***
Последнее время ночью Веном обнимал его. Они об этом не говорили. Они оба понимали, насколько расслабленными, цельными и в полной безопасности себя чувствуют — небольшой, но все же физический контакт сочетался с устойчивым, но мягким давлением в их сознании. Каждый вечер Эдди задавался вопросом, стоит ли ему поднимать эту тему, выражать словами то, что происходит — тогда он думал, что слов не найдет, потому что ничего подобного, такого, как они, никогда на Земле раньше не появлялось. Может, не на этой планете. Мысль горько отдавала одиночеством, но Эдди не хотел за нее цепляться, он ведь не чувствовал себя одним, пока Веном так нежно и осторожно сжимал его тело и разум, будто они были драгоценностью. Посреди ночи Эдди вдруг проснулся с колотящимся сердцем и мокрой от пота спиной. Он резко сел и почувствовал, как Веном скользит по его телу вверх и вниз, успокаивая, выискивая боль, в то же время делая то же самое внутри него, замедляя рваный сердечный ритм и выравнивая дыхание. — Кошмар. Мы в безопасности. Мы здесь. Эдди с минуту помолчал, пытаясь вспомнить последний раз, когда кто-то успокаивал его после приснившегося кошмара. Таких воспоминаний о детстве у него не было. Энн делала это один раз, хотя ее метод включал в себя зажженную лампу и тишину, она просто ждала, пока Эдди успокоится. Не трогала его, чтобы физически собрать его в кучу, не обнимала. А Веном был привязан к его разуму, его встряхнуло этим же кошмаром, оставившим их обоих в состоянии, близком к панике. — Думаю, ты получил свой выброс адреналина. — Так не хочу. — А чего ты хочешь? Слова вылетели изо рта прежде, чем Эдди успел их как следует обдумать. В темноте комнаты они прозвучали слишком громко. — Нас, — сказал Веном так, будто это самая очевидная вещь в мире, единственный возможный ответ. Они снова заснули, и больше кошмары их не тревожили.***
Доказательства ночной активности Венома становилось все труднее игнорировать. Эдди в течение дня еле таскал ноги и заливал в себя кофе. — Пока ты бодрствуешь, надо что-то со мной сделать, — простонал он однажды утром, когда они шли на интервью. — Я как зомби на своих двоих. — Наших двоих. — Зомби на наших двоих, — с истерическим смешком сказал Эдди. — Почему ты не спишь всю ночь, а я просыпаюсь с мыслями о… «Дневнике памяти»? — он рассмеялся уже в голос. — Серьезно? — Это один из любимых фильмов Энн. — Ты копался в моих старых воспоминаниях? Какого черта? — Ты никогда не смотрел его с ней. Мне было любопытно. — Ладно, он твои ожидания оправдал? — Я ничего не понял. Пытался. Ты не поможешь. — Потому что ты ведешь себя странно и загадочно. Я не знаю, с чем я должен тебе помогать. Веном вздохнул. У Эдди загудел телефон, но прежде чем он успел сунуть руку в карман, сибиот выпустил щупальце, достал мобильный и сунул его Эдди. — Спасибо, — пробормотал Брок. — Привет, Энн, что такое? — Привет. Мы с Дэном хотели спросить, не хочешь ли ты пойти сегодня в торговый центр Emporium? — Э-э-э… это который с барами и автоматами? — Да. — Я… погоди, я спрошу, Ви, ты… — Да, конечно. — Хорошо, да, мы придем. Энн рассмеялась. — Почему ты так нервничаешь? — Я не нервничаю, просто… разве у вас не свидание, ребята? — И что? Пары могут тусоваться вместе, Эдди, это нормально. Я знаю, ты никогда не был на двойном свидании, но это может быть очень весело. — О чем ты вообще говоришь? — возмутился Эдди грубее, чем хотел. Энн помолчала, и когда Брок уже собирался извиниться, сказала: — Я прикалываюсь, господи. Знаешь… ты всегда боишься, что кто-то может делать что-то странное, но ты не единственный, кто на это способен. — Да, именно этим я сейчас и занимаюсь, прыгаю в аквариумы с лобстерами и делаю прочие странные штуки. Энн вздохнула прямо в динамик. — Я не это