Второе дыхание

Через час Данилов сидел у себя в квартире и безрезультатно пытался дозвониться Даше. «-Я, наверно, такая дура… — Согласен… Но ты моя любимая дура…» «- А вы эгоист. — И не спорю». Всё, надо лечь спать, провалиться в сон, ничего не слышать и не видеть… И опять он ворочался с боку на бок… «Уж так нашей школе несказанно повезло, что Вы пришли к нам на работу. До сих пор учителя головы ломают, почему вы лицей ваш бросили…» *** Это был жуткий, страшный день в его жизни. После уроков всех учителей пригласили на отчётно-производственное майское собрание, которое длилось уже час. Учителя русского языка, пришедшие на собрание каждый с кипой тетрадей, уже успели их проверить и тихо переговаривались на задних партах, особо не вникая в то, что говорила ответственная за детское питание в школе. Данилов сидел у самой двери рядом с физиком, соблюдая мужскую солидарность. Дверь открылась, и в неё заглянула секретарь директора Вика, молодая женщина, только что вышедшая из декретного отпуска. Увидев Данилова прямо перед собой, сидящего на первой парте, она немного опешила, потом подошла к нему и сказала негромко: -Александр Владимирович, Вам звонил начальник Департамента нашего Округа. Просил сейчас срочно ему перезвонить. Хоть в кабинете физики, большом и просторном, с кафедрой и огромной доской, было шумновато, но, когда Вика наклонилась к Данилову и заговорила, в кабинете установилась мёртвая тишина. Ничего себе! Сам начальник Департамента ему звонит… Так у него жена знаете где работает? Да что вы, я не знала… Гляди, уйдёт из лицея туда работать… Ну, что ж, ему карьеру надо делать… Он ещё нами покомандует… Под эти разговоры Данилов вышел из кабинета физики и пошёл вслед за Викой в кабинет директора. Когда он набрал номер, продиктованный ему женщиной, и представился, на том конце провода установилось молчание. Затем мужчина в трубке, видно, пожилой, поздоровался с ним. И далее сказал ему эти страшные слова: «Ваша жена сегодня на служебном автомобиле попала в катастрофу. Ни шофёр, ни она не выжили…». Данилов слушал и не понимал. Только глаза у него становились больше, а лицо белее и белее. Вика смотрела на него и понимала, что Данилову сейчас будет плохо. Она стала быстро наливать ему воды в стакан. А потом он положил трубку и закрыл ладонями лицо. После похорон Галины, где было много венков, цветов и ответственных товарищей, Данилов ни с кем не хотел говорить. Человека, с которым ему хотелось сейчас говорить, не стало, а другого рядом не было. Ни хорошего верного товарища, ни любимой подруги, никого… Он один. И теперь будет всё время один. Никто не прижмёт ласково его голову к груди. Нужно учиться жить одному… Через неделю он уволился из лицея — он не мог слышать язвительного шепотка за спиной: -Вот теперь посмотрим, как он будет вертеться — тыла-то нет. А то привык жить под прикрытием, нос задирать… Старинная подруга его жены подсказала, что нужно уйти в обычную общеобразовательную школу: там, мол, народ попроще, и ему смена обстановки нужна. А в этом лицее слишком хорошо ещё помнили комиссии во главе с Галиной Афанасьевной Лебедевой, приезжавшие, чтобы показать образцовое образовательное учреждение каким-нибудь иностранцам или высоким чиновникам из Министерства. Методист их Округа посетовал на его уход, но делать нечего: он тут же позвонил своей знакомой директрисе Генриетте Леонидовне, и через два дня Данилов уже был в штатном расписании её средней общеобразовательной школы. *** «- Давно хотела Вас спросить. Как Вы решили стать учителем математики? — Мне стало скучно в один прекрасный день. — Я никогда не хотел быть учителем, до недавних времен, но у меня всегда были определенные склонности к точным наукам. В школе математика была моим любимым предметом». «-Вы неправильный учитель. Вы учите нас не тому, чему нужно. — Существует только два типа учителей, Дарья. Те, кто учит слишком многому, и те, кто не учит вообще». «— Почему Вы не сказали мне? Как Вы могли?! Почему? Да посмотрите на меня! — Мне надоело… Я устал от преподавания за пять лет. А в этом году понял… …что мне это не подходит». Александр Владимирович опять не мог спать. Он распечатал бутылочку валерианы, купленную по совету фармацевта, и капал, капал, капал из неё в стакан, пока не увидел, что вылил чуть ли не треть. Быстро смешав капли с водой и влив это в себя, он лёг спать в надежде, что просыпаться до утра он уже не будет. И он не просыпался, только видел сны. Они приходили обрывками. Вот они с Галиной выходят из ЗАГСа. И он, и Галина смеются. Вот они на отдыхе в Геленджике. Он лежит на воде, а его Галина проплывает мимо и даже не поворачивает в его сторону головы, через секунды она от него далеко в море. Он выходит на берег, а перед ним стоит весь его 9 «Б» и все в один голос кричат ему: -Ну, Александр Владимирович, ну поехали с нами. А потом ему приснился его переезд на новую квартиру, которую он купил, продав квартиру на Пречистенке спустя некоторое время после похорон жены. Почему-то мебель носили мальчики из 9»Б» класса, а девочки в его гостиной сидели на уже поставленных диванах и канючили: -Александр Владимирович, дайте нам задание попроще. Даши среди них не было. *** «Правильно ли я поступила, отказавшись вести театральный кружок вместе с двумя другими нашими девочками из класса? Что я понимаю в театре? Ровным счётом ничего. К тому же, я не театралка там какая, чтобы бредить этим. Мне говорят, что я хорошо организую ребят. Это лестно, конечно. Но им было просто интересно. Значит, нужно заинтересовать их театром? А я этого не смогу… Вот, если надо, лучше я позанимаюсь с кем-нибудь….математикой. У меня, скорее всего, получится… У нас хорошая учительница по математике, только слишком добрая. Когда объясняет, переспрашивает, жалеет ребят, что не поняли. А это отвлекает. Ты потом пожалей, когда всё объяснишь, ведь так?..» «- Абрамова, у тебя что, опять кризис самооценки?» «Почему я с ним постоянно разговариваю? Почему я не могу абстрагироваться от него?..» Последние три месяца Даша выплёскивала свою боль подушке, но по требованию Жени стала ходить на занятия к психоневрологу. И эти занятия ей, кажется, помогли: кошмары прекратились. Тот сон, который ей последнее время всё снился и снился, больше не приходил. А значит, и учитель во сне больше не приходил… Вечерами Даша думала о нём, но уже не было боли и спазмов в груди, когда нечем вдруг дышать. Она пила много всяких лекарств — Женя опять настояла, сводив её за руку к кардиологу и терапевту. И Дарья понемногу стала успокаиваться. Правда, иногда ей хотелось быть одной, долго. И смотреть в окно на небо или на лужи… И в этот момент Даша ни о чём и ни о ком не думала, даже о нём…