— Сегодня.
Голос пробуждает Дэнни ото сна. Заставляет порывисто сесть на постели, широко распахнув глаза.
Спросонья он задаёт самый глупый вопрос, какой только мог задать:
— Что — сегодня?
Он знает ответ. Он и так всё, чёрт возьми, знает! И потому подскакивает с кровати, кинувшись одеваться.
Успеть. Нужно обязательно успеть!
— Сегодня она умрёт.
Его мать повесится сегодня. Это вот-вот случится. Или уже случилось, а он даже не в курсе. Он просто спокойно спал.
Ему нужно успеть. Не спасти её — не получится, никак. Спасти мальчика. Любой ценой спасти его. Не дать ему увидеть. Не дать стать таким же, как он.
Дэнни быстро одевается во всё, что под руку попадёт, и кидается в сторону дома младшего. Бегом, спотыкаясь на ходу.
Он помнит, как всё было в его жизни.
И сейчас повторяет свой путь. Заходит через дверь, но не снимает обувь — сразу же двигается дальше. Прямо по коридору и до комнаты матери. Он уже знает, что увидит там. Потому что дверь приоткрыта, а в доме слишком тихо.
Дэнни не удивляет увиденная им картина. Висящая в петле женщина. Слишком слабая, чтобы бороться дальше. Слишком любимая, чтобы можно было просто так отпустить.
Тихое, медленное раскачивание из стороны в сторону. Со стороны она всё ещё выглядит живой. Но если взглянуть в лицо…
Он не может. Потому что сейчас, стоя совсем рядом с мёртвой матерью, ей в лицо смотрит Дэнни-младший.
Который всё-таки пришёл домой раньше, чем он.
На лице мальчика нет никаких эмоций. Он молча смотрит на женщину, немигающим взглядом, замерев на месте.
Дэнни знает, что за эмоции он испытывает сейчас.
Грусть. Тоску. Боль.
Но больше всего… разочарование. Холодное и болезненное разочарование.
Мальчик поворачивается к Дэнни, словно бы только сейчас заметив его.
И мужчина понимает, насколько сильно он опоздал. Просто появившись в этом мире — он уже опоздал. Уже проиграл эту войну.
Зачем он вообще здесь? Разве он может что-то изменить? Сделать что-то для несчастного ребёнка, что смотрит на него таким мёртвенным взглядом?
Впрочем, в его взгляде есть ещё эмоции. Например мёртвенная, безумная…
Обида.
— Ты знал, — произносит Дэнни-младший глухим, ломким голосом.
— Да, — невозможно соврать, никак.
— Знал… и ничего не сказал. Вообще ничего, — сквозь слова пробивается дрожь. Наконец пришли запоздалые эмоции. — Ты знал, и ничего не сказал мне! И никак не попытался её остановить!
— Она бы не остановилась, Д…
— Да какая разница?! — восклицает, отшатнувшись, глядя то на труп, то на мужчину. Беднягу всего трясёт от переживаемых эмоций. — Если бы я знал, всё было бы иначе! По-твоему, я не видел, что с ней происходит? Но я не думал, что она зайдёт так далеко! Я не думал, что она… — сглатывает, помотав головой. А в глазах — слёзы. — Ты всё это время ходил сюда. Смотрел на неё. И был в курсе, что она в итоге… сделает вот так. Ты хотел, чтобы я помучился, да?.. Ты этого хотел?!
— Нет! — наконец перебивает его мужчина, шагнув вперёд. — Я ничего не мог изменить, но хотел, чтобы ты не видел этого! Просто хотел спасти тебя от…
— От её взгляда?.. — тихо спрашивает младший, глядя на него пронзительно. — Если бы ты сказал мне… я бы не пошёл сюда. Я бы не увидел… — переводит взгляд на труп. — Её глаза…
Дэнни чувствует себя дураком. Самым главным дураком из всех возможных.
Потому что он не просто «опоздал». Он совершенно точно и крупно проебался. Это уже не исправить. Отсчёт пошёл.
В мальчике наверняка загорелись новые эмоции из-за этого зрелища. Всё изменилось. Безвозвратно.
А дальше…
Дальше будет убийство. Не сейчас. Через несколько лет.
Но оно будет.