имела в виду, и ты знаешь. Ты раньше делал непонятные вещи, до того, как превратился в инопланетянина. — Я не инопланетянин. — Боже, какой же ты обидчивый! Веном, вытащи его на прогулку и еще куда-нибудь до самого вечера, пусть он растрясет всю дурь. — Из-за Венома половина моего мозга не спит всю ночь, а смотрит дерьмовые фильмы. — Скажи Энн, что у меня есть вопросы. — И теперь он хочет спросить тебя про «Дневник памяти», — сказал Эдди, снова нервно хихикая. Свободной рукой он вцепился в волосы. — Я схожу с ума, черт подери. — Вау. Думаю, что я наконец-то заставила тебя его посмотреть. — Да, — сорванным голосом ответил Эдди. Энн на мгновение затихла, а затем осторожно сказала: — Эдди, сегодня неподходящее время? Мы можем перенести. — Нет, нет, Энни, прости, я веду себя как заноза в заднице, я просто напряжен и устал, но сегодня пятница, все будет нормально. И… спасибо, что позвала нас, это много значит, вы, ребята, наши единственные… в смысле, не будь вас рядом, я не знаю, что бы мы делали. — Разумеется, Эдди. Не надо нас благодарить! Откуда такие мысли? — Иногда я опасаюсь того, что мы заберемся так далеко друг другу в голову, что мир вообще перестанет казаться реальным. И однажды я проснусь, и мы станем… чем-то другим, незнакомым никому, и это похоже на то, что мир вокруг становится все меньше и меньше, и я боюсь, что мы просто… ну, перестанем выходить из дома, потому что нас больше никто не понимает. Эм… в этом есть смысл? — Ты не говорил нам, что чувствуешь так. — Я не знал, что чувствую это, и вообще, я не должен рассказывать тебе все. — Никаких секретов, Эдди. — Тогда тебе лучше сказать мне, что ты задумал. — Я же говорил, что это сюрприз, а не секрет. — Ладно, сюрприз так сюрприз. Я еще не полностью к этому привык, но кажется, что я чертовски много сил прикладываю для этого, учитывая обстоятельства. — Эдди, ты где сейчас? — спросила Энн. — Я… иду на интервью. Извини, Энн, извини, это, наверное… я… пугаю тебя, но все в порядке, это нормально, у нас все нормально, мы в порядке. Тебе не нужно беспокоиться. — Ну… боже, ненавижу говорить об этом по телефону, но Эдди, может, тебе стоит посетить кого-нибудь? — О чем ты? — О терапии, Эдди. — Оу. Когда найдешь психотерапевта, который специализируется на совместном использовании твоего тела, дай мне знать. — Это просто предложение, Эдди. Не веди себя мудацки только потому, что ты устал и напряжен. Вздремни или еще чем займись. Обсудим это позже, но не по телефону. — Я бы предпочел этого не делать. — Знаю. Но иногда ты не знаешь, что для тебя будет лучше. Увидимся вечером, будет весело. Может, тебе просто необходимо прогуляться и немного расслабиться? — Да, ты, наверное, права. — И ты это знаешь. Увидимся, — сказала Энн, после чего отключилась. Веном тут же потребовал внимания. — Мы что-то не так делаем, Эдди? Он вздохнул. Стоило подумать о том, как его вспышка недовольства срезонировала на Венома, и в груди заныло. — Нет, Ви, нет, вовсе нет, — сказал Эдди, ныряя в переулок и прижимаясь спиной к холодной стене. — Я просто немного устал и напряжен, вот и все. Я не это имел в виду. Веном молчал. Тишина была мучительной. — Поговори со мной. Пожалуйста, — попросил Эдди, зайдя слишком далеко, чтобы смущаться отчаяния в собственном голосе. — Пожалуйста, я терпеть не могу, когда ты молчишь, становится пусто. Не прячься. Позволь тебя увидеть. — Эдди поднял руки ладонями вверх. — Я хочу… почувствовать тебя. Медленно, почти застенчиво, Веном вылез из рукавов, оплетая кожу Эдди тонкими щупальцами, пролезая между пальцев, обвиваясь вокруг запястий, словно пара разумных перчаток, от которых приятно покалывало кожу. — Никто никогда так не относился к нам. Воспринимали нас как инструмент — да. Но не как