Я знал и видел многое

Очередной визит в Рифтен не предвещал ничего нового. Всё те же и всё то же: влажный прохладный воздух, скрипящий мостик над каналом, мелькающие тут и там стражники, выкрики торговцев и стук молота Балимунда. И всё же в этот раз события пошли по непривычной колее. Чего лидер Гильдии воров не ожидал, так это того, что его самого попытаются обворовать. Все рифтенские воришки (как и рыба покрупнее) и Довакина, и его дома обходили десятой дорогой — знали, что ничем хорошим это для них не закончится. Вот только этот маленький альтмер явно к его подчиненным не относился, слишком уж мал был, да и умений явно не хватало. Такого мог поймать даже тот сварливый и жутко нерасторопный торговец, у которого они с братом ещё мальчишками иногда крали всякую мелочёвку, просто чтобы позлить вечно хмурого бретонца. Поймав незадачливого воришку за руку, Элрилан молча повёл его к «Медовику», решив не устраивать разборки прилюдно. Тот даже и не пытался сопротивляться. Уже в доме Элрилан внимательней рассмотрел пойманного на горячем мальчика: чумазое лицо, заношенная, грязная одежда (которая к тому же явно была ему коротка), худое долговязое тело с выступающими рёбрами. Впрочем, для него не это было в ребёнке самым примечательным, а то, что тот был почти полной копией отца Элрилана. И в памяти всплывает всё то, что он пытался не вспоминать: семью, к которой он так и не нашёл сил вернуться. Родителей и старшего брата, которым он так и нашёл сил показаться на глаза после превращения в вампира. Твердил себе, что вампир не заслуживает такой жизни, что его удел — одиночество, а они пусть живут так, как жили. Но уже без него. Довакин тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли. — Ну что, юноша, — Элрилан присел перед мальчишкой на корточки, положил руку на плечо и улыбнулся, приподняв один уголок губ. — Как вы можете объяснить своё поведение? И мальчишка, назвавшийся Арри, упершись взглядом в пол и изредка шмыгая носом, всё рассказал. Как его ещё младенцем нашли у тела мёртвой матери и отнесли в сиротский приют. О злобной Грелод. От том, что дети жили зачастую впроголодь, из-за чего еду приходилось выпрашивать или, в его случае, красть, так как из-за расы к нему относились с подозрением, и просить у людей хоть что-то он боялся. Как из-за неудачных краж ему доставалось и от стражников, и от Грелод, после чего он долго не мог не то что ходить, просто двигаться без боли. Элрилан окинул замолчавшего ребёнка задумчивым взглядом. Если свою семью он уже не сможет вернуть, то что мешает ему попытаться дать всё, что он сам получал в семье, этому ребёнку? Ребёнку, у которого, как и у самого Элрилана, нет здесь никого близкого. Нет никого, кто бы защитил и успокоил. Кто не будет морить голодом, ругать и бить за малейшую провинность. Того, кто примет и полюбит таким, какой ты есть, не обращая внимания на цвет кожи, разрез глаз и длину ушей. Именно поэтому после недолгих раздумий он весьма неожиданно для мальчика произнёс: — А хочешь, я тебя отсюда заберу? Лицо Арри вытянулось, глаза изумлённо расширились, и он тут же судорожно закивал головой, от удивления потеряв дар речи. Довакин в ответ только тихо усмехнулся. Встал в полный рост, резким движением поправил воротник, похлопал мальчика по плечу и, ехидно улыбнувшись, произнёс: — Ну что ж, тогда пойдём разберёмся с вашей Грелод, — и, чеканя шаг, вышел за дверь и направился в сторону приюта. Арри семенил следом, иногда срываясь на бег, пытаясь поспеть за широким шагом будущего отца.