Безликие по соседству

от: Джендри Уотерс кому: ______________ локация: провинция Трезубец дата: три недели до операции «Тысячелетие»​

      Когда вертолёт поворачивает от реки на запад, под его брюхом практически сразу появляются владения губернатора Трезубца — через запотевшие стёкла иллюминаторов мы можем увидеть многие акры лабиринтов из кустарника и зелёных полей для игры в гольф, конюшни, теннисный корт и осушенный на зиму бассейн. Посреди всего этого безобразия распласталось само поместье: домище под тяжёлым бурым панцирем керамической черепицы, его печные трубы, эркеры, башенки и плющ на стенах. За годы губернаторства Уолдер Фрей прочно обосновался в десятке богатейших людей Вестероса.       Парковка перед крыльцом пестрит плиткой разноцветных машин — всё семейство съехались на празднование девяностого дня рождения его главы. Среди полутора десятков других авто я замечаю белый джип Ами Фрей. Конечно, наша младшенькая сообщница не может пропустить такую вечеринку.       Пока я изучаю нижний пейзаж, Арья смотрит в противоположное окошко — там снеговые тучи плотными массами надвигаются на поместье, закрывая собой весь северный небосклон. «Зима близко» — кажется, именно эти слова она любит больше всего. Зима приходит в Речные земли.       Вертолёт снижается над задним двором, нацеливаясь на большую «H» посадочной площадки, и Арья Старк говорит, перебивая гул мотора:       — Как будем выходить — пни меня. Отвесь хорошую пощёчину. Врежь покрепче.       Руки моей напарницы скованы наручниками за спиной: можно сказать, у нас тут назревает что-то вроде ролевых игр. Пользуясь случаем, я нагло пытаюсь её поцеловать, но Арья стремительно опрокидывается на сиденья и упирает подошву ботинка мне в грудь.       — Даже не думай касаться меня этой рожей, Бык, — насмешливо предупреждает она.       Я поднимаю Пятьдесят Восемь на ноги, чтобы пинком выгнать наружу, едва шасси вертолёта касается земли. Пролетев вперёд носом пару метров, она приземляется прямо напротив Уолдера Фрея.       Лопасти продолжают вращаться с монотонным «вуп-вуп-вуп», взвивая три седые волосины на пятнистом черепе губернатора. Уолдер Фрей восседает в инвалидном кресле — весь ссохшийся и обтянутый желтовато-синюшной кожей, изрезанной глубокими каньонами морщин. Его ноги покрыты пледом, а за коляской стоит парень раза в четыре моложе. Судя по характерной фреевской внешности — внук или что-то в этом роде.       Нацепив самую гнусную из улыбок, говорю:       — Мистер Фрей. Привёз вам ту самую сучку-безликую, как и просили. — Я хватаю Арью под руку и ставлю на колени, а она со злобным шипением плюётся мне — или не совсем мне — в лицо. За это получает звонкую оплеуху.       — Уже не такая смелая, да, тварь? — Младший хорёк пинает Арью под рёбра. Она снова шипит у меня в ногах — теперь уже от боли.       С трудом сдерживаюсь, чтобы не переломать ему ноги прямо здесь и сейчас. Если бы не арьина просьба отыграть роль как надо, так и поступил бы.       — Эдвин, кхе-кхе, — скрипуче одёргивает его Уолдер Фрей. — Балбес, я приказывал тебе лишь катать меня... Почему все мои внуки настолько тупые?       Трясущимися руками губернатор достаёт из-за пазухи носовой платок и с шумом выдувает в него зеленоватую соплю. Я перехватываю взгляд напарницы. Умей Пятьдесят Восемь стрелять лазером из глаз, Уолдер Фрей давно сгорел бы вместе с креслом, внучком и домиком.       — Вези меня в дом, здесь холодно, — требует он. Эдвин покорно разворачивает кресло, и старикашка продолжает: — Все они такие, эти Старки. Они считают себя стаей волков, а на деле просто брехливые шавки… кхе-кхе. Все из себя смелые, но стоит их чуть придавить и начинается: «Милосердия»… «Мы не изменники»… «Пощадите моего сына»… Жалкое зрелище. — Шлёпает в платок новую соплю.       — Я отрежу твой хрен и скормлю его тебе, — медленно и зловеще произносит Пятьдесят Восемь. Она шагает рядом с креслом, направляемая мною. Теперь она вообще ни на кого не смотрит.       Сложно даже представить, какая буря сейчас бушует за этим красивым и непроницаемым лицом. В попытке как-то разрядить обстановку я говорю:       — Спасибо, что прислали за нами вертушку, сир. На Перешейке орудуют боевики Хоуленда Рида, так что перемещаться по Национальному шоссе на машине чертовски рискованно.       — Кхе-кхе, — Уолдер Фрей посмеивается, брызгая на отвороты пиджака скопившейся в углах рта слюной. — Ничего, твой отец передавит всех клопов. Генерал Болтон один из немногих людей в этой стране, кого я уважаю. Мы с ним знаем как щемить мрaзь… кхе-кхе.       Сквозь облетевшую живую изгородь я замечаю Лианну Мормонт; она заговорчески подмигивает мне и захлопывает крышку багажника. Ещё один автомобиль приближается к дому, шурша шинами по мелкому гравию. Люди из службы доставки выгружают торт.       — Скажешь, где похоронены леди Кейтилин и Робб Старк, — говорит Арья, гипнотизируя стену особняка. — И я убью тебя перед тем, как отрезать твой хрен.       Подбородок губернатора едва заметно подрагивает. То ли побаивается, то ли просто старческий тремор.       — Кажется, их трупы отправились сплавляться вниз по Красному Зубцу, — говорит он, прокашлявшись на дорожку перед собой. — Твоих родственничков могли скушать рыбы. Может, их склевали чайки. Их могли закопать в безымянной яме, как ссаных туберкулёзных бомжей. Не суть важно. Мёртвые предатели родины нужны лишь затем, чтобы служить уроком живым. А судьба их всегда незавидна… кхе-кхе.       Подкатив кресло к скрытой под навесом двери, Эдвин Фрей нажимает на кнопку.       — Сегодня у нас мало времени, — шамкает старикашка, — но какими бы бесполезными кусками дерьма ни были твой отец и Мерретт, никто не имеет права трогать Фреев. Пусть прошмандовка начинает выплачивать старику компенсацию. — И добавляет глумливо: — Кхе-кхе.       Кабинка лифта приходит в движение, только ползёт она не вверх, а вниз. Место, куда мы проваливаемся — бескрайний подвал, плотно заставленный рядами винных бочек из пентошийского дуба. Их металлические ободки тускло блестят, когда я веду Пятьдесят Восемь следом за креслом старикашки. Звуки внешнего мира досюда не доходят.       — Урожай девяносто третьего года. — Уолдер Фрей любовно проводит рукой по разложенным на стеллажах тёмно-бордовым бутылкам. — Хороший был год, кхе-кхе. Год нашей с мистером Ланнистером победы. Этот болван Мейс Тирелл говорил, будто на широте Трезубца хороший виноград не вырастить. — Рассерженно жуёт губы. — Просторское и дорнийское вино просто ослиная моча по сравнению с моим. Все они завидуют моей винной библиотеке, хе.       Достигнув кожаного диванчика, губернатор с кряхтением переваливается в него из своего кресла.       — Слышал, что твои браавосские либерашки ввели против меня персональные санкции, — смеётся он, выдувая очередную соплю. Фыркает: — Запретили ввозить моё вино в свою грёбаную страну… Ну ничего; Уолдер Фрей пережил трёх королей, пережил двадцать с лишним правительств, пережил Старков, военный переворот и сексуальную революцию... Переживу как-нибудь и санкции, кхе-кхе-кхе.       Они оба — Арья и старикашка Фрей — замерли друг перед другом, словно ковбои на Диком Востоке.       — Последний шанс покаяться, Фрей, — изрекает моя напарница.       Маленькие водянистые глазки Уолдера Фрея внимательно исследуют её тело из-под обвислых век.       — Покаяться, — повторяет он, словно пробуя слово на вкус. — Перед тобой? Деточка, перед тобой я могу лишь оголить свой большой поршень, кхе-кхе. И не сомневайся, он работает как надо.       Уолдер Фрей издаёт смехоподобные звуки, брызгаясь капельками слюны. Всё теми же трясущимися руками он расстёгивает брючный ремень, а затем и пуговицы на ширинке. Выглядит это гадко и забавно одновременно.       — Рамси, Эдвин, — говорит. — Снимите-ка с мокрощёлки штанишки, подсобите старику.       Эдвин Фрей успевает сделать лишь шаг перед тем, как я хватаю его за подбородок и проворачиваю ему голову. Поиграли и хватит. Ни один из этих ублюдков больше не притронется к моей маленькой леди Старк. Ошалелый взгляд губернатора мечется между лже-Рамси и сползшим мне под ноги внуком.       — Рамси, что… что это...       — Понимаете, сир, тут такое дело. — Стягиваю с себя лицо и встряхиваю волосами, словно в рекламе шампуня. — Я не совсем Рамси Болтон.       По тишине погреба снова прокатывается смех. Арья Старк смеётся тихо, весело и страшно, как будто нутром, глядя старикашке прямо в глаза, обнажив ряд идеально белых зубов. Усаживается на Фрея верхом и хихикает ему в лицо. Более жуткого выражения женской радости я до сих пор не слышал.       Губернатор смотрит на меня так, будто Неведомого увидал.       — Роберт Баратеон… какого хрена… ты ведь сдох, — бормочет он.       Игнорируя этот выпад, я достаю из заднего кармана джинсов связку ключей и неторопливо освобождаю Пятьдесят Восемь. Сухим тоном разморенного жарой шерифа говорю:       — Мистер Уолдер Фрей. Вы передаётесь правосудию в лице Арьюшки Старк.       — НА ПОМО... — пытается заорать губернатор, однако Пятьдесят Восемь молниеносно затыкает его рот сопливым платком.       С аккуратным напором я заламываю тощие старческие руки и завожу ему за спину. Зачитываю права:       — Вы не имеете права на адвоката.       Надеваю браслет на покрытое бородавками костлявое запястье. Опущенная дужка затягивается с лёгким стрекотанием, и я говорю:       — Вы не имеете права на телефонный звонок.       Повторяю то же действо с другой рукой. Говорю:       — Вы имеете право хранить молчание... Но вряд ли у вас получится.       — Постой на шухере, Бык, — просит Пятьдесят Восемь. Она заправляет волосы за уши, и в следующий миг в её руке откуда ни возьмись возникает штык-нож L1A4.       Сотни бочек молчат на полу и тысячи бутылок безмолвствуют в своих гнёздах, а затем такой звук — човк!       — Упс, твой большой поршень сломался, — сообщает извиняющийся голос Пятьдесят Восемь.       Уолдер Фрей остервенело мычит в тряпку. Нечто небольшое пролетает мимо меня, исчезая между бочками.       — Хотела засунуть тебе в рот, — бесстрастно продолжает Арья, — да вспомнила, что этими губами мне ещё с твоими родственничками общаться.       Стараюсь не задумываться над тем, что это могло быть, хотя всё и так слишком очевидно. Прямо сейчас я хочу стать той самой обезьянкой из Йи-Ти, закрывшей себе глаза и уши одновременно. Кто-нибудь, пришейте мне срочно дополнительную пару рук.       — Пятьдесят Восемь, — хнычу. — Ты ведь понимаешь, что после такого у меня не встанет до следующего тысячелетия?       Не думать, не думать, не думать о сломанных поршнях.       Пока эти двое выясняют отношения, я пытаюсь припомнить что-то хорошее. Ленту шоссе, вьющуюся по холмам сквозь бескрайние виноградники Верхней Ройны. Прохладные дни ранней весны, когда торчащие из земли плети только готовятся ожить под лучами ласкового солнца. Осенние ночи, когда мозолистые руки гастарбайтеров с Иба и Лхазара собирают созревшие ягоды...       Довольно быстро ловлю себя на мысли, что Уолдер Фрей больше не мычит.       — Бык, — на сей раз голосок напарницы звучит как-то странно, будто расстроенная маленькая девочка обращается ко мне, и я оглядываюсь. — Кажись, он сдох. — Арья хлопает старикашку по щекам. Нащупывает сонную артерию. — Так быстро… Это нечестно, Бык.       Красная, как вино кровь стекает с дивана на пол, впитывается в обивку и штаны Пятьдесят Восемь. Покачав головой, я обхватываю напарницу за талию, чтобы стащить с мертвеца.       — Пятьдесят Восемь, ты совсем не умеешь общаться с пожилыми людьми. У них такие слабые сердечки.       Арья молча откупоривает одну из бутылок. Задумчиво полощет рот её содержимым и с кислючим выражением лица сплёвывает на тело Уолдера Фрея.       — А винишко твоё и правда дерьмо.       Потом она переводит взгляд на меня, и я, видимо, ещё не до конца отошёл от произошедшего, потому что Арья смеётся:       — Испугался, Бык? Не бойся, тебя я не обижу. Но если будешь пялиться на кого-нибудь так, как на мою сестру тем утром в Долине... Или как на задницу Нимерии Сэнд в аэропорту Айронвуда… Или решишь возобновить старую перепих-дружбу с Лианнушкой… — Загадочно смотрит на меня исподлобья. — Тогда… — Игриво облизывает лезвие.       Какая же она всё-таки злопамятная леди. Хорошо ещё, что я привык ко всякой жести за время службы в Чёрно-Белом доме — неподготовленный парень от подобных шуточек точно схлопотал бы эректильную дисфункцию.       Лифт гудит в полумраке, и по каменному полу стучат каблуки: это Ами-Лианна спускается к нам для инспекции. Стоило только вспомнить, и она тут как тут.       — Ох, ты просто долбанутая маньячка, — цокает Шесть-Шесть, переступая через тело Эдвина Фрея. — Но я полностью тебя поддерживаю.       — Ты взяла то, что я просила? — осведомляется Пятьдесят Восемь.       Лиа кивает в ответ. Стащив покойного губернатора на пол, она многозначительно смотрит на меня, Арью и её окровавленный нож.       — Ну, чего вы ждёте? — спрашивает. — Гости собираются… А Лианнушка уже разлила вино.