Наемник и некромант

      В деревню вернулись не таясь. Разве что Айтир все-таки надел плащ и привычно накинул капюшон, неся травы завернутыми в полу. Их никто не останавливал, только взглядами провожали — знать, в курсе были о том, что староста что-то чудит с наемниками. А где один остроухий, там и второй, кому какая до этого разница?       Староста их уже ждал. На вопрос о сыне затряс головой, пояснив, что мальчик спит. Айтир кивнул спокойно — да, ребенку сейчас лучше спать, пусть даже с напитавшейся чужой памятью игрушкой. Такого вреда, как вынужденное бодрствование, не принесет.       На кухне тоже ждали. Весьма молодо выглядящая жена старосты, упершая руки в боки и явно готовая отстаивать свою вотчину до конца от всякой дряни. Она не ожидала, что некромант тихо поздоровается, выложит на чисто выскобленный стол травы, а про единственно страшный осколок кости уточнит, где его можно помыть.       — Волчья, в лесу подобрал, — пояснил он на немое изумление во взгляде. — А земля мне в зелье не нужна.       Установку «страшный злой некромант с кучей мертвечины» он явно порушил, потому что на кухне ему дали полную свободу, только круглыми настороженными глазами следили за готовкой. А это именно готовка и была: Айтир не творил никаких страшных колдунств, ничего, что выходило бы за рамки. Ну, подумаешь, вымытую кость подсушил над огнем очага и растер в ступке. Получившийся порошок уже не пугал, а травы, которые он еще раз перебрал, не забыв ополоснуть — тем более. И уж тем более не страшно было глядеть, как часть мельчили ножом, будто зеленушку в суп крошили.       Ильмаре безучастно сидел на низком табурете в углу кухни, сложа руки на груди, и внимательно следил за тем, как работает Айтир. Вначале он хотел помочь некроманту, принести там что-то, подать, но когда увидел, как тот уверенно движется и держит нож, то и дело прося хозяйку о новой утвари, отступил вглубь помещения и уселся — ни к чему он здесь, лишь под руками будет мельтешить, что дитя. Куда интересней было смотреть.       В ход шло все, что до этого казалось просто пучками простой травы. Нет, Ильмаре не был настолько дураком, чтобы не отличать то или иное растение — если до сознательного возраста живешь практически в лесу, то, хочешь не хочешь, а научишься отличать стебли и колоски. На него опять накатили воспоминания из детства, когда матушка варила отвары для отца, «для силы духа». Отец тогда тяжко умирал, а Ильмаре не понимал и то и дело просил его подняться и сходить с ним на охоту. Глупый мальчишка.       Наверное, это из-за снов.       За те несколько часов, что они дремали под магической защитой, он впервые за долгое время видел сон; кошмар, липкий, неприятный и мерзкий. Его почему-то все тянуло к какой-то пропасти с черной густой жидкостью, а когда он чуть наклонился туда, чтобы разглядеть бурлящие пузыри, из беспросветного марева выскользнула окровавленная не то рука, не то уже начавшая иссыхать до костей конечность и затащила его вниз, буквально зашвырнула. Он проснулся с шумным то ли вдохом, то ли тихим вскриком; таким, словно задыхался. Больше засыпать не пытался, просто рассматривал то небо, то лежащего неподалеку некроманта.       Наверное, он просто не успел привыкнуть к такому обществу.       На очаге мерно побулькивало варево — сразу три горшка, в каждый из которых Айтир в одному ему известной последовательности добавлял нужное. Одно, едва закипев, было снято с огня и отставлено остужаться, другое он долго вымешивал ложкой, периодически зачерпывая и поглядывая на цвет получившегося настоя. Последнее зелье, куда пошел костный порошок, он и вовсе отцедил в кувшин через кусок чистой тряпицы, выспрошенной у хозяйки.       Внезапным стало только то, что жмых из отцеженного зелья Айтир не выкинул, а наоборот, выгреб, отжал, разложил на противень и сунул сушиться, периодически помешивая и перетряхивая.       Он успел прибраться на кухне как раз к тому моменту, когда все досохло. Собрал прокаленные травы в ступку, размял, ссыпал получившийся порошок в холщовый мешочек — его хозяйка тоже нашла по первой просьбе. И только ополоснув ступку с пестиком и противень, сел на лавку у стола, устало опустив руки.       — В кувшине — снотворное, — он указал на отцеженное зелье, — безвредное, но сильное. Побочный продукт, хотите — себе оставьте, хотите — местному лекарю отдайте. Это пока приберите — оно мне потребуется завтра, когда буду лечить ребенка. Это — дайте ему, как проснется, полкружки, и потом примерно раз в час столько же. Ничего особенного, просто укрепляющее, — пояснил он в ответ на подозрительный женский взгляд. — Не знаю, почему ваш лекарь его не сварил. Да, если мальчик будет жаловаться на горечь — можно добавить меду, но не больше ложки.       Вздохнув, Айтир потер лицо.       — Так, вроде все... Сейчас пойдем, вернемся завтра. Разве что... — он покосился на оставленный с ужина остывать котелок с похлебкой.       Хозяйка, перехватив его взгляд, насупилась, нахмурив темные брови, и посмотрела на обоих эльфов так, будто они только что испоганили ее дом. Она уже хотела что-то сказать — отец семейства предпочел молчать, старая шушера — но Ильмаре поднялся с табурета и выступил из тени, впервые за вечер подавая голос:       — Если вы считаете, что спасать вашего ребенка — простое и совершенно обыденное действо, то лучше уж сразу скажите об этом и мы уйдем. Хоть каплю благодарности проявите к тому, кто пытается помочь, — он пристально посмотрел на женщину снизу вверх — та была выше его на полголовы.       Хозяйка сначала продолжила хмуриться, потом отвела глаза и отступила к столу, расставляя плошки для похлебки. Молча налила по полной, разложила ложки и встала у очага, поджав губы, но уже чуть смягчив взгляд.       Ели они оба быстро и без разговоров. Ильмаре в такие моменты затыкался враз, давно заведя привычку принимать пищу лишь для удовлетворения голода, а не в удовольствие. По крайней мере в моменты, когда ему стоит поторопиться на более важные дела. Закончив с трапезой, наемник подчеркнуто вежливо попрощался с хозяйкой и, кивнув хозяину, последовал за Айтиром, что вышел раньше.       На улице успело стемнеть, небо затянулось лилово-синим. Дойдут до города как раз к самой темноте, и будет несколько часов, чтобы успеть сделать дела. Ильмаре уточнил, куда им, Айтир разъяснил, подробно и доходчиво, так, что хоть карту с его слов рисуй.       — А, это та разваленная часть стены, возле решеток от канала? Я знаю это место, — Ильмаре закивал. — Одна знатная леди уронила в фонтан кулон. За какие-то баснословные деньги я шатался вдоль всего канала и искал ее побрякушку. Нашел как раз там; довольно неприятное место, насколько помню — сыро и пахнет гнилью нескольких столетий.       Дальше шли практически молча. Ильмаре был немного угрюм из-за того, что не смог нормально поспать, да и озадачен тем, что ему впервые за несколько лет вообще хоть что-то приснилось.       Айтир старался не беспокоить — видел, что тот был не в духе. Ему и самому было тошно. Как-то отвык от того, что попрекают даже миской похлебки. С тоской вспомнилась Илана и её стремление накормить вечно худого некроманта. «Кожа да кости, — ворчала она всегда. — Когда уже мясо на костях наешь!»       Канал встретил их тихим журчанием и все тем же тухловатым запахом. Ильмаре поморщился, но подступил ближе и оперся рукой о скользкий камень.       — Мы на месте?       — Еще немного вдоль стены, туда, — Айтир указал примерное направление.       Подойдя, он поднял ветви каких-то побитых жизнью, плешивых, но упорно растущих кустов. За ними открылась дыра, в которую при желании пролез бы и кто-то более упитанный, чем двое худощавых эльфов.       — Город умирает, — повторил Айтир. — Это — всего лишь еще один признак хвори.       В любом другом городе он бы не учуял заброшенный лаз, там такими бы пользовались и весьма активно — воры ли, другие ли интересные личности... Здесь же никому не было дела. Если сверху за стеной с уцелевших участков еще присматривала стража, и перелезать было бы довольно опасно, то тут они пробрались в город без всяких проблем, оказавшись в запустелой его части.       Дальше все было просто. Добраться до тюрьмы, минуя ночные патрули, и... Часы перед рассветом — самые поганые, собачьи. Именно в это время умирают больные и раненые, именно в это время наваливается пакостный, тяжелый сон, и веки любых стражей невольно тяжелеют сами по себе. А если еще и с небольшой помощью...       Тюремные стражники опускались на пол беззвучно: и Айтир, и Ильмаре умели ловить падающие тела и укладывать их, не тревожа других часовых. Поэтому путь внутри здания тюрьмы оказался даже легче, чем предыдущая прогулка по темным улицам: на них эльфы только один раз едва-едва разминулись с патрулем, успев схорониться за какими-то ящиками, беспорядочно наваленными около пустой лавки. Но добрались — и до тюрьмы, и внутри нее, до комнаты, где Айтир чуял свои вещи.       