***
Старшая дочь семьи Купер всегда была немного буйной. Любила делать всё по-своему. В этом была её отличительная черта. И, если в её голову что-то пришло, то она свернёт горы для осуществления своей идеи. – Нет, Полли, ты никуда не пойдёшь! – шипит миссис Купер, сжимая руку старшей дочери. Глаза её сверкают, как два огонька, заполнены яростью, гневом. Да чтобы кто-то в этом доме посмел ослушаться её! – Мне уже не десять лет, мама, – Полли резко отдёргивает руку, шипя в ответ. Не подумайте, она безумно любила своих родителей и была им благодарна за всё то, что они ей дали, за то, сколько сил потратили на её воспитание. Но иногда их поведение переходило любые грани. Девушка всегда считала, что их манеры давным-давно устарели. Сейчас далеко не XIX век. Полли прекрасно знала, что они хотят видеть примерную дочь, отличницу, гордость семьи. Но она не хотела быть такой. Плевать ей, что подумали бы люди. Будешь ли ты счастлив, если будешь жить по стандартам, по правилам, которые тебе навязали? Всё же когда родители говорят о заботе к ребёнку, они имеют в виду вполне конкретные особенности отношения к нему. За этим кроются повседневные заботы, то, что обычно волнует родителей. Родители заботятся, чтобы их ребенок не был голодным, и готовят ему пищу, чтобы ему не было холодно — заботятся о соответствии его одежды и обуви погоде на улице. Родители заботятся о развитии ребенка — учат его, помогают ему, оберегают его. Все эти заботы являются частью нашей жизни, и мы просто не замечаем, что забота заботе рознь. Более того, дети по-разному относятся к ней, и к тому же не обязательно положительно. Вот записали тебя на какую-нибудь секцию, а ты думаешь: надо ли тебе оно вообще? Быть может, ты хотел заниматься совсем другим. Прогулки с друзьями, времяпровождение в своё удовольствие – намного приятнее, чем беспрерывная игра на пианино, согласитесь? Со временем ребенок всё сильнее протестует против наставничества родителей, избегает общения с ними. Не исключено и то, что начнёт он искать отговорки, ссылаясь на проблемы с самочувствием или ещё чего. Лишь бы отдохнуть от чрезмерной заботы, которая уже в глотке стоит. Мистер и миссис Купер всегда были обеспокоены за исполнение роли "идеального родителя", чем своим реальным ребенком, его уникальной личностью, его потребностями — реальными, а не воображаемыми. И это грустно. – Доброе утро! – малышка Беттс спускается по лестнице, придерживая рюкзачок на плечах за лямочки. Она широко улыбается, и, остановившись возле матери и сестры, попутно поправляет чуть загнувшиеся края клетчатой юбки, что была частью школьной формы. Элис тут же натягивает на лицо улыбку, на секунду скрыв свою раздражённость, и Полли проделывает то же самое. Лицемерие? Весьма возможно. Однако Бетти, будучи ещё довольно маленькой для того, чтобы понять некоторые вещи, не должна знать всего, что происходит в семье. В гнилой, на самом деле, семье. Семье, в которой мнение ребёнка ничего не значит. Бетти обходит сестру с матерью, осматривая столешницы и гарнитуры в поисках еды. Цель обнаружена. Блондиночка радостно хватает бумажный пакет с завтраком, проверив на прочность его упаковки – всё должно быть идеально. Сняв рюкзак и расположив его на стуле, девочка быстро убирает свой школьный завтрак вовнутрь. – Полли, мы идём? – малышка устремляет взгляд на сестру, вновь закидывая рюкзак на спину, сжимая лямки крепко-накрепко. – Да, конечно, солнце, – тут же отзывается блондинка, накидывая ветровку. С утра прохладно, даже если первые деньки лета на носу. Элизабет, внезапно вспомнив о забытой второй обуви, возвращается в комнату, и Элис Купер снова начинает пускать в ход свои «змеиные повадки». Всё томно вздыхает, указывая на своё недовольство, хочет подлить ещё больше масла в огонь, перебирает в голове все возможные варианты, как сделать это правильнее. А она точно скажет что-то. Что-то, что заставит Полли перейти на сторону матери, что выбьет из её дурной головы даже мысль о непослушании. – Перестань так смотреть на меня, – замечая недовольный, пронзающий взгляд матери, Полли чуть хмурится. Больше всего на свете не любила она этот взгляд. Возможно, с отцом это и срабатывало, но точно не со старшей дочерью. У Полли свой нрав. Особенный. Наверное, странно принимать этот факт, но именно это и доказывает удивительное сходство между женщинами семьи Купер. Да вы и сами наверняка заметили это. – Если уйдёшь вечером на очередную гулянку – можешь домой больше не возвращаться. Купер скрипит зубами, сжимая их так сильно, что, и без того выразительные, скулы бросаются в глаза. Не может смириться с отвратительным поведением дочери. Но та, закатив глаза, не решается отвечать что-либо – лучше промолчать. За умного сойдёшь.<right>