человека. Только ты. — Я бы никогда не стал относиться к тебе иначе. — Мы знаем. Ты же наш Эдди. — Те другие люди причинили тебе боль… — выпалил вдруг Эдди, потрясенный гневом, захлестнувшим его после этой фразы. — Да. Но оно того стоило, мы же наконец нашли тебя. Я так долго тебя искал. — Я думаю, что я… это не то же самое, я не проходил через такое, но я… Звякнул телефон — Эдди всегда ставил себе напоминалки перед интервью. Он выругался и вылетел из переулка. — Черт, мы опаздываем. Веном забрался обратно под кожу, и на протяжении всего интервью Эдди был наполовину в своей башке, выискивая там симбиота.***
Они встретились с Дэном и Энн возле торгового центра. На Дэне была белая рубашка и брюки, синие носки с аргайлским узором, виднеющиеся на лодыжках. Он больше смахивал на учителя на преподавательской вечеринке, но выглядел симпатично. Энн была одета в джинсы и красную блузку, в ушах у нее блестели золотые кольца, а глаза были накрашены дымчатыми тенями. Она выглядела великолепно. Эта мысль была полностью лишена застарелой боли и тоски, которые она могла вызвать еще несколько месяцев назад. Что с ним случилось? Может, это было нормальное здоровое движение вперед? Или же Эдди просто стал настолько странным и изолированным от общества, что больше ничего не могло его расшевелить… Он сам оделся в толстовку с капюшоном и джинсы… просто и очень удобно. Энн улыбнулась и помахала рукой, когда увидела их, подпрыгивая, как ребенок. — Эдди! Сюда! Он не смог сдержать улыбки и почувствовал, как Веном довольно скручивается в затылке, куда забрался, чтобы согреть Эдди. — Привет, ребята. — Хорошо выглядишь, — сказал Дэн. — Чувак, не надо так удивляться. Дэн залился краской. — Я просто хотел сказать… ладно, Эдди, мои взгляды на твое здоровье ты знаешь. Да, прыжки в аквариум и ранняя стадия поражения органов, когда он был разделен с инопланетным симбиотом ничего хорошего о его здоровье не говорили. — Хорошо, тогда… спасибо. — Наверное, это потому, что Веном не позволяет тебе пропускать завтрак или питаться только хлопьями. — Ни за что! — Да, Веном бы такого не допустил. Он последнее время одержим здоровым питанием, и это уж точно лучше, чем жевать картофельные шарики и шоколад на ночь. Но, честно говоря, теперь он меня пилит — Эдди, ты еще не съел пять порций овощей! У тебя дефицит железа, бла-бла-бла… — Я не так говорю! Энн фыркнула. — Вау, подумать только, чтобы начать заботиться о своем здоровье, тебе понадобился только личный тренер. Дэн стер фальшивую слезу. — Как же далеко вы продвинулись после того, как были так истощены, что сожрали живого лобстера. — Ты никогда этого не забудешь… — А ты хочешь? — поинтересовалась Энн. — Нет, это вполне честно. — Передай привет от нас обоих. — Ви передает привет. — Мне нравится, что ты зовешь его Ви, — улыбнулась Энн. — А что не так с нашим полным именем? — Он обиделся, — сказал Эдди. — Оно нормальное, только звучит как барахло от Hot Topic. Энн рассмеялась, взяла Дэна за руку и потащила в зал игровых автоматов. Эдди пошел за ними, сунув руки в карманы, но остановился в дверном проеме — буйство цвета, звуков и цветов на мгновение их ошеломило. — Ты в порядке? — пробормотал Эдди. Веном успокаивающе подтолкнул его через их связь. Энн подошла к бару, где сразу заказала пиво, пока Дэн перелистывал меню. — Смотри, что у меня есть, Эдди! Я знаю, тебе понравится, — пошутила Энн. — Мне и так хорошо. Она окинула его критическим взглядом. — Ты правда больше не пьешь? Эдди пожал плечами. — Ви защищает нашу печень. Уничтожать ее можно только ему. — Это неправда. — Я знаю, детка, просто шучу. Шум и гам в игровом зале помогали Эдди общаться с Веномом, не привлекая к себе внимания. Он так увлекся, что не заметил, что Дэн и Энн внезапно