Безликие по соседству

от: Джендри Уотерс кому: ____________ локация: авиабаза Фаулер, Красные горы, Дорн дата: четыре недели до операции «Тысячелетие»​

      С невесомым хлопком ракета выскакивает из пусковой трубы, и облачко потревоженной выстрелом пыли накрывает нас с головой. Через мгновение раздаётся второй хлопок — это включился маршевый двигатель. С позиции на гребне холма мы можем наблюдать великолепие северного Дорна: бежевые возвышенности, негусто поросшие кедрами, далёкие виноградники, старый септрий с полуобвалившейся башней и затянутые дымкой горы — позапрошлой ночью на их вершинах выпал снег. Типичная картинка с разворота журнала National Geographic, если исключить бетонную линию взлётно-посадочной полосы там, в долине.       И вот навстречу всем этим открыточным пейзажам со скоростью триста метров в секунду уносится светящаяся оса противотанковой ракеты.       Вернув Джону бинокль, Пятьдесят Восемь заявляет:       — Да он промажет.       «Он» — это прильнувший к прицелу синебородый тирошиец, который корректирует полёт ракеты, сосредоточенно-азартно приоткрыв рот и прищурив другой глаз. Скучковавшиеся вокруг треноги пусковой установки дорнийцы смотрят туда же — вперёд и вниз. Ещё один парнишка фиксирует всё происходящее на видео, дабы немедленно пополнить Youtube-канал повстанцев славным боевым эпизодом. Его руки едва заметно подрагивают, и камера трясётся им в такт, но для зрителей по ту сторону экрана это должно лишь усиливать эффект присутствия.       Эти люди — твои друзья. Они сражаются за свободу.       — Не промажет, — уверенно произносит её брат. — На самом деле они воюют совсем не так плохо, как ты думаешь.       Несмотря на фамилию, Джон Таргариен — вылитый северянин: у него вытянутое старковское лицо, тёмно-каштановая бородка и волосы, выбивающиеся из-под бейсболки с эмблемой «Кай-Эль Дрэгонс». Он чертовски похож на мать и двоюродную сестру, но не отца.       — Промажет, — повторяет Арья. — Ты сам увидишь.       Сомнения моей напарницы не беспочвенны: отсюда до аэродрома километра три, не меньше, а сама цель — ланнистеровский танк — закопан по башню у южной оконечности ВПП. На таком расстоянии он выглядит просто тёмным пятном, к которому приближается, легкомысленно вихляя, другое — быстрое, яркое и смертельное. Как москит, собравшийся укусить слона или, в данном случае, «Леопарда».       Мы следим за происходящим, словно в природном амфитеатре: Пятьдесят Восемь щурится, полевой корреспондент замер с камерой, нацеленной на аэродром, а синебородый на заднем плане невозмутимо продолжает удерживать танк в прицеле. Танкисты ланнистеровского режима, судя по всему, вообще не замечают приближающуюся смерть. Всё выглядит так, будто вы с друзьями собираетесь разыграть другую, ничего не подозревающую компанию, только жертвы этого вашего розыгрыша умрут по-настоящему. И это щекочет нервы.       — Всё, не попал твой приятель, — говорит Арья.       Пару секунд мне кажется, что огонёк ракеты действительно исчез, но это только из-за расстояния. В следующий миг короткая вспышка огня оповещает нас о том, что тирошийский истребитель танков сделал всё как надо.       Со словами: «Подержи, Джед» Джон протягивает мне бинокль, а затем роняет Арью на лопатки и принимается безжалостно щекотать её.       — Не спорь, — смеётся он, прижимая сестру к земле, — никогда не спорь со старшим братом, Волчонок.       Клубы пыли расползаются и оседают вокруг танка. Струя адского огня выстреливает вверх, словно вспыхнувшая нефтяная скважина, и далёкие отголоски вторичных взрывов смешиваются с задорным девчачьим хохотом.       — Охренеть, ОХРЕНЕТЬ! — орёт кто-то. — УАААААУ!       Синяя борода принимает поздравления, вальяжно отхлопывая пятюни во все стороны. Торос из Мира восхваляет Р'Глора. Арья продолжает звонко хохотать, извиваясь на каменистом склоне, выставляя напоказ ряд белоснежных зубов. Ни разу не видел мою напарницу такой. Подумать только, и вот эта девчонка одновременно является элитным убийцей. И как она реагирует на действия Джона. Не будь он её кузеном, я, пожалуй, давно бы включил ревность на полную катушку. С другой стороны, родство — совсем не гарантия; даже не интересующийся светскими сплетнями человек уже наверняка слышал о том, что Джон и Дейенерис Таргариен — любовники. Красные драконы — известные любители присунуть близкому человеку.       И пока я решаю, ревновать мне или нет, силы повстанцев приходят в движение. Людские ручейки стекают с холмов, направляясь на исходные позиции для атаки. Тут и там под сенью вековых деревьев мелькают силуэты с яркими повязками на рукавах — бойцы дорнийского ополчения, роялисты и лесные братья Берика Дондарриона. Позвякивает оружие.       Эти люди — твои друзья. Они сражаются за свободу.       Переключаю внимание на грунтовую дорогу, где танки Т-55 лязгают гусеницами и залпами выпускают в небо голубоватые струи выхлопных газов. Интернационалисты с Летних островов подъехали, ясное дело. Пятьдесят Восемь приветствует их криком:       — Вива ла революсьон!       Эти люди — твои друзья. Они сражаются за свободу.       Переключаю внимание на четвёрку парней в экипировке, подозрительно хорошей для аборигенов: тактические ботинки за четыреста марок, наколенники и новомодные плитоноски, прикрывающие верхнюю часть туловища. Один из них тащит на плече крупнокалиберную снайперскую винтовку, из-за спины другого торчат антенны радиостанции. На предплечье лидера набит пурпурный якорь, наложенный на скрещённые мечи. Это не дорнийцы, это MJK — спецназ военно-морских сил Браавоса. Они тут есть, но официально их тут как бы нет.       — Бро, — кидает на ходу первый, — где нам найти Берика Дондарриона?       — Валар моргулис, — говорю. — Без понятия.       Пусть не расслабляют булки и не думают, будто они здесь самые крутые. И тот, что шагает впереди, сразу представляется:       — Валар дохаэрис. Очень приятно, Бруско.       Бородатый снайпер говорит:       — Валар дохаэрис. Бруско.       Радист прикладывает ладонь к панаме:       — Валар дохаэрис. Бруско.       Замыкающий называется:       — Бруско.       Ещё одна старая браавосская традиция: при встрече с Безликим сообщить ему своё имя. Обычным людям в этом плане чуточку сложнее, однако спецназовцы всегда могут выкрутиться, представившись дурацким универсальным псевдонимом. Хитрые сукины дети.       Эти люди — друзья Титана. Они сражаются за Железный банк.       — Слушай, а что это за прикол с Бруско? — интересуется Джон, когда ребятки из MJK поспешают пройти мимо.       Моя напарница ехидно дразнит Джона средним пальцем.       — Чисто браавосская шутка, только для посвящённых. Всяким правильным старшим братьям не понять.       Она беседует о чём-то по-летнийски с чернокожим танкистом, чьи зеркальные солнцезащитные очки не так заметны на фоне кожи.       — Поехали, — жестом зовёт Арья. — Летнийские друзья подбросят до цели.       — Между прочим, — рассказывает Джон, пока мы все запрыгиваем на крышу моторного отсека, — Санса написала мне, что Бейлиш перевёз Брана к ним в Долину. И как я подозреваю, инициатива исходила от неё, а не от этого скользкого типа.       