Тейн: Скверна

— Не думал я, что сюда вернусь. — Навевает воспоминания, правда? — улыбнулась мне Криста.       Воспоминания, да? Мой взгляд обежал потертые, кое-где побитые стены ближайших лачуг, которые даже домами язык не поворачивался назвать. У некоторых отсутствовали двери, не говоря уж о окнах, на которых не было даже все еще использующегося в некоторых деревнях бычьего пузыря, а иногда и части крыш. Бедная часть города, где гниют его отбросы, на которые более удачливые люди предпочитают не обращать внимания… Когда-то, когда мы только познакомились с Кристой, нам пришлось несколько месяцев провести в таком вот месте. Зимой. Без нормальной еды и денег, пока я боролся с наседающей на меня Скверной. Я никогда не забуду те дни, когда просыпался всего на несколько часов в день и видел лишь сидящую рядом девушку, которая откуда-то все же доставала какую-никакую еду, черствую и воняющую гнилью. Я кое-как ел, правда лишь затем, чтобы через несколько минут меня вывернуло наизнанку, а затем опять забывался кошмарами, в которых Скверна пыталась сломить меня. Да, прямо-таки радужные воспоминания. Меня аж передернуло от ностальгии, а во рту появился привкус горечи. И вот я вновь оказался в таком месте, иду по одной из улочек, где под ногами не камень мостовой, а грязь; иду, провожаемый настороженными взглядами из каждой щели. И чем дальше мы погружались в переплетение улочек здешней Грязи, как совсем недавно называл ее один паренек, тем более запущенными становились дома. И тем меньше попадалось здешних обитателей на пути. С другой стороны, все ближе и ближе была наша цель. Проклятие, а ведь ничего не предвещало этой прогулки к самому сердцу Грязи… — Демонова кровь! — прошептала Криста, отступая от незнакомки и продолжая крепко держать ее за руку.       Я же просто молча смотреть на уши полукровки. Демонова кровь, отпрыски Мрака, полукровки, мутанты… Как их только не называли. Дети тех, кто сумел некогда пережить Тьму, часто рождались вот такими, полулюдьми-полузверями. В светлых королевствах, куда не докатилась волна Мрака, их были единицы, жизнь которых зачастую обрывали сами родители, не в состоянии вынести ужаса, понимая, что их ребенок иной. Однако, когда армии Света продвинулись на север, то они увидели, что полукровок там куда больше. Поначалу, ведомые ненавистью к Тьме, люди предавали их огню и мечу, однако, чем дальше армии продвигались дальше, тем отчетливее вставал вопрос, кому следить за захваченной землей? И тогда светлые королевства решились на милосердный жест. Они даровали полукровкам жизнь в обмен на верную службу. Можно сказать, что тем, кто согласился служить некогда бывшим убийцам, даровали гражданство… Однако дитя Мрака так и осталось им. Большая часть осталась на своих землях, под чутким присмотром людей-смотрителей возводить крепости и лагеря. Тех же, кто бежал на юг, спасаясь от войны, нехотя принимали в городах, где они занимали ступень чуть выше, нежели нищие. Их принимали как рабов, и те не могли ответить своим «спасителям», ведь расплата была скора и жестока. У них почти не было прав, а жили они в специально созданных резервациях. У них была только их жизнь. За все время нашего путешествия я только слышал о полукровках, но так ни одного и не встретил. И вот одна из них, носящих в себе демонову кровь, стояла сейчас передо мной и пыталась вырвать руку из железной хватки Кристы. — П… пусти! — злой кошкой прошипела она.       Удивительным были не только её ушки, глаза полукровки были разного цвета — один ярко-синий, а второй тускло-золотистый, словно и не видящий. Еще одно проявление Скверны. — Тейн… — начала было Криста, но я перебил ее: — Отпусти ее. Мы уходим, — мой голос прозвучал устало и я развернулся, чтобы направиться прочь.       И это тот, кто послал письмо? Позади послышался шум, но я знал, что моя спутница подчинится. Проклятие, мы только потеряли время. — Стойте! — вдруг окликнула меня полукровка, и я невольно оглянулся.       