Полыхая в хаосе

Ч и к а г о, 1932 год       Голод мучил её.       Элизабет с трудом перевернулась на бок и закуталась в ватное одеяло. Она закрыла глаза и притянула колени к груди, но чувство голода, казалось, лишь усилилось.       Есть хотелось неописуемо. Деньги закончились пару дней назад, а достать их было не так-то просто даже таким, как она. Нужно было найти нужного человека, найти способ подобраться, украсть так, чтобы он не заметил… Сложнее всего было найти нужного человека. Обеспеченные люди не попадались на каждом шагу, а Коннор не позволял воровать у нищих и безработных.       Элизабет сомневалась, что у тех был хотя бы цент в кармане.       Занавесок на окне не было, и лучи солнца проникли в комнату, вызывая резь в глаз. Элизабет вздохнула и прикрыла глаза ладонью. Было уже около полудня. Ей давно следовало бы встать с кровати.       Она поднялась на ноги, все ещё кутаясь в одеяло. Левую ступню пронзило старой, хорошо знакомой болью. Элизабет были противны кривой шрам на её ноге и собственная хромота, но все могло обернуться куда хуже. Не имея возможности обратиться к доктору, Коннор сделал все, что мог. Элизабет могла остаться в том капкане до прихода полицейских.       Она на пробу перенесла вес на больную ногу. По утрам всегда было больнее. К вечеру боль либо стихала либо становилась привычнее. Но боль была ничем по сравнению с уродливыми шрамами и её хромотой.       Элизабет натянула на себя старое выцветшее платье. В доме было холодно — ей уже давно следовало бы истопить печи, но Элизабет предпочла сон.       Остатки полусгнивших дров были снаружи. Элизабет вышла из их захудалого жилья, даже не заперев дверь, — все равно красть было нечего. Дрова лежали под шатким навесом, их количество заметно убавилось с вчерашнего дня.       Через час угли тлели во всех трех печах, и помещение стало наполнять тепло. Элизабет посмотрела на большие часы, шумно отсчитывающие минуты. Был час после полудня. Коннор и Томас должны были уже вернуться.       Она не дала тревоге в её душе расцвесть. Её не брали на потенциально крупные и опасные дела, потому что на них ловкость и скорость были необходимы. Элизабет была проворна и быстра даже со своей хромотой, но Коннор не шёл на риск.       Это злило больше всего. Мир думал, что она беспомощна. Даже Коннор, который никогда бы в этом не признался.       Элизабет нравилось то, чем они занимались. Ей доставляло удовольствие тот факт, что она, именно она, может решать, кто будет обведен вокруг пальца и обворован в этот раз. Она с наслаждением пересчитывала награбленное, устраивала сделки по обмену краденных драгоценностей на деньги или еду. Коннор и Томас молча порицали её энтузиазм, хотя также пользовались этими деньгами. Впрочем, из этих двоих её волновало только мнение первого. Коннор был умен и осторожен; тщательно просчитывал все исходные варианты даже незначительного ограбления, а Томас, когда украденные доллары отказывались в его руках, зачастую поначалу замирал в смятении.       Как можно было чувствовать вину за то, что украденные деньги дарили им всем жизнь? Если Коннор и Томас делали это из желания выжить, то Элизабет, сжимая доллары в руках, чувствовала, что способна перевернуть мир.       Снаружи, возле входной двери, раздался сильный грохот. Элизабет вскочила с места и, схватив со стола широкий нож, прислонилась к стене и затаила дыхание. В прошлый раз грабители действовали аккуратнее, только вот тогда она не была в доме одна. Красть у них было нечего — только несколько старых икон, доставшихся Томасу от бабушки, действительно имели ценность. В тот раз Коннор сам все уладил; он пригрозил опешившим ворам, и дело обошлось без кровопролития.       