уставились на него. — Одну можно. — Серьезно? — Да. Если употреблять в умеренных количествах, то мы сможем справиться с любым ущербом. — Хорошо… ты уверен? — Да, Эдди. Мы читали, что бокал красного вина может быть полезен для здоровья. Там один и тот же активный ингредиент. Наверное. — Ты читаешь блоги о здоровье или что? Я чувствую себя… не знаю, как собака что ли, собака, которую ты посадил на диету. — Нет, Эдди, мы были собакой один раз — больше никогда. Эдди рассмеялся. — Ну, если ты уверен… — Мы сказали да, а теперь не уверен ты. — Просто не хочу причинять тебе неудобства. Я привык не пить, так что все нормально. — Ты заботишься о нашем комфорте. — Конечно. — Эдди. Они уставились на нас. Закажи выпить. Эдди быстро поднял голову. — О, простите, что такое? — Ничего, — тут же ответила Энн. Они посидели в баре, а потом пошли играть в игры. Энн потащила их на skee-ball, Дэн с удовольствием выступил в роли зрителя, потому как был наименее конкурентоспособным из всех. Энн и Эдди всегда безжалостно соперничали друг с другом. Это было отличительной чертой их отношений, и Брок никогда не мог ее догнать. Он не злился на успехи Энн — просто каждый раз, потерпев очередную неудачу, он боялся, что это может стать последней каплей, и Энн решит, что ей не нужен такой неудачник. Было несправедливо проецировать свою собственную неуверенность на их отношения, в итоге они развалились — Эдди понял это только сейчас. Но теперь это было в прошлом. Сейчас Энн надрала ему зад в skee-ball. — Ты нас позоришь! — игривым голосом заметил Веном. — Тогда сделай что-нибудь. Эдди почувствовал, как Веном помог ему сконцентрироваться на цели и добавил больше силы в их броски. Он сделал три идеальных броска и после чего ухмыльнулся, глядя на свирепую Энн. — Ты жульничаешь! — Ни в коем случае! — невинно улыбнулся Эдди, бросая еще один мяч прямо в центр. — Да! У меня же нет симбиота, который дает мне идеальный прицел. — Даже если бы и был, я бы не стал называть тебя жуликом, Энн. Если ты играешь со мной, то играешь с нами. — Но… — Прости, Энн, правила не я устанавливаю, просто вот так вот есть. — Двое против одного! Эдди пожал плечами. — Э-э-э… — протянул он, в неопределенном жесте махнув рукой. — Что это значит? — Один против одного, — самодовольно сказал Веном, наслаждаясь случайной похвалой Эдди. — Считай это своего рода сделкой. Энн пристально посмотрела на него, а потом вдруг искренне улыбнулась и сказала: — Ну, я рада, что у вас получается. — В смысле? Она пожала плечами. — Веном сказал тебе, почему появился «Дневник памяти?». — Нет. Нет. Нет. — Нет, почему? — НЕТ! — Перестань орать, господи, — поморщился Эдди. — О, ты же должен знать… — удивленно сказала Энн. — Разве вы не читаете мысли друг друга? — Тогда он был в твоей голове, а не в моей, — ответил Эдди и вдруг нахмурился, ощутив неожиданный всплеск ревности. «Какого черта? — подумал он. — Мне все еще нравится Энн? Я завидую Веному, потому что он был в ее голове?». Нет, он завидовал Энн. У Эдди съежился желудок. Господи, что с ним случилось? Он мог не смириться с мыслью, что Веном был в чьем-то еще разуме, что симбиота забрали от него… а что, если это случится снова? — Скажи мне, о чем вы думали тогда, — сказал он Энн. — Спроси Венома. — Нет. — Веном говорить не хочет. Энн, пожалуйста, скажи. — Остынь, Эдди, не умоляй, это неприлично. — Прости, но это сведет меня с ума. — Ну, скажем так, Веном был очень заинтригован моими воспоминаниями. В частности, связанными с тобой. И «Дневником памяти». И лучшим способом снова соединиться с тобой, пока головорезы Дрейка... ну, не убили идеального носителя Венома. — Так… — Иногда я забываю, что ты придурок. — Эй! — Мой придурок. — Эй тебе тоже, это лучше не звучит. — Звучит. — А вот и