Криста стояла между мной и девушкой, спиной ко мне, не давая той пройти, но полукровка не двигалась с места. Она смотрела на меня своими странными глазами, и я, уже собираясь шагнуть прочь, почему-то замешкался. — Если вы уйдете, то я донесу в храм, — твердо и тихо произнесла полукровка.       В храм? Обо мне? Я усмехнулся, еще раз окидывая взглядом ее кошачьи ушки, сейчас направленные в мою сторону. Как кошка на охоте. — В храм? Не смеши меня. Они тебя даже на порог не пустят, — все еще усмехаясь, произнес я. — Пустят, — все так же тихо и уверенно парировала полукровка. — Может, они и не любят нас… — Это еще мягко сказано, — проворчала Криста, бросив взгляд на меня через плечо. — … но обязаны выслушать, если речь зайдет о Скверне. Это их долг.       И верно. Моя усмешка увяла, и я нахмурился. Долг храма был и в том, чтобы уничтожать любую возможность возникновения гнезда Скверны. И если при нем будет Герой-дознаватель. Сумеет ли он указать на то, что слова полукровки являются правдой? И она знает, где мы остановились. Нет, даже если мы укроемся в другом месте, городская стража будет поднята на ноги, и Рудольф может встревожиться. Мои поиски усложнятся и… Я ощутил, как внутри пробуждается раздражение, а в виске начинает пульсировать боль. О чем я вообще думаю?! Да, мы могли бы избавиться от этой полукровки… — Е… если я не вернусь до вечера, мой друг отнесет письмо в храм, — словно прочитав мои мысли, произнесла девушка, слегка прижав к голове кошачьи ушки.       Ее сжатые кулачки слегка подрагивали, а лицо побелело, она боялась, но стойко выдержала мой взгляд. Она подготовилась? И письмо? Явно речь шла о письме с показаниями обо мне. Было ли там мое описание? Хотя кому оно нужно, если улицы города наводнят Герои? Проклятие! — Какие у тебя доказательства, что во мне есть Скверна? — тихо, сам сжимая кулаки, спросил я, ощущая, как мигрень только усиливается. — Я… Я вижу ее, — девушка-полукровка подняла руку и коснулась кожи под правым глазом, который был тускло-золотистым. — Я вижу Скверну.       А это уже удивило меня. Неприятно удивило. Так вот значит как. Она ее видит? Как такое возможно? Хотя не следовало забывать, что она являлась ребенком человека и демона Мрака. Кто знает, на что они могли быть способны. Я перехватил еще один мельком брошенный на меня взгляд Кристы. Девушка словно спрашивала, нападать ей или нет, и, пусть ее поза была расслабленной, я знал, что моя спутница мигом окажется рядом с полукровкой и свернет ей шею голыми руками. Но письмо… Переведя взгляд на полукровку, я заметил, как та сглотнула и слегка вздрогнула под моим взглядом — сейчас речь шла о ее жизни. — Я могу попросту достать воспоминание о твоем друге у тебя из милой головки и прикончить тебя прямо тут, а его позже, — тихо, с угрозой в голосе прошипел я, сжимая и разжимая кулаки.       Между нами повисло молчание, как натянутая струна. Я смотрел в ее странные глаза, а полукровка не отводила взгляд. Что ты теперь скажешь на это? — Храм, — едва слышно произнесла девушка-кошка. Ее взгляд скользнул мне за плечо и, сглотнув, она заговорила более уверенно: — Храм рядом. Жрецы могут ощутить силу… — ее странные глаза вновь обратились ко мне, а сам я выругался про себя.       Храм и впрямь все портил. Если я исполню угрозу, а мне этого хотелось все сильнее и сильнее, то служители Света могут ощутить Скверну. А если неподалёку ошивается Герой… — Проклятие… И что ты хочешь от меня? — понимая, что выбора у меня и нет, раздраженно спросил я.       Какое-то мгновение полукровка молчала, сверля меня своими разноцветными глазами. К ней вернулся привычный цвет лица, и от меня не укрылось то, что она испытала облегчение от моих слов. С другой стороны, когда я вновь перехватил взгляд Кристы, то понял, что моей спутнице решение не понравилось. Впрочем, как и мне. — Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали, — наконец тихо прошипела девушка-кошка. — Как будто мы какие-то наемники, — тихо проворчал я, возвращаясь из своих мыслей к реальности, где мы шли в тени по унылым улочкам Грязи. — Ты что-то сказал? — спросила Криста, возвращая меня к реальности. — Ничего, — я качнул головой. — Эй, кошка, далеко нам еще?       