Оставив Ильмаре вместе с изрядно поуменьшившимся мешочком снотворного на страже, он скользнул в комнату, осмотрелся. Вещи нашлись сразу — их никто не прятал, просто сложил на стеллаже вместе с чем-то еще. Наверное, с другими вещественными доказательствами. Или... Айтир затруднялся сказать, что не так.       Слишком спокойное отношение? Он ожидал, что его вещи закинут в угол, да еще и постараются отгородиться как-то — проклятые же.       Слишком аккуратно? Все действительно было разложено так, что приходи и бери. И все было на месте — ну, кроме денег, как он и ожидал.       Слишком... Просто слишком. Это заставило скрипнуть зубами от вновь прорезавшихся нехороших предчувствий. Что, впрочем, не помешало споро вытащить из походного мешка сменные штаны с рубахой, упаковать туда бывшие на нем вещи, переодеться, нацепить обмундирование и невольно облегченно выдохнуть: наконец-то все так, как положено.       Ильмаре не отшатнулся от бесшумно возникшей рядом с ним фигуры, едва читающейся в темноте, только потому, что ожидал чего-то подобного. Нет, конечно, он предполагал, что Айтир вернется со своим снаряжением, но никак не ожидал, что тот будет в полной экипировке. В темноте его фигура теперь казалась в несколько раз шире и больше, нависая почти угрожающе. Удивительно, как сильно облик влияет на восприятие: некромант будто обрел силу втрое и напитался уверенностью. У него даже шаг стал ощутимее, и Ильмаре никак не хотел связывать это с тем, что теперь стражники крепко спали и даже от тяжелых шагов вряд ли могли очнутся.       — Уходим, — бросил Айтир.       Выбраться из города оказалось даже проще, чем проникнуть в него. Все шло как-то уж слишком без проблем, и Айтир мрачно кривил губы. Впрочем, это было незаметно: нос и рот надежно скрывала подогнанная по лицу тканая повязка, а оставшуюся часть лица — низко надвинутый капюшон темного плаща. Просто привычка прятаться в ночи, скрывать белеющее в темноте лицо.       Единственное, что радовало, так это привычно ощущавшийся за спиной вес оружия — и лука со стрелами, и ножен с короткими легкими мечами. Рука так и тянулась к рукоятям, но Айтир сдержался, только по гладкому дереву лука провел, лаская пальцами светлую, будто выбеленную на солнце кость, древесину. Это придало сил, и он быстрее зашагал вперед, прикидывая, что из разложенного по многочисленным карманам и подсумкам может пригодиться в будущем ритуале, и не замечая, как опустившаяся рука прочно легла на рукоять притороченного к поясу кинжала, лаская её почти неосознанно.              Дождь внезапно ударил им в спины, когда они миновали тот охотничий домик, в котором проспали практически двое суток. Ливень мгновенной и громкой стеной накрыл весь лес и, кажется, весь остальной мир — настолько густой и огромной казалась туча, что нависла над головами.       Дождь — это хорошо. Наверное. По крайне мере, он спутает следы, хотя бы те, что вели от города. Хотя кому надо, тот найдет, в этом Айтир не сомневался. Поэтому шел, опустив голову, и только смаргивал, если вода попадала в глаза. Размышлял.       Думы были невеселые, по всему получалось, что в будущем ничего хорошего его — или их с Ильмаре? — не ждет. Надо было, конечно, убедиться в обоснованности некоторых подозрений... Но тут уже недолго осталось, дойдут и узнают. И все равно, за ним долг, а значит, выполнить обещанное он выполнит. А там — посмотрим. Решив так, Айтир успокоился и привычно собрался, думая о работе, а не о сторонних вещах. Даже дождь перестал его волновать, разве что холодно было.       Рядом Ильмаре то и дело протирал глаза, заливаемые водой, и постоянно оглядывался на Айтира — тот хоть и шел в паре шагов, но из-за плотной стены воды рассмотреть его было сложно. Если где-то там наверху и разгорался рассвет, то здесь, под плотным пологом тучи и куда более редким — ветвей, этого не ощущалось. Так что фигура некроманта загадочным темным пятном плыла над землей — полы плаща и дождь скрадывали шаги, а маска... Ильмаре очень удивился, когда увидел эту маску, плотно скрывающую практически все лицо. А еще расстроился: теперь будет сложнее понять некроманта без слов. Он только начал понимать его мимику и вообще привыкать к какой-то холодной и отстраненной красоте. Интересно, маску ведь нужно снимать в помещениях?..       «Ну что за мысли лезут мне в голову?» — уныло подумал он.       К дому старосты подошли мокрые и продрогшие, дождь и не думал униматься. Хозяйка, отворившая дверь, метнула на них яростный взгляд, Ильмаре ответил ей еще более диким и зашел внутрь, пропуская вперед Айтира и на ходу стягивая мокрую тряпку — плащ основательно промок и теперь начал разить скотиной. На пол мгновенно натекло, что никому радости не прибавило.       — Мальчик спит? — поинтересовался Айтир. Из-за повязки прозвучало еще глуше обычного, и женщина вздрогнула, покачав головой.       — Хорошо. Где то зелье, которое я велел отложить? Принесите сюда, — он уже уверенно шагал наверх, на ходу раздавая указания: заслышав приход долгожданных «гостей», к ним спешил уже и хозяин дома. — Подвал есть? Отлично, пол земляной?       — Да, земляной, — «господина» от старосты на этот раз не дождались, но Айтиру было плевать.       — Освободите место примерно пять на пять шагов.       Велев это, он забрал из рук подоспевшей хозяйки кружку с зельем, стянул с лица маску, чтобы не напугать ребенка, и двинулся наверх, в комнату, где ждал мальчишка. Ждал, Айтир был в этом уверен, такие обещанное помнят и ждут. И правда, мальчик сидел на кровати, обнимая игрушку, сонно моргал, но боролся с дремотой, и когда в комнату шагнул некромант — подскочил, радостно пискнув.       — Привет! Фокус?       — Будет тебе, — Айтир усмехнулся и поднял руку. Над ней помаргивал болотный огонек, полупрозрачный, неосязаемый. Он неохотно поднялся в воздух, за ним второй, третий... Огоньки лепились к стенам, теснились под потолком, зеленоватые, льдисто-голубые, тускло-желтые. Комнатка расцветилась, превратилась во что-то сказочное, потустороннее — и мальчишка, распахнув рот, пытался поймать чуть холодящие пальцы пятнышки света.       Эти же огоньки произвели на замершего в дверях Ильмаре совершенно противоположное действие: он порывисто вздохнул, глядя на зеленоватый огонек, который редко, но все-таки видел раньше. На самом близком человеке. Свет тогда буквально окутывал его и, кажется, даже просачивался сквозь кожу. Теперь же этот свет лишь изредка искрился у самого Ильмаре на кончиках пальцев. Плохой свет, ненужные воспоминания и холод крови на руках.       Он отвернулся и снова чувствовал себя беспомощным. Понимал прекрасно, что в делах магических, а особенно таких, где замешаны не то духи, не то их остатки, ему делать нечего — лишь следить, чтобы никто не мешал. Краем глаза следить за Эйнаром, которому происходящее было в радость.       Огоньки садились ему на пальцы и снова взлетали, кружили у него над головой. Мальчик так увлекся этим, что почти не заметил сунутую в руки кружку, выхлебал зелье, не обратив внимания на вкус, и снова потянулся за огоньками. Моргнул, зевнул... Через пару минут он спал, свернувшись комочком, а огни медленно затухали, исчезая, будто их и не было.       Айтир сунул под мышку тряпичную заразу, виновницу всех бед, завернул мальчишку в одеяло и, подняв, понес вниз.       — Спит, — бросил он, прежде чем стоявшая в коридоре хозяйка открыла рот. — Просто крепко спит, это нужно для работы. Где подвал?       — Туда, — нехотя указала хозяйка.       Муж стоял у нее за спиной, и вид сына на руках у некроманта ему категорически не понравился, настолько, что он сделал шаг вперед, собираясь сказать что-то. Айтир бросил быстрый взгляд на Ильмаре, и тот, вот удивительно, уловил в нем просьбу. И заступил дорогу, мягко оттесняя ладонью.       — Не время. Айтир знает, что делает, не волнуйтесь вы за своего малыша. Он сильный, справится.       — А с чем ему справляться? Это так опасно?       — Вы думаете, обряд, эм, «исцеления» — такой простой? Это не знахаря позвать, который мятой натрет бока и уйдет к себе в халупу, — Ильмаре нахмурился.       Не нравилось ему недовольное лицо хозяйки дома. Не нравилась она ему целиком, больно похожа на магичку, из тех, кто практикуют весьма сомнительные вещи. Красивую для своих лет, но до смерти сварливую.       — Послушайте, — он остановился рядом с лестницей, что вела в подвал. Айтир успел спуститься туда и теперь чем-то тихо шелестел. — Я прошу вас обоих, не перечьте ему в ходе работы. Сами же наняли, так успокойтесь и просто молитесь, чтобы все прошло хорошо. А если что-то пойдет не так, — это уже больше для успокоения неспокойных человеческих сердец было добавлено, хоть и являлось правдой. — Я всеми силами постараюсь спасти ваше дитя.       — А при чем тут ты, эльф? Нанимали тебя для спасения некроманта, но не для дальнейшей помощи.       — Две пары рук всегда сподручнее.       Ильмаре отвернулся и ступил на лестницу, спускаясь в прохладный подвал. Мерзло повел плечами — вся одежда на нем была мокрой, а от этого теплее не становилось.       — Всем выйти или беспокойные родители могут стоять здесь и смотреть?       — Без разницы, — откликнулся Айтир.       Он слышал краем уха разговор, но не особо придал ему значения, занятый делом: вырисовывал вокруг уложенного на пол мальчика сложную вязь линий, расчерчивая пол острием кинжала, как тогда, в лесу, когда ставил защиту.       — Но если нарушат линии — получат труп. Один — я-то, думаю, выживу, — спокойно предупредил он, сажая в самое густое перекрестье линий игрушку. Та скорбно свесила голову на грудь, будто смиряясь со своей участью.       Росчерк, еще один, и еще. Вязь линий казалась бессистемной, такой плотной, что разобрать, что к чему, не получалось. Только общие контуры: примерно круг, в который был заключен весь рисунок, примерно круг вокруг спящего мальчика — и такой же, только побольше, напротив. В него ступил Айтир, закончив свое рисование.       Но и это оказалось еще не все. Из карманов, которых на его куртке и ремнях было неисчислимое множество, оказались извлечены какие-то странные предметы. Куски хрусталя и просто битые стекляшки, засохшие ягоды, прутики, бусины, металлические пластинки и лоскутки ткани, в которые было увязано совсем уж не пойми что, прядь собственных волос и подозрительно свежие травинки, связанные в одну хитроумную плетенку. Все это ложилось на свои места, образуя странную систему. Она определенно была, хотя и ускользала от пристального взгляда, пряталась, стоило сосредоточиться на какой-нибудь конкретной вещи.       — Часа три-четыре, — Айтир, устроившийся в свободном круге, поднял голову, взглянув на Ильмаре. — Потом... посмотрим.       Он надеялся, что бывалый наемник поймет скрытую в словах просьбу. Отдохни, пока есть возможность. Потом — будь готов. Ко всему, что бы ни случилось.       Вдох, выдох. Закрыть глаза, сосредоточиться... Снова открытые, они полыхнули белесым светом, кинжал по самую рукоять вонзился в переплетение линий, те вспыхнули, наливаясь, расползаясь — и вот уже все контуры горят этим потусторонним сиянием.       И больше ничего. Айтир замер, неподвижный, только дышал едва слышно.       

***

      Ильмаре немую просьбу о «подготовке» понял сполна, а потому кивнул и вновь развернулся, возвращаясь к родителям ребенка.       — Не меньше четырех часов придется ждать, — он сочувственно опустил взгляд. — Я останусь там, чтобы помочь сразу же, в случае чего. А вы пока отдохните, толку все равно нет здесь стоять. Идите.       Вот так, прогнать, чтобы не мешались под ногами — и славно. Ильмаре спустился по скрипучей лестнице и плотно закрыл за собой низенькую дверь. Оглядел углы подвала, выбирая место, чтобы усесться, невольно то и дело посматривая на Айтира. Тот был больше похож на те статуи, что стояли на кладбище, чем на живое существо. А уж то, что горело на утрамбованной земле...       Сначала Ильмаре пытался понять идею, согласно которой пересекались витиеватые светящиеся линии, но сбился на одиннадцатом «узле»-переплете и оставил это дело. Да и смотреть быстро стало скучно — какой смысл следить за картиной, которая буквально замерла. Лишь сырой воздух вокруг, еле пробивающийся из-под досок входа свет и едва заметное дыхание некроманта. Его собственное тоже замедлилось и стало гораздо тише — мешать не хотелось.       Неслышно усевшись на оттащенный к стене бочонок, Ильмаре прислонился спиной к отсыревшим доскам и уже через пару минут прикрыл глаза. От холода и усталости сон обрушился на него так же неумолимо, как тишина.       По ощущениям, лишь первые два часа дремы были мирными и спокойными. Ильмаре иногда выныривал из абсолютной безопасной темноты, косился одним глазом на все еще неподвижного Айтира, затем на игрушку и вновь уплывал. Но потом, когда, казалось, сон должен был углубиться и позволить сознанию полностью отстраниться от внешнего мира, на место умиротворения вновь пришла чернота, несущая опасность.       