Let me help you.

      - Джагги, останься со мной, пожалуйста, - тихо лепетали девичьи губы, не желая выпускать из своей крепкой, на удивление, хватки темноволосого юношу.       Джонс поморщился. Переступить через порог дома Купер, бесшумно прокрасться в спальню блондинки, оставшись не замеченным самой Элис Купер, что, кажется, выпила слишком много успокоительного и уснула, стало невероятным решением. Настоящий супергерой! Помнится, он бывал в этих стенах ранее, с тех пор ничего особенно не изменилось – лишь комната младшей Купер стала ещё более розовой. Ее можно охарактеризовать одним словом - "девчачья". Присутствует множество аксессуаров как на стенах, так и на полках, которых бесчисленное количество: плакаты, светильники, сувениры, огромное количество рамок с фотографиями, коробки для хранения мелочей и прочее, прочее, прочее. Джонсу здесь стало даже как-то не по себе; глаза режет.       - Тебе нужен отдых, Купер. Так что, давай, поскорее отлипай от меня и укладывайся нормально.       Нависая над ослабшим телом девушки, Джагхед упёрся рукой в мягкую постель, чтобы соблюдать хоть какую-то дистанцию, не упасть на Элизабет. Но блондинка, будто пребывая в бреду, повторяла то же самое, всё останься, да останься. Юноша аккуратно уложил её на постель, бережно снимая туфли на невысоком каблуке. Не зная, куда их можно убрать, оставляет возле огромной кровати с изголовьем. Она смотрела на него всё это время своими затуманенными малахитами, улыбалась таинственно и, отчасти, непонятно.       - Чего лыбу тянешь, Купер? – чуть хмурясь, спрашивает Джонс и накрывает её одеялом.       - Ты такой красивый, Джаг, - выпаливает она, что Джонс посчитал эффектом опьянения, потому не стал уделять этому внимания. Однако что-то в его сердце кольнуло, заставив появиться двум алым кружочкам на щеках и так же быстро пропасть. – Всё-таки, не останешься? – с грустью в голосе спрашивает она, заметив, что молодой человек направился к выходу.       - Нет. С чего бы? Я не твоя нянька, чтобы следить за тобой, - брови сдвигаются к переносице, когда он смотрит на неё через плечо. Джагхед снова грубеет, бурчит себе под нос всякие «жалкие словечки». То ли воспоминания о старых отношениях с этой девчонкой так влияют на него, то ли он и правда не хотел возиться с ней.       - Пожалуйста… - не перестаёт блондиночка, - Ну, хотя бы, до тех пор, пока я не усну, - умоляет.       Джонс тяжело вздыхает. Что-то в его душе располагает к этой беззащитной Дюймовочке, из-за чего он не может уйти просто так. Мысленно обругал себя за свою безотказность, медленно возвращаясь к кровати, садится на край и снимает с головы шапку. Чувствует, что Бетти всё ещё смотрит на него, продолжает улыбаться, и это, мать её, очень смущает.       «Почему ты просто не можешь отпустить меня, чёртова Бетти Купер? Хотя, было бы правильнее спросить: какого чёрта я не могу уйти, оставив тебя наедине со своими проблемами? Идиот... Идиот! Чёрт возьми, Джонс, ты настоящий придурок. Самому себе перечишь, - размышлял он, то и дело покусывая губу. – Однажды ты уже дал себе слово, что ни за что на свете не заговоришь с этой идеальной соседкой, так что, мать твою, происходит сейчас? Мало того, что спас её из лап маньяка на этой дерьмовой вечеринке (будь ты проклят, Эндрюс, за то, что вообще позвал меня!), так ещё и умудряешься сидеть в её комнате! в её блядской розовой комнате. Как я до сих пор не сошёл с ума?»       - Спасибо, Джагги, что сегодня весь вечер был со мной, - блондиночка закрыла лицо одеялом, дабы скрыть дикое смущение. Джонс ничего не ответил, в голову его новой волной полились мысли, и он даже откинулся на изголовье кровати, полностью погрузившись в свои размышления.       «С другой стороны, я поступил очень даже разумно. Вот не пошёл бы я её искать, что бы было? Идеальная соседка перестала бы быть идеальной. Её ванильный кораблик пошёл бы ко дну, а этого никак нельзя допустить. Да, нельзя. Никак нельзя. Ей, в её розовом мире, безопаснее. Пусть и дальше живёт в нём, летает на каких-нибудь единорогах и ест сахарную вату. Клянусь своей никчёмной жизнью – её мамаша бы сошла с ума. О, ужас! Сколько бы валерьянки пришлось купить, чтобы успокаивать нервы каждый раз, когда доченька спускается из своих покоев кухню. Боже!»- он готов был в голос засмеяться от того, что лезло в его дурную голову: картинки идеальной жизни семьи Купер плавали перед глазами, точь-в-точь совпадая с предположениями. Видел он, как Элис хватается за сердце, вновь увидав своё чадо, и как Хэл, отец блондиночки, тут же, вскакивая из-за стола, бросив газету куда-то в сторону, бежит за стаканом воды, попутно добавляя по капле успокоительного, а потом и вовсе, плюнув, протягивает жене целый флакон настойки. Смех, да и только.       Юноша повернул голову в сторону, опустив глаза на маленький комочек; Бетти с головой закуталась в одеяло. Он задумался над тем, не размышлял ли он вслух, как иногда может оказаться, не обидел ли её своими размышлениями. Сглотнув ком, внезапно подступивший к горлу, темноволосый потянулся к краешку одеяла. Рука у него предательски дрожала, и он невольно нахмурился, пытаясь взять верх над эмоциями. Ухватившись за приятную на ощупь ткань, он робко приподнял край, наклонившись. Купер уже сладко сопела, и разум её наверняка унёсся в царство Морфея.       «Боже мой, какая она хорошенькая! Бывают же такие на свете!..» - Джонс и сам дивился своим внезапным мыслям; щёки его запылали, сердце заколотилось. Он встряхнул головой, приводя мысли в порядок, заставляя сердце окаменеть, как и прежде, скрыться под толстой чешуёй. Строго решил он для себя, что пора бы уже домой - засиделся он. Да вот только побоялся он вот так, просто, выходить из её комнаты и бродить по дому, вдруг кто встанет и посчитает его за вора жалкого. Так и выбрался он через окно по старой лестнице.       «Всё стоит здесь,» - подметил темноволосый, глядя снизу вверх. Сейчас чувствовал он себя каким-то героем-любовником, встречающихся в романах, и ещё сильнее захотелось ему смеяться.       Бесконечность огней заполняют темноту: здесь и горящие неоновым светом названия различных магазинов и кафе, свет от фар автомобилей, пестрящие витрины. Все соединяется в каком-то сказочном круговороте света, света в ночи. И вот проходит совсем немного времени и в дома, легкой поступью, неслышно вкрадывается сон, неся вместе с собой загадочный и неизвестный мир. Постепенно в окнах гаснет свет, кафе закрываются, люди покидают улицы и только одинокие фонари останутся гореть всю ночь, освещая путь случайным прохожим. Огни ночных дорог, тянущиеся длинной вереницей, так и манят за собою в неизвестность ночной суеты. Вокруг царит тьма, а в небе зажигаются миллиарды звезд. «      – Тебе меня не догнать! – мальчишка заливается громким смехом, ещё быстрее перебирая ногами. Он несётся вперёд, куда глаза глядят, не оборачивается назад, точно чует свою победу в бескорыстной детской игре. Волосы, что лезут из-под шапки-короны, мешают обзору, но и это не останавливает маленького озорника.        – Постой! Постой же, ну! – девичьи ножки больше не в силах бежать, а лёгкие давят на рёбра из-за нехватки воздуха. Остановившись, белокурая девочка опирается ладошками на колени, согнувшись, жадно хватая воздух ртом, выдавливая из себя хриплый смешок.       – Ну ладно, ладно, ты победил, Джагги, – девчонка выпрямляется, заправляя, выпавшие из хвостика, пряди за уши.       