Second chance

Дэнни страшно. Он, чёрт бы побрал всё на свете, не может переступить порог собственного дома. Дом из прошлого. Точно такой же, каким он был в детстве — полная копия. Это слишком для него, сейчас вообще все недавние события перед глазами промелькнули. Всё, что произошло… всё, к чему он шёл… Осознание собственного проигрыша давит на голову, точно так же — на горло и легкие, заставляя задыхаться. Он здесь не дышит… так почему ему так сильно хочется вдохнуть? Почему, почему, почему?! А этот дом… там, внутри… жива его мать. Единственный человек, который когда-либо любил его. Он не сможет войти. Нет, это слишком!.. Видеть её перед смертью… но, минуту, а если это именно то, о чём говорил тот странный голос? Что, если ему нужно сейчас пойти к ней? — Вы в порядке?.. Дэнни замирает. И опускает взгляд на мальчика, который смотрит на него действительно обеспокоенно. Какой странный ребенок. Ему действительно не показалось — он прячет свои эмоции. В таком возрасте?.. Но, минуточку, ведь этот ребенок — он сам. Сколько ему сейчас? Вряд ли слишком много — уж больно маленький и худой. Дэнни едва сдерживает улыбку. Потому что мальчик похож на кузнечика — длинноногий, да ещё и зелененький чуть-чуть. Ах, кажется, у него началась очередная стадия бреда. Только теперь уже совсем в его голове. — Я… немного нехорошо чувствую себя, — произносит мужчина, поправляя каким-то образом сползшие на бок очки. — Это ведь твой дом?.. Чёрт, да ведь мальчик даже не спросил, откуда ему известно о том, где дом находится! — Да. Вы же и сами знали, правда? — Знал. Снова это непонятное, почти пугающее молчание. Дэнни и без того едва ли не трясётся, потому что в любую секунду из двери может показаться кто угодно из его родственников, а тут ещё и эта игра в гляделки. Забавно. Со стороны взгляд мальчика не кажется неприятным или отвратительным, пугающим. Наверное, он появится после того, как он начнёт носить протез. О, Дэнни хорошо помнит, как неприятно было смотреть в зеркало. Конечно, без протеза совсем он бы не смог. В конце концов, это носит даже оберегающий характер — не хотелось бы, чтобы внутрь попадала какая-нибудь дрянь. И всё равно… Эта фальшивка для него — лишь прикрытие. Почти что попытка убедить людей, что он один из них. Неудачная попытка. — Вы зайдёте? — вновь подаёт голос мальчик, смотря настороженно, как зверёк, который в любой момент может броситься в сторону. Глупо было думать, что после того представления с пистолетом, что случайно устроил мужчина, ему начнут доверять. Спас, да, но… мальчишка явно не из доверчивых. Вон и смотрит совсем как взрослый. Ему больно видеть это. Бедный ребенок… А вот подумал бы он что-то подобное, если бы это был кто-то другой? Возможно. А может и нет. В любом случае, сейчас в глазах мальчика есть что-то тягучее, но ещё не проявившее себя. Немного надавить, поговорить — и оно проявит. Он увидит… Боже! Да к чёрту всё это, хватит с него, уж этого-то ребенка он точно трогать не станет. Он ещё ни в чём не виноват. Он доведёт мать до самоубийства. Нет… нет, да не может быть!.. Это невозможно!.. Он может поверить в то, что сделал это сам… тогда, в своём прошлом — убил её, пусть и не своими руками. Неожиданно, Дэнни говорит: — Да, пожалуй. Твои родители дома?.. — Я не знаю. Сейчас увидим, — вздыхает мальчик