Второе дыхание

Данилов был в школе, он собирал свои вещи, оставляемые в классе на каждый день, в большую коробку. На душе у него было гадко. Вообще-то он сейчас должен радоваться, что больше не увидит своё «стадо баранов», не услышит дурацких вопросов с последней парты. У него начинается новая жизнь. Вчера он был в офисе у главного. Офис находился в одном из небоскрёбов Москва-Сити, и до работы ему теперь рукой подать. Главный долго смотрел его документы, ещё дольше разговаривал с ним и остался, видимо, очень доволен. -Ну, что ж, Александр Владимирович, добро пожаловать к нам в компанию. Надеюсь, Вы достигнете на новом месте тех высот, о которых всегда мечтали. Наша компания всегда рада таким людям, как Вы. Ваш путь был тернист, но, как я полагаю, дал Вам большой опыт в жизни. Да. Ждём Вас. День начала работы у нас обговорите с моей секретаршей. Он вышел из кабинета главного, секретарши на месте не оказалось. Данилов подошёл к огромным окнам, занимающим всю стену, и посмотрел на Москву. Вот так же он несколько лет назад смотрел на Екатеринбург с последнего этажа высотной гостиницы, где находился ресторан, в котором отмечал свой день рождения его начальник в НИИКБ, куда он пришёл работать после университета. *** -Александр Владимирович, можно Вас на минуту? Разрешите познакомить Вас. Зинаида Петровна, моя старая учительница. Сухонькая маленькая женщина пожала руку Александру: -Во всех смыслах, — засмеялась старушка, с интересом разглядывая его. — Мне рассказывали, будто Вы фантастически считаете. Ведь я учитель математики. -Да, есть такое. Я с детства люблю математику, а считать меня учил отец ещё с пяти лет. -Что Вы закончили? — в глазах старенькой учительницы Александр увидел неподдельный интерес. Более того, он почувствовал человека, с которым можно поговорить, как с равным. И он ей стал рассказывать о своей учёбе в маленьком городке, о самосовершенствовании уже в то время, о своих мечтах реализовать себя как математика. Зинаида Петровна слушала его и улыбалась. Ей был приятен этот красивый талантливый парень. -И где же Вы применили своё такое блестящее образование? Александр уныло вздохнул: -В нашем НИИ занимаюсь вычислительными программами, позволяющими сократить затраты на проведение стандартных расчётов. Простые вычисления изо дня в день. Делать простые расчеты скучно. -А Вы не хотели бы попробовать себя, как математик, в образовании? Для начала — в школьном? Александр пристально посмотрел на свою собеседницу. Он не думал никогда об учительстве. -У меня нет достаточного образования… -Чепуха! У Вас блестящее образование для того, чтобы поделиться своими знаниями с подрастающим поколением. А что касается педагогической подготовки… Я могу в этом Вам посодействовать. Моя ученица занимает немаловажный пост в Федеральном институте повышения квалификации и переподготовки в Москве. Там же и живёт. И кстати, сейчас она в нашем городе, на педагогическом симпозиуме. Я Вас познакомлю с ней. Они поженились по приезде в Москву. Александр Владимирович Данилов стал мужем влиятельной чиновницы от образования Лебедевой Галины Афанасьевны. Она была старше его на двадцать пять лет… Ей было около пятидесяти. И любой человек скажет, что это один из самых интересных периодов в жизни. Есть образование, достижения, жизненный опыт, нужные связи и, конечно, деньги. И этим всем человек может распоряжаться в своё удовольствие. Нельзя сказать, чтобы это был фиктивный брак. Александр увлёкся своей новой знакомой совершенно серьёзно. Он любил умных, независимых, знающих себе цену и умеющих выстроить свой путь в жизни женщин. Галиной он восхищался и гордился. А она его просто любила. Любила отчаянно и без оглядки. Ей всё в нём нравилось. Она не думала о плюсах и минусах своего избранника. Ей хотелось любить и отдать свою нерастраченную любовь этому талантливому красивому молодому мужчине, который был ею всерьёз увлечён. Галина прописала его в своей большой старинной квартире на Пречистенке, доставшейся ей от родителей. А спустя две недели он стал преподавать математику в престижном физико-математическом московском лицее, а также начал обучение на двухгодичных курсах Федерального института повышения квалификации и переподготовки учителей. Александр был очень благодарен Галине, которая перевернула его судьбу. Ему всё нравилось: учёба в институте, новые коллеги, ученики, особенно умные старшеклассники, с которыми он решал действительно сложнейшие задачи. И ребята любили его, ходили к нему на уроки с удовольствием. Он давал радость своим ученикам и сам вместе