Криста бросила взгляд через плечо на идущую позади нас фигуру в плаще. Капюшон она натянула так низко, что видны были лишь кончик носа, подбородок да плотно сжатые губы. Почти всю дорогу сюда полукровка молчала, изредка подавая голос, когда надо было свернуть в ту или иную сторону. — Почти на месте. Вон то здание, — как и прежде, я едва расслышал ее голос.       Казалось, произошедшее в переулке на площади вытянуло из нее все силы. Или дало пищи для размышлений. Не совершила ли она ошибку, связавшись со мной?       Я посмотрел вдоль улицы и увидел небольшое двухэтажное здание, явно бывшее в этом районе таверной, где можно было за пару дем выпить или снять комнату, выделяющееся на фоне заброшенных лачуг чистыми стенами и стеклом в окнах. Я бы принял это место за настоящий трактир, но головорез у входа портил всю картину, да тишина, повисшая над этим местом. — Я подожду здесь, — донесся до нас с Кристой голос нашей провожатой и, оглянувшись, я увидел, как она скрывается за углом одного из домов.       Что ж, хорошо, тем более она могла начать путаться под ногами. К тому же головорез у входа уже заметил нас и теперь настороженно разглядывал странную парочку явно не из обитателей Грязи. — Может все-таки… — начала было тихо Криста, пока мы подходили к таверне, но я не дал ей договорить: — Нет.       Мы пересекли границу тени, и тут пока еще жаркое осеннее солнце обрушились на меня с новой силой. Вмиг мне стало душно, а висок пронзила боль, от которой я поморщился. Как полукровка терпела в своем плаще, мне было непонятно, мне уже хотелось сбросить свой. При нашем приближении головорез у входа сдвинулся так, чтобы перекрыть подход к двери, а его рука легла на рукоять длинного ножа, больше похожего на короткий меч. Сквозь стекло окон первого этажа я мог видеть погруженный в сумрак зал, но, был ли кто там, мешали разглядеть блики солнца, светившего нам в спины. Но вряд ли охранник был один. — Мы пришли за товаром, — сказал я головорезу, когда мы с Кристой подошли ближе.       Тот молча окинул нас взглядом, но оружия при нас никакого не было. Да и зачем, если Криста могла уложить его голыми руками, а я уничтожить силой Скверны? Возможно, в нас ощущалось нечто такое, некая опасность, потому что ни одна из уличных банд Грязи, к сожалению Кристы, не попыталась ограбить нас по дороге сюда. — Деньги? — после недолгого молчания спросил головорез.       В ответ я лишь звякнул поясным кошелем, в котором находились все наши деньги и камни для придания тому необходимого объема, но головорезу этого хватило и он, приоткрыв дверь, бросил явно не нам: — Покупатели.       Я лишь успел разглядеть, как в зале мелькнула фигура. Вскоре дверь вновь приоткрылась, кто-то что-то шепнул головорезу, и нам позволили войти в погруженный в сумрак зал таверны. Нас тут же окутала прохлада, и боль в виске пошла на убыль. В свете косых лучей солнца, которые проникали сквозь окна в помещение, были видны столы и табуреты, доставшиеся этому месту от прежнего владельца, а также тройка бандитов, сидящих в тени у дальней стены. Вот их-то с улицы видно не было. — Мило, — тихо произнесла Криста, все еще держа меня под руку и с улыбкой окидывая взглядом зал. — Благодарю, — раздался голос, и под скрип ступенек лестницы в зал спустился невысокий, с небольшим животиком мужчина, одетый не в пример лучше сидящих здесь головорезов. — Мне стоило многих усилий придать этому месту нормальный вид. — окинув нас взглядом темных глаз, он посмотрел куда-то мне за спину, словно ожидал увидеть кого-то еще. — Господин…?       