Элизабет Купер никогда не обладала хорошей физической подготовкой. Пожалуй, физкультура – единственный предмет в школе, оценка за который ей выставляется так, по блату. Бывало, ребята частенько обсуждали за спиной Бетти то, как все это чертовски несправедливо. Бетти и сама понимала это и, в свою очередь, пыталась выложиться на всю. Люди думают, что всё даётся просто так, "просто кому-то везёт больше". Но ничего не бывает просто. За всё нужно платить, даже здоровьем.       – Заметь, ты сама это признала, – гордо заявляет Джонс, широко улыбнувшись. Темноволосый садится на мягкую траву, снимая шапку в надежде хоть немного остудить голову. Жарко.        Знойные летние дни скоро подойдут к концу, и снова придётся возвращаться в школу. Всё вокруг заиграет новыми красками: красными, жёлтыми, оранжевыми. Веселье уже не такое бурное, как когда только-только отпустили на каникулы. Тогда хотелось путешествовать в неведомые края, бродить под луной, пока мама не заставит вернуться домой(да ещё и наругает тебя за то, что не пришёл на ужин).       А сейчас всё по-другому. Уже ощущается вся эта меланхолия осенних вечеров, где ты, укутавшись в плед, сидишь перед камином, слушая потрескивание дров – атмосферно и грустно. Грустно от того, что ты ужасно одинок в эти вечера.       – Ты, всё-таки, уезжаешь в конце лета? – восстановив дыхание, Купер садится рядом с другом, ощущая, как каждая клеточка её тела дрожит от одной мысли об этом.       – Да, если у отца всё хорошо сложится с работой, то уже на следующей неделе уеду в Толедо, – серо-голубые глаза поднялись к небу, разглядывая медленно плывущие облака, зачастую напоминающие какие-нибудь причудливые фигуры.       – Вот оно как? – поджав колени под себя, девочка закусила губу. Сердце сжалось. Двоякое чувство посетило её: радость за лучшего друга, мальчика, к которому Купер неровно дышит, и боль, обида, разочарование из-за скорого расставания. «Бросает меня.»        Джагхед поворачивает голову, блаженная улыбка все ещё сияет на его лице с многочисленными родниками, образуя ямочки на щеках. К несчастью, ямочки быстро растворяются, глаза в смятении бегают из стороны в сторону, явно заметив состояние близкой подруги. Что он должен сказать?       – Эй, дурёха? – окликает блондиночку, нервно сжимая траву тонкими пальчиками, – Ну ты чего? Расстроилась? – девочка в ответ машет головой, мол, нет, но разве он совсем дурак, чтобы не заметить правду? Джонс подвинулся чуть ближе, сглотнув ком в горле, подбирая нужные слова.       – Я наверняка буду приезжать на выходных...ну, максимум, на каникулах! как получится, – мальчишка закусывает губу, ожидая хоть какой-то реакции, но Купер ещё ниже склонила голову, и он заметил, с какой силой она сжала ладони.       – М-мы... Мы будем писать друг другу письма!– новая надежда загорелась в его глазах,– К тому же, помнишь, мои родители обещали подарить мне ноутбук? Будем общаться в Skype, так ведь? Бетти, никто не сможет разлучить нас.       Малахитовые глаза выглянули из-под блондинистых прядей, которые Джагги поспешил убрать, чуть улыбнувшись. Он точно знал – Бетти еле держалась, чтобы не заплакать, но он так же знал, что она невероятно сильная девочка, она справится. Купер шмыгнула носом, отводя взгляд.       – Да и, к тому же, – продолжил он, не скрывая дрожь в голосе, – у тебя есть Арчи, этот чёртов рыжий идиотина. Так что, в любом случае, одна ты не останешься.– Джонс резко получает кулаком в плечо. Больно. Иногда удивляешься тому, насколько хрупкая, на вид, девчонка, а как сильно бьёт.       –Даже не смей сравнивать себя с Арчи! – Элизабет поднялась на коленях, приготовившись снова ударить, если Джагги захочет сказать что-то поперёк слова.       – А чего? – мальчик прикрывает голову рукой для страховки, отползая назад, – Это не ты будешь в чужом городе, совсем одна, без друзей и знакомых! – он обиженно сложил руки на груди, надув щёки. Бетти, сбавив обороты, опустила кулачки, всматриваясь в лицо темноволосого. «Ему ведь тоже, на самом деле, очень грустно, »– подумала она, закусив губу. Обида сменилась сожалением.       – Ты прав, Джагги, – начала она, положив ладошку на его плечо для поддержки, – не мне ехать в другой город и не мне привыкать к новому дому, соседям, а что ещё хуже – к новой школе. Но ведь...всё не так плохо, как кажется на первый взгляд, верно? Уверена, и ты сможешь найти новых приятелей! – она широко улыбнулась, добавляя уверенности в голосе, но Джонс лишь скептически на неё посмотрел, сорвав дурацкую улыбку с её милого личика. – Однако, Джагги, пожалуйста, никогда не сравнивай себя и Арчи. Арчи, конечно, хороший, добрый, да и, к тому же, он мой сосед... Но ведь ты гораздо лучше! Я могу рассказать тебе то, что никогда бы не рассказала ему. Я верю тебе, ибо знаю, что ты никогда не бросишь меня в беде. Ты – мой самый лучший друг, Джагги. Всегда им будешь.       «Всего лишь друг,» - пронеслось в девичьей головке.       Её слова такие тёплые, нежные, приятные. Он, на самом деле, и сам возлагает на неё большие надежды. Что может разрушить их дружбу? Каждый позавидует тому, насколько они близки. Всё основано на доверии, а его у детей хоть отбавляй. Но Джонс резко крутит головой, чуть нахмурившись.       – Тьфу! Купер, что за мыльные оперы? Отставить!       – Есть, сэр! Так точно, сэр!– девочка резко ввпрямилась, отдав службу. Лицо её тут же приняло серьёзное выражение, будто всё это очень важно. А для неё, и правда, важно. Ей хотелось как можно больше провести последние деньки с Джагги, с её дураком Джонсом.(Её? Давно ли он стал её собственностью? Давно ли на нем весела невидимое клеймо Купер?)       – Ну, ладно, мне уже домой пора, – мальчишка, поднимаясь с земли, натягивает на голову шапку. Краем глаза замечает, что Бетти поднялась вслед за ним, отряхивая коленки. – Значит, так! Сейчас провожу тебя, а потом пойду домой. Договорились? – Элизабет кивнула, улыбнувшись. Джонс покачался вперед и назад, осмотрев блондинку с ног до головы, а после направился в сторону её дома.       На улице уже темнело. Первые звезды появлялись на бескрайней синеве, солнце опускалось за горизонт, провожая этот день пурпурным закатом. Ветер становится чуть холоднее, пробирается через ветки деревьев, шуршит листьями. Спокойствие. Благодать. Кузнечики громко запевают свои песни, и ты невольно становишься слушателем живой музыки.       – Ты точно будешь писать мне? – Бетти неохотно разрывает их руки, поднимаясь по ступеням своего дома. Её личико освещал старый фонарь, висящий над дверью; лампочка, так и гляди, скоро выдохнется.       – Конечно, дурёха! Каждую неделю. Не сомневайся, – он улыбнулся, пытаясь успокоить её, доказать, что так оно и будет, что их общение ещё не скоро прервётся(если вообще прервётся). И она улыбается ему в ответ, но как-то криво, будто ещё не до конца доверяет сказанным им словам.       – До завтра, Беттс! – мальчик, махнув рукой, побежал к калитке.       – Дай знать, когда окажешься дома!– Купер приложила маленькие ладошки к груди, провожая его взглядом. В ответ прозвучало что-то в роде «несомненно».       