Нагретая надмоторная плита щедро делится теплом с моим озябшим после ночи в горах задом. Мы обгоняем цепочки повстанческой пехоты, наслаждаясь красивыми картинками и смолистым ароматом кедрового леса, пока ещё не слишком испорченным продуктами жизнедеятельности дизельных двигателей.       — Вот стерва, — недовольно фыркает Пятьдесят Восемь, просовывая руку глубже под поручень на корме башни. — Могла бы оповестить и меня.       Едва она успевает воткнуть в рот сигарету, как Джон выдёргивает её одним плавным движением и выбрасывает под гусеницы позади идущего танка.       — Не кури при мне, Волчонок. Лорду Эддарду и леди Кейтилин такое бы не понравилось, а я чувствую себя ответственным за чаяния твоих родителей.       Арья хмурит брови и бурчит что-то вроде: «Поздно уже», но других попыток закурить не предпринимает. А Джон продолжает:       — Что касается ваших с Сансой трений... Ты всегда была редкостной занозой, совершенно нетерпимой к чужому мнению и образу жизни, и шесть лет в Браавосе не сделали ту занозу толерантнее. Лично я ни на секунду не сомневался, что моя маленькая сестрица выживет и будет сражаться. А Санса — она совсем другая. Ты не должна осуждать её за историю с Бейлишем... В то время наша сестра была просто мягкой пятнадцатилетней девочкой, а такие не уходят в горы партизанить. Не кромсают людей ножами, попутно вынашивая план кровавой мести. А кто из них кого использует — ещё вопрос: Санса умна, дипломатична, она умеет оказывать мягкое влияние на людей. И она многому научилась за годы в Долине.       Пространство пронизывают участившиеся хлопки выстрелов вперемешку со стонами волынки — это Том из Семи ручьёв наигрывает «Малютку Армалайт».       — Про Рикона ты что-нибудь выяснил? — вновь заговаривает Арья.       Джон мотает головой, раздосадованно надув щёки.       — Мои друзья на Севере давно пытаются обнаружить его местонахождение, но пока ничего. Есть версия, что его могли отправить в приют в Кархолде, но это вообще не точно.       Торчащий из командирского люка чернокожий парень в танковом шлеме-чебурашке оборачивается, чтобы о чём-то оповестить нас по-летнийски.       — Они сейчас будут стрелять, — переводит для меня напарница, — пора спешиваться. — Бросает напоследок: — Грасиас, амиго! — И ловко спрыгивает на землю. Летниец ослепительно улыбается, посылая ей воздушный поцелуй в ответ.       Мы продолжаем путь по руслу обмелевшего ручья, вьющемуся вдоль западного периметра авиабазы, а наш танк шкрябает металлом траков о каменистое дно, перебираясь на другой берег: где-то там, за проволочным забором, интенсивно тараторит пулемёт. Танк разворачивает башню в сторону диспетчерской вышки и даёт два залпа из главного калибра, поднимая вокруг себя настоящую пыльную бурю. Трещотка обрывается.       — Так вот, — продолжает Джон. — У меня есть кое-какие идеи насчёт нашего самого маленького волчонка, и я намерен слетать на Север в ближайшее время. Пять с лишним лет не был на второй родине — почти как и ты.       Он останавливается напротив бреши в заборе, намереваясь оглядеть поле брани через бинокль. Бежевая пыль стелется по взлётно-посадочной полосе, адская скороговорка стрельбы эхом отражается от окрестных холмов. Ещё один летнийский Т-55 с утробным рыком переправляется через ручей, и группа ополченцев семенит под прикрытием его брони, пригибая головы на бегу. На заднем плане виднеется закопчённая башня того самого «Леопарда», уничтоженного тирошийцем в начале боя. В её распахнутых люках завывает, вырываясь наружу, пламя.       