как-то грустно… и вдруг берет мужчину за руку, сжав. — Пойдёмте. Вы наверняка хотите увидеть маму… От такого предположения Дэнни замирает на несколько секунд. И сглатывает тихо, просто кивнув. Боится за свой голос. А ещё совсем не понимает поведение себя из прошлого. Он догадался или нет? По поведению и некоторым словам — да! Но что он знает? Забавно. Когда он начал искать логику в том, что создал его умирающий мозг? Глубоко вдохнув, мужчина всё же заходит в дом, следом за мальчиком. Светлый коридор — до безумия знакомый. Фотографии на стенах, на которые он предпочитает не смотреть. Несколько дверных проёмов, слева — гостинная и комната родителей, справа — кухня. Он не видит этого сейчас, но помнит ведь. И лестница на второй этаж, в его комнату. — Никто из них не увидит тебя таким, какой ты есть, Дэниел. Он вздрагивает. Снова этот голос… звучит, кажется, прямо у уха. Заставляет по телу мурашки бегать. Но, минуту, что он сказал? Никто не увидит?.. — Дэнни!.. Нечем дышать. И плевать, что он вообще не дышит сейчас — это слишком. Слышать этот голос, спустя столько лет — это слишком. Нет, нет, боже, невозможно… зачем же такое издевательство?! Снова видеть её… видеть… — Мама! Дэнни вздрагивает. Потому что мальчик отпускает его руку и идёт к матери, тут же обняв и едва ли не на шее повиснув. Он улыбается — искренне. Это всегда… выглядело так?.. Женщина наконец замечает мужчину, подняв на него удивлённый взгляд изумительных глаз. Как больно… Как прекрасно. — А вы?.. — неуверенно произносит его мать, продолжая обнимать мальчика. Ещё больнее. Не узнаёт его. И, судя по всему, не сможет. Никто не увидит… так зачем всё это?! Зачем он здесь, для чего ему это показывают?! Я твой сын. Посмотри на меня. Посмотри, каким я стал после твоей смерти. Ты разочаруешься, если узнаешь, каким я вырос, мама?.. Агония. Просто агония… — Сейчас ты можешь быть кем угодно. — Дэниел Хейз. Я… заселился в дом напротив несколько дней назад. А сейчас, возвращаясь с работы, заметил, что на вашего сына напала какая-то стайка детей, — слова даются с трудом, как и этот наигранно-спокойный тон. — Я помог ему… впрочем, кажется, я случайно напугал тех детей. Да и вашего сына, наверное… прошу прощения. Он видит оживление на лице женщины, которая чуть улыбается и кивает, подходя к нему ближе. Так близко. Этот взгляд… ещё не тот, но… такой прекрасный… Мама… А за взглядом — любовь. Самое необходимое, что только может быть. Я люблю тебя даже сейчас. — Точно… сейчас я вспомнила, что видела у соседей напротив… табличку о продаже. Так быстро купили?.. — хмурится на несколько секунд… и тут же мягко улыбается. — Вы тёзка моего сына… кажется, это судьба. Смех и усталый взгляд — плохое сочетание. Но именно это он видит в женщине напротив, и его это расстраивает. Судя по всему… перед её самоубийством осталось совсем немного времени. Краем глаза Дэнни замечает, что мальчик остался стоять на месте. Руки сцеплены в замок, а сам он явно в замешательстве. Заметив, что на него смотрят, отводит взгляд. — Я рад… что оказался в нужное время в нужном месте, — чуть хрипло произносит мужчина, вновь глядя на женщину. До ужаса, до дрожи хочется обнять её. Вновь почувствовать тепло, наплевав вообще на всё. Но… она не узнаёт его. Она только испугается, если незнакомый мужчина полезет