Безликие по соседству

от: Никто 58 кому: Чёрно-Белый Дом локация: Королевская Гавань дата: семь недель до операции «Тысячелетие»​

      — Браавоссцы. — Рамси Болтон громко втягивает воздух носом, вглядываясь бесцветными глазами в темноту над моим ухом. — Эти выродки где-то рядом. Кожей ощущаю их присутствие.       Я раздуваю ноздри и пялюсь вверх — туда, где в вечереющее небо возносится громадина одетой в чёрное стекло Ланнистер-тауэр, все её пятьдесят восемь этажей. Воздух в деловом центре Королевской Гавани немного солёный, со щедрой примесью выхлопных газов, свежеуложенного асфальта, общепита и выставленных на тротуары мешков с мусором. Если вы идейный карьерист, обитающий здесь с раннего утра и до полуночи, то рано или поздно зловредные загрязняющие частицы непременно забьют ваши артерии, а потом — раз! — гипоксия головного мозга. Инсульт. Валар моргулис.       — Не, — отвечаю. — Ничего такого. Типичная Кай-Эль.       Для протокола: сегодня боевик Никто 58 — Миранда Бенсон, агент Секретной Службы. Я обеспечиваю безопасность Тайвина Ланнистера во время церемонии инаугурации.       Тащить Миранду через двор к входу в подземелье было бы слишком рискованно, пришлось оставить её на втором этаже казармы Золотых плащей. Там идёт вялотекущий ремонт, так что тело без лица не должны обнаружить до завтрашнего утра. По крайней мере, я надеюсь на это. Если всё пойдёт как надо, моя операция станет одной из самых дерзких и эффектных в истории Ордена. Если труп обнаружат сейчас — возглавит список эпичнейших провалов. Граница между успехом и крахом порой бывает адски зыбкой. Через минуту какому-нибудь оруженосцу и фрейлине приспичит уединиться в укромном местечке, и всё — миссия провалена.       — Великолепная тишина, — удовлетворённо сообщает Рамси. — Без людишек этот город гораздо лучше.       Титос-Ланнистер-авеню стрелой улетает на запад, и солнце садится на её противоположном конце, словно гаснущий прожектор. Этим вечером улицы на правом берегу Черноводной напоминают пустынные просеки в гигантском лесу из стекла и бетона. Весь центр Королевской Гавани будет перекрыт на время инаугурации. Если верить слухам, на отделку апартаментов Тайвина Ланнистера ушло больше ста миллионов драконов. Говорят, даже унитазы там сделаны из золота. В эти самые минуты диктатор покидает свою роскошную высотную крепость, чтобы спуститься на лифте вниз — к бронированному лимузину, поджидающему своего пассажира у входа в башню. Весь квартал обнесён полицейскими заграждениями и оцеплен Секретной Службой, но никто из врагов не ожидает, что реальная опасность исходит от специального агента Миранды Бенсон.       Сейчас можно сделать так: р-раз! — славная «Беретта» вылетает из кобуры. Бах! — содержимое черепа проклятого диктатора летит на идеально чистую плитку перед Ланнистер-тауэр. Пятнадцать шагов, не промахнёшься. Правда, у этого сценария есть один существенный недостаток: агент Никто 58 неизбежно умрёт следом. «Спокойная, как вода», — повторяю про себя и скрепя сердце наблюдаю, как золотые бакенбарды безнаказанно проплывают мимо. Вижу, как распахивается тяжёлая дверь с многослойным бронестеклом. Бронебойная пуля калибра 7.62 не пробьёт такое даже в упор, и пытаться не стоит. Как она закрывается.       — Это один-семь, мы выдвигаемся, приём, — рация, настроенная на полицейскую частоту, оживает в машине у меня за спиной.       — Авеню перекрыта до двадцать шестой, приём, — хрипит кто-то.       Полицейские растаскивают свои металлические заборчики, чтобы кортеж мог отъехать от Ланнистер-тауэр сквозь образовавшуюся брешь. Мы пристраиваемся к машине, следующей за президентским лимузином, а рация говорит:       — Это девять-пять, мост перекрыт, приём.       — Королевский мост, — фыркает Рамси, раздражённо взмахивая рукой. — Никакого короля нет уже шесть лет, а мост до сих пор не переименовали… Нет, мне это не нравится.       — Мост? — интересуюсь.       — Не, — мотает головой Рамси, — смерти Мерретта Фрея и Яноса Слинта. Чем больше я думаю над этим дерьмом, тем больше оно мне не нравится. Видела Аргеллу Рэдвуд, девку из музея живой истории? Что о ней думаешь?       Боги, один вопрос лучше другого.       — Да ничего, — максимально небрежно пожимаю плечами, — девка как девка. Типичная неудачница, ничего интересного.       Рамси поджимает губы и сужает глаза, сосредоточенно вглядываясь в габаритные огни машины впереди. Стальные тросы подвесного моста причудливой паутиной нависают над проезжей частью. Если поднять глаза чуть выше, до люка, можно увидеть хвостатый файербол кометы, будто зависшей на небосводе.       — Сраная комета, — изрекает Рамси. — Бесит.       —…Шесть-шесть, Систерс-авеню перекрыта до Роузгейт, приём? — вспыхивает рация.       А Рамси выдаёт:       — Эти двое — браавосские шпионы, зуб даю. Уёбки. Мрaзи. Ты веришь в существование Безликих?       Я чуть не подпрыгиваю на месте.       — Рамси, — говорю осторожно, — тебе пора отдохнуть.       — Да… Да, ты права, наверное, — неожиданно легко соглашается он, и вслепую укладывает пятерню на моё бедро. Боги, какая мерзость. Едва сдерживаюсь, чтобы не сломать ему нос. — Уже придумала, где хочешь провести наши зимние каникулы? Дай угадаю — сначала Арбор, а потом на родину, поохотиться с нашими девочками? Отец написал, что в Дредфорт как раз привезли новую партию политзэков. Знаю, ты любишь это дело.       —…Четыре-два, это диспетчер, перекрывай через тридцать секунд, повтори, приём? — встревает рация.       Смысл слов «привезли новую партию политзэков» доходит до меня с запозданием, и я едва не спрашиваю, на какого зверя. Они охотятся не на животных. Они охотятся на людей. Говорю:       — Круто. Обожаю охоту.       Рамси задорно скалится на меня, а я скалюсь на Рамси. Больные ублюдки.       Сквер у городского суда остаётся позади. Пустынная Систерс-авеню. Холм Висеньи. Плотный живой коридор из жандармерии по обе стороны дороги. Под звуки военного оркестра мы прибываем к зданию парламента. Конечная.       Во время моей первой поездки в Королевскую Гавань — девочке Арье тогда было года четыре — папа привёл нас на заседание парламента. Эйрис Таргариен выступал с ежегодной речью перед палатой лордов, мы все оккупировали верхнюю галерею для прессы и мама держала меня на руках, чтобы я могла видеть происходящее внизу. Я помню солнечный свет, падающий в зал через верхние окна. Помню огроменные чёрно-красные полотнища с трёхглавыми драконами, свешивающиеся со стен за высокой трибуной. Помню длиннющие ногти на пальцах короля и корону, криво сидящую на макушке. Теон Грейджой назвал его «Эйрис-Когти-Росомахи» и они с Роббом потом долго ржали над этой тупой шуткой. А вот содержание монаршего послания не помню совсем. После Теон сказал, что король не подвёл и знатно отжёг на этот раз, однако я свои четыре не очень-то хорошо разбиралась в политике.       И вот теперь девочка номер Пятьдесят Восемь стоит почти на том же самом месте, вцепившись в те же самые лакированные перила пресс-ложи. Короля в Вестеросе больше нет. Палаты лордов нет. Мамы нет.       Рядом со мной расположились телевизионщики со своими громоздкими камерами, а внизу, среди рядов кресел, бурлит депутатское море. Я вижу Джейме Ланнистера в парадной форме генерал-майора с чёрным танкистским беретом. Вижу Серсею, держащую его под руку. Узнаю хилую бородку Петира Бейлиша, губернатора Долины. Пузо Мейса Тирелла. Маргери, беседующую с генералом Рендиллом Тарли. Традиционные затемнённые очки делают его похожим на диктатора банановой республики. Престарелого выдру Уолдера Фрея на инвалидном кресле с моторчиком. Сотни их, предателей и приспособленцев.       