Taehyung.
Я позвонил Чонгуку немедленно, как только этим утром Намджун сообщил мне новости. Но он не ответил. Я написал ему два сообщения, но ответа опять не последовало. Уже подумывалось о том, чтобы дойти до его дома, который находился в четырех милях от моего, но решил, что он, возможно, спит. Я ждал. Целый день. Было уже за девять вечера, когда мой телефон наконец-то зазвонил. Я сидел, свернувшись в своем кресле, ожидая какого-нибудь знака от него. И вот его имя появилось на экране телефона. — Привет, — сказал я, прижимая телефон к уху. — Привет. Прости, я пропустил твои звонки и сообщения. Я проспал целый день. Недавно встал. Мама Криса принесла лазанью, я заставил папу съесть её. И он снова вернулся в кровать. — Я надеялся на то, что ты спишь. Ты сам-то ел? — Ага. Вкусная была лазанья. — Прости меня, я ушёл. Я должен был остаться. Весь день я жалел, что покинул его. Я не должен был оставлять его и позволять дяде с тетей отвезти меня домой поспать. Он потерял своего отца, а меня с ним не было рядом. Но зато был Джун, и я был этому рад. — Ты бы не смог ничего изменить. Я хотел, чтобы ты отдохнул. Не извиняйся за то, что я попросил тебя сделать. — Как твой папа? Он вздохнул: — Грустно. Он скучает по нему. — Ты как? Сначала он не ответил. Я уже пожалел, что не спросил сразу. Конечно, этот вопрос ему уже надоел. — Я до сих пор отказываюсь верить. Неужели это произошло? Будто я жду, что он войдет в эту дверь в любую минуту. Это нереально. Мне было знакомо это чувство. Как только я прекратил кричать и выбрался из своего угла, начал переживать то время в ожидании, когда же приедет папа и заберет меня домой. Либо просыпался от кошмара. — Это чувство скоро исчезнет. Пускай это и не просто. Сейчас ты со всем справляешься. И опять он ничего не ответил. Мы просто сидели в тишине, каждый на своем конце телефонного провода. — Я спал весь день и не хочу спать ночью. Может быть ты... Может, ты улизнешь из дома, когда твои дядя и тетя уснут и покатаешься со мной? Я хочу убраться из дома, но не хочу быть один.°°°
На часах было пять минут двенадцатого, когда я вылез из своего окна и спустился по пожарной лестнице вниз. Чонгук ждал внизу, так что мне пришлось прыгнуть в его объятия. Оказывается, пожарная лестница не доставала до земли. — Давай, не бойся, — прошептал он мне на ухо, затем схватил за руку. Мы побежали по дороге к его машине. Я никогда в жизни тайком не убегал из дома. Но сейчас делать это ради Чонгука казалось самым правильным. И я понимал, что я сделаю все, о чем он меня попросит. Чонгук открыл пассажирскую дверь и помог мне залезть внутрь внедорожника, потом закрыл за мной дверь и залез в машину сам. Фары автомобиля были выключены, пока мы не отъехали подальше от дома. Когда он наконец-таки посмотрел на меня, то произнес только: — Спасибо. В лунном свете отчетливо я мог рассмотреть пустоту в его глазах, и она мне была слишком хорошо знакома. И в ближайшее время это чувство его не покинет. Даже когда оно начнет затухать, будут дни, когда он будет просыпаться, и это ощущение будет накрывать его с новой силой. Я расстегнул свой ремень безопасности и придвинулся на середину, затем снова пристегнулся и скользнул к его руке. Я ничего не мог сделать, чтобы боль ушла. Никто не мог. Но я могу сидеть с ним, здесь, и дать ему понять, что он не один. Чонгук повернул ладонь таким образом, что наши пальцы сплелись. Эта связь между нами значила для меня нечто больше, чем для него, но это было не важно. По крайней мере, я испытывал эту связь. Более получаса мы ехали без музыки и молчали. Понятия не имел, куда он меня везет, но пока я был с Чонгуком, мне было все равно. Я точно знал, что мы уже выехали из Кэрэн. Если мы продолжим ехать в этом направлении, то в скором времени окажемся на окраине. — Я хочу кое-что тебе показать, — сказал Чон, снизил скорость и свернул с шоссе. Мы проехали несколько миль, прежде, чем он вновь свернул. Дорога была грунтовой и узкой. Она проходила между высоких деревьев, и ночью это выглядело жутковато. Когда деревья наконец-то остались позади, мы оказались на утесе с видом на наш городок, который сиял всего лишь несколькими огнями. Альфа открыл дверь и вышел из внедорожника, затем подал руку мне. — Давай же, — сказал он с улыбкой. Я пошёл бы на край света за ним, если бы он улыбался вот как, как сейчас. Взяв его за руку, я вылез из машины с его стороны. Чон обхватил меня за талию и вместо того, чтобы поставить на землю, приподнял. Но я не возразил. Его руки задержались на мне чуть дольше необходимого, и я вновь был не против, но только мечтал, чтобы это было нечто большее. Чтобы Чонгук был моим. Потому что, осознавал ли он это или нет, я был его. Я шёл рядом с ним так близко, насколько мог. Я не боялся высоты, но и на край обрыва выходить не собирался. — Это Кэрэн. С высоты он выглядит таким маленьким. Умиротворенным. Отсюда не видно боли. Не видно потерь. Я разглядывал городок, но потом посмотрел на брюнета. Он засунул руки в передние карманы джинс, уставившись на город. Лунный свет делал его еще более красивым. — Отец приводил меня сюда, когда я был ребенком. Говорил мне, что у меня большое будущее, чтобы покинуть Кэрэн. Что я смогу делать то, что пожелаю. Мне очень нравилось смотреть туда, вниз, на мой город, и понимать, что стоя здесь, он на самом деле был намного больше. Или так казалось, — он замолчал и грустно усмехнулся. — Но без отца я больше не хочу мечтать. Мне уже все равно: большое у меня будущее или нет, для того, чтобы уехать из Кэрэн. Правда в том, что такое будущее у Намджуна. Я же просто хочу выжить, чтобы забыть или же помнить. — Ты выживешь, и ты запомнишь, но ты никогда не забудешь. Однажды ты будешь благодарен за эти воспоминания. Благодарен за то, что ты не забыл. На этих словах Чонгук развернулся ко мне. Тоска в его взгляде заставила мое горло сжаться, а в груди появилась тянущая боль. — Только ты. Только ты, Тэхён. Я даже представить никого не мог, кто будет так близок ко мне. Я не из тех, кто подпускает к себе людей. Но что-то, что есть в тебе, позволило добраться до меня с самого первого взгляда, как только я тебя увидел. Я просто... — он покачал головой, как будто не знал, что ещё сказать. — Я даже не могу понять, как с этим справляться. С тобой.С тем, что я чувствую.
