***
Как только лошади начали уставать, команда была вынуждена сделать привал. Они ехали в глубь леса уже несколько часов без единого перерыва и перекуса. Бакуго и Иида тут же спешились с лошадей, поручив девушкам развести костёр и заняться ужином, а сами принялись мастерить некое подобие палаток. Эта дорога утомила всех, поэтому нужно было набраться сил и продумать действия. Шуты были явно подавлены новостью о похищении Робина, но пытались держаться бодрыми, ухаживая за уставшими лошадьми. Все были заняты своими делами, и лишь Тодороки просто стоял в стороне. Он был сильно подбит прошедшими событиями, пытаясь выкинуть из головы эти давящие на больное мысли. В голове крутился только образ Изуку, который постоянно улыбался и находил заумные решения в самых разных ситуациях. Этот мальчонка смог помочь ему и в очередной раз спас, тогда почему судьба так жестока к нему? — Принц, пора ужинать! В руках у Урараки, позвавшей Шото, была медная тарелка с горячим супом. Кьека в это время наливала похлебку другим ребятам, которые уже успели сделать свои дела. Гетерохром так и не понял, сколько он простоял без дела, но, судя по проделанной работе команды, довольно долго. Тодороки с благодарностью принял тарелку, усевшись подальше от остальных. Больше всего он чувствовал на себе острый взгляд рубиновых глаз, которые впивались в каждый кусочек его тела. Не составило труда догадаться, от кого исходила эта ужасная аура, но Шото делал вид, что не замечал этого. — Спасибо, крошка. — Каминари принял свою тарелку, подмигивая покрасневшей Очако. Иида свел брови домиком, усаживаясь рядом с подругой. Он недовольно посмотрел на «мистера плохого флирта», а затем осмотрелся. Тенья был ужасно недоволен этой обстановкой, в которой все были слишком подавлены. Киришима тоже уловил этот настрой, а особенно злобные взгляды в сторону опустошенного принца. Так продолжаться больше не могло! — От вашей борьбы между собой мы не поможем Мидории! Хватит, ребят. — Эйджиро толкнул Бакуго в бок, проигнорировав его злобное рычание в ответ. Все только молча кивнули. Тема для разговора не находилась, и каждый думал о своем. Тишина давила, создавая неуютную атмосферу… — Всё! Хватит. Нам нужно обсудить план наступления. Иида отложил пустую тарелку, поблагодарив девушек за вкусный ужин. Команда тут же заострила внимание на красноглазом, внимательно ожидая его речей. Тодороки слушал внимательно, но мыслями он был явно не тут. Принц нервно скреб ложкой по дну тарелки, пытаясь обдумать свою идею. Как только план был придуман и позиции расставлены, ребята разошлись по палаткам, приготавливаясь ко сну. Принц же дождался, пока огонь в костре потухнет и медленно направился к своей белой кобыле. Он тут же тихо запрыгнул в седло и направил лошадь в ту сторону, о которой ему сказал злодей. Гетерохром сильно пожалел, что не рассказал ребятам об этом месте, но в этот раз он не станет подвергать близких Мидории опасности. В этот раз он все сделает сам и не облажается. Лошадь медленно зашагала, а затем скрылась за кустами, пустившись галопом. Через три часа тяжелой езды по маленькой тропике принц уловил приятный запах выпивки и свежего хлеба, а также едва различимый разговор наемников. Парень остановил лошадь, привязав ее к дереву. Идти без плана было неразумно, но можно сходить на разведку и узнать, где держат Изуку, а потом приедут ребята — и они все вместе возьмут штурмом это проклятое место. Так они сэкономят больше времени и поскорее смогут спасти Робина, а затем отомстить Шигараки. Нет. Мстить принц хотел лично. — Далеко собрался? — раздался вкрадчивый голос за его спиной. Шото сразу же потянулся к мечу, но не успел что-то предпринять, как почувствовал резкую ноющую боль в районе