с ними радовался, занимаясь любимым делом, безраздельно отдаваясь своей новой работе. Увлечение Галиной немного стиралось со временем. Но между ними оставалась крепкая привязанность. И когда ночами она, задыхаясь от страсти, шептала ему слова любви, ему было немного не по себе. В ней он видел скорее мать, и любовь её к нему была безоглядной, материнской. Он механически исполнял свой супружеский долг и мгновенно засыпал, а она ещё долго смотрела на него, гладила его мягкие волосы, его накаченные красивые руки, и сердце её обливалось кровью оттого, что всё-таки когда-нибудь его надо будет отпустить. Или сам уйдёт. А ему с ней было хорошо и спокойно. Он ни к кому не испытывал любви, такой о которой пишут в легендах. Может, ещё и не встретит… Разве он в чём-то виноват перед женой? Наоборот, она счастлива с ним. *** «В твоем возрасте я пришел к выводу, что чувство вины — своего рода заболевание. Что люди, живущие без комплекса вины, добиваются в жизни прогресса. Мне это очень помогло». Даша вспоминала его слова. Думает ли он о ней? Считает ли себя виноватым в том, как поступил с ней? Дашу терзали эти мысли, эти вопросы. Острота переживания исчезла, но на её место пришла тоска. «Даша, как ты не понимаешь, без меня тебе будет ужасно скучно…». Она думала, что без него ей будет просто невозможно… Но она продолжала жить. Интересоваться, смеяться, рассказывать… Он как будто ушёл на второй план. Но всегда стоял в отдалении и смотрел на неё. Она всегда это ощущала — он не отпускал её. Школа, куда стала ходить Даша, отличалась старыми школьными традициями и стояла у руководства на особом счету. Дашу с её отличным аттестатом записали в класс с углублённым изучением иностранных языков. Когда завуч старшей школы предложила Даше учиться в этом классе, Даша сразу же вспомнила, как учитель первый раз изумился, узнав, что она хочет поступать на экономический факультет. «М-да, вот уж от кого не ожидал…» А потом, позже, когда опять возник разговор о будущем институте, Даша вспомнила разговор меж ними. «Ничего хорошего в твоем выборе я не вижу. Делать простые расчеты скучно, Дарья, ты сама в этом убедишься. А экономисты только этим и занимаются… Простые вычисления изо дня в день. Повеситься можно. Я сам какое-то время занимался простыми вычислениями, и знаю, о чем говорю сейчас. — И куда Вы бы мне посоветовали идти? — Тебе? С твоей тягой к справедливости и самокопанию? — усмехнулся Александр Владимирович. — Только на филологический». И Даша согласилась учиться в классе, где каждый ученик изучал минимум два языка. Ей там было легко и просто. Её приняли ребята, И Даша даже завела среди них друзей. Её приняли учителя. И Вера Сергеевна, учительница английского языка, а также их классный руководитель, почувствовала в этой хрупкой девчонке немалую силу воли и упрямство. Но упрямство в хорошем смысле: девочка не щадила себя и своё время на постижение нового. А ещё Вера Сергеевна видела в Дашиных глазах страшную тоску, которая не была связана с учёбой, а была связана с какой-то огромной внутренней болью. Учительница не спрашивала Дашу об этом, она просто частенько приглашала её на разговоры. Нередко Даша провожала Веру Сергеевну до её дома, который был в двух шагах от школы. И они могли ещё много времени стоять у её подъезда, поставив свои портфели на скамейку, и разговаривать обо всём. Но никогда и намёка в их разговорах не было об Александре Владимировиче. *** Галина ревновала его. Стеснялась этого своего чувства и не могла с ним справиться. А он это тоже чувствовал: в разговорах, в её взглядах, украдкой направленных на него. Была ли основа у этого чувства? Она не могла сказать утвердительно. Он был с ней нежен и предупредителен. Но как умный человек, она понимала, что конец будет. И, возможно, скоро. И чувствуя это, она кидалась в омут своей любовной страсти. Ей завидовали. Десятки женщин, общавшиеся с ней, знали, что она привезла мужа с Урала — красивого, умного мужчину, завоевать которого надо ещё уметь. Но большинство из них полагало, что положение и деньги Галины Лебедевой сделали своё дело, и молодой человек просто оказался падок на всё это. Познакомившись с ним поближе, люди уже так не думали. Он был умён, и главное — талантлив. И пару оставили в покое. По прошествии трёх лет в их окружении не было уже кого-либо, развивающего тему мезальянса. Александр, к тому времени — Александр Владимирович, получил третий диплом об образовании, теперь уже педагогическом. Он был на очень хорошем счету у руководства школы, и ему улыбалась карьера в сфере образования. Если