Dramarama

Дети в зале стали громко аплодировать танцорам, которые пытались донести до зрителей свои чувства, образы и эмоции через пластически и грациозные телодвижения. Яркие лампы прожекторов неприятно резали глаза Чангюна, но сквозь мелькающие яркие красно-оранжевые пятна парень смог разглядеть знакомую улыбку. То были поднятые уголки губ мальчишки лет восьми, который когда-то был так привязан к Иму. Нельзя было назвать эти взаимоотношения дружбой, скорее братской любовью. Малыш при виде Чангюна быстро семенил к парню, громко приветствуя старшего по имени, и, настигнув своей цели, крепко прижимался своим телом к его длинным ногам. Такие объятия стали самыми теплыми воспоминаниями Има из жизни в детском доме. Тело Чангюна двигалось в такт музыке, движения были четкими и выразительными. За короткое время обучения в школе искусств парень усовершенствовал свою технику владения телом, научился выражать свои чувства через жестикуляцию и движения рук. Сейчас предстоял последний и самый сложный элемент всей композиции — поддержка, которая на вид не представляет собой ничего сложного и замысловатого. В голове Има сразу начался процесс расчета скорости бега и силы прыжка. «Успокойся, нужно сделать все также как на тренировке», — успокаивал себя парень, после чего ухватился за руку своего товарища и погрузился в состояние полета и возвышенности. Зрители задержали дыхание в страхе за парня, но элемент был выполнен просто потрясающе, и зал зашелся аплодисментами. — Чангюн-и! — выбежал на сцену тот самый мальчишка и крепко обнял, спрятав свое пухленькое личико в коленях старшего. Им снова почувствовал теплоту этих объятий, тех самых, что ему не хватало все это время. Он взял мальчика за руку и увел за занавес, заметив слезы в его глазах. — Ну что ты плачешь? Все же хорошо, — Им присел перед парнем, поравнявшись с его лицом, и вытер теплой ладонью влажные щечки ребенка. Тот в ответ подарил ему широкую улыбку и еще крепче ухватился за шею. — Я так за тебя испугался! — шептал он. — Это же просто элемент танца, ничего страшного со мной не произошло, — успокаивающе гладил мальчика по спине парень. — Чангюн, собирайся поскорее, скоро отъезжаем! — позвал его руководитель их танцевального коллектива. — Ну вот, ты опять уходишь, — еще больше заплакал ребенок, а Им еле сдерживался, чтобы тоже не пустить слезы. — Я обещаю навестить тебя перед Новым годом, жди меня, мой маленький друг, — он поднялся на ноги и помахал младшему рукой. — Буду тебя очень ждать, приезжай скорее, — проговорил он и напоследок снова обнял с большей силой, будто показывая, как не хочет расставаться, а затем убежал к остальным ребятам в группу. Чангюн все-таки не смог сдержать свои слезы и начал тихо всхлипывать. Он осел на пол около старой стены, которую давно нужно бы освежить краской, и, спрятав лицо в коленях, стал тихо плакать. Ему было жалко детей, хотелось как-то помочь этим сиротам, но что он мог для них сделать. — Чангюн, — раздался чей-то голос в тишине. Это был Чжухон, вернувшийся за товарищем, который приглушенно всхлипывал где-то в стороне. Ли подбежал к рыдающему парню и прижал к себе. — Ну чего ты? Мне больно смотреть на твои слезы, верни широко улыбающегося парня Им Чанюна, — прошептал старший ему на ухо. — Ты не понимаешь… — Мы придем сюда перед Новым годом, устроим детишкам лучший праздник, договорились? — увидев уверенный кивок Чангюна, Ли потянул его за руку и поднял на ноги.