</right>«Как же я устала, чёрт вас всех подери!» – Полли, что-то не так? – Бетти, сжимая руку старшей сестры, обеспокоенно смотрит на неё. Одна мысль о том, что что-то могло произойти, заполоняла весь разум, не позволяя думать о чём-то другом. Но Полли, как и обычно, лишь широко улыбается, присаживаясь перед младшенькой на корточки, дабы застегнуть на ней курточку – холоднее, чем казалось. – Не беспокойся, милая. Просто сегодня я немного не выспалась. Не страшно. Пришлось всю ночь готовиться к зачёту по химии. Она выпрямляется, встав на ноги, и вновь берёт Бетти за руку. Воздух ранним утром чист и прозрачен. Иногда можно увидеть легкий золотой туман. Край неба, обращенный к востоку, начинает розоветь. На фоне светлеющего неба проступают силуэты деревьев, с которых ветер как бы осторожно сдувает туман. Вот показался краешек солнышка, и все вокруг заискрилось, засверкало тысячами разноцветных переливающихся огоньков. Солнышко помедлило, словно запуталось где-то, и вдруг выкатилось на простор золотым колесом со своими огненными лучами. Вместе с солнечным светом начинает оживать природа. Тихо веет теплый ветерок. Просыпаются птицы. Кое-где, на траве, всё ещё видны капельки росы. Так спокойно. – Химия... Звучит страшно! – внезапно выдаёт Элизабет, что заставляет Полли рассмеяться. – Да, это так. Однако всё не так уж и ужасно, если всё хорошенько выучить и как следует разобраться. У тебя химия, кажется, лишь со следующего года появится? – Вероятно, что так. Бетти устремляет взор наверх, разглядывая ветки деревьев, слушая шум ветра, что играется с листьями. И Полли, заметив увлечённый взгляд сестры, проделывает то же самое. Завораживает. Но Элизабет не улыбается. Яркий свет в малахитах медленно гаснет. Странное чувство охватило со спины и, подобно едкому, жгучему дыму, заполняет не только снаружи, но и внутри. Тревога. – Везёт тебе, Полли. Я, по правде сказать, завидую тебе, – слова младшей сестры заставляют обеспокоиться, и что-то поскуливает в груди. – Ты уже в старших классах. Ещё немного, буквально год, и ты выпустишься из школы, а, значит, уедешь учиться куда-нибудь. Не знаю, в Нью-Йорк какой-нибудь. А я... я останусь здесь. Совсем одна. – Э-эй? – подобные разговоры вызывали у блондинки ещё больший всплеск эмоций. Глаза сами по себе накрылись прозрачной плёнкой. Нет. Нельзя. Нельзя плакать. Полли снова останавливается, развернув Бетти к себе лицом. Нежные руки обвивают маленькие плечи, показывая всю ласку. Элизабет и сама была готова заплакать. Но нет, Полли не позволит ей плакать, плакать из-за неё. Она вновь мягко улыбается, заботливо убирая выпавший локон волос младшенькой за ухо. – Зайка, послушай меня сейчас очень и очень внимательно, хорошо? Однажды, в чудесном и наивном колесе, настанет день, когда силы крутить педали детства покинут тебя. Ты станешь взрослей. И станешь злей. Как и все. – Но я не хочу! – её голос вздрагивает, а вместе с ним сжимается сердце Полли, пропускает болезненные удары. Не плачь. – Я знаю, детка, знаю. С годами ты познаешь весь, абсолютно весь мир во всей его красе. Ты увидишь его и светлые, и тёмные стороны. И не факт, что каждая из сторон сойдёт тебе по нраву. Может случиться и так, что ты познакомишься с чудесными людьми, Бетти. Но никто не вечен. Люди – злые существа, на самом деле. У каждого есть свой скелет в шкафу. Даже у меня, поверь. Сейчас, возможно, ты не поймёшь этого, да тебе и не надо. Не забивай свою светлую голову этими мыслями, хорошо? Просто запомни это, милая. Даже самый идеальный, на первый взгляд, человек может разбить тебе сердце. И, как бы грустно это ни было, но к дорогому человеку, самому родному относится то же самое. Однако... Иногда самые ужасные вещи имеют свой собственный вид красоты.