спины. Сознание почти мгновенно ушло поплывшими чёрными пятнами, а чьи-то сильные руки подхватили принца, не давая ему упасть на холодную землю. Даби недовольно покрутил головой. В его планы не входил глупый принц… По крайней мере, не так скоро и не так глупо. — Куда же тебя деть… К Шигараки нести не вариант. Оставить тут тоже нельзя… Голубоглазый закинул Тодороки на свою спину, аккуратно опуская его голову на свое плечо. Но его планы были тут же нарушены… — Значит, действуем за спиной Шигички? — Из-за дерева медленно вышла Тога, скрестив руки на груди, в упор уставившись на Даби. Блондинка ехидно усмехнулась, облизывая губы. Она уже была готова достать нож и хорошенько проучить предателя, но злодей отрицательно покачал головой. — Ты же хочешь Мидорию? Тогда у меня к тебе есть предложение…***
Мидория проснулся от неприятного пощипывания в районе рук и медленно приоткрыл глаза, пытаясь не ослепнуть от ярких солнечных лучей. Он хотел было прикрыть лицо, но понял, что пошевелить руками просто не может. Зеленоглазый нервно помялся на месте, понимая, что очень крепко связан и примотан верёвками к большому стволу дерева, из-за чего руки и ноги сильно затекли. Из этого можно сделать вывод о том, что сидел он так уже довольно долго, а значит, уехать далеко они не должны были. Или же он проспал очень много дней? Это нужно срочно разузнать! — Лучше б ты не приходил в себя, — холодно заметил Даби, все это время наблюдавший за этим заложником. Шигараки хорошо знал своего брата, поэтому приказал своему доверенному лицу следить за ним. Тога была слишком помешана на нём, лорд Токоями сейчас был занят, а Курогири готовил паек для наемников. Поэтому идеальным выбором был только один человек! — Отвали, — огрызнулся Изуку, начиная незаметно колупать ногтем толстую веревку на кистях. Он совершенно ничего не помнил, только голос Тодороки и смерть Тору. О Боже! Неужели Шигараки убил всех в деревне, или же ребята смогли спастись? Они дали отпор? Куча мыслей заполнила голову, порождая обжигающее беспокойство за родных и близких людей. Даби не нужно было ничего говорить. Он сам всё понял, лишь глянув на быструю смену эмоций. — Хаа… Проснулся! Я думал, что ты уже помер от своих слёз. Всю дорогу ныл во сне. Подумаешь, убил человека… Тенко появился из ниоткуда, протирая свой нож белым платком. Злодей косо посмотрел на Даби, который недовольно нахмурился, увидев оружие у главаря. Голубоглазый тихо фыркнул что-то про безответственное поведение и отошел от заложника, расположившись около маленького холмика. Там он сел по-турецки, внимательно наблюдая за дальнейшими действиями и показывая своё безразличие к двум людям на этой полянке. — Не хочешь со мной говорить? Может, наш друг сделает тебя более разговорчивым. Даби, приведи его! — отдал приказ Шигараки, получив недовольный взгляд в спину. Голубоглазый лениво поднялся с мягкой травы и направился в сторону небольшого домика, который лишь немного выглядывал из-за растущих маленьких березок. Мидория внимательно проследил за действиями парня, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, что могло бы помочь ему сбежать. Томура склонил голову вбок, убирая лезвие в ножны. — Хочешь сбежать? Я дам тебе такую возможность. Нет, я отпущу тебя, но мы сыграем в одну игру! — злодей маниакально улыбнулся, убирая прядь волос за ухо. Он уже предвкушал, как сломает Мидорию и насладится его поражением! Никто не смог сломать Робина, но он сможет. Он знает о нём слишком многое. И кое о чём не догадывается даже сам Изуку. — За дурака меня держишь? — хмуро проговорил зеленоволосый. — Я знаю твои игры. Кто-то постоянно умирает или страдает из-за твоих тупых идей! ХВАТИТ! Изуку резко дернулся, причиняя себе ещё больше боли. Он