— Прости меня, — выдыхает Дэнни, беспомощно глядя на мальчика. — Я думал, так будет…
— Уходи, — с дрожью говорит младший.
— Что?
— Уходи отсюда. Уходи! — почти кричит, наконец-то дав волю слезам. — Я не хочу тебя видеть! Не хочу видеть такого, как ты!
Не дожидаясь ответа, он убегает в коридор, отпихнув мужчину с прохода. А после — в свою комнату, хлопнув дверью.
Дэнни смотрит ему вслед пустым, потерянным взглядом.
И медленно подходит к трупу, заглядывая в лицо.
— Здравствуй, мама…
Проводит рукой по щеке, смотрит в мёртвые глаза неотрывно.
— Что же ты наделала? И что наделал я?..
Она ему уже не ответит.
А ему останется только вытереть набежавшие слёзы — и уйти.
— Ты сделал то, что хотел?
— Если бы ты сказал мне раньше — я бы всё сделал. Всё успел бы, — отвечает Дэнни чуть хриплым голосом.
— Уверен, что в этом дело? Я дал тебе шанс. А ты…
— А я проебался, — говорит просто, отправляясь, куда глаза глядят.
Всё серое. Пустое. Хотя, на самом деле, это внутреннее ощущение. Будто от сердца отгрызли кусок.
Хочется чем-то заполнить эту пустоту. Напихать в неё всё, что только можно, лишь бы ныть перестала. Лишь бы стало хоть немного, но лучше.
Что ж. У него есть способ, как утолить эту жажду.
Поэтому Дэнни продолжает идти, пихнув руки в карманы, почти не глядя по сторонам. Вот так и движется дальше, пока не попадает в подходящий тёмненький переулок. Там как раз бродят какие-то сомнительного вида ребята. Но, может быть, они не такие уж плохие?
Хотя, нет. Он уже видит косой взгляд одного из них. Это не взгляд милого паренька.
— Эй, мужик, сигаретки не найдётся? — спрашивает один из них, преграждая ему путь.
Дэнни останавливается, повернувшись к нему. И говорит негромко:
— Я не курю.
— А пару сотен не одолжишь?
— И денег с собой нет.
— Точно? А если по карманам порыться?
Надо сказать, ситуация уж очень банальная. И даже тупая в каком-то смысле. Но, ей богу, в его жизни было так много подобных ситуаций, что диву даёшься.
Он не бьёт первым. Ждёт, когда в его сторону кинутся. И только после этого, краем сознания понимая, что не взял пистолет или какое-либо оружие, он кидается в ответ.
Дэнни не то что бы по-настоящему хорош в рукопашном бою. Он, скорее, чертовски увёртливый хитрый засранец. Уходит из-под ударов. И бьёт в самые нежные, в самые чувствительные места, заставляя противников выть и сгибаться от боли. В это время ему удаётся хватать головы и ломать шеи.
Не так много надо, чтобы сломать человеку шею. Дэнни этим пользуется вовсю. Он не очень сильно настроен на убийство, но ему становится легче, когда он слышит хруст костей.
Нужно совсем другое.
Потому он ждёт, когда останется всего пара человек — и ловит одного из них. Но теперь не сворачивает шею сразу. Теперь он забирается пальцами под веки, стремительно, зацепляется — и выдирает глаза с корнем, счастливо и не совсем адекватно засмеявшись.
Вот оно. Вот это ощущение, заполняющее пустоту. Целительное и прекрасное.
Как он соскучился по убийствам.
Как прекрасно смотреть в застекленевшие глаза в руках и слышать предсмертные визги жертвы.
Восхитительно.
И никто не осудит, никто не посмотрит косо. Потому что Дэнни-младшего здесь нет.
Возможно, не так уж ему нужен мальчишка? Возможно, ему нужно оторваться по полной, прежде чем умереть окончательно?
Может, в этом был весь смысл, а не в каком-то там изменении или искуплении?
Дэнни лишает глаз абсолютно всех, даже трупы. Ему слишком хорошо сейчас, чтобы думать о чём-то ещё.
Лучше только раздавить прямо в ладонях отвратительные глаза одного из умерших. Они не были красивыми. Их так и хотелось смять.
Все руки в крови, одежда тоже. Кажется, даже на лицо брызнуло.
