Второе дыхание

Ранним субботним октябрьским утром Александр Владимирович вышел из подъезда своего дома, сел в свой BMW, в котором уже успел повозить Дашу, и поехал в Ярославль. До Ярославля было что-то около трёх с половиной часов пути. Он долго думал, как ему найти адрес Дашиных родственников (её мать и брата он не мог спросить: у них появились бы ненужные вопросы). Но потом откинул это – он не мог прийти к ней в квартиру, не мог встретиться с её тёткой и сестрой. Он должен был увидеть Дашу вне дома. Но где же он её может встретить? В Переславле-Залесском он сел позавтракать в кафе и, пока пил кофе с круассаном, глядел на противоположную сторону улицы, где увидел вывеску «Городское бюро путешествий и экскурсий». Вот! Женя, Дашина сестра. Она тоже ведь работает в такой конторе. Но он не знал фамилии Жени… Да, ладно, он просто придёт и скажет, что его знакомые были на экскурсии с гидом Женей. И он, мол, тоже хочет попасть к ней на экскурсию…Выяснит день и время экскурсии. А там она придёт, возможно, с Дашей… Или он проследит её до подъезда дома, где она живёт… Мысли сумбурно роились в его голове. Выйдя из кафе, он пересёк улицу, направляясь в бюро путешествий. И там он быстро выяснил адрес городского бюро путешествий города Ярославля. Когда он вновь садился за руль, у него уже вновь стучало сердце, как давно уже не стучало. Когда он открывал дверь ярославского бюро путешествий и экскурсий, у него вспотели ладони рук. Только бы там не было сестры Даши, о которой сейчас пойдёт речь. Милая женщина в годах, сидевшая за большим старинным столом в маленькой комнате сообщила ему, что Евгения Алексеевна Евдокимова сегодня уже уехала с экскурсией в музей Щелыково. Да, автобус с группой приезжает сюда же. Но это будет не скоро, часа через три… А он на какую экскурсию хочет попасть? Вот, например, послезавтра Евгения Алексеевна поведёт экскурсию в Ярославский Кремль. Она хоть сейчас продаст ему билет. А…Так ему надо только в выходные? Ну. По расписанию следующая экскурсия в выходной день у Евдокимовой будет только в начале ноября. Данилов выяснил точный день и время проведения экскурсии в ноябрьскую субботу, на всякий случай. Потом не спеша вышел на улицу. - Щелыково, Щелыково, - механически проговаривал он, не особо задумываясь над этим словом. А потом его осенило. Щелыково! Ведь это музей Александра Николаевича Островского, автора «Грозы» и «Бесприданницы». Его произведения изучают в 10 классе. Даша точно поехала на эту экскурсию! Он дождётся автобуса и увидит её. А пока до их возвращения около трёх часов. Данилов оставил машину на той же улице, где находилось бюро, и пошёл на Стрелку. Он не был здесь ни разу, и красота этого места удивила и очаровала его, несмотря на сильный ветер, дувший с Волги. Он любовался памятником, поставленным к тысячелетию города, церквями, стоящими на набережных. Прошёлся по парку. Спустя два с половиной часа он замёрз и пошёл к машине греться. Включил печку, потом радио и стал смотреть перед собой на улицу. Под тихую мелодию, льющуюся из колонок, он даже задремал. Вдруг он от чего-то вздрогнул. Да. Громкие голоса детей, проходящих мимо его машины. Они кричали что-то друг другу и смеялись: им надо было снять усталость от долгого сидения в автобусе. За ними шли две женщины, видимо, ездили с ними. Данилов быстро посмотрел на детей – Даши среди них не было. Он посмотрел прямо, где стоял недавно подъехавший автобус. Даша стояла у передней двери и смотрела внутрь автобуса. Явно кого-то ждала. Его сердце заколотилось, и в горле пересохло. Рука потянулась открыть дверцу, но тут из автобуса вышла молодая девушка лет 25-27, взяла Дашу под руку, и обе пошли медленно по тротуару в направлении от его машины. Он провожал взглядом их силуэты, всматриваясь в маленькую хрупкую фигурку в красно-синей куртке. Вскоре девушки завернули направо в переулок, и Данилов опомнился. Он резко нажал педаль газа, и машина сорвалась с места. Расстояние до переулка было покрыто за пять секунд, и он опять увидел их, подходивших к светофору. Мысли его