обниматься. Боже… до чего же тяжело!.. Проще было бы, если бы он просто умер уже. Окончательно. Зачем всё это? Что он тут вообще может изменить, чёрт возьми?! Ты всё равно умрёшь, мама… — Вы… останетесь на чай?.. — спрашивает женщина, мягко коснувшись его руки. Тёплая. Просто мираж. Ненастоящая. Это лишь галлюцинации, бред, нельзя… Нельзя плакать. Нет, только не сейчас!.. За что ему это?.. Лучше бы не видел, лучше бы не слышал! — Нет, я… и так сильно задержался… — голос какой-то жалкий, но ему сейчас даже не стыдно, хочется только убежать подальше от всего этого и больше не видеть. Отступив на шаг назад, он старается сохранять спокойствие. — Очень жаль… — проговаривает она, отходя к сыну и чуть приобняв его за плечи. — Но, раз мы соседи… может, вы зайдёте позже?.. Дэнни вновь сталкивается взглядом с собой из прошлого. Странное ощущение. И взгляд тоже странный. Кажется, будто мальчик действительно желает новой встречи, но то ли сомневается, то ли боится, то ли ещё что-то. Дэнни резко осознает, что не может находиться здесь ни минуты. Больше — нет. Вновь видеть взгляд любимых глаз, видеть эту пустоту — слишком больно. Он… умер… следуя за ними. Пожалуйста, не умирай… — Может быть… прошу прощения, мне правда пора… до свидания, — выдавливает он и поворачивается к ним спиной, почти бегом вылетая из дома. Дэнни идёт бесцельно. Туда, куда глаза глядят. У него внутри всё дрожит и трясётся, в груди болит, а в голове стоит какой-то странный туман. Только что… он видел свою мать. Живой. Но явно ненадолго — она выглядит так, как он запомнил. Совсем… — Я правда живу в том доме теперь?.. — даже не пытаясь скрыть дрожь, говорит он в пустоту. — Да. — Зачем это всё?.. Меня уже ткнули в грязь. Меня убили. Так зачем ещё и это?.. Я недостаточно страдал?.. А когда… — останавливается резко, сжав руки в кулаки. — Когда будет достаточно?! Когда это уже закончится?! Я устал, ты слышишь?! Мне это всё не нужно! В ответ — тишина. И Дэнни злится, по-настоящему сильно злится. На то, что этот голос, этот дрянной продукт безумия и предсмертного состояния, ведёт себя так, будто он тут всё знает и может. Хватит с него покровительственного тона, наслушался от Грея! Ото всех, кто любит разглагольствовать и поучать — наслушался! Злится и на себя тоже. За то, что повёл себя, как трус. За то, что не подошёл к ней, пусть и ненастоящей, пусть и воображаемой! Он мог просто обнять её. Просто прижаться, почувствовать то тепло, которое так необходимо. Что ещё нужно перед смертью?! В этот момент… он не злится только на мать… и на себя — ребенка. Его он жалеет. И чувствует — нечто странное. Очень знакомое. Но думать об этом тоже не выходит. Ему слишком плохо. Дэнни приходит в себя, только когда неожиданно оказывается у того же дома. Смотрит изумленно, непонимающе. И тут же разворачивается к нему спиной, направившись в соседний. Тот, который он «купил». Ничего примечательного внутри он не находит. Судя по всему, какая-то семья жила тут совсем недавно. Ощущение такое, словно они только что вышли прогуляться — даже мебель осталась на своих местах. Даже посуда. Он проходит через комнаты, двигаясь, словно во сне, и падает на кровать. Уставший. Измученный. С телом, хранящим в себе отголоски недавней боли. Не знающий, что ему делать дальше. Дэнни засыпает мгновенно.