Пауза явно давала мне шанс назвать свое имя, но я им не воспользовался, лишь чуть качнув головой, и мужчина понимающе улыбнулся мне. Затем под очередные стоны лестницы в зал спустился здоровяк, больше похожий на гориллу, явный телохранитель главаря, и я ощутил, как начинают впиваться мне в кожу ноготки Кристы. Со стороны этого видно не было, но я слишком хорошо знал Кристу, чтобы ощутить, как девушку начинает едва заметно трясти. Также мне не стоило даже смотреть на ее лицо, чтобы увидеть, как ее губы растягиваются в сладкой улыбке. — Хорошо, господин… Стоун, — обратился ко мне глава банды, продолжая улыбаться, — может стоит нам подняться ко мне в кабинет и… — Я хочу увидеть товар, — я перебил его и заметил, как во взгляде мужчины скользнуло раздражение, а потому поспешил добавить: — Хотелось бы знать, что мой источник информации говорил правду.       И если кошка привела нас в эту дыру просто так, то я сам спущу с нее шкуру. Я мельком бросил взгляд по сторонам и увидел, как головорезы, сидящие за столиками, как бы невзначай держат руки у рукоятей ножей и скалят зубы, а тот, что нас впустил, и вовсе привалился к закрытой двери спиной. Проклятие, если бы не угроза этой полукровки, то ноги моей бы здесь не было! Я, ощущая раздражение, невольно стиснул зубы и посмотрел на главаря банды, ощущая, как по спине пробегает холодок страха, а боль в виске набирает новую силу.       Мужчина встретил мой взгляд все с той же улыбкой, но его глаза были холодны. Думаю, он сейчас взвешивал наши с Кристой жизни на чашах весов, против обычной осторожности, ведь мы могли быть с ней и представителями кого-то из богачей. Как я знал от кошки, его товар пользовался спросом у аристократов. Те редко брезговали рабами. Так что же он сделает с нами? Спустит своих головорезов или же будет осторожничать и далее? Мой план строился на втором, хотя я и не надеялся, что нам позволят войти в логово просто так. И если бы не жесткое условие, что мы должны сделать все до захода солнца, то я бы предпочел забраться сюда ночью. Проклятая кошка… — Хорошо, мистер Стоун, — вдруг сказал главарь, явно что-то решив. — Если вам так угодно, господин, то прошу следовать за мной, — он отвесил нам небольшой поклон, указывая рукой на неприметную дверцу у лестницы, ведущую в погреб, но когда я и Криста сделали шаг, вдруг вскинул руку. — Но я боюсь, что госпоже придется ожидать тут. Ммм… я не думаю, что зрелище ей будет приятно.       Ага, теперь понятно, значит наша судьба решена, и вряд ли мы выйдем отсюда живыми. Думаю, мне была уготована смерть от переизбытка железа в организме, а Кристе рабский ошейник. Как бы ни так! Я бросил на Кристу наигранно неуверенный взгляд и девушка, поймав его, успокаивающе улыбнулась мне. — Иди, дорогой, — ее рука мягко коснулась моей щеки, а ногти на миг посильнее вонзились в локоть, но затем разжали стальной захват. — Я подожду тебя тут.       Со всех сторон послышались смешки, но мы сделали вид, что не заметили их. — Мои ребята будут вести себя прилично, пока мы отсутствуем, — согласился с ней главарь банды, хотя по усмешкам на мордах головорезов на уме у них было нечто совсем иное.       И словно дразня их еще больше, Криста, в последний раз улыбнувшись мне, отошла к ближайшему столику, села на его край, закинув ногу на ногу и слегка откинувшись назад, опираясь на руки. Полы ее плаща распахнулись, открывая взгляду узкие, облегающие бедра штаны и рубашку с тугим жилетом. Проклятие… Даже мой взгляд с трудом оторвался от девушки, и мне невольно вспомнилась предыдущая ночь, когда… Нет, стоп. Я моргнул и окинул оглядел зал. Обо мне словно все позабыли.       Отлично, теперь все взгляды в зале были прикованы к ней. Даже главарь банды смотрел на нее с ухмылкой, словно прикидывая, сколько звонких монет сможет за нее получить. Или же он рассчитывал оставить ее себе? Ладно, не важно, я осторожно шагнул в сторону двери в подвал, и тут работорговец моргнул и посмотрел на меня. Проклятие! В миг его ухмылка и сальный взгляд сменились, как по мановению руки фокусника, услужливой улыбкой. — Сюда, господин, — и он первым шагнул к двери.       