Элизабет не обладала талантом переговоров, но вот с ножом обращалась вполне сносно.       За дверную ручку резко дёрнули. Щеколда двери заскрипела, но выдержала. Кровь стучала в её висках от страха и напряжения, и Элизабет усилила хватку на рукоятке ножа.       За дверную ручку снова дёрнули, но на это раз снаружи донесся мужской голос:       — Элизабет!       Она узнала дрожащий голос Томаса, и он звучал взволнованно. Элизабет отложила нож и, торопясь, отперла дверь, впуская пришедших.       Томас ввалился в дом, запнувшись о порог, и юноша, которого он тащил на себе, упал на пол и громко застонал. Томас выругался и попытался его поднять.       — Что случилось? — Опешила Элизабет, замерев на месте.       Томас вытер пот с бледного лба.       — Попали в засаду. Полицейские ждали нас на пустыре. Они откуда-то узнали, что драгоценности мы прячем там.       — Но все же мы сбежали, — проговорил Коннор. — Собаки учуяли нас и бросились следом, но мы уже были далеко.       — Коннор упал и поранился о камни. Я думаю, у него перелом.       Элизабет отправилась от шока и обратила внимания на Коннора, лежащего на полу. Всё было ещё хуже, чем она ожидала. Штанина его была разорвана и заляпана грязью, а сквозь дыру проглядывала рваная кровоточащая рана с воспаленно-бардовыми краями.       Она коснулась его ноги, и Коннор дёрнулся от боли и зашипел.       — Мне кажется, это перелом, — снова повторил Томас. Он присел рядом и разорвал штанину до конца, обнажаю распухшую и синеватую лодыжку.       — Может быть.       Никто из них не был доктором, но они потихоньку учились чему-то, когда была нужда. Доктора без денег было не вызывать, а те брали за свои услуги просто заоблачные суммы денег. Так и приходилось справляться самим.       Элизабет так аккуратно, насколько могла надавила на поврежденную ногу, чтобы почувствовать, смещается ли кость, если она сломана. Коннор взвыл, но ногой не пошевелил и не сделал попыток её остановить.       — Будем надеяться, что это ушиб или растяжение. Но явно не перелом.       Томас облегчённо выдохнул, но все же его тревога не прошла полностью:       — Или это трещина.       Элизабет посмотрела на него и нахмурилась:       — В любом случае нужно сделать повязку и уложить его на кровать.       Она посмотрела на Коннора, и ей стало ясно, что его на кровать придётся тащить на себе — сам он не дойдёт. Он был пугающе бледен, и его трясло от боли. Элизабет мягко провела ладонью по его мокрому лбу. Он открыл глаза, и его расфокусированный взгляд скользнул по её лицу.       — Сейчас мы уложим тебя в кровать, и ты отдохнешь, — пообещала она. — Томас, помоги.       Вместе с Томасом они дотащили Коннора до кровати в его маленькой комнате. Тот сразу закрыл глаза, но не уснул — губы его подрагивали от боли.       Элизабет спустилась вниз приготовить повязки. Она выбрала тряпки почище, нашла остатки каких-то высушенных трав, которые должны были снять воспаление, и залила из кипятком в большом тазу.       — Я могу помочь?       Голос почему-то вызвал прилив раздражения.       — Я уже все сделала.       Томас промолчал. Элизабет обернулась и наткнулась на его пристальный взгляд.       — Я не виноват, что он повредил ногу.       — Не виноват.       — Но ты почему-то злишься на меня.       — Я не злюсь.       — Тогда в чем дело? — Томас подошёл чуть ближе. — Последние несколько месяцев ты либо игнорируешь либо придираешься ко мне.       И что ему ответить? Элизабет понимала, что поступает неправильно и даже подло, но продолжала раздражаться лишь только от его вида.       — Мне пора, Томас, — сказала она и торопливо ушла, радуясь, что никто её не остановил.       Коннор открыл глаза, как только вошла Элизабет, и попытался улыбнуться.       — Не притворяйся.       Его улыбка тут же растаяла.       Она присела на край кровати и осмотрела его. Нога опухла и посинела ещё больше, а и рана сочилась кровью. Элизабет помыла рану, а потом смочила отваром трав бинты и сделала повязку.       Коннор поморщился, когда она поудобнее устроила его больную ногу.       — Не шевели ею вообще.       Он кивнул, слишком обессилевший, чтобы говорить. Элизабет никогда не видела Коннора таким ослабевшим и бледным.       — Что произошло?       — Засада, — отрывисто произнёс он. — Полицейские давно нас выслеживают. Наверное, нашли наш тайник с драгоценностями на пустыре. Или кто-то рассказал им. Не знаю.       В тайнике, устроенным под старым высохшим кустом они оставляли драгоценности, которые не успевали продать или обменять. Насколько знала Элизабет, в тайнике оставались только массивные золотые серьги с рубинами. Конечно же, теперь они у полицейских.       — Меня тошнит.       Она успела подставить таз, в котором уже остывала вода, красная от крови после промывки раны. Коннора рвало, и Элизабет пришлось поддержать его за плечи, чтобы тот не упал лицом прямо в таз.       Она чувствовала, как его тело содрогается от рвотных позывов. Когда все закончилось, она помогла ему лечь обратно в постель, и вытерла тряпкой его лицо.       — У тебя не кружится голова?       — Не знаю, — вымученно произнёс он, и Элизабет перевернула его на бок решила оставить его в покое. Она увидела Томаса, как только вышла из комнаты. Он стоял, прислонившись спиной к обшарпанной стене.       — Как он?       — Его начало тошнить. Он не ударялся головой?       Томас пожал плечами:       — Я не помню. Может, это реакция на боль?       — Главное, чтобы не было жара, иначе я не уверена, что он вообще когда-нибудь встанет с постели.       Лицо Томаса исказилось, и это заставило его выглядеть старше своих лет. Элизабет чувствовала, что тот отчаянно желает что-то сказать ей, но почему-то не делает этого.       — Что-то случилось, так?       Теперь он выглядел словно нашкодивший ребёнок. Томас нервно коснулся своих измазанных чем-то чёрным светлых волос и поджал губы.       Элизабет посмотрела на него так дружелюбно и ласково, как могла:       — Что происходит, Томас?       — Коннор всегда занимался продажей, — он говорил о награбленных ценностях.       — Что теперь делать?       — То же, что и он, — обречённый тон Томаса вызвал раздражение. — Мы сами найдём покупателя.       Томас приподнял белесые брови:       — Ты думаешь, что у каждого второго в Чикаго найдутся деньги и желание купить ворованные драгоценности?       — Я уже делала это, — напомнила Элизабет. — Это я нашла старика Уоллиса, помнишь?        Томас кивнул. Его взгляд, направленный на неё, был мягок, и у Элизабет внезапно пропало желание ссориться.       — Мне нужно одеться.       Она зашла в свою спальню и закрыла дверь. На душе было паршиво, словно она только что кого-то убила. Томас раздражал своей мнительностью, но Элизабет знала, что на самом деле проблема была не в этом.       Она винила Коннора, и его неумение хранить секреты.