работали лихорадочно, в голове шумело. Он быстро вышел из машины, оставив её в этом же переулке, практически добежал до светофора и успел на последних секундах перебежать улицу. Девушки не спеша зашли в продуктовый магазин, окна которого выходили на эту оживлённую улицу, и поэтому Данилову пришлось стоять на ближайшей автобусной остановке и, не отрываясь, смотреть на двери магазина, карауля свою пару. Мысли его путались, вернее, их не было. Взгляд был прикован к дверям магазина. Через минут пятнадцать они вышли, и он, соблюдая расстояние, пошёл следом. Ещё минут через 5-7 они вошли под арку и скрылись в подворотне, ведущей, видимо, во двор большого жёлтого дома, который выходил своими двумя фасадами на улицу. Он медленно вошёл под арку и, не выходя ещё из неё во двор, увидел их, стоящих у подъезда и разговаривающих с женщиной. Не прошло и двух минут, как они попрощались с ней и вошли в подъезд, а женщина, проходя мимо Александра Владимировича, кинула на него заинтересованный взгляд. Чтобы не походить в её глазах на какого-нибудь там преследователя, Данилов извиняющимся тоном спросил, какой это номер дома. Та заулыбалась и очень любезно ответила ему. Название улицы он прочёл на табличке, висящей на доме. Потом он долго стоял в подворотне, в надежде, что Даша выйдет за чем-нибудь, и боясь, что та женщина пойдёт назад и подумает о нём чёрт знает что, и, наконец, пошёл к машине. Сев в водительское кресло, он долго сидел и думал. Вообще-то его мысли состояли из одних вопросов, направленных к себе же. Чего он в итоге добился? Сегодня он не встретился с Дашей, но когда она выходит одна? И выйдет ли завтра? Завтра воскресенье, вполне может пойти погулять… Одна? Вряд ли. Вот ведь сказала же ему сотрудница бюро, что Женя теперь в выходные будет работать только в ноябре… Значит, если Дарья выйдет, то с ней. Вряд ли у неё так быстро здесь завелись подруги. Какой итог? Нужно приехать в будний день, когда Даша пойдёт в школу. Одна. И тогда он подойдёт к ней… Домой он ехал гораздо медленней, чем утром. Он вспоминал, как Даша стояла у автобуса, вспоминал её фигурку, идущую вдоль по улице. Ему показалось, что она похудела и стала похожа на подростка- семиклассницу. Он тяжело вздохнул. Почему ему невозможно её забыть? Почему он должен увидеть её? Как бы он опять хотел увидеть её милые карие счастливые глаза… Но, судя по её опущенной голове и тому неспешному шагу рядом с сестрой, счастье не плещется в её глазах. И он в этом виноват… Виноват…Виноват…Он вспомнил её сидящей у него на коленях: «-Вчера мне на какой-то момент стало так страшно. Маша была такой разбитой. И на какой-то момент я… я почувствовала себя на ее месте. Представила себе, как меня саму... - Ты никогда не окажешься на ее месте». Ночью он опять не мог заснуть без успокоительного. *** Даше почему-то к вечеру стало грустно. Она пробовала смотреть фильм, начавшийся по телеку. Не пошло. Зашла к Жене в комнату – та разговаривала по телефону с подругой. Тётя Надя уже прилегла в своей комнате отдохнуть. Наконец, она открыла томик стихов Лермонтова, которым стала увлекаться последнее время, и стала читать… У врат обители святой Стоял просящий подаянья Бедняк иссохший, чуть живой От глада, жажды и страданья. Куска лишь хлеба он просил, И взор являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку. Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою; Так чувства лучшие мои Обмануты навек тобою! «- Обидно, Абрамова. Ты до сих пор меня боишься… - Я не… - Я тебе не верю. - Послушайте! Это совсем не... - Так докажи». Даша вспомнила тот поцелуй. Когда она целовала учителя, у неё никогда не хватало дыхания. А его губы такие нежные, мягкие. И обнимал он её так ласково, боясь сделать ей больно. «- Это считается за доказательство? - Конечно, нет. - Что?! - Недостаточно убедительно, мало доводов, плюс тебе помогли… Боюсь что это "неуд", Абрамова. В субботу перезачет». Она вспомнила их первую близость в его спальне в ту субботу. Именно начиная с этого «перезачёта» начались их настоящие, взрослые отношения. Именно