нет. — Ладно, вы двое можете продолжать спорить, а мы с Дэном будем играть в аэрохоккей, — фыркнула Энн. Эдди умолк, борясь с Веномом за контроль над их общим разумом, пытаясь насильно докопаться до воспоминаний об отношениях с Энн. — Хватит, Эдди. Нам не нравится вспоминать о том, когда мы были с другими. Теперь есть только мы. — Если это не важно, то просто скажи. — Прекрати, ты делаешь нам больно. У них начала ныть голова. Эдди отступил и тут же извинился: — Прости, не знаю, что на меня нашло. — Все нормально. Мы понимаем. Мы тоже не любим вспоминать про время, когда тебя не было с нами. И мы тоже просматриваем твои воспоминания. Просто нам проще, ведь раньше ты был… целым. А мы нет. Больно вспоминать жизнь до того, как мы стали собой. — Мне жаль, — сказал Эдди, чувствуя себя совсем жалким и бездарным. Энн с Дэном гоняли взад-вперед шайбу, Энн наносила удары почти зло, то и дело нагибаясь над столом, а Дэн действовал с расчетливой точностью. Что-то странное происходило в сознании Эдди и Венома, когда они оба пытались представить себя в таком же положении, по разные стороны стола. Они тут же почувствовали головокружение, и мысль резко оборвалась. Ни один из них не мог представить или понять такой сценарий. — Боже, — пробормотал Эдди. — Мы правда запутались, приятель. — Это плохо? — Не знаю. Это просто не… человечно. — Но это то, кто мы есть. Это ощущается правильно. — Да, — хрипло отозвался Эдди. Дэн взглянул на них и заметил, что они какие-то бледные. — Ты в порядке, Эдди? Эдди кивнул. — Это хорошо. Они чувствовали, как счастливая человеческая пара смотрит на них. Они ощущали непрекращающийся страх и дискомфорт Дэна, его нервозность, смешанную с медицинским, слегка отрешенным любопытством вивисекциониста — хотя Дэн таким не был. Они чувствовали беспокойство Энн, смешанное с болезненным любопытством, с навязчивым желанием узнать все жуткие личные подробности, и, что самое невыносимое, ее веселье. Вынести этого они не могли. Это было нечестно. Веном смотрел фильмы, читал журналы и другую периодику. «Дневник памяти» не был любимым фильмом Энн. Ей нравилась научная фантастика. Веном смотрел «Она», «Из машины», «Бегущий по лезвию». Во всех трех он видел, как нелюди имитировали женщин, принимали их внешний вид и поведение в попытке превратить себя из монстра в человека, чтобы заслужить признание, и он видел, как они терпят неудачу. Симбиот прорывался через ситкомы и драмы, статьи по уходу и содержанию своего носителя — человека, изучал группы продуктов и витаминов, которых у Эдди могло быть в дефиците. Читал про множество путей, которыми он может заставить свой мозг производить достаточно химических веществ, чтобы насыщать их организм, чтобы снова не начинать перерабатывать ткани. Потому что Веном всегда был голоден, всегда грыз где-то в середине груди, всегда был на грани снова начать уничтожать их заживо изнутри, на автомате, без смысла, потому что во рту было пусто, в желудке тоже, а Эдди был хорошим настолько, что эта хорошесть заразила и симбиота. Так почему же это не могло заставить их перестать жаждать крови и плоти, не могло превратить их в нечто более мягкое и человечное? Эдди вскрикнул и отвернулся, прикрыв рот. — Что случилось? — прошипел он. — Не знаю. Эдди огляделся. — Хочешь, поиграем в игру? — Давай. Пожалуйста. — Хорошо, давай найдем то, что тебе понравится, — сказал Эдди, прячась за воротником. — О, мы тебе надоели? — спросила Энн. — Да, это хорошая идея, аэрохоккей вам не очень пойдет, найдите что-то забавное для вас обоих. Веном напомнил себе, что Энн наверняка не хотела говорить так резко, как это прозвучало. Эдди махнул ей. — Да, мы вернемся к вам через пару минут. Они побродили вокруг автоматов, глядя на жужжащие светящиеся