не хотел проходить через всё это ещё раз. Учитель всегда издевался над Шигараки, воспитав в нём ужасного человека. Томура был очень жесток и бесчеловечен, убивал одного человека за другим, и для него это была просто игра, а люди — обыкновенные и ничего не стоящие пешки. — Узнаю тебя, Изу. Ты всегда был таким. Никогда не сдерживал свои безумные эмоции и всегда ломился в бой! Учитель гордился бы тобой, и я… — Тенко не успел договорить, как его резко перебили. — Помолчи! Я не хочу слышать и видеть тебя! — Как жаль. Тогда мне придётся поиграть с твоим другом одному. Мидория обеспокоенно покосился в сторону дома, со стороны которого раздались какие-то непонятные звуки. Сердце пропустило удар — он увидел связанного Тодороки, которого волоком тащил Даби. Голубоглазый с силой толкнул принца к молодому дубу, быстро привязывая его тело к стволу. Рот Шото был перевязан серой тряпкой, но даже это не могло скрыть его эмоций. Гетерохром брыкался и пытался вырваться, постоянно поглядывая на ошарашенного Робина. — Отпусти его, ублюдок! — завопил разбойник, пытаясь вырваться. На его удивление, руки стали очень легкими, а веревки сползли вниз. Парень удивленно посмотрел назад и увидел, что Даби перерезал веревки ножом. Черноволосый тут же отошел от дерева, облокачиваясь на соседнее. Сейчас он только мог наблюдать за безумными планами Шигараки и своим глупым братцем, который явно лишен инстинкта самосохранения! Кто в здравом уме пойдет на врага, ничего не разузнав о нем?! — Поиграем! — оскалился Томура. — Правила просты. У меня есть семь стрел и твой любимый лук. Я буду стрелять в твоего ненаглядного принца, а ты можешь защитить его или сбежать! Шигараки снял с ветки большой лук, доставая нужное количество стрел. Изуку тут же метнулся в сторону Тодороки, вставая перед ним. Томура все слишком хорошо продумал! Мидория не может освободить Шото, так как времени на это просто не хватит, а сбежать… Робин никогда не сбежит! За спиной послышалось шелушение и притихший крик, зеленоглазый боялся обернутся и посмотреть на друга. Он мог только представить, какие эмоции сейчас играют на лице Тодороки… Главарь лиги натянул тетиву, прицеливаясь в голову принца, а затем легким движением отпустил её. Не успев и выдохнуть лишний раз, Изуку бросился в сторону, перекрывая ей путь — и стрела попала ему в плечо, вызвав болезненный всхлип. Поднеся дрожащую руку к предплечью, парень с тихим возгласом выдернул стрелу, услышав позади себя испуганное мычание Шото, и глазами, полными ненависти, посмотрел на брата. Между ними не такое уж и большое расстояние, но достаточное, чтобы у него не хватило времени преодолеть его и вывести Шигараки из строя. Даби, прислонившийся к стволу дуба, стиснул ткань своей рубахи пальцами и нахмурился. Подло… Очень подло. Заставлять своего врага страдать, используя в качестве наживки дорогого ему человека… Подло. Особенно если этот дорогой человек — его брат. Глупый, наивный младший брат. Причём в обоих случаях. Возможно, быть злодеем и не так здорово, как он представлял себе в самом начале. — Как тебе мой первый ход? — зловеще оскалился Томура, вкладывая ещё одну стрелу и прицеливаясь. — Я многое знаю о тебе, мой дорогой Изуку… — Заткнись… — процедил Мидория и хотел было сделать шаг вперёд, но вторая стрела всколыхнула воздух, пущенная умелой рукой, и впилась в бок парня. — МММ! — приглушённо раздалось со стороны дерева, когда Робин, издав протяжный стон, рухнул на колени, но тут же вскочил на ноги, попытавшись схватить рукой пролетающую над его головой стрелу; она царапнула его по коже, вонзившись в кору рядом с ухом Тодороки, ошарашенно замеревшего от неожиданности. Беспомощный. Чёрт возьми, он опять ничем не может помочь. Он опять