Трибуна, на которой вот-вот должен появиться Лидер Нации, теперь драпирована багряными флагами, разделёнными на четыре части золотым крестом. До неё метров пятьдесят или чуть больше, я почти уверена, что с такой дистанции без проблем смогу поразить цель даже из пистолета. Недостаток всё тот же — шансы уйти отсюда живой прискорбно близки к нулевым.       Громкие аплодисменты раздаются сразу, стоит только Тайвину Ланнистеру материализоваться из неприметного прохода сбоку, и не стихают на протяжении всего времени, пока он поднимается на трибуну. Верховный септон — грузный старик в белых одеяниях — торжественно подносит ему раскрытую Семиконечную Звезду. Узурпатор кладёт на неё левую ладонь, а правую поднимает на уровень уха. Зал смолкает.       — Я, Тайвин Ланнистер, торжественно клянусь верно исполнять обязанности президента Государства Вестерос, защищать родину, нацию и конституцию. И да помогут мне в этом Боги.       Шесть лет назад мятежники захватили парламент. Захватили Королевскую Гавань. Они убили премьер-министра Роберта Баратеона. Они убили лорда Эддарда Старка. Они свергли короля. Они отняли родину у девочки Арьи. Тайвин Ланнистер — враг Вестероса. Мои кулаки сжимаются, а диктатор ждёт окончания новой волны рукоплесканий. Он начинает инаугурационную речь, едва они стихают.       —...Мы, граждане Вестероса, вступаем в эпоху великих национальных усилий по возрождению нашей родины. Враг рядом. Враг не дремлет. Долгие десятилетия нашей страной управляли люди, не желавшие видеть Вестерос гордым, сильным и независимым. Таким, каким он должен быть... — Пауза. — Но теперь всё изменилось. Вместе мы восстановим величие родины. Вместе мы сделаем её снова великой...       Лжец. Все его слова так отвратительно лживы, что мне хочется выстрелить прямо сейчас. «Спокойная, как вода», — повторяю про себя, закрыв глаза. А голос гремит в темноте, заглушая все прочие звуки.       —...Краеугольным камнем нашей политики будет верность родине. Когда вы откроете сердце патриотизму, в нём не останется места предрассудкам. Когда Вестерос един, Вестерос не остановить. Наша страна будет цвести опять...       Лжец. Лжец.       —...Новое тысячелетие скоро раскроет перед нами врата. Это будет наше тысячелетие. Андалы мы, ройнары или Первые Люди, во всех нас бурлит одна красная кровь патриотов. И все дети Вестероса, рождены ли они на заснеженных просторах Севера, городских джунглях Королевской Гавани или степях Дорна, смотрят вверх на одно звёздное небо и загадывают одно желание: «Я хочу увидеть Вестерос снова великим!». Да, мы сделаем это...       Лжец. Лжец. ЛЖЕЦ!       —...Да благословят нас Семеро. Да хранят Боги Вестерос...       Лидер Нации уже ушёл, а я продолжаю сжимать перила окаменевшими пальцами, безразлично пялясь на разноцветную шумную толпу в зале заседаний. Минуту, две или десять, пока чей-то голос не зовёт:       — Миранда!       Глаза-льдинки Рамси Болтона смотрят прямо на меня. Или «в меня»? Не знаю, как правильнее охарактеризовать его взгляд.       — Чего ты там зависла? Уже предвкушаешь охоту, озорница? — Подойдя ближе, он подносит подбородок к моему уху и шепчет так, чтобы не слышали журналисты: — На Касл Хилл обнаружили бомбу. Полиция сейчас занимается ей. Мы тут обсудим изменение маршрута, а ты пока иди и доложи президенту. — Поясняет: — Он в кабинете спикера.       «Иди и доложи президенту». Убийца из Браавоса должна пойти к президенту Вестероса. Должно быть, это сама судьба посылает меня к нему в награду за всё. Изо всех сил стараясь не выдать нахлынувшего волнения, непринуждённо отвечаю:       — Ага, конечно. Иду.       