***

      На улице было шумно. Элизабет быстро пошла вдоль серых зданий, зная, что Томас идёт следом. Хотелось побыстрее избавиться от награбленного, получить деньги и наконец-то купить еды. Может, ещё останутся деньги на подпольный спирт — рану Коннора нужно было чем-то обработать, иначе она загноится.       — Старик ужасный скряга, — пожаловался Томас. — За эту золотую брошь он даст нам едва ли тридцать долларов.       — Никто не даст нам больше, — сухо ответила Элизабет. — Старик хотя бы не сдаст нас полицейским.       — Сам он гребет в разы больше. Кто знает, когда удастся стащить что-нибудь в следующий раз. Я не хочу опять голодать.       Элизабет кивнула, не зная, что на это ответить. Старик, которому они сбывали краденное, и правда был жутким скрягой. Ей было жаль тех людей, которые занимали у него под проценты.       Она нашла Уоллиса случайно, когда искала того, кто купит у неё платиновый браслет несколько месяцев назад. Старик согласился и заплатил за него, хоть и немного, но это спасло их всех от голода.       После этого они успешно сбывали все драгоценности Уоллису. Старику было все равно на то, кто они такие и каким образом у них оказались украшения, он просто называл цену и получал товар. Это было безопасно и удобно, хоть и не очень выгодно.       Только вот сейчас они могли предложить ему только золотую брошь, и получили бы за это ничтожно мало. Старик давал немного больше, когда они приносили ему сразу несколько драгоценностей.       Элизабет сжала в ладони брошь. Нет, нужно было что-то ещё. Что-то, что Уоллис бы оценил.       — Нужно украсть что-то ещё, — тихо произнесла Элизабет, но Томас услышал.       — Прямо здесь? На улице куча людей, если что-то пойдёт не так…       Но она не слушала. Оставив позади обеспокоенного Томаса, Элизабет вошла в поток людей, идущих по своим делам, — здесь было легко затеряться. Она слышала голос Томаса позади, но азарт и жажда денег захватили её, и девушка пыталась выискать в толпе человека, одетого побогаче.       Можно было бы незаметно подобраться и осмотреть карманы. В карманах вряд ли будет что-то ценное, но, может, там заваляется пара долларов? Попробовать стоило.       Элизабет давно уже не ощущала в себе такую воодушевленность и прилив сил.       Кто-то схватил её за локоть, и, обернувшись, Элизабет увидела раскрасневшееся лицо Томаса.       — Ты смотришь на людей так, будто хочешь сожрать их на ужин. Слишком очевидно!       Элизабет выдернула руку, но осталась стоять рядом с Томасом.       — Видишь того мужчину? В сером костюме, — Томас проследил за её взглядом, и увидел высокого темноволосого мужчину в дорогой одежде. — Я уверена, его карманы не пусты.       — Что ты предлагаешь? — спросил Томас, хотя уже знал ответ.       — Ты проворнее, чем я. Я отвлеку его, а ты вытащишь содержимое из его карманов.       Томас неуверенно посмотрел на мужчину. Он шёл сквозь толпу, с каждой секундой отходя все дальше и дальше.       — Хорошо, — согласился Томас. — Будь осторожнее.       Элизабет удовлетворенно кивнула. В её глазах проскальзывало странное воодушевление всей этой идеей.       — Я начинаю.       Они проделывали этот простой трюк уже не один раз. Кто-то отвлекал потенциальную жертву, в нужный момент переключая её внимание на что-либо другое, пока сообщник очищал карманы и быстро уходил, оставшись незамеченным. Это было примитивно, но действенно.       Элизабет быстро продвигалась вперёд, пытаясь догнать мужчину в костюме. Тот торопливо вышагивал по улице, и ей оставалось только разглядывать дорогую тонкую ткань костюма и тёмные, уложенные аккуратными волнами волосы. Мужчина выглядел состоятельным, и Элизабет уже предвкушала шуршащие купюры в своих руках. Не может же быть, чтобы у такого богача карманы были пусты!       Поравнявшись с ним, Элизабет сделала вдох, и резко налетела на мужчину сбоку — иной способ привлечения внимания не пришёл ей в голову. Мужчина пошатнулся, и Элизабет поддержала его за локоть, нахмурив брови и скорбно сжав губы.       — Мне очень жаль, — мягко произнесла она, пытаясь выглядеть виноватой. — На меня налетели, и я случайно толкнула вас. На этой улице так многолюдно.       