answer me

Taehyung.

После того, как Чонгук ушел повидать отца, я сел на диван рядом с тетей Мэй. Она похлопала меня по ноге и сказала, что гордится мной за то, что я делаю для Чона. При этом она не упомянула о том, что у меня была своя собственная частица боли по поводу потере одного из родителей, но можно было это слышать в той интонации, с которой она произносила слова. Намджун был рядом с Хосоком, Джином, Чимином и Крисом, они все тихо разговаривали в стороне. Как будто знали, что смерть была рядом, но не знали, как справиться с этими мыслями. Пока ты не свыкнешься с мыслью о смерти, ты не поймешь. Мне представлялась такая возможность. Еще до этого момента. В течении следующего часа в больницу приехала Риджин, а также другие ребята из школы. Я не уверен, что присутствие Риджиг было бы хорошим решением. Как только она появилась в помещении, то посмотрела на меня, а ее лицо выражало нескрываемую ненависть. Такое же, как и лицо Саны, а первая, казалось, была смущена тем фактом, что я был рядом с Чонгуком. Они обе были для него теми, кем я для него никогда не стану. Однако, я знал ту сторону Чонгука, которую он им не показывал. Я понимал разницу. Они нет. Дядя Ён стоял рядом с тренерами, они разговаривали и пили кофе. На всех лицах вырисовывалась глубокая озабоченность. Чонгук был любим. И, судя по тому, как все отзывались о его отце, то Минхо тоже. Шли часы, а мы все ждали. Чонгук до сих пор не вышел, и это означало, что каждый прошедший час Чон проводил с отцом. Я надеялся на то, что он сказал ему все, что хотел сказать. Дабы в случае, если его отец сделает последний вдох, Чонгук ни о чем не сожалел. Я наблюдал, как Риджин подошла и заговорила с Джуном. Он был с ней вежлив, но то, что она тут находилась, восторга в нем не вызывало. Внезапно тетя Мэй заговорила: — Мы были там с тобой в тот день, когда все произошло. Ты, наверное, не помнишь. Да тебе и не до этого было. Благослови тебя, родной, как бы ты смог? Мое сердце разрывалось, пока я наблюдал, как ты отталкивал всех и каждого. Но ты сейчас с нами и мы любим тебя, Тэхён. Я хочу, чтобы ты это знал. Понимаю, ты не хочешь говорить об этом, но сидя здесь и наблюдая за всем этим, я хочу, чтобы ты знал, что мы были там, с тобой. Сохён тоже была. Мы хотели убедиться, что никто не натолкнет тебя на мысль сделать то, что делать не стоило. Помню, они были там. Я был настолько поглощён своей беспросветной печалью, но вспоминаю заплаканное лицо тети, когда она охраняла мой покой, как она дрожала при этом. Я не забыл этого. Я долгое время не придавал этому значения, но сейчас благодарен ей за то, что она была там, рядом со мной. Я посмотрел на нее и улыбнулся. Хотел сказать ей, что все знаю. Таким образом, я бы отблагодарил её за то, что они там были. Но мои эмоции сегодня были не стабильны. Зная, что Чонгук переживает что-то похожее, окупалось с лихвой. Я не могу сейчас еще и пытаться разговаривать с ней да еще и впервые со дня моего приезда. День прошел, и наступила ночь. Комната ожидания так и не опустела. Намджун задремал в кресле, а Крис расположился на нескольких стульях, чтобы немного вздремнуть. Риджин ушла. И слава Богу. Я вздохнул с облегчением, когда она отказалась ждать Чонгука. Было около восьми вечера, когда Чон появился в комнате. Его глаза искали меня. Я встал, и боль в животе стала нестерпимой. Столько, сколько я подготавливал себя к этому, настолько же был не уверен в том, что смогу сохранять стойкость. Чонгук протянул ко мне руку, я взялся за нее и подошёл ближе. — Ему разрешили принимать больше посетителей. Я хотел бы, чтобы ты его навестил, — сказал он мне на ухо. Я сжал чужую руку. Затем он посмотрел на других ожидавших в комнате. — Он... стабилен. Дышать трудно. Но он спит, — сказал брюнет. — Спасибо всем, что пришли. Что остаетесь здесь. Осознание, что у нас есть люди, которым не все равно, значит для нас очень много. Особенно для папы. Так что, спасибо за все. Потом альфа снова перевел внимание на меня: — Ты готов? Я кивнул. Его пальцы переплелись с моими, и мы вместе направились к той двери, на которую все смотрели весь день. Палата была с большим окном, так что медсестры могли наблюдать за пациентом, не отходя от рабочего места. Из прихожей я мог видеть, как папа Чона положил голову на руку мужа. Омежья рука крепко держала его ладонь. Он держал его за руку так, будто мог удержать в этом мире. — Я думаю, папа заснул. Он сегодня плакал слишком много. Просто какой-то водный поток, — сказал альфа, открывая дверь и отступая, чтобы пропустить меня вперед. Его рука коснулась моей поясницы, таким образом, он довел меня до дивана, что стоял у стены. Он сел и положил руку на спинку дивана. — Иди сюда. Сядь со мной. Было очевидно, что он хотел, чтобы я был неподалеку, и я все понял. Я сел на диван, а он притянул меня ближе к себе и обнял за плечи. Положив голову ему на грудь, я наблюдал за неравномерным дыханием его отца. Каждый вдох, казалось, был самой настоящей борьбой за жизнь. — Я ни о чем не жалею, — резко подал голос Чонгук и обнял меня крепче. — Спасибо тебе за это. За то, что я не потерял голову. Если бы ты мне не помог, я не знаю, был бы я в состоянии сегодня это сделать. Но я это сделал. Я рассказал ему обо всем, о чем он хотел бы знать. Я наклонил голову так, чтобы было видно его лицо. Каждая красивая черта этого лица стала мне дорога. Я хотел прикоснуться к каждой по очереди. Успокоить его. Но между нами были несколько иные отношения. Он посмотрел на меня. Слов не нужно было. Мой взгляд был молчаливым заверением того, что я не ухожу, что я тут. Движение и заклинивание разрушилось, мы оба обернулись и увидели, что Мингли поднял голову и с паникой осмотрел Минхо. Но потом он вдохнул с облегчением, когда увидел, как равномерно мужская грудь поднимается и опускается. Омега коснулся его руки и вздохнул. — Я не хотел засыпать, — сказал он извиняющимся тоном. — Ты устал, пап. Отец хотел бы, чтобы ты отдохнул, — шепнул ему Чон. Мингли повернул голову и увидел нас сидящих на диване. Вымученная улыбка коснулась его губ. — Здравствуй, Тэхён. Рад, что они разрешили тебе навестить его. Если бы Минхо проснулся, он бы улыбнулся, увидев тебя рядом с Чонгуком. Я вспомнил нашу последнюю встречу с ним. Альфа был в сознании и смеялся. Жизнь может быть такой жестокой. — Могу ли я чем-то помочь? — спросил я омегу. Я подумал, а ел ли он вообще. Но тот покачал головой. — Я в порядке, но спасибо. Я наблюдал за ним, как он подтолкнул одеяло, суетился над Минхо, поправлял подушку. Чонгук снова притянул меня ближе к себе, мы сидели молча. Смотрели, как дышит Минхо. Говорить было не о чем. Перед лицом печали и утраты никакие слова не могли быть утешающими или подходящими.