Перед той самой первой поездкой папа спросил у девочки Арьи: «Оказавшись перед королём, что ты ему скажешь?». И вот теперь это снова актуально.       Оказавшись перед президентом, что я ему скажу? Мстительная девочка ожидала этой встречи шесть лет, и сейчас, когда момент истины грозит настать, все отрепетированные фразы, даже самые дурацкие, куда-то запропастились все разом. Испарились. Выветрились. Пропали из головы, словно неизвестный злоумышленник взял и высосал их через трубочку.       Я обнаруживаю себя размеренно шагающей по коридору западного крыла мимо портретов премьер-министров Вестероса — прямо как Джуд Лоу в опенинге сериала «Молодой верховный септон» — и мне чудится, что все эти великие мёртвые мужи сверлят мою спину своими нарисованными глазами. Люцеон Робби, опальный лорд в накрахмаленном парике, хитро поглядывает на девочку номер Пятьдесят Восемь, будто узнал Арью Старк под чужой плотью и желает спросить: «Оказавшись перед президентом, что ты ему скажешь?».       Понятия не имею. С каждой секундой цель становится ближе на один шаг, а я по-прежнему не знаю, что хочу сказать президенту. Сердце бьётся в груди гораздо быстрее, чем хочется, ноги мягко ступают по мирийскому ковру. Шаг, вдох, поворот. «Спокойная, как камень», — говорю я себе, сворачивая за угол. По обе стороны дверей кабинета спикера стоят, сложив руки за спиной, телохранители президента. Безупречные чёрные костюмы и зеркальные очки — если верить обрывкам воспоминаний Миранды Бенсон, их зовут Лам и Лестер. Но кто из них кто — точно не знаю.       — Ранда, — приветствует меня Правый. — Выезжаем по плану?       Я качаю головой. Спокойная, как Люцеон Робби перед расстрелом.       — ЧП, — говорю. — Собачки обнаружили бомбы на Касл Хилл. Надо убедить президента отменить поездку. Он один?       — С сыном. — Правый поправляет наушник и уточняет: — С младшим. Приказал не беспокоить их в течение пятнадцати минут.       Долбаный Тирион. Почему сейчас? Что ему могло понадобиться от папаши?       — Опять спустил все бабки на своих клубных шлюх, — предполагает Левый. — Что же ещё.       — Если Вестерос не станет снова великим, мы будем знать, что было тому виной, — добавляет Правый. — Нецелевое расходование бюджетных средств карликом и златовлаской. — И сам же смеётся над своей шуткой.       — Когда-нибудь президент сошлёт Лама регулировать дорожное движение в Кастамере за подобные разговоры, — предостерегает товарища Левый. Лестер, значит.       Я успеваю сделать ещё один шаг навстречу двери, когда рука толщиной с молодое деревцо резко преграждает мне путь, остановившись в сантиметре от груди.       — Стой.       Телохранители грозно смотрят на меня сверху вниз — я вижу своё отражение в очках Лестера и понимаю, что ни за что не справлюсь с обоими. Даже с одним не справлюсь. А Лам продолжает таинственным шёпотом:       — Миранда, как самая смелая из нас… будь добра, прихвати по пути конфеток из вазы на столике у окна. Я что-то очкую лишний раз мелькать перед стариком. — И нажимает на ручку, распахивая створку.       Я пришла. Тёмное пространство кабинета с потрескивающим у дальней стены камином простирается впереди, словно прихожая Седьмого Пекла. Оказавшись перед президентом, что я ему скажу? Плевать. Я просто должна уничтожить его прямо сейчас. Тихая, как тень, бесшумно двигаюсь мимо высоченного книжного шкафа и кожаного дивана. Неумолимая, как смерть, перекладываю пистолет в правую руку, а штык-нож — в левую. Мужские голоса становятся громче и отчётливее, стоит мне дойти до заваленного канцелярскими папками стола. Они беседуют в глубине помещения. Что там? Уборная? Сноп света падает прямо на коротышку Тириона, и я отчётливо вижу массивный «Дезерт Игл» в его руке. Ну и дела. Приехали.       —…Кончай молоть чепуху. Я не отдавал приказа расстреливать этих придурков, и уж эту твою шлюху — тем более. — Голос Лидера Нации доносится из туалета.       — Шая не была шлюхой, — возражает коротышка.       Оставаясь в тени, я незаметно продвигаюсь ещё ближе для лучшего обзора.       — Допустим, я тебе поверил, — продолжает он. — Но Тиша... Тиша точно на твоей совести. Что ты сделал с ней?       — Кто-кто?       — Девушка, на которой я женился в старшей школе.       — А, твоя первая шлюха.       Пистолет подрагивает в руке Тириона. Да он пьян.       — ТИША. НЕ БЫЛА. ШЛЮХОЙ, — чеканит карлик. — Джейме рассказал мне правду. А если ты ещё раз произнесёшь это слово, я убью тебя.       — Болван, — презрительно сплёвывает президент. — У тебя духу не хватит. Ты такой же фрик и неудачник, как твой настоящий папаша, Эйрис. Прекращай ломать комедию и положи мой пистолет на место.       — Что ты сделал с Тишей?       — Не помню.       — Напряги память.       — Ничего я с ней не делал. Она вполне усвоила урок. Кажется, велел дворецкому отправить её прочь.       — Отправить куда?       — Куда все шлюхи отправляются.       Грохот праздничного залпа из двадцати одного орудия на холме Висеньи отлично маскирует хлопок выстрела. Тайвин Ланнистер дёргается резко, будто на электрическом стуле. Через мгновение президент откидывается на сливной бачок и кренится в сторону стены, пока кровь пульсирующими толчками вытекает из раны у него на животе.       — Ты убил меня, — успевает выдавить он, неуклюже проваливаясь в промежуток между стеной и унитазом.       Трещит раздавленная подставка для ёршика, и беззвучный крик отчаяния вырывается из моей глотки.       — Что ты наделал, противный карлик?! Ты убил его… Ты убил грёбаного Лидера Нации… Не просто убил — растоптал мечту маленькой девочки... Шесть долгих лет я жила ради того, чтобы прикончить эту тоталитарную мрaзь собственными руками, а ты всё испортил...       Всхлипываю:       — Ну ты и гад!       Громовые раскаты артиллерии неистовствуют вдали, озаряя небосвод белёсым светом и заглушая мой словесный понос. Тирион выслушивает этот монолог, изумлённо приоткрыв рот. Его пистолет по-прежнему направлен в живот покойного Лидера Нации, из длинного ствола вырывается дымок.       — Ну извини, — бормочет он, едва я замолкаю. — Это как бы мой папенька, пусть даже и не биологический. — Приподнимает брови: — И я как бы имею больше прав прикончить его.       Что теперь делать? Позвать Лама и Лестера? Этот вариант был бы оптимальным, не изрыгни я ту дичь про мстительную девочку. Несдержанная дура. Теперь Тирион знает слишком много. Надо его убить. Пожалуй, так тоже сойдёт. Я целюсь коротышке в голову, а он возьми да скажи:       — Я могу рассказать тебе о Старках. Про лорда Эддарда. И про его детей.       Рассказать о Старках? Про лорда Эддарда? Про братьев и сестру? Чувствую, как руки предательски опускаются вместе со сжатым в них оружием.       — Ох, — выдыхает Тирион, — кем бы ты ни была — не молчи, пожалуйста. Либо пристрели и освежуй меня, либо давай выбираться отсюда.       С коротким «п-ф-ф» я возвращаю пистолет в кобуру, жестом призывая Тириона выбросить оружие и следовать за мной. Светлое пятно сортира исчезает за поворотом, топот коротких ног слышится за спиной. Мы покидаем кабинета спикера вместе с последними залпами салюта, и я сую Лестеру пригоршню конфет со словами:       — Президент выйдет минут через десять.       Прежде чем исчезнуть за углом, я слышу, как Лам говорит напарнику:       — Старикан всё никак просраться не может...       — Десять минут... — ворчит под рукой Тирион. — Могла бы выделить чуточку больше времени. Не у всех здесь такие длинные ноги, знаешь ли.       