абсолютно (не)

- Я лежу на песке, - говорит Курфейрак, - и вокруг меня только ветер, камни и пляж. Говорят, зимой лежать на песке - сомнительное развлечение, но вы слышали, как пахнет море зимой, ребята? В квартире у Жеана тепло и просторно, и она безоговорочно становится перевалочным пунктом, внутри которого обитает гостеприимство и алкоголь. Ферр не отводит очарованного взгляда от говорящего уже неприлично долго, и водит тонкими пальцами по стеклу бутылки, вызывая крайнее недовольство сидящего рядом Анжольраса. Он не чувствует себя комфортно даже в собственном доме, что уж говорить про сомнительную компанию в малознакомом городе, ещё менее комфортно он чувствует себя, сидя напротив Грантера. - Я предлагаю отпраздновать рождество у меня, -говорит Курфейрак. - Вы хоть раз праздновали рождество у моря? Мы будем жечь бенгальские огни, и жарить.. - Спирт? - Фейи смеётся, и у него рассыпаются морщинки вокруг глаз. - Не знаю на счёт моря, но рождество без мяса я ещё точно не отмечал. Франк рассказывает, что море пахнет чернилами и жареным сахаром, и что на зимние праздники все дома на побережье украшают гирляндами и еловыми ветками. У него серые глаза, но вокруг зрачка растекается золото, и у него есть мечта - отправиться в путешествие на машине, или пешком, высоко в горы, или вдоль глубоких каньонов, и он уже почти готов, осталось только отпраздновать новый год. Франк думает (чаще по ночам, иногда в конце месяца) - было бы здорово пойти с кем-нибудь, кто тоже слушает Лорда Хурона и носит клетчатые носки, или найти спутника на дороге. Он смотрит на каждого из ребят, и думает, что они - как его разноцветные домики, Жеан украшает свой дом фотографиями и цветами, Грантер похож на стеклянный шкаф с музыкальными пластинками. Он думает - и делает глоток - что с годами в каждом доме накапливаются вопросы, которые поздно задавать, но тяжело носить за собой. Анжольрас улыбается смазанно и нервно, после - тепло, от вина, или от того, что никто не выглядит напряжённым. Сколько тебе лет? Мы учились в одном классе. Это было давно. - Я работаю на строительную компанию. Архитектор. Курф закатывает глаза. - Я слышал, вы ходите в один кружок фотографии. - Это не кружок, это курсы, - Филлип копается в рюкзаке достаточно долго, и в конце концов достаёт оттуда видавший виды полароид. - Я его помню. - Жеан полулежит на полу, подперев голову рукой, в отвратительном по общему мнению свитере леопардового окраса, и олицетворяет собой королеву сегодняшнего вечера. - Я выиграл его в лотерее, на фестивале в 10м классе, - внезапно подрывается и начинает искать что-то в книжном шкафу. Грантер по большей части молчит, потому что впервые за долгое время чувствует себя в порядке, или потому что впервые за последние почти 10 лет у него есть тепло, друзья и (почти есть) живой и здоровый Анжольрас. Жеан достаёт тёмно-красный фотоальбом, и безошибочно открывает его на странице со школьными фотографиями. Сердце Грантера пропускает удар. Этьенн смотрит - кажется, с интересом, - на себя, внезапно по-детски улыбающегося, кучерявого Рэми рядом, в одинаковых футболках, и спрашивает: - Кажется, мы были достаточно близки? Выглядит неловко, и Эр с трудом находит, что ответить. - Мы состояли в одном кружке, должно быть у всех нас есть такая фотография. Жеан и Филипп переглядываются с беспокойством, Фейи предлагает выйти покурить. Его бывшая девушка - по правде говоря, единственная девушка - говорила, что он курит слишком много и работает слишком много, и он честно удивлялся, что она никогда не интересовалась почему. В его жизни было более чем достаточно "слишком много", но он как-то привык и научился с каждой из этих вещей жить, и даже находить новые причины жить. У Фейи не было семьи, зато была работа, сьёмная квартира и искренняя любовь, и он не понимал, почему этого должно