Осторожно закрыв за собой маленькую узорчатую дверцу, Джонс взглянул на Элизабет, ещё раз растянув улыбку на лице. Не дожидаясь, пока подруга зайдет в дом, как делал он обычно, Джагхед отправился домой. Предвкушение сытного ужина охватило его с головы до пят. Он уже размышлял над тем, что на этот раз приготовила мама; может, рагу или что-то сложнее, насыщеннее, может, это будет какая-нибудь говядина с рисом и овощным салатом, который Джонс терпеть не мог, хуже всего, конечно, были брокколи, что, по словам матери, были очень полезными. Темноволосый встряхнул головой, желая поскорее избавиться от этой ужасной мысли, поморщив носом – даже мысленно он представил себе запах "маленьких деревьев".       Скоро уже совсем стемнело. Ветер завывал с какой-то угрозой, разыгрался не на шутку, из-за чего юный Джонс уже пожалел о том, что не взял с собой кофту. Кожа покрылась мурашками. «Как гусь ободранный,»– пронеслось в голове мальчишки. Одно лишь радовало – дом совсем близко.       Дом мальчика был не таким большим, как дом Элизабет, да и находился он поодаль. Территория не загорожена каким-либо заборчиком с расписной калиткой, а тропинка, ведущая к порогу, не выложена плиткой. Ступени скрипели под ногами, что, в некотором роде, служило лучше дверного звонка. Глядя на стену старого дома с потрескавшейся и местами пообвалившейся штукатуркой, юный Джонс рисовал себе самые причудливые картины прошлого, воображал всю улицу застроенной такими же домами,с широкими лестницами, выступами и остроконечными крышами, видел перед собою солдат с алебардами и водосточные желобы в виде драконов и змиев...       - Я дома! – Джагхед входит в дом, плотно закрывая за собой дверь, и мимолётно стягивает обувь. Ножки от дневной беготни ужасно болят, увеличивая желание поскорее лечь в тёплую постель. Темноволосый быстро прошёл на кухню и, подпрыгнув до включателя, зажег свет, вытирая руки об одежду, ибо настолько голоден, что мыть руки – пустая трата времени. Шнырял по всем сковородкам и кастрюлям, но ничего не было: ни рагу, ни говядины с рисом, ни чёртовых брокколи. Малыш не понял «глупой шутки», обиженно надув губу и нахмурив брови.       «И где?» - бубнел себе под нос, растеряно стоя посреди кухни. В голову пришла мысль о том, что дома, может, никого нет, но он точно видел, что в гостиной работает телевизор – свет хорошо был виден в окне. Джагги поспешил в гостиную. Ужасный, приторный, ядовитый запах врезался в нос, расплываясь в лёгких, выворачивая наизнанку. Мальчик замер в дверном проёме, глядя во все глаза на происходящее: отец, развалившись в кресле, попивает какую-то дрянь, явно не первую бутылку, а они, к слову, разбросаны везде. Глаза у Джонса были на мокром месте. Он бросился собирать бутылки, вздрагивая от эмоций, охвативших его.       - Что, вернулся, щенок? – отцовский голос звучит как никогда грубо. Страх. Юнец уже начал молиться за то, чтобы его не трогали, как это бывало обычно, за то, чтобы на его теле не появились новые синяки и ссадины. – Принеси-ка мне ещё, в холодильнике.       - Где мама!? – слёзы у него покатились ручьём. Вскочив, прижал склянки к себе, он всё дрожал, глядя на отца, но тот лишь хрипло смеялся, и нервы юного Джонса были на пределе. – Какого хрена ты ржёшь, чёртов идиот? Где мама? Отвечай!       - А всё, нет её. Ни работы, ни оплаты за аренду, ни мамы. Ничего нет! – и снова он закряхтел, имитируя смех, заливая в себя пойло.       - Что? – мальчик не мог понять, о чём он говорит, либо не хотел понять, - Что ты только что сказал? Что? Говори, твою мать, что случилось! – и его озарило, и ненависть подкралась в самые глубины души его. Злость. Обида. – Снова всё из-за тебя!? Всё из-за бутылки! Ты же клялся. На колени вставал перед матерью. Ты, старый идиот, что ты наделал?!       - Заткнись, ублюдок! Ничего ты не знаешь! – он вскакивает из кресла, разбивая бутылку. Острым концом направляя на сына, подходит ближе к нему, и мальчонка в испуге бросает все ранее собранные бутылки и те с треском разбиваются друг о друга, пятится к стенке, ищет спасения.        – Заткнись, а не то прирежу тебя, сукин сын, - шипит. – Хочешь думать, что всё из-за меня? Давай! Совсем, как тупая мамаша. Ну, подожди, я из тебя всё дерьмо выбью. Снять бы только ремень! – и Форсайт потянулся к брюкам, путаясь в пряжке ремня: в глазах двоилось. Он рычит от гнева, забросив идею с ремнём, замахивается кулаком: всё в малыше Джагги сжалось, и он упал на пол, вжимаясь в угол, закрываясь маленькими худыми ручками, дрожит. Хочется утопить этот день, как топят бездомных котят. Хочется вернуть время назад, когда всё было хорошо. Когда мама была рядом и, укладывая тебя спать, гладила по голове. Когда отец, вернувшись с работы, приносил закуски из Попса. Когда всё было хорошо… Наш мир хрупок. Время хрупко. Всё рушится по щелчку пальцев. Бац. И темнота. Кромешная темнота, бездна, что затягивает тебя. Удар. Боль поражает всё тело, заставляя каждый нерв дрогнуть. Удар. Ты молишь о пощаде, молишь о том, чтобы родной человек перестал причинять тебе боль. Пожалуйста, пусть всё закончится!.. Заслужил ли ты пощады? Заслужил ли ты хоть что-то? Удар, удар, удар…»       Джонс вскакивает в холодном поту. Сердце безумно колотится, давит на грудную клетку, с невероятной болью сжимается. Глаза, находясь на мокром месте, смотрят в одну точку, и всё тело дрожит. Во рту пересохло. Кошмарный сон. Просто сон! Сон, что так похож на реальность, на ужасное прошлое мальчишки. Отложившееся в память вновь воспроизводится.        «Твою мать, приснится же, » - Джагги, согнувшись, запустил тонкие пальцы в смоленые волосы, выравнивая дыхание, и всё продолжал дрожать. Проснулся он бледный, будто восстал из мёртвых, и, посмотрев вокруг, пытался понять, где находится. Это была крошечная коморка, имевшая самый жалкий вид с желтыми, пыльными и всюду отставшими от стены обоями. Мебели здесь практически не было, кроме старого зеркала, висящего «на соплях», пару стульев и дряхлой софы, на которой и спал темноволосый. Он спал на ней так как был, не раздеваясь, без простыни, укрываясь старой курткой. Коморка служила пристанищем молодого человека и находилась на втором этаже змеиного бара.       «И как это я добрался до «Белого Змея»? Вот же, будто по голове били…» - и одна мысль об этом заставила его вновь задрожать, как осиновый лист, прокручивая моменты детства и сна.       Время от времени кошмарные сны снятся всем. Наверняка, вам знакомо ощущение, когда ночью вы просыпаетесь в холодном поту и боитесь снова закрыть глаза, ожидая увидеть внутренним взором все ту же ужасную картину. А иногда кошмарные сны могут преследовать человека каждую ночь – они не позволяют ему нормально заснуть, изматывают. Через некоторое время человек становится вялым, разбитым, раздражительным, сонным. Самое ужасное, что человек начинает испытывать страх при одной мысли о предстоящей ночи. Джонс был таковым. Не помнил он о том, когда нормально спал, не вскакивая посреди ночи, не упиваясь кофеином, сидя за компьютером под светом тусклой лампочки или, спустившись вниз, выпивая в баре.       У нас в душе нередко возникают противоречия, мы отвергаем часть себя, какие-то свои мысли, качества, что-то делаем наперекор себе. Тот монстр, который преследует нас во сне – является не чем иным, как отвергнутой составляющей нашей личности. При этом сознание дает нам возможность принять ее, соединиться с ней и снова обрести душевное равновесие.       Нельзя всю жизнь терпеть, Джонс. Придёт время, и ты сломаешься, разобьёшься на мелкие кусочки и станешь молить о помощи. Время настанет.