игры. Остановились перед пинболом, и Эдди взялся за рычаги управления. — Давай вместе, хорошо? — пробормотал он. Веном медленно пополз по их рукам, оборачивая щупальца вокруг груди, обвивая запястья, а затем накрыл ладони Эдди вторыми руками, фальшивые пальцы появились между настоящими пальцами Эдди. У него перехватило дыхание. Веном гладил его. Они легко скользили по общему потоку сознания, свет и звуки словно ввели их в какой-то транс, и мир сжался до размеров их общего тела. Через какое-то время они побили рекорд в автомате и не заметили, как стали набирать все больше очков. — Нужно делать такое чаще, — шепотом сказал Эдди. — Знаешь, мы можем пойти куда-нибудь без Энн и Дэна. Я тут подумал… до тебя я вроде как принимал Землю как должное, но теперь мне кажется, что мы так много можем… — Черт возьми, а ты хорош! Их уединение испарилось, мир рухнул вниз бешеным водоворотом. Рядом с автоматом стояла женщина с короткими каштановыми волосами. У нее были глаза, нос, губы и руки. Иногда Веному было трудно отличить людей друг от друга. Ему нужно было знать только мысли носителя — его собственная память не была создана для каталогизации физических качеств человеческих лиц. — М-м-м, спасибо. — Скажи ей, чтобы она ушла. Женщина улыбнулась. Только губами, никаких зубов. Она быстро окинула их взглядом. — Я Николь. — Эдди. — Ты здесь один, Эдди? Веном чувствовал нерешительность своего носителя — смятение, дискомфорт, его внезапную мучительную тоску, и Веному захотелось выбраться из-под его кожи, изуродовать их тысячей способов, стать извивающейся черной липкой массой из зубов, когтей, шипов и рева. Но вместо этого он тихо кипел под кожей Эдди, отчего волосы последнего встали дыбом. — Эм… — Я тоже. Могу тебя угостить? — спросила она, подвинув руку ближе к их ладони. Она уже выпила — Веном чувствовал алкоголь в ее дыхании. Николь не была ни в чем виновата. Она была обычным человеком, делала то, что делали люди. У нее была семья, работа, место, где она жила, возможно, домашние животные, люди, которых она любила, у нее было теплое человеческое тело, принадлежащее только ей. Веном хотел съесть ее живьем — нет, он хотел, чтобы она просто ушла. Он не хотел быть на ее месте, разве что… обладать тем, что даровало ей человечность (что бы это ни было). Ее рука коснулась их ладони, и Веном, недолго думая и действуя на чистом инстинкте, потянулся и просочился в ее пальцы, совсем чуть-чуть. Эдди почувствовал это через их связь и тут же отдернул руку. — На самом деле я здесь не один. Но спасибо. — О, ладно, — сказала девушка, немного разочарованно, но все равно улыбаясь. — Тогда хорошего вечера, Эдди. — Тебе тоже, — пробормотал он, сунув руки в карманы. Как только Николь ушла, Эдди чуть ли не бегом бросился через зал на улицу, завернул в переулок, где слабо светили неоновые вывески, отражаясь в грязных лужах дождевой воды и мусоре. — Что это было? — прошипел Эдди. Веном материализовался размытым завитком из его груди, сделав себе пару грубых, наполовину сформировавшихся рук. Он толкнул Эдди вглубь темного переулка, где никто из прохожих их не увидит. Брок покорно пошел в промозглую темноту. — Что ты делаешь? Веном продолжал материализовываться, выстраивая движущийся торс, шею, голову без лица, все неправильное, неправильное, неправильное... Лицо Венома было будто расколото, рот выглядел как отверстие, прорезанное на деформированной плоти, оттуда торчал длинный розовый язык, который тут же полез Эдди прямо в лицо. Он отмахнулся от языка и скривился. — Ты собирался залезть в… эту девушку? — А ты как думал? — спросил Веном. Два белесых глаза пузырились у него на лице. — Я не знаю, Ви! Не знаю, что и думать! Она на секунду прервала нашу игру, а ты? Ты не должен был закатывать