We must fight.
We'll survive the storm even when our worlds collide.
В детстве все любят сказки. Главную героиню непременно спасает прекрасный принц, злодеи терпят неудачи, а «долго и счастливо» гарантировано каждому мало-мальски доброму персонажу. Годы летят и приходит день, когда ребенок перестает в это верить. Волшебный замок, Зубная фея, Санта Клаус. Бывает трудно расстаться со своей сказкой навсегда, и у каждого в душе теплится хотя бы крохотная надежда, что однажды он откроет глаза и сказка превратится в реальность.***
Зеркало с глухим звуком опускается на пол. — Ты не мог бы его развернуть, пожалуйста? — Рэйчел мысленно прожигает дыру под ногами, стараясь отвлечься от слов, произнесенных отражением. Дик хватается за рамку и одним ловким движением выполняет ее просьбу. — И не спросишь, зачем? — Даже в слабом мерцании от настольной лампы он подмечает невеселый, обеспокоенный взгляд, который девушка то и дело бросает на злосчастный предмет. — Достаточно того, что это тебя волнует, — голос Грейсона обдает каким-то запредельным, поразительным спокойствием, но она знает: за все этим скрыта тихая встревоженность. — Ты правда думаешь, что я смогу научиться контролировать свои силы? — Да, — твердо и со всей уверенностью откликается Дик, направляясь к выходу из номера. Слова Рэйчел долетают до него почти у двери, и он вынужденно оборачивается. — Ты должен показать нам. — Показать что? — спрашивает парень, будто не понимает, о чем она говорит. — Что ты умеешь. Ты должен показать нам. Им, — она делает небольшую паузу, прежде чем привести последнюю причину. — Мне. — Ты должна отдохнуть, — будничным тоном произносит Грейсон; поднимает взор, прежде устремленный куда-то в сторону. Она смотрит в его шоколадные, почти кофейные радужки под цвет ее любимого напитка, а в глубине так и сияет табличка с аккуратной надписью «жизнь слишком потрепала, не пытайся поджечь сгоревших». И ладно бы только это, но у Рэйчел в глазах плавится чистый кобальт, а по венам с детства течет сомнение к неподтвержденному. Она готова рискнуть.***
— Где Дик? Девушка выбегает на улицу и первым делом спрашивает о Грейсоне. Семейка психопатов окружает их, попутно расправляясь с Кори. Она думает: сейчас самый момент использовать свои силы, но до этого дело не доходит. В воздухе расползается туманная пелена, мешающая хорошо видеть, но Рэйчел все же узнает знакомый силуэт в паре шагов от себя. — Дик? — недоверчиво спрашивает она, будто надеется, что попала в страшный сон. — Это Робин, — добавляет Гар по-детски восхищенным тоном. Герой в маске с легкостью побеждает нападавших, но Рэйчел до сих пор не верит в происходящее. Она видит перед собой Дика, но не того, который покупает пиццу без ананасов; не того, который успокаивает в тяжелый момент; не того, который рассказывает о своем детстве. Она видит мстителя из Готэма, поглощенного желанием наказать преступников.***
Звук хлопнувшей двери заставляет его отвлечься от просмотра последних адресов. — Так ты Робин? И это твоя большая тайна? — Вопрос Рэйчел нарушает безопасную тишину ночи, путает размышления. Она стоит совсем близко, сложив руки на груди, и Дику ничего не остается, кроме как сдаться под настойчивым взглядом аквамариновых глаз напротив. — Я собирался тебе рассказать, — Рэйчел в ответ кивает. Мол, конечно, он собирался; также как собирался рассказать, что бросит у Доун с Хэнком. — Послушай, когда я был в Детройте, я собирался оставить Робина позади. — Видимо, неудачно вышло. Почему? — Ее пристальный, жгучий взгляд пробирает до костей; хочется поежиться от озноба, хоть на улице и не слишком холодно. — Когда я надеваю маску, то становлюсь тем, кого не могу контролировать. Тем, кому нравится делать людям больно. Дик понимает: он не может лгать Рэйчел. Попросту не хочет. И ей не нужен дешевый алкоголь или развратная одежда, чтобы убедить его раскрыться. Он выбирает это по собственной воле; рядом с ней нечего скрывать. — Мне это знакомо, — едва различимая дрожь скользит в ее тоне. — Знаю. Ему хочется рассказать больше, но появляется Гар со своим безумным фанатским взглядом и неприкрытой любовью к Бэтмену, а затем и Кори с очередным гениальным планом, вовлекающим след из окровавленных трупов. Он вздыхает, пытаясь привести в порядок клубок из мыслей. Дик хочет покончить с этим раз и навсегда, найти чокнутого, который заправляет этим дурдомом, и помочь наконец Рэйчел. Машина и карта есть. Дело только за малым. — Думала, мы должны держаться вместе, — взволнованное «вместе» отдается внутри вибрирующим эхом. Он вдруг слишком отчетливо видит ее лицо — едва заметно проступившая обида, опущенные уголки губ, какая-то горько-тлеющая скорбь в потемневших глазах — до боли знакомый взгляд. Понимание приходит незамедлительно: точно такое же выражение он замечал порой в собственных глазах, невзначай посмотрев в зеркало — выражение изматывающей безысходности, ядовитой, насквозь пропитавшей грусти, которой ни с кем нельзя поделиться. Прекрасная и очень уставшая; и потерянная, совсем как он когда-то, разбитый, никому не нужный, мучимый жаждой мести и гнетущим чувством вины. В этот момент все становится на удивление очевидным: есть он, запутанно-неприкаянный, есть она — такая юная, но такая сильная и такая одинокая, и все, через что им пришлось пройти за это время, есть тоже. Все просто: она есть у него и он есть у нее — перманентно, неизменно, вопреки всему. — Я вернусь. Обещаю.***
В детстве все любят сказки, но рано или поздно наступает день, когда явственно осознаешь: сказка может чуть отличаться от той, которую ты сам себе придумал. И замок твой может оказаться вовсе не замком. И не так важно, будешь ли ты жить счастливо после, если ты счастлив сейчас. И принц в сияющих доспехах совсем не нужен главной героине, когда у нее уже есть Чудо-мальчик из Готэма.