с этого момента Дашина юношеская, трепетная любовь стала превращаться в полыхающий шар, готовый сжечь. «– Что ты хочешь от меня услышать? - Правду. Я хочу услышать от Вас правду. - Ты же не отстанешь, да? - Не отстану. - Я всегда говорю тебе правду, если ты еще не поняла. Ты мне нравишься… И нет, не потому, что ты не перестаешь каждый день меня удивлять. Нет… Дело в другом. Ты настолько дорога мне за то только, каким я становлюсь, когда ты рядом. Человеком, который умеет чувствовать». Слёзы тихо катились из её глаз и капали на том со стихами Лермонтова. Она их вытирала рукой, а они всё лились. - Знаешь, Дашка. Я тебе дам почитать что-нибудь другое, - раздался за плечами Женин голос. Даша не слышала, как та вошла. – Всё. Захлопнула книжку, что бы это ни было. И перестань плакать. Мы же с тобой договорились. Даша закивала в ответ, закрыла книгу. Женя вытерла ей слёзы платком и начала рассказывать, что она сейчас готовит новую экскурсию, а в Дашкиной голове всплывало ощущение его пальцев на её щеках, как они стирали её слёзы, как сердце её плавилось от счастья. «- Ну вот, ты плачешь…- Даш, чтобы сейчас сказал твой брат, если бы увидел тебя? Такая взрослая девочка и плачет…» И он её не отпускал… *** Александр приехал в Ярославль рано утром в следующую пятницу, взяв в этот день выходной вместо субботы. Он подождал, пока выйдет Даша из-под арки жёлтого дома и пошёл за ней. «Когда подойти? Сейчас? Нет, сейчас нельзя. Она будет потом на уроках нервничать. Подожду её после уроков», - лихорадочно думал он, не упуская её в толпе. Он долго ходил возле школы, посидел в парке на скамейке. «Что я ей скажу? Почему приехал? Помириться? Стать друзьями? Бред…» Данилов понимал, что время упущено, и оно продолжает бежать дальше, отдаляя Дашу от него. Он понимал, что влюбился в эту девочку. Влюбился так, что сначала это и не понял. И только их разрыв показал ему всю глубину его чувства к ней. Он не мог жить без неё, но он не мог что-либо ей и предложить…Не мог же он в самом деле предложить ей переехать к нему. Не мог ей предложить стать хотя бы его невестой. А учителем своим его она уже не видит… Какой-то тупик. Александру Данилову становилось плохо от безысходности его положения. Оставалось ждать. Только ждать, когда Даша хотя бы закончит школу, и ей исполнится восемнадцать лет. Раньше он думал, что они с Дашей просто поговорят, помирятся, и всё будет по-прежнему. А теперь Александр понимал, что он своими действиями чуть не убил эту девочку. Он сделал её такой несчастной. Она даже уехала в другой город, чтобы сменить обстановку. Господи, как же ей было тяжело от его слов! И просто вот так подойти к ней он сейчас не мог… Увидел её, выходящей с девочками из ворот школы после уроков, опять шёл за ней практически до арки, в которой она скрылась. Он так и не смог подойти к Даше. Она давно уже скрылась в подъезде. А Данилов всё сидел в своей машине под окнами её дома и не мог ничего придумать. И математический склад ума был не в силах подсказать ему выход из этой ситуации. Даша как обычно смотрела из окна третьего этажа на улицу и сегодня видела чёрную машину, стоящую у тротуара прямо под их домом. Машина показалась ей знакомой. Ах, да. Ведь такая машина была и у него тоже… Интересно, кому принадлежит эта машина. Ясно, что не их жильцам, иначе она стояла бы во дворе…Да…. Буквально на глазах сумерки сменились темнотой. И как бы Даша ни всматривалась, она не могла уже увидеть, как машина через какое-то время плавно тронулась и исчезла во тьме. Данилов ехал назад в Москву. Ехал не быстро: он понимал, что в его состоянии сейчас нужно быть крайне осторожным на дороге. Он несколько раз уже задавался вопросом: «А случилась бы размолвка с Дашей, если бы он оставался и дальше работать в школе? Нет, конечно, размолвка произошла не от того, что он уходил из школы – он на вопрос Даши ответил «нет». Почему он сказал ей «нет»? Господи, ну почему? У него было плохое настроение? Да. Было плохое настроение. Из-за чего? Из-за всех этих ненужных бумаг-отчётов по классам. Он терпеть