Я ответил ему кивком и двинулся следом. За дверью оказалась, как я и думал, лестница, уходящая вниз и освещенная несколькими лампами со свечами в них. Тут же потянуло землей и прохладой. — Осторожно, ступени здесь крутые, господин, — произнес мужчина, беря лампу из крепления прямо около двери. — Смотрите под ноги.       Он бросил взгляд через плечо и пошел вперед первым, а я ощутил, как по моей спине пробегают мурашки. За мной кто-то стоял и, обернувшись, я увидел одного из телохранителей работорговца. Здоровяк усмехнулся мне, скрестив руки на груди, и кивнул, будто говоря: «Двигайся». А я-то надеялся, что Криста отвлечет на себя всех остальных, и его горилла к нам не присоединится. Ладно, упрашивать или же ждать, пока меня попросту не спустят по лестнице, я не стал и двинулся следом за главарем банды. И чем ниже мы спускались, тем отчетливее я ощущал запах немытых тел, страха, отчаяния и нечистот.       На каждом шагу я ожидал удара в спину клинком ли или ногой, а потому держал силу Скверны наготове, ощущая, как она жаждет вырваться на волю — чувство безнадежности, царившее тут внизу, пьянило и кружило голову, но я крепко держал ее под контролем. Но никто не трогал меня, и мы благополучно достигли большого зала, некогда бывшего погребом. Вот только его размеры явно не устраивали работорговца, и он расширил помещение в несколько раз, так, что теперь оно утопало в сумерках. У края лестницы висели несколько ламп, но даже они не давали увидеть того, что крылось в темноте дальше. Тут же на свету стоял простой стул, на котором сидел и явно спал до этого еще один головорез. — Босс… — вскочил он, как только работорговец ступил на земляной пол, но мужчина махнул ему рукой, и тот сел обратно.       Мы прошли мимо стула и стража, вглубь зала, и в свете лампы из темноты стали проступать вкопанные в пол и потолок прутья. Земля за ними была вытоптана множеством ног до такого состояния, что могла сойти и за камень. А может, это камень и был. Вонь немытых тел усилилась, и на границе света лампы в руках работорговца, внутри клеток, показались смутные фигуры. — Как вы и хотели, господин, — произнес мужчина, подступая к прутьям ближе, — товар.       Свет вместе с ним подступил еще ближе к сжавшимся во тьме фигурам, и стали видны подробности. — Дети…? — невольно вырвалось у меня, когда я осознал, кого же держат за решетками. — Полукровки, — работорговец фыркнул, словно говорил о чем-то мерзком. — А теперь мне интересно узнать имя того, кто…       Но я не слушал его. Кошка говорила о полукровках, ради которых решилась связаться с нами, таких же как она, но не упоминала о том, что это были дети. Это осознание поразило меня молнией, вогнав в ступор. За решеткой я видел одетых в простые дерюги детей, сбившихся в кучку и со страхом глядящих на нас. Их глазки как маленькие драгоценные камни блестели в свете лампы. Грязные, тощие, в синяках от побоев — это были дети, не старше десяти или четырнадцати лет. И только затем мой взгляд наткнулся на скалящиеся острые клыки, которые нам показывала одна из девочек. Затем я увидел прижатые к голове ушки одной малышки, а также начавшие расти рога у парня, прижимающего ее к себе словно в попытке защитить. Все больше и больше деталей появлялось из мрака: у кого-то был хвост, кто-то был покрыт шерстью, у кого-то копыта вместо ног или когти на руках. Но это все же были дети… — Эй! — чья-то рука схватила меня за плечо, вырывая из ступора. — Босс задал тебе вопрос! — Я сказал, что хочу знать… — я увидел недовольное лицо работорговца перед собой. — Дети… — едва смог выдохнуть я. — Да, дети, — губы мужчины скривились в жесткой усмешке, — за которых неплохо платят и которые даже ничего сказать в ответ не могут! Идеальный товар, — он сплюнул на пол и, посмотрев на сбившихся за решеткой полукровок, вдруг усмехнулся. — К тому же среди них есть интересные экземпляры. Жаль, мои ребята слегка попортили ее. — Она оказалась слишком строптивой, — раздался позади меня насмешливый голос телохранителя, чья лапа сжимала мое плечо. — Пришлось показать ей, что случается с плохими девочками.       