подставил Мидорию. Снова. Уже не в первый раз. Его предупреждали, ему говорили, ему угрожали — но он всё равно поступил по-своему, и Изуку вновь в опасности. И вновь из-за него. Никудышный из него защитник. Никудышный из него друг. Никудышная из него вторая половинка. Никудышный он человек. Тодороки понимал, что он не может ничего сделать: он был крепко-накрепко привязан к толстому стволу, а разбойнику приходилось защищать его. И точно так же Тодороки понимал, что он делает это ценой своей жизни. Утешало только то, что потом злодей пустит стрелу и в него самого, избавив от душевных мучений. Или только усугубит их, оставив наедине с растерзанным телом Изуку… Зеленоволосый приложил ладонь к окровавленному боку и, поморщившись от едва ли терпимой боли, сжал пальцы второй руки в кулак. Зубы его были плотно стиснуты, и он тяжело дышал, усмиряя ноющее от пыток тело. Он совсем не думал о том, что Шото в чём-то виноват. Нет. Он не был виноват в этом. Это была вина только Мидории. Если бы он не купился на ласковые слова своего старшего брата, когда был ещё ребёнком, если бы он не вкусил злодейской жизни со всеми её прелестями и причудами, если бы не осознал, что всё это ужасно — всего этого не было бы. Да будь проклят этот Шигараки. Да пропади оно всё пропадом. — Терпишь ещё? — ядовито проговорил Тенко своим шепелявым голосом. — А заслуживает ли этот принц спасения? Вспомни, сколько боли он причинил жителям деревни, которая была для тебя родной… Вспомни, сколько тебе приходилось страдать и из-за него тоже! Разве тебе не хочется отомстить?! — ТЫ СЖЁГ МОЮ ДЕРЕВНЮ! — вскричал Изуку. — Ты убивал невинных людей! Ты убил Тору… Ответом ему послужила четвёртая стрела, целью которой стала левая нога парня. Пошатнувшись и едва не упав на траву, Робин коснулся пальцами земли, пытаясь хоть как-то удержаться на ногах и не дать Шигараки попасть в обездвиженного Тодороки. «Четвёртая… — не давая туману заполонить своё сознание, подумал он. — Четвёртая… Воины умирают после пяти или шести. Вытяну ли? Вытяну… Должен…» Однако перед глазами его поплыло тёмными размытыми пятнами, и Мидория с трудом выпрямился, вставая аккуратно напротив Шото, который закрыл глаза, не в силах смотреть на мучения парнишки. Вина, отчаяние и совесть вгрызались в тело принца хищным червем, причиняя острую боль. Это ты виноват в том, что он может умереть. Ты. Ты. Ты… — Хм, лук… — прошептал Томура. — Самое ужасное и смертоносное оружие. Стрела устроена так, что вонзаясь в плоть, вызывает дикую боль и большую потерю крови. Человеку адски больно вынимать стрелы… Не правда ли, Изуку? Ненависть в тёмных зелёных глазах послужила ему немым, но красноречивым ответом. По-звериному оскалившись, Шигараки натянул тетиву, намереваясь пустить стрелу прямо в грудь своему глупому брату. А ведь он с готовностью примет это стрелу, не позволив ей попасть в Тодороки. Как самоотверженно. Как по-геройски. Но как же всё-таки наивно. Какой же у него жалкий братец. Его шатает от истощения и потери крови, его тело пульсирует от невыносимой боли, его глаза уже наверняка ничего не видят на расстоянии вытянутой руки, но он всё равно стоит. Стоит, несмотря на то, что любой другой давно бы уже упал на землю, корчась от боли. И всё это ради того, чтобы защитить человека, из-за которого он пережил много неприятностей. И эта ситуация — одна из них. «Как это в твоём характере, Изуку. Но этот принц не стоит того, чтобы ты его защищал». — Прости, — коротко улыбнулся злодей, зажимая пальцами тонкую тетиву и в один короткий момент отпуская его… Стрела разлетелась в щепки прямо перед лицом Томуры и оцарапала его лоб острым концом; небольшой кинжал, брошенный из кустов, разрезал её напополам и врезался в ствол дерева рядом