На этот раз жижа была ярко зеленая; она светилась, бликовала от неясно откуда падающего света и искрилась, как грозовая молния. Ильмаре стоял рядом с ней и смотрел туда, глубоко вниз. Только теперь к нему потянулась не одна, не две руки, а целая сотня — обгоревшие, словно в огне, они заламывали пальцы, тряслись и цеплялись за его за плащ, утаскивая в кислотную пропасть. В последний момент Ильмаре ухватился за край холодного каменного выступа, но тут же содрал ногти и мгновенно задохнулся в кипящей зелени.       Проснулся он резко, подскочив на месте и сразу же зажимая себе рот, чтобы не вскрикнуть, не потревожить. Что за?.. Откуда у него такие кошмары? Откуда вообще у него сновидения? И почему на одной из этих обуглившихся рук он увидел перстень, который носил... Ильмаре встрепенулся, прекращая бессмысленный поток вопросов у себя в голове. Что-то изменилось.       С треском лопнула нитка на игрушке, лапа повисла на обрывках, под собственным весом отрываясь все больше и больше. Эйнар зачмокал губами во сне, вздохнул, один Айтир оставался неподвижен. Он так и не шевельнулся за все это время. Только игрушка расползалась все больше, старея, являя миру набивку и превращаясь постепенно в кучку ветхих тряпок. А после расползлись в пыль и они, истлели на глазах, становясь прахом, ничем.       Что-то дернулось там, в круге. Веревка? Нет, что-то светлое и похожее на... волосы? Переплетенная с травинками прядь юркнула по земле и обвилась вокруг руки мальчика, завернулась там в два оборота, завязавшись крепким узлом, срастаясь сама с собой. Ильмаре уже хотел подняться, но в этот момент Айтир закашлялся, опуская кинжал и пытаясь сглотнуть. Сколько же часов он здесь сидел неподвижно?       Судя по потухшим линиям, все было закончено, поэтому Ильмаре вскочил и подбежал ближе, придерживая заваливающегося куда-то вбок Айтира. Потом мазнул пальцами по мягкой щеке Эйнара — тот все еще мирно спал и не давал никаких поводов для опасения, в отличие от ледяного на ощупь некроманта, который снова зашелся сухим кашлем.       — Ты как, Айтир? Встать можешь? — Ильмаре низко склонился к нему, пытаясь рассмотреть чужие глаза, а затем отвернулся, чтобы не орать ему в ухо. — Принесите воды! И что-нибудь согревающее, скорее!       От крика Айтир вздрогнул, поморщившись. Во рту пересохло, глаза неприятно резало и тянуло лечь прямо на пол, проваливаясь в сон, еще более крепкий от того, как он замерз. Живое тепло после текущего по жилам холодного сухого песка смерти было упоительным, и он невольно еще сильнее качнулся в сторону, приваливаясь к Ильмаре. Голова работала на удивление ясно, он сразу вспомнил, где, с кем, кто и почему. И тоскливо всплыли воспоминания о травяных отварах Иланы, теплом тельце её кошки, всякий раз устраивавшейся на груди после подобных ритуалов. О надежных руках Саймоса, в которых можно было обмякнуть, зная: до стоянки донесут, уложат и дадут отлежаться, не беспокоясь ни о чем. Даже следы ритуала сами затрут...       Поборов очередной приступ кашля, Айтир потер слезящиеся глаза и покосился на мальчишку. Тот был жив, здоров, и, кажется, даже не особо замерз, в отличие от него самого — возвращающееся к жизни тело начинала бить крупная дрожь.       Заскрипело, послышались шаги: в подвал спускалась хозяйка, держа в руках пару кружек. Кажется, она думала, что это потребуется ребенку, потому что бросила на Ильмаре довольно злобный взгляд. Но вид Айтира даже её разжалобил, так что она поставила обе кружки на пол, стараясь не наступать на линии. Рядом топтался спустившийся следом за ней староста, поглядывал на сына, нервно сжимая кулаки.       — С ребенком... все хорошо, — Айтир с трудом поднял кружку: руки дрожали, говорить дальше не получалось, пришлось сначала хлебнуть воды, смачивая горло.       Плохо, очень плохо — у него нет времени на слабость. У него вообще нет времени: обостренное чутье явственно ловило отголоски чужих жизней там, наверху. Поэтому он тянул, приложившись уже к отвару, хорошему, горячему и из правильных трав. Точно хозяйка что-то такое да знает, недаром так смотрела, когда он свои зелья варил.       Питье подарило хотя бы неверное, но тепло, и Айтир наконец смог продолжить.       — Он проспит еще какое-то время. Будет, как после болезни, но быстро восстановится. С руки не снимайте — само рассыплется через пару дней, но пока защитит от остаточного... Ильмаре, отнеси его наверх. А я тут приберусь, и поговорить надо.       Хозяйка поспешила наверх следом за эльфом, унесшим ребенка. Проверять, отогревать, укутывать и вообще, беспокоиться. Староста же остался, и медленно поднимающийся на ноги Айтир знал, почему.       — Я выполнил свое обещание, — он выдернул кинжал, пошатнулся, но все-таки выпрямился, глядя в глаза мужчине. — Между нами нет долгов... За старое.       Молчание, тяжелое, густое. Оба знали, что новые долги появились вот прямо сейчас, ждут наверху.       — У меня развязаны руки, — почти мягко намекнул Айтир. — Я нужен им в любом случае — в отличие от вас...       — Чего ты хочешь, тварь немертвая?!       Вот теперь все на своих местах, никаких «господинов» и «спасибо» за спасенную жизнь. Айтир улыбнулся, одними губами, показательно медленно убирая кинжал в ножны.       — Долг за долг. Всего лишь немного еды в дорогу и отрез ткани, чтобы закрыть лицо. Они ждут сигнала, верно? Или когда я сам выйду?       Мужчина вздрогнул — это послужило лучшим ответом.       — Значит, меня... Что я велел, быстро! Ильмаре, пригляди, чтобы он не начудил, — наемника, замершего у входа в подвал, Айтир учуял, еще когда тот вернулся. И по тому, что тот не стал возражать, понял: этот пойдет с ним, не останется. А ведь мог бы — ну что ему, он-то тут причем? Подождет, пока повяжут некроманта, и уйдет своей дорогой, его никто не тронул бы, если бы не лез.       В том, что Ильмаре не побежит вперед старосты подавать сигнал, Айтир был уверен. Вместе они пробыли недолго, но этого хватило, чтобы хоть немного изучить характеры друг друга. И теперь Айтир торопливо собирал не истлевшие в ходе ритуала предметы, затирал сапогом линии, заодно движением разгоняя кровь по телу. Медлить и ошибаться сейчас нельзя, у него только один шанс уйти.       Что все эти люди во дворе дома пришли по его душу, Айтир не сомневался. Кто-то же подсказал старосте, что в городской тюрьме сидит некромант, подсказал наемника, который мог бы этого некроманта вытащить. Кто-то же сложил его вещи готовыми к работе. Кто-то, кто сумел распознать некромантский ритуал, найти нужное место и оглушить его, беспомощного и беззащитного. Оглушить, связать, запихнуть в тюрьму, зачем-то приказав казнить. И главное: он слишком долго ждал казни. Как раз столько, чтобы весточка о пойманном некроманте успела дойти кому надо и вернуться обратно приказом проверить его, не шарлатан ли.       Ну вот, проверили. Выяснили, что нужный инструмент работает, а значит, пригоден к делу. Только мнение инструмента спросить забыли.       Оглядев подвал и убедившись, что теперь непонятно, что же конкретно здесь творилось, Айтир пошел наверх. Еще слегка пошатывало, но уже было легче; нашарив в кармане флягу, он сделал небольшой глоток. Настоянный на травах мед, средство, когда-то подсказанное Крысом и не раз спасавшее в подобных ситуациях. Конечно, не обед и не сон — но вскоре еще немного полегчает.       Сверток с едой и широкое длинное полотенце ждали на кухне, как и нервно дергающийся хозяин дома и контролирующий его Ильмаре. Еду Айтир прибрал в мешок, а вот на полотенце щедро плеснул зелья из своих запасов — у него по карманам было много пузырьков толстого стекла с надежно притертыми пробками. Поверх мокрого пятна легла руна кровью: он проколол палец кончиком лезвия, в два движения начертил нужный знак и натянул обратно перчатку.       — Ильмаре, закрой этой тканью рот и нос. Что касается вас... — Айтир повернулся к хозяину. — Долг за долг, верно? Вот моя плата: не пытайтесь завести еще одного ребенка. Ваша жена умрет, не разродившись. Лучше усыновите сироту.       Короткий жест — и мужчина осел на пол, скованный сном. Когда есть амулет, не остается нужды ни в каких зельях, и работать становится на удивление легко. Айтир повернулся к Ильмаре, вздохнул, собираясь с мыслями.       — Просто постарайся следовать за мной. У нас один шанс уйти — внезапность. На тех, кто снаружи, наверняка неплохие амулеты, они ждут некроманта... — он перекатил в ладони пару глиняных шариков, — ...но не алхимика.       