Портреты государственных деятелей мелькают слева и справа — все, начиная с шестьсот восемьдесят третьего года. А засранка фантазия тем временем рисует жуткие картины одну за другой. Прямо сейчас Лестер заходит в кабинет и обнаруживает возле унитаза труп Лидера Нации. Он поднимает тревогу, и на следующем повороте толпа агентов СС выскакивает навстречу с оружием наперевес. Скольких я успею завалить перед тем, как меня саму нашпигуют пулями? «Спокойная, как вода», — твержу про себя, попутно подавляя острое желание нащупать рукоять «Беретты». Цежу сквозь зубы:       — Заткнись. Веди себя естественно, как будто ничего не произошло.       В одном из ведущих к залу заседаний проходов бдят ещё три парня из Секретной Службы. Я сбавляю шаг, чтобы Тириону не пришлось торопливо семенить, и мы просачиваемся мимо них, размениваясь непринуждённо-глупым «как дела». Уверенная, как Джуд Лоу.       — Как ни в чём не бывало, — повторяю я, когда очередная стена, увешанная полотнищами со сценами войны 812 года, скрывает коллег Миранды из виду. — Не оборачивайся. Не дай им почуять твой страх и твою неуверенность.       Ещё один коридор, кажущийся бесконечным. Ещё одна лестница под надзором СС и рисованных средневековых мужей. В маленькой библиотеке у западного крыла губернатор Долины общается с незнакомым мне толстяком. В тот самый момент, когда мы топаем мимо, спутница Бейлиша — эффектная брюнетка в чёрном платье — вдруг оборачивается. Голубые глаза девушки безразлично поглядывают в нашу сторону, и провалиться мне на месте, если это не она. Ноги замирают вслед за сердцем.       — Ну, чего ты встала?! — шепчет Тирион, аккуратно, но ожесточённо хватая меня за рукав. — Других учит, а сама тормозит.       Слова коротышки выводят из транса до того, как кто-либо из присутствующих успевает счесть моё поведение странным.       — Воспользуемся лифтом, — шепчет он. — На нём можно спуститься в подземный гараж. Папаша часто посылает эсэсовцев отконвоировать меня до квартиры, никто ничего не заподозрит.       Через несколько невероятно долгих секунд двери разъезжаются с мелодичным перезвоном. Тирион зажигает кнопку минус первого уровня, предварительно затащив меня внутрь, а я всё никак не могу переварить увиденное. Она жива... Глупая любительница сладких сказок, красивых шмоток и лимонных пирожных жива. Под монотонное гудение электромотора полузабытые образы вспыхивают в мозгу, словно старые семейные фотографии, спроецированные на стены родного дома.       — Если тебе интересно, — говорит Тирион, — теперь её зовут Алейна Стоун, и она помощница Бейлиша… Вот, — он нащупывает в кармане брелок с гарцующим жеребцом и суёт его в мою ладонь, — обычно Гигант Ланнистер сам катает дам по ночной столице, но сейчас я что-то не в форме.       Конечная остановка действительно находится прямо на подземной парковке — обширном разлинованном пространстве, усеянном колоннами и автомобилями. Её холодный полумрак резко контрастирует с шикарной обстановкой наверху, освежая потяжелевшую от внезапных новостей голову. Полицейский, несущий службу у этого выхода, молча козыряет мне, прежде чем вернуться к своему телефону.       Красный «Феррари» хорошо выделяется на фоне однообразной массы служебного транспорта — сплошь чёрного, с редкими белыми и синими вкраплениями. Неподалёку от автомобиля коротышки разместился микроавтобус подразделения K9: столпившиеся у открытой сдвижной двери жандармы обсуждают позавчерашний футбольный матч. Стоит нам только появиться в их поле зрения, как овчарка, до того спокойно сидевшая у ног хозяина, резко срывается с места и натягивает поводок, оглашая бетонное подземелье гулким лаем.       — Фу! — кричит парень в пилотке набекрень, подтягивая собаку обратно к себе. — Кира, Фу!       — Простите, мистер Ланистер, — извиняющимся тоном объясняет его сослуживец. — Они иногда ведёт себя недружелюбно с подвыпившими.       Мы залезаем в машину, а первый кинолог склоняется над своей псиной, пытаясь её успокоить.       —…Да что с тобой творится, а?       Само собой, Кира отреагировала не на Тириона. Она отреагировала на меня. Собака узнает чужака под любой маской, даже столь совершенной, как человеческое лицо. Рамси на их месте точно распознал бы подвох, но дубинноголовые жандармики в жизни не додумаются.       — И почему ты такой короткий? — говорю с раздражением, откатывая кресло назад, а блок педалей — от себя.       Тирион пьяненько хихикает справа, пытаясь попасть в гнездо ремня безопасности:       — Знаешь, до сих пор девушки не предъявляли подобных претензий в моих тачках.       Яркая спортивная машина выкатывается в ночь, урча мотором и постреливая глушителями. Я смотрю на фосфоресцирующие стрелки наручных часов: с того момента, как мы покинули кабинет спикера, прошло почти пять минут. Тревогу должны поднять через столько же. Надо поспешить.       — Мы, кстати, так и не познакомились официально. — Мой вынужденный спутник вновь оживает после того, как полицейские убирают своё заграждение с нашего пути. — Тирион. Тирион Ланнистер. А ты, надо полагать, леди Арья… Я всё правильно понял?       — Откуда тебе это известно? — Игнорирую его протянутую руку.       Мы вливаемся в сверкающий огнями вечерний поток на Систерс-авеню, а оттуда — на одну из убегающих к северу улочек. Прошло уже семь минут, а погони ещё не видно. Неужто мне и впрямь удастся уйти после столь наглого набега в самое сердце диктатуры? Только сейчас, когда тело оказалось в относительной безопасности, мозг начинает в полной мере осознавать случившееся. Тайвин Ланнистер мёртв. В двенадцать лет мстительная девочка полагала, что в день смерти своего злейшего врага она будет плясать и хохотать от восторга; желательно, на трупе самого узурпатора. Теперь тот день настал, однако вместо буйной радости я ощущаю полнейшее безразличие. Быть может, этот тот самый случай, когда предвкушение оказывается слаще самого события? Тайвин Ланнистер мёртв… Что ж, валар моргулис. Идём дальше.       Тирион вжимается в спинку сиденья, устало массируя закрытые веки.       — Сказать честно, я попал пальцем в небо. Варис… директор СС как-то раз говорил мне, что младшая дочь лорда Эддарда бежала из страны через Узкое море. В Браавос, вероятно. После твоей офигительной речи о мечте маленькой девочки я подумал, что, пожалуй, вариантов тут остаётся немного: либо Миранда конкретно рехнулась, либо под её личиной скрывается кто-то другой. Решил рискнуть и — бинго! — выиграл себе жизнь.       Хитрый сукин сын. Содрав с себя лицо Миранды, я забрасываю его на приборную панель.       — Ох, дерьмо… — Шарахнувшийся в сторону Тирион бьётся затылком о стекло. — Я хоть и верил в существование вашей секты, но это всё равно было внезапно... А ты, кстати, намного симпатичнее Миранды.       Пока я решаю, стоит ли сказать «спасибо» на этот комплимент, десять минут истекают. Совсем скоро — или уже — Лам войдёт проверить своего шефа, и... пам-парам.       Машина закатывается в тёмный переулок на подступах к Олдгейт, где переполненные мусорные баки теснятся к кирпичным стенам домов. Бездомные кошки с жалобным мяуканьем разбегаются в укрытия, напуганные светом фар и рокотом мотора. Или лицом-маской за лобовым стеклом? Я обхватываю подголовник пассажирского кресла одной рукой, а другой начинаю набирать сообщение Быку. Сурово нависнув над Тирионом, распоряжаюсь:       — А теперь давай, рассказывай мне всё о Старках.