Ты должна быть готова к этому. Но, поверь, что и в счастье, и в беде я отдам тебе всю любовь свою. Мы всегда будем вместе, Беттс! Я никогда не оставлю тебя. Ничто и никто не посмеет нас разлучить, слышишь? – Обещаешь? – Я клянусь тебе, Бетти. Твоя душа сделана из звёздной пыли. И ты – моё любимое созвездие. Малышка смущённо улыбнулась, пытаясь спрятать свои розовые щёки. Всегда она удивлялась тому, насколько Полли романтична, как высказывается и мыслит. И, несомненно, она была идеалом для младшей сестры. Бетти зачастую представляла себе, как побывает на выпускном Полли, а потом и сама девушка навестит Элизабет в её знаменательный день. Ей хотелось стать такой же, как Полли. Целеустремлённой, серьёзной, умной. И она станет. Обязательно станет. Редко младшая Купер могла вспомнить самые интересные моменты своей жизни, в которых не было Полли. Её милой Полли. Их отношения нельзя назвать обычными родственными узами. Это нечто большее, не менее значимое. Они друзья. И очень хорошие. Бетти всегда могла поделиться с сестрой тем, чего бы никогда не рассказала родителям, могла доверить все тайны и секреты, могла положиться на неё. Это безграничное доверие друг к другу лишь укрепляло отношения. Разве, не чудесно? Признаться, Элизабет зачастую хотела хоть раз оказаться на месте Полли, чтобы стать для неё той самой несокрушимой каменной стеной, тем самым защитником. Но она и не представляла, что уже являлась им.***
– А что было дальше? – Тони, раскрыв рот, внимательно слушала повесть Шерил, нервно перебирая пальцы рук в ожидании продолжения. Вся она извертелась, изкружилась, выстраивая в голове картинки, представляя финал всего выше сказанного. – Прошла неделя. Наступило лето, и оно встретило нас знойными лучами. Солнце, как бешеное, жарило и жарило. Ужасно жарко. И именно в тот период времени обещание было нарушено. С треском провалилось. И причина тому - смерть старшей сестры семьи Купер. Шерил покосилась на Джагхеда, что всё это время пребывал в прострации. Кажется, не совсем он осознавал всю сущность произошедшего в "идеальной семейке". Сидел он смирно, глядя в одну точку, то и дело сводя брови к переносице, будто ещё раз задумываясь ситуации, осмысливая каждое слово рыжеволосой дьяволицы. Ощутив на себе взгляд, он приходит в движение, поворачивая голову к рассказчику, и, резко задавшись вопросом, который мучил его на протяжении стольких лет, открывает рот, дабы задать его, но Блоссом, будто читая мысли, опережает темноволосого: – Передоз. Стоп, стоп. Что? Шерил не проявляет ни единой эмоции, и это, по правде сказать, пугает, когда в то время на лицах слушателей появляется удивление с нотками непонимания, мол, как такое вообще возможно. – Я ведь уже говорила о том, что Полли не отрицала наличие скелетов в своём шкафу? Хотя, лично моё мнение заключается в том, что её просто напичкали. Подсыпали какую-нибудь дрянь. – Отвратительно! – Тони возмущённо вздыхает, отодвигаясь от барной стойки. Эмоции блещут через край. Блоссом печально улыбается и берёт возлюбленную за руку, дабы немного успокоить. Воспоминания о тяжёлой утрате давят на сердце, лишают лёгкие воздуха. Не время для слёз. – Но, знаете, что забавно? Так то, что Бетти ждала поддержки в тот момент от самых близких ей людей. Она ждала поддержки от тебя, Джонс. Но ты, мерзавец, просто вытер об неё ноги! А ведь и правда. И Шерил имеет полное право злиться. В тот день, в день похорон, когда дождь лил, как из ведра, а лютый холод, несвойственный лету, щекотал оголённые места тела, он даже не подошёл к блондинке, решив отстояться в сторонке. Думал, что она справится с этим. Справится с потерей. В одиночку. Но как же она плакала... Никогда в жизни Джонс ещё не видел столько слёз со стороны Купер. Всегда она улыбалась, и улыбка её была ярче солнечных лучей. Казалось, что никакая мелочь не могла её расстроить. Бывало, конечно, что могла она огорчиться оценке за тест по биологии, но тут же брала себя в руки и шагала вперёд, к своей цели, к исполнению желаний. А на следующий день Джагхеду вообще показалось, что слёзы Бетти были ненастоящими, ибо на лице её вновь сияла улыбка, заливалась она вместе со всеми громким смехом. Будто ничего и не произошло. Будто так и должно быть. – Люди, которые улыбаются каждый день, несмотря на то, какое дерьмо происходит в их жизни, – Шерил устремляет взгляд на полупустой бокал с уже холодным кофе. Кубики льда почти растаяли, а сливки утеряли свою воздушность. – несмотря на то, что творится в их душе, какой ураган бушует внутри, – это самые сильные люди. Каждый день Бетти борется с собой. Каждый день надевает маску счастливой девочки, чтобы никто не волновался. Она ужасно сильная. Полли была такой же. Рыжеволосая прикусила губу, положив голову на ладонь. Она выдержала паузу, после чего продолжила: – Ты ошибаешься, Джагхед, если думаешь, что ты являешься тем, кто сломал её. Человек умирает столько раз, сколько раз он теряет дорогих ему людей.(1)Можешь считать, Джонс, что ты убил её. Но никак не сломал.