Повязку — на лицо, подсохший плащ — на плечи. Остановиться перед дверью, закрыть глаза, чтобы не мешало зрение, еще раз пересчитать: кто, где, сколько. Собраться с силами: рывок сейчас — и потом, возможно, он сумеет отдохнуть, если останется на свободе. Это сейчас было главным: не попасть ни в чьи руки, не дать пустить силу смерти во вред.       Айтир открыл глаза. Все слилось в одно: рывок двери и рывок вперед, бросок, вспухающие клубы дыма, крики. Поднырнуть под замахнувшуюся руку, ударить кулаком в чье-то искаженное лицо, впечатывая отвисшую челюсть на место, двинуть локтем налетевшего с другой стороны. Прорваться через двор, где висел дарящий кошмары наяву туман, прочь, на улицу, к лошадям.       И все-таки пришлось убивать. Кинжал вошел под челюсть, перерезая ремешок шлема, обрывая жизнь оставшегося с лошадьми солдата, выскользнул обратно, все такой же чистый, без малейшего следа крови. Айтир на мгновение подхватил падающее тело, выпивая щедро разливаемую им силу, метнулся к лошадям: те ржали, рвали поводья, пытаясь спастись от приближающегося чудовища. Он сумел отловить одну, краем глаза заметил движение — Ильмаре, и первым взвился в седло, направляя лошадь прочь, прочь от деревни и от города, прочь отсюда, из этих мест, к границе королевства.       Сколько скакали сквозь дождливую, промозглую тьму — Айтир не понял. Вокруг царила ночь, но сколько времени до рассвета, он не знал. Восприятие сбилось после ритуала, несущиеся галопом лошади заставляли сосредотачиваться только на том, чтобы не сорваться, не дать им свернуть куда-то с дороги.       Они остановились, только когда деревня давно скрылась вдали — лошади хрипели, загнанные, испуганные, но уже не чующие некроманта. У Айтира было время прикрыть силу, правда, не до конца. Совсем скоро не будет нужды. Спешившись, он погладил лошадь по морде. Её было жалко, но... Выхода не было. Лезвие вошло легко — знал, куда ударить, чтобы смерть была мгновенной.       Еще немного силы, которую все равно придется почти сразу отдать обратно. Но сначала он прикончил вторую лошадь, чтобы не отвлекаться после. Сил пояснять Ильмаре происходящее не было, только выцарапывать острием две идентичные печати на лошадиных лбах. В центр каждой — по крупной металлической бусине, покрытой тонкой гравировкой. Они буквально влипли в плоть, срослись с ней, и мертвые лошади зашевелились, поднимаясь с земли. В их движениях больше не было неуверенности, они твердо стояли на ногах, готовые нести всадников куда угодно и сколько угодно. Точнее, сколько достанет сил у поднявшего их некроманта.       У Айтира сил хватило почти на сутки. Они мчались вперед, сделав за день всего пару коротких остановок, сжевав прихваченную с собой еду. Есть в седле не получилось бы: мертвые кони спокойно шли галопом, не испытывая усталости, неслись вперед, все дальше и дальше.       Путь выбирал Айтир: он несколько месяцев назад пришел в королевство как раз с этой стороны, и смутно помнил, какие дороги куда ведут. Несколько раз пришлось срезать путь через лес — лошадям было плевать, где идти; они, в отличие от живых, не спешили ломать ноги в какой-нибудь кротовьей норе. Это всадникам приходилось несладко. И устали в конце концов именно они.       Вокруг шелестел лес: Айтир специально заехал как можно глубже, уходя с дороги, где их легко было засечь. Лошади стояли спокойно, когда он, спешившись, потянулся к бусинам, выдирая их с тихим треском, и после так же беззвучно пали. Упал и Айтир, съехал вниз по стволу ближайшего дерева. Чуть не выронил бусины, пряча в карман, приложился к фляге — меда там оставался всего глоток. Попытался подняться на ноги: нужно было отойти хоть немного. И еще одно. Нашарив металлический колышек, он сунул его Ильмаре.       — Воткнешь... охранный контур. В три... шага.       Немаловажно, с учетом, что наемник тоже устал не меньше, и вряд ли сможет сторожить. И надо все-таки уйти...       Идти получилось, только повиснув на плече Ильмаре. Айтир еле перебирал ногами, почти не соображая, что происходит. Просто помнил: позади мертвые кони, и их шкуры сейчас расползаются лохмотьями, оголяя превращающиеся в кровавую кашу мышцы, глаза лопаются, вытекая из глазниц, и все это — не самое лучшее соседство. Не стоит искушать судьбу: выбредет еще какой падальщик...       Айтира хватило шагов на пять. Сознание он потерял на полушаге, проваливаясь то ли в обморок, то ли сразу, без перехода, в пустой от невыносимой усталости сон.