Он было оглушительно заржал, но вдруг осекся, покачнулся и отступил от меня на шаг. В неверном свете огонька лампы поднял культю, некогда оканчивающуюся рукой, словно не веря, что теперь ничего чуть выше запястья не существовало. Я опустил руку, и что-то упало с моего плеча на земляной пол, издав глухой стук. Разом стало как-то… тихо. Или же я оглох. Воцарилась звенящая тишина, и в темном зале подвала стало значительно светлее. Миг растянулся на удар сердца, а затем произошли две вещи: завизжал громила с отрезанной рукой, и я отпустил Скверну.       Она рванула из меня огнем, опалившим вены, и меня всего начало трясти. Потрясение, до этого сковывающее меня, внезапно спало, и на смену ему пришел гнев. Он обратился в изумрудный огонь, охвативший мою руку и твердеющий в виде когтей, которыми так легко рвать мягкую плоть. Мир вмиг стал светлее, когда сила заполнила меня, усиляя зрение и тело, и я с криком развернулся на месте, вонзая свои когти в живот визжащего головореза, ощущая, как они рвут внутренности и обагряются кровью. Вмиг визг прекратился, а я, сжав когти в кулак, уперся в здоровяка ногой и вырвал свою руку из него в брызгах крови. Тело грузно упало на пол, и где-то кто-то закричал. Уж не знаю, были ли это дети-полукровки, вскочивший с табурета страж или же работорговец, а может, и они все разом, но для меня это было все равно, что провести гвоздем по стеклу. — Люк! — крикнул из-за моей спины главарь банды тому, что стоял и дрожал у подъема лестницы.       Но бандит лишь дрожа покачал головой и бросился прочь вверх по ступеням. Скверна хотела, желала, чтобы я ринулся в погоню, и ноги даже сделали пару шагов к лестнице, но я сумел себя сдержать и вновь вернуть контроль над телом. Нет, не сейчас, к тому же еще один был тут.       Я обернулся к работорговцу и едва не упустил его, когда мужчина бросился мимо меня. Если бы мои чувства не были усилены Скверной, то я упустил бы его, но сейчас стоило лишь краем глаза заметить движение, как я вскинул руку и схватил того за горло. — Спешишь куда-то? — мой голос был больше похож на шипение, когда я развернул работорговца к себе лицом.       Лампа в его руке покачнулась, неприятно резанув светом по глазам, и тени заплясали по его бледному, покрытому холодным потом лицу, а в расширенных от страха глазах отразился огонек свечи. Он попытался что-то сказать, и мне пришлось чуть ослабить хватку. За решеткой послышалось какое-то шевеление, но я не обратил на него внимания. — С… стой! — придушенно всхлипнул мужчина, хватаясь свободной рукой за мою руку и не замечая, как по его коже начинают расползаться мелкие изумрудные трещины, как она начинает чернеть, словно обугливаясь. — По… погоди, мы можем договориться! Я… я дам тебе… — Ничего мне не нужно, — прошипел в ответ я. — Ты… — работорговец попытался ударить меня лампой, но я попросту выбил ее из его руки. Она глухо плюхнулась на землю, и огонек свечи затрепетал внутри стекла. — П… послушай! Слышишь?       Краем уха я уловил какой-то шум, доносящийся с верха, из зала таверны. Как будто сломалось что-то деревянное. — Т… твоя подруга там… одна… — работорговец, стиснув зубы, схватился за мою руку обоими своими, пытаясь вырваться и не замечая, как от одной из них уже начинают опадать почерневшие пальцы. — Одна… с моими парнями… — Тем хуже для них, — усмехнулся я, ощущая, как Скверна обволакивает меня теплыми крыльями ярости. И тут свеча в лампе погасла, погружая меня и главу банды во мрак.       Не знаю, сколько прошло времени, но когда дверь на лестнице вновь распахнулась и послышались приближающиеся шаги, я все еще дрожал. Меня бил озноб, волнами накатывал то жар, то холод, а зубы выстукивали чечётку друг о друга, а вокруг витали изумрудные искры. Множество изумрудных искорок, почти не дававших света. Сила Скверны была вновь загнана в глубины души, и потому я не видел вокруг себя ни зала с земляными стенами, ни прутьев решетки с притихшими детьми-полукровками, ни своих липких от крови рук. Вокруг меня была кромешная тьма, и меня это устраивало. — Тейн? — раздался с лестницы голос Кристы, и на последние ступени упала ее тень.       