***

На следующий день он снова приходит в дом своей памяти. Матери нет дома, впрочем, как и отца, и Дэнни думает, что в таком случае внутрь его пускать не станут. Мальчик открывает дверь сразу же, стоит увидеть, что пришедший — это он. Смотрит с легким недоверием и настороженностью, но всё равно впускает. — Заходите, мистер… — мнётся, чуть нахмурившись. — Хейз. — А на самом деле? Вновь переглянувшись с ним, мужчина ощущает себя так, будто двое животных друг к другу принюхиваются и присматриваются. Всё смотрят, смотрят. Возможно, это правда игра?.. Проснувшись с утра, Дэнни, осознав, что он всё ещё в этом странном месте, решает, что должен увидеть больше. Почему бы не поговорить с собой из прошлого? Всё интереснее, чем сидеть в доме и погружаться в недавние воспоминания. — Вы… будете чай?.. — Если не сложно. И мальчик убегает на кухню, а мужчина идёт следом за ним, не забыв перед этим разуться. Забавно. Мальчишка и впрямь на кузнечика похож. И так странно… осознавать, что этот ребенок — он сам. Такой… закрытый. Впрочем, последнее его удивляет меньше всего. Устроившись за столом, Дэнни с интересом наблюдает за тем, как мальчик ходит по кухне. Кто-то мог бы подумать, что спокойно. Но вот ему видно, что на самом деле он напряжен — плечи выдают. Нужно начать разговор. Но, для начала… он хочет проверить кое-что. — У твоей матери очень красивые глаза… — тихо произносит мужчина. О, как жаль, что он не видит лицо мальчишки в этот момент! Потому что тот замер, застыл, кажется, даже не дыша. И вот… поворачивается — смотрит изумленно, со смесью настороженности и чего-то ещё. Голос мальчика ломается дрожью волнения, когда он говорит: — Да… они… прекрасны… Видимо, никто раньше не говорил при нём чего-то подобного. Никто не обращал внимание на то, что для него дороже и важнее всего. А тут… — Пустые, но… любящие, верно?.. — продолжает Дэнни, чуть дрожа, уже от собственного волнения. — Да! Именно! — восклицает мальчик, делая шаг в его сторону. Взгляд горит, на губах улыбка. Впервые его кто-то понял. — Я никогда… то есть… в чужих глазах такого нет, я не встречал людей… которые смотрели бы так же! Это… — Как давно она болеет? Дэнни заранее знает, что это плохой вопрос. И видит реакцию сразу же — мальчик дёргается, как от пощёчины. Опускает голову, избегая взгляда, сутулит плечи. Теперь он явно стыдится своей вспышки. — Не знаю. Давно… Мужчина обреченно выдыхает. Он знает, что иногда может быть чересчур прямолинейным, но ему не хотелось заставлять этого ребенка переживать из-за этого. Он же как чёртов коридор с ловушками — неподходящее слово, и уже замыкается, закрывается и уходит в себя. Дэнни, на самом-то деле, удивлён всему этому. Он плохо помнит, каким был в детстве — как и большинство людей. Потому видеть сейчас такое… странно. В любом случае, не смотря на всё происходящее и этот огонёк в глазах мальчика, очень трудно поверить в то, что через десяток лет он станет безжалостным убийцей, выдирающим людям глаза. А ведь мания зародилась так рано… даже сейчас… — Ты хотел бы, чтобы она выздоровела? — Какое вам дело? — Я хочу помочь тебе, Дэнни. Боже, как дико говорить вслух собственное же имя, да ещё и таким тоном! Он словно только что в пациенты его записал. — А себе-то вы можете помочь? — колко спрашивает мальчик, всё больше ощетиниваясь. — Я тебе не враг. В конце концов… — Вы похожи на меня, — бесцеремонно прерывает, глядя в лицо. — И глаза такие же — только ещё искусственный. Я его сразу заметил, он мёртвый. Но когда вы про маму сказали — убедился. Вы ведь тоже считаете, что её глаза красивые. Никто так не думает. Поведение мальчишки вызывает у Дэнни очень живой интерес. Заставляет наклониться вперёд, глядя так же, внимательно. Он… давно уже такого азарта не ощущал. Боже, да неужели он был таким же в детстве? Цепкий, как маленький паучонок, настырный и пытающийся выбивать на эмоции. Конечно, был. Точно таким же. Вот только… — Я тебя хорошо знаю, малыш, — спокойно произносит Дэнни. — И понимаю, почему ты нервничаешь и злишься. Не