быть мало, когда она сказала, что больше не выдержит такую "студенческую" жизнь, и видит их завтрашний день ничем не примечательным, а значит, не стоящим того, чтобы тратить на это время. Фейи курит красиво, как-будто много лет обучался этому искусству, Грантер курит, словно это последняя сигарета в его жизни. У него в голове всё мягко плывёт и кружится, в какой-то момент он перестаёт быть уверенным в собственном существовании и оборачивается к двери подъезда и ему кажется, что там стоит Анжольрас. Оставшуюся часть вечера они говорят о жизни и спорят о жизни, и клятвенно обещают друг другу продолжать поддерживать связь, звонят Жоли по скайпу, и удивляются, когда трубку берёт Боссюэ. Грантер надеется, что ночь не закончится никогда, когда он проваливается в сон на коленях у Прувера, комната кажется большой и тёплой, словно ему снова 16 и он готов признаться в любви, в чувстве настолько большом, что оно не помещается в слова. Я был готов умереть за тебя, но это не значит, что я готов остаться. Грантеру снится, что идёт снег и всё кажется правильным. Этьенн улыбается, у него ярко-жёлтое пальто, сияющий взгляд, и он ловит снежинки языком, когда думает, что Эр не смотрит. Они идут по дороге - в поле - в огромном безвоздушном пространстве, никуда не следуя, и ничего не ища, но Грантеру кажется, что в этой картине не хватает красок, пока Анжольрас не поворачивается к нему полностью, и алая роза не расцветает у него на виске. - Ты Грантер, верно? - роза растекается по лицу, вниз, к подбородку, оставляет тёмные следы на куртке. - Не думай, что я забыл. Эр просыпается, дрожа от холода, идёт на кухню, бессознательно, сталкивается с кем-то в дверном проёме, избегает смотреть в глаза. Они садятся вместе, почти одновременно, грея руки о чашки с горячим чаем, Эр делает чай с лимоном и чабрецом, ужасно сладкий, но Этьенн не жалуется. Он смотрит понимающе, и почти с сожалением, подносит чашку ко рту и тут же убирает, боясь обжечься. Отпуск заканчивается почти-сегодня, ему не страшно, у него есть билет на поезд, уверенность в завтрашнем дне и спрятанные воспоминания. Он смотрит на Грантера долго, как-будто напоследок, пытаясь запомнить, что именно изменилось. - Я думаю, нам стоит поговорить. Я думаю, очень по-детски подстраивать потерю памяти, если можно просто попросить меня извиниться. Я живу с этим слишком много лет, чтобы сожалеть, - Рэми вздыхает, опирается подбородком на сплетённые пальцы. - Ты никогда не любил меня настолько, чтобы это стало причиной самоубийства. - Я делаю это, чтобы ты не чувствовал себя виноватым. Этьенн скрещивает руки на груди и смотрит вызывающе. - Я лежал на растяжке пол года, меня собирали по частям, и это на следующий день после нашего расставания. Думаешь, кто-нибудь мог бы предположить, что всё немного банальнее? - Например? - Например, я попал в аварию, и не ты сбил меня, и не ты виноват в том, что я был маленьким невнимательным идиотом. Я не бросался под машину, Грантер. И я не думаю, что хоть когда-нибудь чувствовал к тебе что-нибудь сильнее тогдашнего опустошения. - Здорово оправдывать годы моего самобичевания собственной глупостью, Анжольрас. - Грантер продолжает смотреть на стол, и в голову невольно приходит сравнение с провинившимся щенком. Анжольрасу хочется его ударить. - Надеюсь, ты перестанешь меня беспокоить ровно с сегодняшнего вечера. День я, так уж и быть, перетерплю. Грантер ложится на пол в гостиной, укрывшись чьей-то курткой, и думает, что обвинять себя было по крайней мере глупо. Ещё глупее было надеяться на хороший исход такой затянутой истории, когда мир вокруг движется, а ты остаёшься на месте, и в твоих руках чужие сожаления и чужие ошибки. Он хочет проснуться в своей комнате со своей собственной амнезией, чтобы начать жизнь заново. Начать жизнь, в которой никогда не было Анжольраса.