Hold on, I still want you.
Come back, I still need you.
Снежинки, медленно кружась, оседают на верхней одежде, ложатся под ноги пушистым одеялом и скрипят при ходьбе; декабрь — пора сугробов, морозов и долгожданных праздников. Дик наблюдает за безмолвными отрывками погодной изнуренности, добивающей город в предновогодние дни. Те следят за ним в ответ, находят пристанище на запрокинутом бледном лице, тают, растекаясь и образуя поток; на глазах проступают слезы от резкого порыва ветра. — Привет, Рэйч, — слова дрожат, замерзая в крохотном облачке пара. Ему все же удается перевести взгляд с унылого ночного пейзажа на бесстрастный, по-настоящему ледяной мрамор; высеченные даты играют симметричностью, оставляя на сетчатке характерное тире длиною в целую жизнь. — У Доун и Хэнка будет ребенок, — Дик сжимает губы в тонкую линию, втягивает желание выговориться всем накопившимся за грудной клеткой. — Они теперь живут в Майами. Там климат более благоприятный, знаешь, почти круглый год светит солнце. Складывать предложения трудно на физическом уровне — молчать неприемлемо; судорога изможденных чувств перекрывает дыхательные пути морозной петлей, а она, как назло, только продлевает пытки. Вина вдоль потемневшей радужки смешивается с горьким привкусом утраты — чертовски ужасный состав. — Я наконец помирился с Брюсом, — парень переступает с ноги на ногу, словно проверяет, поддается ли его контролю тело; из-за чего тогда каждая фраза оставляет внутри кровоточащие порезы?***
Через некоторое время он находит в себе силы продолжить: — Ты всегда мне повторяла, что семья важнее всего, — Дик на мгновение предается воспоминаниям: вот она показывает альбом, где собраны немногочисленные моменты из детства, а здесь она тепло улыбается, увидев любимую старую куклу. — Я даже смог наладить отношения с Джейсоном. Они пока далеки от идеальных, но фундамент положен. Где-то за спиной отчетливо раздается звук шагов, но Грейсон не оборачивается, склоняя голову в индивидуальном виде молитвы — он вообще-то далек от религии, хоть и готов покорно обивать пороги мировых храмов, лишь бы все исправить, вернуть назад, восстановить справедливость. (Разрывные пули не проходят навылет. Дик знает лучше всех.) Еще немного тоскливой вьюги, непривычного звука свистящего ветра, и он решит, что это она стоит рядом и нашептывает слова утешения. — В команде тоже пополнение, — он усердно пытается найти темы, которые хотела бы обсудить Рэйчел, которые бы заставляли ее шутить в ответ или смеяться, освещая весь окружающий мир безумной волной теплоты, свойственной исключительно ей. — Рой и Уолли бы тебе понравились. Оба очень храбрые и упертые. Прямо, как ты. Буквы схватываются кристаллами грусти в связках, дробятся крошевом на кончике языка, выходят спутанным шепотом по итогу. Дик снова прерывает монолог выдохом; странное чувство тянется вдоль лопаток, бьется в немом припадке над позвоночником. Он вдруг вспоминает, какими успокаивающими и родными были ее объятия. Губы невольно трогает улыбка. (Счастливый конец обычно начинается с трагедии.) Пышный букет незабудок ложится у надгробия синим облаком. — С днем рождения, Рэйчел. Глаза Дика слезятся (не) от холода.