А сам он… поймал собой парочку ножиков, которые, впрочем, доставляют лишь боль. Временную.
Вытащив их и откинув в сторону, мужчина скалится довольно.
И направляется дальше. На охоту.
***
Дэнни зверствует весь вечер и всю ночь. Убивает так много, что сам поражается этому. Слишком много трупов. Слишком много крови. Глаза-глаза-глаза. Всё это сливается в общую кучу и ближе к утру он уже с трудом понимает, что происходит.
Он находит себя посреди улицы, полной трупов. Никто из них не попал под руку случайно. Все они вели себя, как мрази.
И ему было безумно приятно их убивать. Просто до дрожи приятно!
— Хорошо тебе?
Мужчина лишь улыбается сыто, как нажравшийся сметаны кот, и отправляется куда-то дальше. Просто куда глаза глядят.
— О, да. Безумно хорошо.
— А мальчику, которого ты там бросил. Ему — хорошо?
Он даже останавливается.
Всё то время, что он был здесь, всё время, что убивал… в его голове совсем не было воспоминаний о Дэнни-младшем.
Которого он и впрямь оставил там одного. С трупом матери и отцом, который точно будет в совершенно безумных чувствах.
Его будто ледяной водой обливают.
Почему он вообще ушёл? Почему не догнал мальчика? Почему послушал это выкрикнутое в сердцах «уходи»?
Ему ведь не это было нужно. Совсем не это. Бедняга точно хотел хоть чьё-то плечо рядом. Хоть кого-то, кто мог бы пожалеть и обнять.
Всё так просто.
Дэнни просто пожалел самого себя. Позволил себе утонуть в этих эмоциях.
И ушёл.
Замерев на месте, он смотрит на свои окровавленные руки.
— Как он? — спрашивает тихо.
— Ты и сам знаешь ответ.
От этого ещё хуже. Внутри всё сразу же болезненно заныло.
Он помнит, каково это. Остаться одному в доме, где единственная компания — это труп матери.
Потом пришёл отец. Пришёл и начал…
Вздрогнув, Дэнни поднимает голову.
— Мне нужно вернуться.
— О? Почему же?
— Давай без этого, мне правда нужно попасть туда! Как вернуться?
— Просто иди.
О, он не идёт. Он бежит со всех ног, куда-то прямо. Знает, что все пути всё равно приведут его к дому. К дому, в котором он просто обязан появиться сейчас.
Чтобы не случилось и других непоправимых вещей.
Дэнни никогда не привязывался к людям. У него не было кого-то, кого он мог бы назвать «своим» человеком. Не было друзей. Мать быстро оставила. Остальным родственникам было плевать на всё.
Но сейчас, именно сейчас, после своей смерти… он, кажется, нашёл нечто важное.
В этот самый миг, всё больше ускоряясь на бегу, Дэнни понимает главную истину.
Он здесь не для того, чтобы что-то изменить во всех этих событиях.
Он здесь для того, чтобы изменить кое-что в себе.
И в этом одиноком ребёнке — тоже.
***
Машина отца стоит возле дома. Внутри горит свет, абсолютно во всех помещениях. Но в окна никого не видно.
Дэнни стучит в дверь. А после вбегает в неё, оглядевшись.
— Дэнни?..
— Вы кто? Чего здесь забыли?
Отец. Выходит из кухни, мрачный и явно пьяный до ужаса.
— Я… кхм, я друг вашей жены. Я слышал, что она…
— Повесилась она, — почти выплёвывает мужчина, глядя на него неприятным, тяжёлым взглядом. И делает шаг навстречу. — Друг, да? Знаю я, какие у неё друзья. Насобирала себе мужиков со всего города. Сюда дорогу только тупой не знал.
Это не правда. Точно не правда, Дэнни это просто знает.
Он помнит, что отец находил поводы для ревности абсолютно везде. Абсолютно всегда.
Наверное, не стоило говорить о том, что он её друг. Но уже поздно.
А внутри вот…
Вскипают очень и очень неприятные чувства.