с успевшим отскочить в сторону Даби. Ноги Изуку подкосились, и он обессиленно рухнул на обагрившуюся от крови траву. Стрела даже не долетела до него, но его сердце успело болезненно сжаться, предвидя меткий выстрел, и готовилось к худшему. — Проклятье! — взвопил выпрыгнувший на поляну Кацуки, чуть ли не сбив набросившегося на Шигараки Киришиму. — Вы, сукины сыны, я вас всех прирежу! — Изуку! — крикнул ему Киришима, умело чиркая лезвием ножичка по руке злодея. Только сейчас Даби кинулся к лидеру шайки — он заметил разбойников чуть раньше, и что-то подсказало ему, что нужно дать им шанс. В этот раз Томура не должен был выиграть. Нет. Пусть это могло выглядеть как предательство, но единство этих людей внушало уважение и доверие. Они не те, на кого надо охотиться. Они те, кого надо защищать. Киришима удостоился ещё одним ранением оторопевшего пепельноволосого и, когда на подмогу тому пришёл голубоглазый парень, непонятно почему шепнувший ему одними губами «Быстрее!», ринулся к привязанному к дереву Тодороки, который, казалось бы, сошёл с ума, пытаясь освободить себя от тугих верёвок, впивающихся в его тело и причиняющих режущую боль. Его безумный взгляд был направлен на недвижно лежащего на земле Мидорию, на коленях перед которым стоял Кацуки с таким искажённым от злобы и страха лицом, что даже смотреть на него было страшно. С замирающим сердцем Эйджиро присел рядом с деревом и принялся разрезать прочные верёвки. По шороху в кустах было понятно: злодеи поторопились свалить, пока не поздно. — Деку, тупой ты идиот… — прошептал Бакуго, с предельной аккуратностью вытаскивая стрелы из бока и ноги лежащего на боку паренька. — Ненавижу тебя и твоего дружка… Когда ты перестанешь трепать мне нервы? Изуку попытался улыбнуться, но его веки лишь слегка дрогнули, а губы чуть шевельнулись. Кацуки осторожно поднял его на руки; из горла Робина вырвался хриплый задавленный стон, а лицо искривилось от пронзившей тело резкой боли. — Всё… В порядке, Каччан… — практически беззвучно произнёс Мидория, из-под полуприкрытых ресниц взглянув на Бакуго. — Всё… Хорошо. Он всё же смог выдавить из себя слабую улыбку, а потом дрогнул и закрыл глаза. Блондин замер; противный, леденящий душу холод прокатился по всему его телу, внезапно ослабив его организм. Кровь отхлынула от его лица, и он смог только приоткрыть рот от накатившего на него ужаса. Киришима перерезал последнюю верёвку и, когда Шото бросился вперёд, едва ли не упав на землю, не удержавшись на ватных ногах, обернулся к Кацуки, намереваясь подбодрить его, но слова замерли на его губах. Парень держал на руках безвольного Изуку, а на его лице не читалось ни единой эмоции. Оно словно застыло, будто разведённый с водой гипс в форме. Такое же неподвижное. И такое же бледное. И Тодороки, остановившийся в трёх шагах от Бакуго, тоже как будто бы превратился в статую, не способную совершить ни одно движение. Два каменных изваяния посредине лесной опушки. — Киришима… — помертвевшим голосом сказал Кацуки, не сводя глаз с побелевшего лица Мидории. — Позволь мне прикончить эту половинчатую мразь. — Кацуки… — Бакуго, я… — попытался возразить Шото, но глаза блондина полыхнули яростным огнём, пресекая весь его дальнейший поток слов. — Я ненавижу тебя, — процедил он, — ненавижу тебя больше всего на свете. Никакой приятной жизни не жди. Я прикончу тебя в ближайшее же время. И пусть меня за это повесят. Я собственноручно тебя зарежу. Бережно прижав Изуку к своей груди, Бакуго двинулся в сторону разбитого лагеря. Его сердце разрывалось на части, причиняя адскую боль, но он почти не ощущал её. Тодороки… Во всём виноват Тодороки. С самого начала он был виноват во всём. И пусть сначала он был бы готов отпустить ему один грех за похищение, потому что Деку остался в живых, то теперь… Вне зависимости от того, что скажут остальные, он убьёт этого принца сегодня же. Плевать на последствия. Деку был одним из тех людей, без которых Кацуки не представлял себе свою жизнь.***