Незнакомец смотрел на неё, чуть прищурившись. На секунду Элизабет запаниковала — ей показалась, что мужчина ни на каплю не поверил её лжи, но в следующую минуту взгляд его серых глаз стал чуть мягче.       — Я надеюсь вы не ушиблись, мисс, — учтиво произнёс он. — Я уверен, что это все — всего лишь несчастный случай, и скоро мы забудем про эту нелепую случайность.       — Я бы хотела этого, — Элизабет улыбнулась и увидела в толпе белокурую макушку Томаса. Она занервничала, но попыталась не выдать свое волнение.       Томас был совсем рядом, готовый действовать, так что нужно было отвлечь мужчину, с карманами, набитыми потенциальными деньгами.       — Кажется, я вас запачкала, — сбивчиво произнесла Элизабет, надеясь, что мужчина примет это за смущение. — Ваше плечо. Я помогу.       Она приблизилась к мужчине и с удивлением отметила, что его лицо приняло какое-то странное выражение, которое она не могла понять. На мгновение вся затея показалась ей ужасной идеей, но потом это чувство ушло, оставив место прежней уверенности в своих силах.       Она аккуратно стряхнула несуществующую грязь с дорогой ткани, и в это же мгновение Томас прошёл совсем рядом. Она не смотрела на него, чтобы ничем не выдать, но внутренне ликовала. Им удалось! Томас достал что-то из карманов богатого господина и успешно скрылся и теперь осталось только попрощаться и слиться с толпой, пока пропажу не обнаружили.       — Кажется, мне пора идти. Приятно было познакомиться с вами, сэр.       — Как ваше имя? — практически перебил он её.       В Чикаго было так много женщин с её именем, что Элизабет не боялась, что кто-то сможет найти её, зная лишь её имя.       — Меня зовут Элизабет.       Незнакомец улыбнулся. Теперь Элизабет не терпелось уйти — мужчина пугал и почему-то заставлял чувствовать себя дурой, хотя обокрали совсем не её.       — Мне правда пора…       — Останьтесь, мисс Риверс, — насмешливо произнёс мужчина. — Мы ещё не закончили.       Элизабет опешила. Знание имени было одно, но фамилия — совсем другое дело. Фамилия давала больше возможностей узнать что-то об его владельце. Об его прошлом, об адресе, о семье… Этот мужчина — полицейский? Откуда ему известна её фамилия?       Мужчина с интересом наблюдал за её реакцией:       — Значит, я прав.       — Мне пора, — озлобленно принесла Элизабет, рассудив, что лучше всего сейчас уйти, а позже посоветоваться насчёт этого с Коннором и Томасом. Ситуация выходила из-под контроля, и в таких случаях Элизабет чувствовала себя беспомощной.       Но уйти ей не позволили. Мужчина крепко сжал ее запястье, и Элизабет стало по-настоящему страшно. Ее план оказался полным провалом, а мужчина — не таким пустоголовым богачом, каким показался на первый взгляд.       Нужно было сделать хоть что-нибудь. Элизабет резко подалась вправо, пытаясь сбежать, но рука на запястье сжалась еще крепче, удерживая ее на месте. Она хотела закричать, но мужчина тут же оборвал ее:       — Если закричите, я отведу вас в полицейский участок.       В полицейский участок ей было нельзя — слишком много краж и других мелких преступлений, но и мужчина наводил страх. Элизабет бросила на него злой и недоверчивый взгляд.       — Никто не подходит к незнакомцам посреди улицы просто так, — пояснил мужчина, хмурясь. — Кроме проституток и карманников.       — Что?       — В левом кармане у меня часы с позолотой. В правом паспорт. Если всё на месте я извинюсь за грубость и отпущу вас.       Элизабет оцепенела; страх медленно сковывал ее. Конечно же, Томас стащил часы. Он был опытен и ловок, несмотря на ужасный характер, совсем не подходящий для того образа жизни, что они вели.       Тем временем, мужчина проверял карманы на глазах у перепуганной Элизабет. Она снова попыталась сбежать, но ее крепко удерживали за руку. Наконец, мужчина хмыкнул и продемонстрировал паспорт, аккуратно сжимая документ пальцами.       — Как вы видите, мисс Риверс, моих часов здесь нет.       В голове Элизабет зашумело, и тошнота подступила в горлу. Она осмелилась поднять взгляд на незнакомца, и увидела в его глазах злость, вызванная нежеланными проблемами. Элизабет вздохнула. Ее идея о быстрых и легких деньгах оказалась полным провалом.       В одно мгновение она растолкала локтем людей на своем пути и побежала.