— Вы ошибаетесь. Она была очень приятной женщиной и совсем не…
— Она была той ещё тварью, — рычит мужчина, снова делая шаг в его сторону. — Я на ней почему женился-то? Потому что моя мать её ненавидела! А я так хотел позлить старуху, что просто не выдержал. Не было и дня без мечтаний о том, чтобы она куда-нибудь сгинула. Да я надеялся, что она когда-нибудь сделает что-то подобное! — морщится, странно всплеснув руками. — Но она долго держалась. Наверное, любовь к мелкому её вытаскивала, — снова меняется в лице. — А этот маленький гадёныш? Оставила его тут мне, придётся теперь тащить на своём горбу, пока школу не закончит. Оно мне надо? Я вообще детей не хотел. А тут ещё и получился такой уродец…
Кажется, он хотел сказать что-то ещё. Так или иначе, Дэнни смотрит на то, как отец отклоняется и заваливается назад, схватившись за дверной косяк.
Что?..
Ах. Так уж вышло, что он даже не сразу понял, что ударил его он сам.
Не выдержал. Когда отец говорил о матери — он слушал молча. Но когда речь зашла о мальчике…
Внутри него пробудилось очень странное, сильное чувство. Вернее даже — желание.
Желание защитить его любой ценой.
— Не смей говорить так об этом ребёнке, — глухо произносит Дэнни, глядя на мужчину чертовски злым взглядом.
А тот лишь выпрямляется, вытерев побежавшую из разбитого носа кровь.
И набрасывается на него без предупреждения, со всей силы заехав по лицу.
Надо сказать, Дэнни и впрямь не очень хороший боец ближнего боя.
Вообще никудышный.
Когда нет простора или знакомого пространства… ему трудно не поймать собой удары.
Это место уже давно перестало быть его территорией.
Но многие годы являлось территорией его отца.
Собственно, именно поэтому драка их внезапно начинает больше походить на избиение. Его избиение!
Он от такого не умрёт, само собой.
Но вот… в какой-то момент ему становится понятно, что ощущения стали ярче. Сильнее. Больнее.
Каждый удар не просто вызывает боль, он словно разрывает его на части.
Почему так? Какого чёрта происходит?
Иногда удаётся ударить в ответ. Бьёт он сильно, пусть и редко. Это помогает хоть немного, но уравнять шансы.
Вот только убить собственного отца для него… как-то проблемно.
Потому что тогда Дэнни-младший, вероятно, останется один.
Новый удар приходится прямо по лицу. Сильный такой, заставляющий свалиться на пол.
По губам течёт горячая кровь.
Да что же так больно-то?..
Отец неожиданно нависает над ним чёрной тенью. А после бьёт в живот, прицельно, вынуждая дёрнуться с болезненным хрипом и свернуться в комок.
Утешает лишь то, что он точно не умрёт, даже если его попытаются убить.
А мужчина пытается. Пользуется положением, бьёт ещё несколько раз — и хватает за шею, сжимая уж очень сильно, начав душить.
Почему-то сейчас ему не хватает воздуха.
Почему-то сейчас он задыхается
по-настоящему.
Но это же невозможно! Он ведь УЖЕ мёртв!
Какого хрена?!
Голос звучит в голове, но кажется, будто его обладатель шепчет ему прямо на ухо:
— Это твоя последняя жизнь. Время подошло к концу, Дэнни.
В эту самую секунду Дэнни отчётливо понимает, что умрёт. По-настоящему, насовсем. Так, как должен был умереть ещё в том горящем здании.
Только теперь — от рук собственного отца, который выпил достаточно, чтобы задушить случайного человека.
Сил сопротивляться нет. Воздуха совсем не хватает. Мир постепенно заполняет чернота.
Кажется, всё-таки пришло время умереть.
Всегда боровшийся до самого конца, до последнего возможного вдоха, Дэнни всё-таки закрывает глаза.
Он тут ничего не изменил. Ничего не сделал.
Но перед уходом, всё-таки…
Побыл хоть немного, но счастливым.
… будет ли Дэнни помнить его, когда он умрёт?..
Но смерть не приходит. Не наступает вечная темнота. Более того, совершенно неожиданно, руки с его шеи пропадают.
Ему удаётся сделать вдох. Хриплый, задыхающийся, но всё-таки вдох.
Тьма медленно отступает. Прямо перед лицом — лежащий отец, буквально упавший на него. Из его затылка обильно течёт кровь.
Проморгавшись и вернув себе нормальное зрение, в тусклом свете ламп…
Дэнни наконец видит лицо своего спасителя.