Я лишь слегка скосил в ту сторону взгляд, и тут же свет от ламп со свечами резанул меня по глазам, заставив издать дрожащий стон. Я ощущал себя выжатым, полностью разбитым — на этот раз Скверна вышла победителем в нашей с ней борьбе. Какая часть меня умерла в этот день? Какая частичка моей души была пожрана ею? Ради детей. Ради детей-полукровок. Стоящий размен? Но я не смог сдержать себя, когда увидел… что? Я знал, КАК обращаются с полукровками во всех светлых королевствах. Чего меня так ошарашило? Проклятие… — Тейн, — я услышал, как Криста медленно подходит ко мне.       Вместе с ней двигался и свет, так что мне пришлось наклонить голову, чтобы не смотреть на него, и только сейчас я заметил, что что-то держу в покрытой кровью руке. Кое-как разжав ладонь, я увидел ключ, впивающийся в мою ладонь зубцами. Когда успел…       Послышался шорох, и рядом со мной на колени опустилась Криста. Ее одежда была покрыта кровью, впрочем как и моя, в одной руке был чей-то длинный нож, больше похожий на короткий меч, а в другой одна из ламп, что висели на стене на лестнице. Значит, и наверху тоже все закончилось. Я кое-как, морщась от света, посмотрел на свою спутницу, ощущая как ключ начинает мелко дрожать на моей ладони, и с облегчением понял, что на ней ни царапины. — Тейн, — Криста мягко улыбнулась мне и, поставив лампу на пол, подалась вперед, обнимая меня.       Первым моим желанием было отшатнуться от нее, убраться вновь во тьму, но я был так слаб, что даже не смог бы толком сдвинуться, не говоря уже о том, чтобы вырваться из ее рук. Меня затрясло сильнее, а затем вдруг дрожь пошла на убыль, словно кто-то выдернул пробку, а на смену ей пришло облегчение. Сквозь одежду я ощущал тепло и мягкость тела девушки, единственного близкого мне человека, и больше ничего не хотел, кроме как чтобы этот миг длился вечность. Вечность спокойствия в ее объятии. Пальцы Кристы прошлись по моим волосам, и меня вдруг потянуло в сон, голова закружилась, и я уже хотел было закрыть глаза, когда услышал сдавленное: — Во имя…       Уж не знаю, как она узнала, или же ее позвала сюда Криста, но с лестницы в зал вошла девушка-кошка, полукровка и наша шантажистка. Ее лицо в свете ламп было бледным, кошачьи ушки прижаты к голове, а широко распахнутые разноцветные глаза смотрели в ту сторону, где я во тьме оставил тело работорговца. Да, даже я не хотел лишний раз переводить туда взгляд, пусть мое зрение больше и не усиливала Скверна. Думаю, сейчас кошка видела во тьме лучше меня. Затем ее взгляд, наконец оторвавшись от тела, нашел нас с Кристой. Полукровка сглотнула и сжала кулачки, чтобы не было видно, как начали мелко дрожать ее руки. Думаю, будь у нее хвост, то он бы метался из стороны в сторону. Почему-то эта мысль вызвала у меня легкую усмешку.       Послышался шорох, и мы разом посмотрели в сторону клетки с детьми. Еле видимые в сумраке фигуры подходили к решетке и, взявшись за прутья, молча смотрели на нас. Затем девушка-кошка издала сдавленный всхлип, прижимая руку ко рту, и что-то сказала на непонятном мне языке. На миг слово повисло в воздухе, звеня тишиной, а затем как будто что-то переменилось. Из-за прутьев в сторону кошки потянулись руки, а дети робко, еле слышно, стали что-то отвечать. — Эй, кошка, — хрипло окинул я полукровку и, когда та обернулась, увидел, как по ее щекам бегут слезы. — Лови.       Я навесом кинул ей ключ от камеры, по крайней мере, думаю, это он и был, и поморщился от движения. Слабость то накатывала на меня, то отступала прочь, а тело начало «ломить» уже знакомой мне лихорадкой Скверны. Но пусть я и был слаб и сидел на земле, но бросок достиг цели. Полукровка поймала его, чуть пошатнувшись на неровном земляном полу, и, прижав к груди, бросилась к детям. А они все повторяли и повторяли непонятное мне слово на неизвестном языке. — Выведи меня отсюда, — морщась от света, попросил я Кристу.