бойся, я тебе мешать не стану, рассказывать что-то родителям не буду, да и самого тебя, если захочешь, трогать не буду. Могу вообще уйти насовсем. Удивительно, но именно эти слова действительно влияют на него. Причём даже слишком сильно, удивляя, кажется, их обоих. — Нет! — восклицает мальчик почти испуганно, дёрнувшись. — Не уходите! Вы же… правда?.. Не может быть просто так?.. Вы такой же, как и я!.. — Да. — Как это возможно?.. — беспомощно спрашивает, мигом растеряв всю браваду и почти упав на стул. Дэнни поднимается и направляется к уже закипевшему чайнику, заливая чай им обоим. А возвращается с кружками, поставив одну перед своей растерянной копией. — Я не знаю. Вчера я просто… оказался здесь и случайно встретил тебя. — А пистолет у вас откуда? — оживляется, смотрит с интересом. — Тебя сейчас только пистолет интересует? — улыбается мужчина, делая глоток чая. — С работы. — А где вы работаете? — Это… сложный вопрос, малыш. — Не называйте меня так!.. Дэнни задумывается ненадолго, рассматривая мальчика. Ну надо же, хватило всего нескольких фраз, и он уже заинтересован. Вот только… он уверен, что точно такие же несколько фраз могут всё это разрушить. Нужно быть осторожнее и… не рассказывать о том, чем занимается его взрослая версия. Зачем ему знать о том, что он вырастет убийцей?.. Ведь… возможно, Дэнни тут для того, чтобы «изменить» именно это? Он уже решил, что будет общаться с мальчиком. Потому что во всём остальном нет смысла, воспоминания продолжают выедать его изнутри, а так можно отвлечься. И, возможно… действительно спасти хотя бы эту свою версию от гибели?.. — Хорошо… как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — По имени, как уже делали. Ну или… как-то по-другому, но точно не каким-то там малышом!.. — засопев, мальчик опускает взгляд и тоже пьет чай, кажется, немного покраснев. — Меня так… мама иногда называет… А вам нельзя. — Может, перейдём на «ты»? Мне так будет проще. — Два Дэнни — это немного неудобно… Услышав это, мужчина неожиданно начинает смеяться, сильно удивляя этим мальчика. — Вы… т-ты чего?.. — Да просто некоторым и одного Дэнни слишком много, а тут целых два, — улыбается Дэнни, вновь отпивая чай. — Ты прав. Это неудобно. Будешь Дэнни-младшим! — А это звучит так, будто я твой сын, — фыркает, устраиваясь поудобнее и заметно оттаивая. — Ты… есть хочешь?.. — Нет. И действительно — не хочет. Он, на самом деле, чувствует потребность только во сне. И чай сейчас пьёт просто так, без какого-либо смысла. Хотя, нет — чай тёплый. А вот в остальном… Ощущение такое, словно он стал призраком. Или каким-то живым мертвецом. Зомби. Вампиром. Кровью нигде не пахнет?.. Вроде нет. Вот же чёрт, уже и дрянь какая-то в голову лезет! Но всё лучше, чем… — А ты бы правда выстрелил в тех ребят? — Вчера?.. Возможно. У меня… — хмыкает нервно. — Был очень плохой день… — Что случилось?.. Судя по лицу — действительно взволнован. Сочувствует. Как странно… и в то же время приятно до безумия. Вот только… всё это настолько свежо, что говорить без дрожи — невозможно. — Меня… — судорожный вдох и он закрывает глаза. — Предали те, кому я верил и за кем шёл… я… потерял смысл жизни и… Умер. Но вслух этого не скажешь, нет. И всё это было по его собственной вине — столько раз ошибся, столько… Дэнни замирает. Сначала думает, что ему кажется — настолько это лёгкое, почти невесомое ощущение. Но когда он открывает глаза, то натыкается взглядом на чужие пальцы, сжавшиеся на локте в нерешительном жесте поддержки. Мальчик выглядит удивленным, будто сам не ожидал от себя такой решительности. А дальше… и вовсе поднимается, смотря вопросительно. И, получив в ответ разрешающий взгляд, обнимает мужчину. Удивительное ощущение. Когда его вообще в последний раз обнимали? А тут ещё и… вот так. С искренним желанием как-то помочь. Забавно. Он ведь сам пришёл сюда для того, чтобы помочь, а в итоге… всё происходит вот так. Дэнни ждёт, но мальчик так и не спрашивает, что именно произошло и о чём он не договорил. И за это он ему благодарен.