истерику! — Ты бы предпочел сыграть с ней. Играть отдельно, как Энн и Дэн. — Какого черта? Я никогда этого не говорил. Ты преувеличиваешь. — Я чувствовал, что ты хочешь. Эдди закрыл рот, громко щелкнув зубами, но его молчание длилось недолго. — Хорошо, тогда ты неправильно меня понял. Веном дрогнул, уменьшаясь, его форма распадалась сама по себе. — Что? — Ты завидуешь какой-то случайной женщине, которую мы даже не знаем? Той, кто не сделала ничего, даже отдаленно похожего на грубость? Серьезно? Я могу говорить с другими людьми, Веном, ты не можешь просто… — Говори с нами! — прошипел симбиот, бросаясь вперед и толкая Эдди обратно к стене. Но напугать Брока было нелегко. Он нахмурился и прижался спиной к холодной поверхности. — Я пытаюсь. Я постоянно с тобой разговариваю, Ви. — Но как только появляется кто-то другой, ты останавливаешься. — Но я не могу вести сразу два диалога! — Ты ставишь других на первое место. — Это неправда! Я все время выгляжу как лунатик, потому что с тобой разговариваю! — Нет, мы не можем ни с кем разговаривать, Эдди. Только ты, только мы, весь день. И нас это устроит, других мы не хотим. Эдди потер щеки. — Я не знаю, то ли ты говоришь это потому, что хочешь заставить меня чувствовать вину, то ли потому, что ты расстроен. — Нас для нас достаточно. — Да? Ты что, хочешь, чтобы мы сидели дома целыми днями одни и просто разговаривали сами с собой? — Больше никто не нужен, — надувшись, сказал Веном. — Это не ответ. — Нечестный вопрос. — Я ничего не понимаю. Я прошу тебя помочь, Ви, перестань. Веном застонал. Это был ужасный, отчаянный звук, прошедший прямо через Эдди, заставил его содрогнуться и автоматически коснуться к груди, собирая Венома, поскольку симбиот потерял концентрацию, необходимую для создания более человеческой формы, и превратился в большой сгусток перемещающейся субстанции, вялой и слабо трепыхающейся в руках Эдди. Он прижал симбиота к своей груди. — Детка, — сказал Эдди. Он произнес это как клятву. — Ви, я не понимаю, что я сделал, пытаюсь, действительно пытаюсь понять. — Что у нее есть такого, чего нет у нас? Что она может дать, чего не можем мы? Это просто потому, что она человек? Она хороша, как и ты? Мы тоже можем быть хорошими, Эдди. Мы стараемся, учимся. Ради тебя. Мы можем быть больше похожи на тебя, на нее. Мы хотим, чтобы нас было достаточно. — Ви… — Эдди не мог подобрать слов. И, может быть… может, это было хорошо. Разговорная речь для Венома не была естественным способом общения, для них она не была достаточно интимной. Эдди прижался лбом к Веному и выдохнул: — Вернись, милый… — прошептал он, так отчаянно пытаясь залечить кровоточащую рану прямо в центре груди, поэтому ему было плевать, смешно ли это звучит. — Я пойду попрощаюсь с Энни, чтобы она не волновалась, а потом мы пойдем домой и все уладим. Веном медленно просочился сквозь кожу, оставшись пучком где-то в груди, из-за чего Эдди было трудно дышать, но он не спорил. Он вернулся внутрь, побродил по лабиринту игровых автоматов, отчаянно желая как можно быстрее найти друзей, потому что под кожей все начинало трястись. Энн и Дэн обнаружились в баре, сидели рядом, наклонившись друг к другу, и разговаривали. Завидев Эдди, они тут же отстранились и с беспокойством посмотрели на него. — Господи, Эдди, что случилось? — спросила Энн. У Эдди стучали зубы, сделать полный вдох было трудно. — Мы в порядке, просто… плохо себя чувствуем, — наконец сказал он. — Думаю, нам нужно домой. — Ты уверен, что все в порядке? — спросил Дэн. Эдди кивнул, от этого движения все вокруг завращалось, и он резко осекся. — М-м-м… — Ты уверен, что у тебя нет… никаких проблем? — Мы в порядке, — огрызнулся Эдди. — Он не хотел мне навредить, это не нарочно. Дэн выпрямился и