***
Всё замерло в безмолвии. Природа готовится к спячке под снежным покровом. Солнце больше не греет. Зимняя меланхолия настигает каждого. Белоснежные снежинки падают на землю, будто сонные мухи, накрывают дорогу тонким слоем. Медленно шагая по плиткам, стараясь не наступать на промежности между ними, чтобы вся ступня поместилась внутри "квадратика", как в детстве, блондинка прикрывала лицо шарфом, скрывая лёгкую улыбку. Ветер пытался пробраться под пальто, которое давно пора заменить на зимнюю куртку. Сегодня особенный день. Подняв голову, девушка обращает своё внимание на многочисленные кресты и бетонные плиты, убирая шарф с лица и, почувствовав покалывание в сердце, выдыхает всеми лёгкими пар. Она по памяти находит загороженный маленьким заборчиком участок земли и, сжимая в руке букет цветов, открывает крохотную калитку, проходя вовнутрь. – Здравствуй, Полли. Как ты? Фотография на плите почти выцвела, и это расстраивало. Родители не особо-то и вкладывались в это дело. Ненависть к старшей сестре, на которую возлагали столько надежд, осела на все органы, впиталась в корку мозга. Ужасно. Ужасно, что они поступают так, будто смерть Полли ничего не значит. Ужасно то, что они по-прежнему считают её виноватой во всех грехах. Просто отвратительно. Блондинка осторожно подходит к надгробию, присаживаясь на корточки, проводит рукой по бетонной поверхности, невольно улыбнувшись. Полли всё ещё рядом. И всегда будет. Она ведь обещала, ведь так? Она всё ещё здесь, в сердце. Согревает, направляет в нужное русло, говорит. – Прости, что мама с папой не пришли, – продолжает блондинка, глядя на тусклую фотографию сестры. – Они, как и обычно, не нашли свободной минутки, чтобы навестить тебя. Даже в твой День Рождения. Больно. Купер осторожно берёт в руки вазочку, которая давно опустела – все цветы засохли, а новые никто, кроме Бетти, не покупал. Бутылка с водой, принесённая блондинкой, опустошается, и вся жидкость оказывается внутри вазы. Букет лилий, что так сильно любила Полли, тут же оказывается в сосуде изящной формы. Элизабет сохраняет молчание некоторое время, но дрожащий голосок внезапно прорезается: – Так много всего произошло, Полли, ты не представляешь. Родители снова ведут себя так, будто ничего не происходит. И это делает мне больно. Раздражает их безразличие, – глаза наполняются пеленой, и голос дрожит сильнее, что происходит само по себе. – Честно сказать, я уже не знаю, кому верить. Я думала, что у Джагхеда есть конкретная причина ненавидеть меня, а он, видите ли, принял меня за глупую девчонку в розовых очках. Вот же как бывает, да? Всю жизнь всем помогаешь, из кожи вон лезешь, а тебя с грязью смешивают. Смешно, но больно до безобразия. Блондинка вытирает глаза, усмехаясь. Тело содрогается. Нужно взять себя в руки. – Прости, пожалуйста. Я не хотела плакать в твой день. Чёрт... Кажется, я настолько устала, что уже не контролирую свои эмоции. Готова поспорить, что большая часть меня была утеряна. Но ещё есть, над чем работать. Зима будет безумно холодной, верно? Будет ли тот, кто согреет наши сердца?