Почёсывая подбородок свободной рукой, Джон говорит:       — Кстати. — Спрашивает: — Ты не хотела бы снова легализоваться в Вестеросе? Получить дорнийский паспорт, например? Нормальные, с трёхглавым драконом, пока не печатают.       — Бык, — Арья переадресовывает вопрос мне, — хочешь заиметь красивый паспорт молодого и гордого государства? Снаружи там будет солнышко и копьё, внутри — худшая из твоих фотографий.       Отвечаю ей, что это было бы просто офигенно. С детства мечтал стать гражданином Дорнийской Народной Республики.       От ручья до ангаров мы продвигаемся цепочкой — Джон, Пятьдесят Восемь и я. Каждый имеет неплохие шансы словить случайную пулю. Все, кого мы ожидаем увидеть, уже в сборе — Берик Дондаррион, Торос, Том, парень с камерой, ещё десятка три дорнийцев, рассредоточившихся за импровизированными укрытиями из строительного мусора. Здесь так громко, что уши закладывает. Сам полевой командир повстанцев похож на живого мертвеца с его бледными ввалившимися щеками, грязными спутанными волосами и чёрной повязкой, закрывающей отсутствующий глаз. Стоит нам приземляемся рядом с Бериком, как радиостанция у его ног с хрипом оживает:       — Ланни окружены на ВПП, мы продвигаемся вперёд, приём?       — Вы как раз вовремя, — говорит нам Берик. — Подоспели к кульминации.       —...ЛАННИ! — голосит мальчишка из ополчения. На обоих его рукавах повязки — красные и оранжевые. — ЛАННИ, ВЫХОДИ, СУКА!       Другой дорниец дублирует его требования длинными очередями поверх мешков с песком. Тот самый танк, на котором мы ехали, выкатывается из-за ангара, вздымая комья земли, и начинает люто наваливать из спаренного пулемёта куда-то в сторону противника.       — ЛАННИ, — настаивает мальчишка, — ВЫХОДИ, СУКА!       — Давненько мне не доводилось присутствовать на столь весёлой вечеринке, — признаётся Пятьдесят Восемь, восторженно сверкая глазами то на меня, то на Джона.       На аэродроме что-то взрывается, а звуки стрельбы из стрелкового оружия наоборот стихают.       —...ЛАННИ! — кричит мальчишка, пытаясь сделать свой голос не таким высоким. — СДАВАЙСЯ!       —...Сдаюсь, не стреляй! — отвечают ему сквозь многоголосую трель.       А рация трещит у бериковых ног:       — Наблюдаю белые флаги там, на ВПП, приём? — Трещит: — Ланни сдаются, приём?       — Пошли, — приказывает Берик.       Под аккомпанемент редеющих хлопков всё наше сборище приходит в движение: выпрямившись в полный рост, мы шагаем по залитому солнцем бетонному полю навстречу пыльной пятнистой массе. Это и есть солдаты режима. Танки с фырчаньем обходят их с флангов, другие группы повстанцев собирают брошенное пленными оружие. Некоторые ланни спешат поднять руки, кто-то держит палку с привязанной к ней белой тряпкой, кто-то просто лежит лицом вниз, пока его обыскивают. Обычный пейзаж после битвы, если слова «битва» тут вообще уместно.       — Граждане Вестероса, — выкрикивает Берик Дондаррион. В два счёта он вскакивает на башню танка, чтобы все могли его видеть. — Братья и сёстры! Ланнистеровский режим обманул вас, заставив воевать против собственного народа. Армия Дорнийской Народной Республики защищает свою землю и сражается против диктатуры, а не против вас и ваших близких...       Арья Старк голодным волком бродит вокруг кучкующихся на взлётно-посадочной полосе солдат режима, высматривая и вынюхивая.       — Риман Фрей, — спрашивает она у случайного пленного. — Где он?       Худой солдат немного испуганно пожимает плечами.       —...Однако в ваших рядах есть люди, которые не перековываются и не заслуживают прощения, — продолжает Берик. — Такие, как ваш командир. Выдача Римана Фрея будет вашим первым шагом на пути к новой, честной жизни.       