обезоруживающе поднял ладони. — Хорошо, хорошо, я знаю, просто должен был проверить, Эдди. — Нам очень жаль, — пробормотал Брок. — Мы не хотели… спасибо, было весело, увидимся с вами позже. Они ушли прежде, чем кто-либо смог запротестовать. На прохладном ночном воздухе, вдали от шума, огней и толпы тел, их голова сразу начала проясняться. Они прошли квартал или около того, чтобы остыть, а потом вернулись в квартиру, дрожащими руками заперли дверь и плюхнулись на кровать дрожащие и напряженные, не потрудившись включить свет. Эдди делал глубокие медленные вдохи и выдохи, заставляя легкие расширяться, а рот — со свистом выпускать воздух. Обычно это Веном расслаблял напряженные части мышц, успокаивал хоровод хаотичных мыслей и пожар внутри, чтобы Эдди мог спокойно спать. Но сейчас Веном был дрожащим узлом боли и замешательства, застрявшим у основания горла, давя на легкие. Эдди закрыл глаза, припоминая свои старые записи про медитацию, но на этот раз он делал это не для себя, а для них обоих, поэтому собирался все сделать правильно. Он заставил себя дышать ровно, потому что Веном не мог. Эдди расслабил каждую мышцу от шеи до пальцев ног, представляя чистый нежный синий свет, проходящий через его тело, убирая напряжение. Без единого слова он посылал успокаивающие эмоции Веному — принятие, принадлежность, образы вещей, которые заставляли его чувствовать себя непринужденно. Он позволял мыслям течь свободно, не сдерживаясь, не пытался ничего скрыть, даже если от этого Эдди чувствовал себя глупым и смущенным. Теплые булочки на завтрак, свежие чистые простыни, горячие, прямо из сушилки, то, как они с Веномом вместе сворачивались на диване или кровати, засыпая или просыпаясь, когда Веном начинал шевелиться в глубине его разума, тем самым выталкивая Эдди из сна. Медленно, осторожно и так мягко, как только мог, Эдди развязал узлы, в которые скрутился Веном. Наконец ему больше не нужно было сосредотачиваться на спокойном дыхании; их тело расслабилось и вышло из кризиса. Веном томным теплом распространился по телу Эдди, слишком усталый и довольный, чтобы держать форму. Под кожей он ощущался как внутреннее одеяло. Они оба вздохнули. — Все в порядке, мы в порядке, — пробормотал Эдди настолько устало, что почти не чувствовал, как говорит. — Эдди. — Да, любимый? —…теперь спать? — М-м-м… нам придется поговорить об этом, ты же знаешь… — Да, но не сейчас. — Спасибо тебе. — Не за что. Я сделал только то, что сделал бы ты. — Держишь нас вместе. Бережешь нас. — Хм, я думаю… мы должны… должны попробовать снова медитировать перед сном или что-то вроде того. Придумать что-то, чтобы договариваться перед сном. Мы… полагались на связь, использовали ее как предлог, чтобы не разговаривать, но я думаю, что если бы мы просто проверяли друг друга, чтобы убедиться, что мы на одной волне… такого бы не случилось. Уверен, это просто недоразумение. Это… все в порядке. Было бы странно, если бы у нас время от времени не было бы размолвок. Но не должно быть так плохо, если мы правда пытаемся показать друг другу, что с нами происходит. — Хорошо, Эдди. Звучит неплохо. — Мы справимся, правда? Я знаю, потому что… потому что мы оба хотим, чтобы все получилось. — Мы хотим быть нами навсегда, Эдди. Больше никогда не хочу расставаться. Все остальное — временно. — Да, — пробормотал Эдди, уже не в состоянии держать глаза открытыми. Истощение, мучившее его тело в течение последних нескольких недель, быстро заставило его погрузиться в дрему. — Теперь я буду спать, хорошо? — Хорошо, Эдди. Спокойной ночи. Достаточно непросто было осознавать, что этот специфический страх до конца не исчез, но Эдди, слишком уставший и чувствующий себя легко из-за того, что они все еще вместе, как единое целое, быстро заснул.