не мог все эти бумажные отписки-отчёты. Жизни им – от силы дня три, а сочинять приходится неделю. То ли дело те документы, с какими он сейчас работает! В фирме, где Александр Владимирович работал, было много молодых мужчин его возраста. И конечно, его особа была уже на устах практически всего немногочисленного женского состава. Некоторые женщины, узнав, что он не женат, имели на него виды. Как-то быстро он потерял своё отчество, потому что в силу его молодости и окружения, где все называли друг друга по именам (по имени-отчеству называли только начальников) его стали звать Александром или даже просто Сашей. Он занимался технической документацией тех частей технических проектов, которые требовали расчётов и вычислений. Он никого не взял себе в помощь, надеясь только на свой ум и свою светлую голову. Начальство его хвалило. Данилову нравилось, что он делает, он полностью окунулся в работу. Лишь приезжая домой, он надолго задумывался, стоя у окна, о том, как иногда случай может изменить жизнь человека. И в этот раз Его Величество Случай повернул его судьбу. Надо сказать, что он уже пять лет, с тех пор как переехал в Москву, занимался с племянником Галины Афанасьевны, Павлом, математикой. Парень оказался толковым, и эти занятия не прошли даром. Он заканчивал одиннадцатый класс и считался среди своих друзей корифеем в математике. Многие из родителей, до слуха которых дошли эти занятия, предлагали Данилову стать репетитором их ребёнка, но тот был неумолим. Мать Павла, Лида, воспитывала его одна, без мужа, которого потеряла, когда сыну было пять лет. Галина Афанасьевна всегда помогала семье своей сестры и по мере возможности (а у неё они, как известно, были большие) участвовала в жизни и судьбе Павла. Вот и своего Сашу она тут же попросила заниматься с племянником, когда тот ещё перешёл в седьмой класс. Когда Галины Лебедевой не стало, Александр не бросил родственников жены: он занимался с Павликом, дарил ему подарки, приезжал на праздники. Лида и её сын считали Данилова своим родным человеком, женщина видела его слабости и помогала ему советами в быту, а её сын прощал дяде Саше насмешки и колкости, которые были неизменным антуражем их занятий. Однажды в середине апреля Лида позвонила Александру, и сквозь слёзы он услышал, что Павел попал в какую-то передрягу вместе со своими товарищами, да не в Москве, а на Валдае, где у одного из них находилась дача. Данилов, недолго думая, взяв у директора школы неделю отпуска, поехал туда. Туда же приехал и отец парня, высокий чиновник, на даче которого ребята жили это время. Вместе с ним Александр ходил по инстанциям области, чтобы разобраться с проблемой ребят. Он разговаривал со многими чиновниками из полиции, а отец парня нанял им хорошего адвоката. В результате проблема разрешилась. Сыграла ли здесь роль прекрасная речь адвоката на предварительном слушании по делу в закрытом судебном заседании, который нашёл обстоятельства, дающие основание для прекращения дела, или влияние крупного чиновника из Москвы, но только ребят отпустили, и Данилов спустя пять дней привёз Павла матери, взяв с него слово, что тот более никогда не даст себя впутать в разного рода столкновения с законом. Чиновник из Москвы, с которым познакомился Данилов и жил это время у него на даче, оказался очень даже интересным собеседником. Вечерами, когда они сидели на улице в саду, он расспрашивал Александра о работе и, узнав, что Данилов и есть тот самый крутой математик, о котором говорил ему его сын, сказал, что его друг, генеральный директор одной большой компании в Москве, ищет человека, который занимался бы технической документацией, требующей математических расчётов. Конечно, и зарплата такая, которая никому в школе и не снилась. И если Александр желает поближе познакомиться с этим видом деятельности, то он может устроить встречу с его приятелем. Данилов обещал подумать. К тому дню, как он привёз Павла в Москву, им уже было принято решение уйти из школы. Так он попал в офис на сорок пятом этаже одного из небоскрёбов района Москва-Сити.