и были у него недоброжелатели, Александр Владимирович их попросту не замечал. А своё мнение, отличное от их, высказывал аргументированно. Он вообще не ориентировался на людей, от которых, кажется, был зависим. Это было его кредо в жизни. *** «Знаешь, в чем секрет моего душевного спокойствия? Я никогда не ориентировался на других людей. А ты слишком много смотришь по сторонам, и это раздирает тебя на части». Эти слова учителя раздавались в Дашиной голове. А, может, он прав? Может, не надо смотреть, как делают другие, а сделать своё, только своё, новое, отличное от традиционного? И не будет больше беспокойства о том, лучше других она сделала или хуже. Им просто не с чем будет сравнивать. Даша думала о том, как по-новому организовать знакомство младших школьников с иностранным языком. В школе уже были наработки, придуманные годами сценарии, которые не менялись. Учителя уже привыкли к традиционным урокам, где было бы рассказано о стране, народе, языке этого народа. Показаны красивые издания сказок. «Вот вы будете учить язык и сможете эти сказки прочитать». На что какой-то мальчик ответил: «Я читал уже эти сказки. Точно такая же обложка. Только на русском». Даша хотела вызвать интерес у ребят. И тогда она решила поставить со школьниками шестых-восьмых классов сказку, где все слова произносятся на английском языке. Малюсенькую сказочку. А о чём шла в ней речь, малыши-первоклассники узнают, если будут изучать язык. Это было ново и интересно для всех. Дашу заметили в школе. Она обрела даже тайных поклонников из числа старшеклассников. У Даши Абрамовой, казалось, совсем не было времени на что-нибудь ещё, кроме учёбы. Но как только закрывалась дверь большой комнаты, где Женя оборудовала ей рабочее место, поставив у стены свой старый письменный стол, Даша оказывалась в вихре воспоминаний, которые напоминали ей то, что она никогда и так не могла забыть… Она не мечтала. Ей не хотелось мечтать. У неё не было предмета, о котором можно мечтать. А потом она хорошо помнила свои же слова: «Будьте осторожны со своими мечтами, они иногда весьма неприятно сбываются…» Дарья жила, проводя дни в школьных заботах. У неё были и поручения, и обязательства по дому. «Дарья, жизнь — это не волшебная сказка с добрыми гномами, где все идет по запланированному сценарию и обязательно хорошо кончается, да и я не прекрасный принц на белом коне. У меня есть скверные черты в характере, да, а у кого их нет?» Она старалась никому не причинять неудобств, стараться не проявлять свои не самые лучшие черты характера. И часто ей это удавалось. *** -Ты можешь хотя бы не демонстрировать мне свой характер? Я знаю, ты не любишь её… И игнорировать, когда женщина спрашивает тебя о любви к ней, просто неприлично. Разговор происходил в одном из московских кафе. Мужчина и женщина сидели друг напротив друга. Женщина была взвинчена и чем-то уязвлена, мужчина же, наоборот, излучал спокойствие. — Странно, что ты сама не знаешь на него ответ. ….Но твоё волнение и вспыльчивость говорят о том, что ответ ты знаешь точно. И я думаю, что если я произнесу его, то огорчу тебя совсем. — Александр Владимирович лениво потянулся к стакану с виски. Пригубив немного, он поставил стакан на стол и, прищурясь, взглянул на собеседницу. — Послушай, не надо устраивать мне сцену. Я уже устал от них. В который раз я тебе говорю: я не брошу свою жену. И ты не бросишь мужа. Всё останется как есть. Но если ты и дальше будешь так себя вести, мы расстанемся. Женщина, кажется, была совсем разъярена сказанным: -А ты не боишься, что Лебедева может узнать о твоих похождениях. И куда ты пойдёшь, когда она тебя выгонит? А? — Шантаж? — Данилов усмехнулся. — Ну, что ж, попробуй. Он грациозно поднялся с дивана и направился к стоящему недалеко официанту. Расплатившись, Александр Владимирович подошёл к уютному уголку с диванами, где женщина продолжала сидеть, беспомощно скрестив руки на коленях и глядя в пол. -Мы больше не увидимся. Никогда. Прощай. Он не любил. Он легко расставался, не чувствуя вины. *** «Даже если я и виноват… Кто может меня судить?» Даша не осуждала его. Она винила только себя. Сколько раз она задумывалась над тем, смогла бы она его оттолкнуть? Нет, она его любила. Любила первой робкой жгучей любовью подростка, которому кажется, что горы на пути — это ряд холмов. И свернуть их — плёвое дело, если она увидит лишь намёк на ответное чувство. В чём она могла обвинять его? В том, что она ему нравилась? «Дарья, ты мне нравишься… Ты настолько дорога мне за то только, каким я становлюсь, когда ты рядом». Интересно, а