— Как его состояние? Урарака не находила себе места. Кажется, она прошла один и тот же круговой маршрут уже не первую сотню раз, но не могла остановиться. Мина грустно посмотрела на кареглазую и сочувственно положила руку ей на плечо. Девушка приехала вместе с Каминари и Серо в качестве поддержки. Она не была хорошим воином, но вот врачом слыла отменным, обучалась у самой Исцеляющей Девочки и имела кучу рекомендаций, несмотря на свой достаточно юный возраст. Тодороки не прогадал, когда попросил захватить розововолосую с собой. Теперь только в её руках находилась жизнь молодого разбойника. — Урарака, я не хочу говорить это, но если он встанет, то свершится чудо. Его состояние очень серьёзное: он потерял очень много крови, но его органы оказались не задеты. Злодей будто специально целился в эти места, или же это была ужасная случайность. — Черноглазая нахмурила брови и еще раз посмотрела на лежащего пациента, запустив пальцы в свои спутанные волосы. — Хорошо. Очако улыбнулась, пытаясь подавить в себе желание разреветься прямо здесь и сейчас. Её сердце болезненно сжималось; она с трудом оценивала сложившуюся ситуацию и совсем не могла смотреть на бессознательного Изуку. Всё это время он отделывался лишь лёгкими ушибами и незначительными повреждениями, а теперь… Этот пепельноволосый злодей снова вернулся — и Мидория слёг с серьёзными ранениями… Едва сдерживая подступающие к глазам слёзы, Урарака метнулась в сторону выхода из палатки и врезалась в кого-то тёплого. Не в силах контролировать свои эмоции, девушка вцепилась в плотную ткань пальцами и позволила себе расплакаться. Защити… — Урарака, позволь мне увидеться с ним. Прошу! — Тодороки приобнял девушку в ответ. Сейчас всем было тяжело, и Очако была одной из тех, кто страдал больше всего. Шото был не в праве просить большего, ведь он и был виноват во всем этом. Именно из-за него на всех давит плотная завеса уныния и отчаяния, пресекающаяся тонкой туманной дымкой слабой надежды. Именно из-за него… Кареглазая выдавила из себя болезненную улыбку и молча кивнула, пропуская Тодороки вперед. Она прекрасно понимала, что этот выбор сделан уже давно. Мидорию никак нельзя переубедить в чем-то, если он взялся за это. Принц не враг Робину. Просто судьба явно не на их стороне. Или это такое жестокое испытание, которое им нужно пройти? А может, кто-то выше подстраивает это все? Тодороки тут же зашел в палатку. Встретившись с обеспокоенным взглядом парня, Мина поняла всё без слов и тихо вышла наружу. Гетерохром медленно подошел к Мидории и уселся рядом с ним. Смотреть на Изуку было больно. Он очень слабо дышал, его грудь еле приподнималась. На побледневшем лице не было ни капли кровинки, зато бинты, опутывающие практически всё тело разбойника, были окровавлены — а значит, их скоро нужно будет сменить. — Прости, прости… Я отомщу за тебя… — Тодороки взял руку Мидории в свою, ласково поглаживая его кожу пальцами. Он не хотел этого всего! Ни за что не хотел причинять ему такой боли! Если бы принц мог знать, что все так обернется, то никогда бы не поймал этого мальчишку. Он привязался к нему и подверг опасности, и поэтому должен взять на себя ответственность. Гетерохром с трудом отпустил чужую руку, а потом встал с колен и пошел в сторону двери. Как бы не хотелось ему обернуться ещё раз, принц тут же отбросил эту мысль, выходя из палатки. Но если бы он обернулся, то заметил бы, что маленькие пальцы на одну секунду дернулись, сжимая под собой мягкую ткань…