— Ты помнишь первый раз, когда мы только встретились? — спросил я его. Я так и не смог забыть это. И хотел, чтобы он признал, что помнит, как целовал меня. Может быть, мне не стоило припоминать ему ту ночь, но это казалось лучшим отвлекающим маневром. Ему тоже это нужно было. Его губы вытянулись в небольшую улыбку, и он отвернулся от меня, посмотрел в низ, на город, что был под нашими ногами. — Ага. Альфы такое тоже не забывают. Окей... Значит ли это то, что он помнит, как целовал меня? Или он помнит только то, что я не разговаривал? — Ты никогда не упоминал о той ночи, — продолжил я, ожидая от него большего. Чон снова посмотрел на меня. — Но я думал об этом все время. Даже тогда, когда не должен был. Я думал об этом. И вот теперь я счастлив. Счастлив, зная, что ему нравились воспоминания о том моменте. Потому что это было моим любимым воспоминанием, и я хотел, чтобы у него оно было таким же. — А ты думал об этом? — Чонгук явно решил застать меня врасплох. Я кивнул, но ничего не сказал. Он сделал шаг навстречу ко мне, а моё сердце чуть не сделало кульбит. — Как часто ты об этом думал? — не унимался парень. Если он приблизится ко мне еще немного, я уверен, что забуду, как дышать. Бабочки животе сошли с ума. Наконец-таки я опять кивнул. — Тебе понравилось? — конечная станция. Ох, Боже. Мне нужен воздух. Много воздуха. Теперь Чонгук был так близко ко мне, и теперь он спрашивал меня, понравился ли мне наш поцелуй. Мне удалось кивнуть. — А тебе? — выпалил я, весь красный, не успев себя остановить. Брюнет усмехнулся. — Лучшее, что у меня было. Я пристально смотрел на него: — Это был мой единственный. Чон замер, и его сексуальная тлеющая улыбка превратилась в удивленную. — Что? — переспросил он. Я хотел, чтобы он знал, что он был первым, с кем я целовался. Мой единственный поцелуй. Он был особенным для меня. Так что хотелось, чтобы и для него это было особенным. — Это был мой первый поцелуй. Единственный поцелуй, который у меня был. Альфа смотрел на меня с недоверием. Затем он наклонил голову и пробормотал проклятие, прежде чем отойти. Определенно, это не та реакция, на которую я рассчитывал. Не знал, как это исправить. Но знал, как помочь ему справиться с болью и печалью, потому что понимал, что это такое. А вот про отношения «альфа-омега», я не очень-то был осведомлен. Только открыл рот, чтобы сказать хоть что-то, когда Чонгук дернул лицом и повернулся ко мне. Я не успел отреагировать, когда его руки оказались на моей талии, а грудь прижалась к моей. — Первый поцелуй омеги никогда не должен происходить с мудаком, который таким образом вымещает злость на свою жизнь. К таким сладким губам нельзя относиться так, как к ним отнесся я. Невозможно стереть воспоминания о нем, но я могу заменить их. Чем-то лучшим, — его голос стал глубже. — Вот каким должен был быть твой первый поцелуй, — прошептал он прямо мне в губы, а после я почувствовал как вспыхнули уши. Чужие руки обхватили мое лицо так, как будто это была самая дорогая вещь в его жизни, а он боялся потерять её. Затем теплый язык скользнул по моим губам, и я инстинктивно открыл для него рот. Своими руками я ухватился за его шею. Тепло мятного дыхания дразнило меня, а усилившийся запах бергамота заставляло жаждать большего. Когда кончик его языка коснулся моего, то я задрожал в объятиях. Руки альфы заскользили все ниже и ниже по моей спине, и он прижал меня ближе к себе и углубил поцелуй. Такое впечатление, что он не мог насытиться мной. Но я выглядел не лучше. Схватился за его плечи, благодаря которым пытался удержать самого себя. Боясь, что он опять меня бросит. Я не был уверен, что смогу справиться с этим, а после вновь сожалеть. Я не хочу, чтобы он притворялся, будто этого не происходило между нами. Я услышал стон, но слишком поздно понял, что это стонал я. Чонгук разорвал наш поцелуй. Он не отстранился от меня, не убежал, а прижался лбом ко мне и тяжело дышал. — Беру свои слова обратно. Это... вот это самое лучшее, что у меня было. Тело звенело от удовольствия. Я смог настроить Чона на эти чувства. На меня. На его друга. На омегу, до которого он не дотрагивался и не смотрел именно в плане чувств и притяжения.