каким он был с другими женщинами? Дарья прикусывала ручку, которую вертела в руках, и долго глядела на зелёную бабушкину лампу под зелёным стеклянным колпаком. Сверху она была ещё покрыта белой круглой салфеточкой, связанной когда-то крючком тётей Надей. Потом взгляд её падал на тетрадь или учебник, лежащий перед ней. Она брала себя в руки, запрещала мыслям об учителе приходить. *** Данилов отнёс коробку в машину и теперь присел в кабинете директора, для того чтобы попрощаться. -Как жаль, Александр Владимирович, что Вы уходите от нас. Я не устану это говорить. Ведь 9 «Б» стал при Вас совсем другим. Вы же прирождённый учитель и воспитатель. Уж так нашей школе несказанно повезло, что Вы пришли к нам на работу. До сих пор учителя головы ломают, почему вы лицей ваш бросили… А теперь и нас бросаете… Вам бы у нас светила хорошая карьера. И ребята Вас любили. Да, боялись, но и любили. А теперь, практически весь класс рассыпался. Ушли из школы, кто куда. В десятый только пятеро из 9 «Б» заявления подали. Не знаю уж, будет ли у нас физмат в следующем году… — Ну, Генриетта Леонидовна, хоть ваша школа и обычная, но дети к вам идут из соседних районов. Я думаю, наберёте. А насчёт физмата… В 9 «Б» не было таких, кто бы потянул усложнённую программу старшей школы по математике. К сожалению. Ну, если только Абрамова… -Да ведь и Абрамова взяла свои документы неделю назад. Эта вообще уезжает в другой город учиться, — директриса покачала головой -… А… в какой город? — растерянно произнёс Данилов. — В Ярославль, кажется. У неё там тётка живёт, и сестра в городском бюро путешествий работает. Мать говорит, будет с ней заниматься… Телефон на столе директрисы зазвонил, и Данилов заспешил, вставая, пожал ей руку и вышел из школы. Почему так тяжело у него на сердце? Выйдя из кабинета директора, он вдруг вспомнил, как они с Дашей ездили в Архангельское. А Даша, когда они издалека смотрели на дворец, ещё говорила: — Сейчас бы Женя нам всё рассказала и про усадьбу, и про парк. Она у нас экскурсоводом работает. Очень много знает… С тяжёлым сердцем он сел в машину. Задумавшись, облокотился на руль, глядя прямо перед собой. В его голове звенел звонок на урок, перед глазами возникали недавние школьные эпизоды, которые, оказывается, он помнил в мельчайших деталях. Его же слова сейчас вспыхивали в памяти. Лица детей его класса возникали перед глазами. Вот он говорит насмешливо и даже зло: «И за что вы так не любите математику, что решили внести «вклад» в ее развитие? Дети, окститесь, половина из вас настолько непроходимо глупа, что, как только начнется настоящая высшая математика в университете… Вы все равно все дружно повылетаете после первого же семестра. Кто-то по ошибке когда-то решил, что вы все физмат и что у вас якобы есть способности к точным наукам. Так вот: не верьте. Вас обманули. Никакой вы к черту не физмат. Советую вам еще раз подумать о том, чего вы хотите от этой жизни, но соизмеряя со своими возможностями». Растерянные, застывшие лица ребят. Удивленные и задумчивые. «Ваш класс подобен стаду баранов, без кнута стадо либо никуда не идет, либо разбредается. Тратить время на идиотов мне не хочется». Обидевшиеся и хмурые. «Знаешь, Красильников, стоит мне подумать, что вот оно — дно всех твоих тупых вопросов, что тупее придумать уже нельзя, но нет. Ты открываешь рот, задаешь новый вопрос… и возвращаешь себе свое доброе имя!» «Красильников, оставь мне хотя бы иллюзию наличия у тебя зачатков интеллекта, помолчи, пожалуйста». А вот последнее собрание в классе по поводу поездки в лес на костёр: «А что если… что если Вы поедете с нами?» Все вдруг единодушно согласно забурчали, как рой пчел. «Ну Александр Владимирович, ну пожалуйста, ну поехали! Ну вы же наш классный руководитель! Ну давайте! Ну пожалуйста!» А в глазах надежда. «Я без Вас ваще никуда не поеду!» «Ну пожа-а-алуйста». Впали в тоску и начали разбредаться по домам, полные пессимистического настроя. И голос директрисы: «И ребята Вас любили. Да, боялись, но и любили. А теперь, практически весь класс рассыпался. Ушли из школы, кто куда». И вдруг перед глазами она, Даша, её милое, покрасневшее от волнения лицо. «Александр Владимирович… Мне нужно Вам кое-что сказать. — Я тебя слушаю. — А Вы знаете, я Вас люблю». Он долго сидел, зажмурившись, положив руки на руль и опустив на них голову. И ехать ему из этого района никуда не хотелось. Хотелось постоять ещё немного рядом со школой, ведь больше сюда ему не приезжать. Просто незачем… Спустя какое-то время автомобиль заурчал и тихо тронулся с места…