Масса пленных переглядывается и шушукается.       — А ведь правда, — кричит кто-то из недр толпы. — Пусть берут этого труса, нахуй он нам нужен.       По пятнистым рядам вновь проходит рябь, как по волнам. Десятки рук и ног выпихивают наружу лысого краснолицего мужчину без знаков различия — вероятно, полковник сорвал их, пытаясь замаскироваться под солдатскую массу. Я глазом моргнуть не успеваю, а Пятьдесят Восемь уже сбила его с ног и впечатала кулак в лицо.       — Фрей, — говорит она. — Знаешь, кто я?       Должно быть, это был риторический вопрос, поскольку Пятьдесят Восемь седлает Фрея и наносит следующий удар до того, как он успевает ответить. Она говорит:       — Девяносто третий год. День Неведомого. Риверран.       Бьёт трижды, и сопли летят на шершавый бетон.       — Это ты убил леди Кейтилин Старк?       Пятьдесят Восемь бьёт, и слюна с кровью брызжет на не очень чистую взлётно-посадочную полосу.       — А что насчёт Робба Старка? Её кулаки погружаются в его щёки как в желе, оставляя красные отпечатки.       — Дейси Мормонт, её сто процентов убил ты.       Зубы высыпаются изо рта Римана Фрея один за другим, словно чокнутая зубная фея атаковала его, вознамерившись выполнить месячную норму разом.       — Крыса. Предатель. Убийца.       Лицо бедолаги превращается в сплошное месиво, а все стоят и молча смотрят шоу до тех пор, пока Джон не перехватывает руку сестры на очередном замахе.       — Ну всё. Довольно пачкаться о каждую кучу дерьма, Волчонок.       — Нам бы желательно повесить его живым, — соглашается с башни танка Берик Дондаррион.       А я просто сгребаю Пятьдесят Восемь за талию и оттаскиваю на десять шагов назад.       — Риман Фрей, — сухо изрекает Берик. — За преступления против народа Вестероса вы приговариваетесь к смерти.       — Вваафффхцй уис, — по всей вероятности, подсудимый хочет сказать что-то в своё оправдание, но сломанная Арьюшкой челюсть мешает ему изъясняться внятно.       Лесные братья Берика накидывают ему на шею петлю, а другой конец верёвки уже закреплён на стреле подогнанного автокрана. Не знаю, откуда он здесь взялся — вероятно, раньше его использовали для демонтажа авиационных двигателей или чего-то в таком роде.       — Хсисьяойд, — продолжает ныть Фрей, хотя никто его не слушает.       На глазах сотен зрителей — дорнийских ополченцев, роялистов, пленных солдат режима, летнийских танкистов и выводка Бруско — стрела крана взмывает в голубое дорнийское небо, унося с собой Римана Фрея. Какое-то время он дрыгает короткими толстыми ногами, словно пытается выскользнуть из петли, но в конце концов просто повисает безвольным мешком в пятнадцати метрах над землёй. На фоне повреждённой диспетчерской вышки, заснеженных гор и старого монастыря. Всё это — в первозданной тишине. Что-то подобное мне доводилось видеть в Астапоре, только там народ галдел и швырялся гнилыми фруктами, а неудачливые ребята висели на кранах гроздьями. В Весеросе всё проходит более цивилизованно. Валар моргулис.       Пятьдесят Восемь следит за казнью хмурым взглядом исподлобья.       — Отпусти, Бык, — требует она наконец. — Я абсолютно спокойна.       Последний раз взглянув на зависший в поднебесье труп, Арья резко разворачивается и направляется в сторону парнишки-ютьюбера.       — Уолдер Фрей. — Она обхватывает камеру своими окровавленными пальцами, костяшки которых сбиты о лицо другого Фрея. Слегка склоняет голову набок и округляет большие серые глаза. — Ты слышишь меня, старая крыса? — Приблизив рот вплотную к объективу, облизывает губы и неумолимо произносит:       — Я иду за тобой.