Наемник и некромант

      Все время до заката у Ильмаре ощутимо кололо пальцы. Он смотрел на то, как Айтир объясняет принципы варки зелий, и нервно чесал костяшки, хотя все-таки старался запоминать те или иные особенности. Например, он неправильно до этого просушивал травы и слишком часто передерживал отвар, тем самым теряя половину полезных свойств.       Но большая часть слов незаметно ускользала, словно песок, через уши, глаза и рот. Ильмаре не волновался, он просто ждал. И, в очередной раз взглянув в окно, соскользнул со стола и направился во двор, кивнув служанке, бежавшей ему навстречу. По пути начал туже затягивать ремни, до болезненного обхвата.       «Иду уже, милая».       Наемники кодлой стояли чуть за углом дома, тем самым исключая ненужных зрителей, и лениво перебрасывались невнятными фразами. Ильмаре не вслушивался. Просто медленно подошел и встал перед ними, чуть наклонив голову вбок, изображая на лице безразличие и медленно проходясь взглядом по всем мужчинам.       Его заметили, не могли не заметить. Наемники замолчали, разглядывая наглого мелкого эльфа.       — Мы вот что решили, — пробасил самый мясистый, больше похожий на медведя. — Я пойду первым, а Ланс уже сам твои остатки попинает.       Один из них, тот, что поймал Ильмаре днем, кивнул и продолжил угрюмо глядеть. Остальные же явно получали удовольствие от происходящего. Глядя, как оба бойца выходят на утоптанную площадку — дрова тут, что ли, кололи? — они начали шире улыбаться, ободряюще хмыкать, глядя, как Кулак, видно так этого наемника звали, разминает руки, похрустывая костяшками.       Ильмаре переступил с ноги на ногу и, недолго думая, чуть пригнулся, приседая.       — Ну что, давай, здоровяк, потанцуем?       Не нужно было долго смотреть, чтобы понять, по какой тактике действовать — Кулак был большой, размах бешеный, но скорость смешная для того, кто весит втрое меньше него. Наемник рванул первым, занося руку для удара — несильного, видимо, либо играясь, либо проверяя, что эльф сможет. Ильмаре легко ушел в сторону, пропуская верзилу вперед и, повернувшись на носках, вновь встал в стойку. Второй удар постигла та же участь — противник налегал глухо и широко, но жутко медленно. Когда он вновь пролетел мимо, Ильмаре замахнулся и заехал ему по затылку, сразу же отскакивая назад.       Кулак медленно развернулся и посмотрел на него таким шальным взглядом, что сделалось не по себе.       — Мужики, а подстилка-то скакать умеет!       Третий раз он уже действовал умнее: поднырнул под эльфа — насколько это было возможно с их разницей в росте — и хотел садануть снизу. Удар прошелся по касательной, чуть задевая Ильмаре плечо. Нестрашно, просто потом синяк будет. В момент, когда предплечье мужчины скользнуло сбоку и замерло в опасной близости на доли мгновения, Ильмаре рванул вперед, одной рукой хватая чужое запястье, другой же ухватываясь за ворот и с силой подтягивая себя. Громко клацнули зубы, а в следующий момент Кулак болезненно замычал, пытаясь закрыть ладонью кровоточащее мясо, и одновременно отцепить болтающегося на нем эльфа. Только Ильмаре вцепился крепко, вжимаясь лицом в потную шею — так до его головы кулаки не долетали, лишь вполсилы били по плечам, как раз в места, где соединялись крепления толстых ремней.       Челюсти он разжал лишь в момент, когда Кулак начал отступать назад — тряхнул напоследок головой и спрыгнул, чуть качаясь и отступая назад. Все-таки пусть и легкие, но удары сделали свое дело — перед глазами начало слегка плыть. И это было нехорошо: наемник даже слишком быстро сократил расстояние между ними и со всей дури пихнул в грудь локтем. Внутри что-то неприятно сжалось, и Ильмаре полетел назад, кубарем покатившись по земле. Благо, хоть трава подвернулась, а не мощеная дорожка, и головой ничего не задел.       Он лежал на спине, когда Кулак навис над ним и занес ногу, подошвой огромного тяжелого ботинка метя ему в лицо. Другую ногу он чуть согнул в колене и, кажется, она дрожала.       «Попался».       Ильмаре перекатился вбок, запрыгивая мужчине за спину и со всей силы пиная сапогом в район колена. Послышался щелчок, а затем уже не мычание, а рычание. Кулак явно не ожидал, что будет именно так, и то ли от боли, то ли от неожиданности его повело вперед. Он грохнулся на оба колена, а Ильмаре уже успел занести кулак. Удар пришелся по уху. Звенеть будет еще с неделю, на правой у него было кольцо с очень крупным и острым камнем.       — Кулак... — выдохнул кто-то за их спинами, и Ильмаре обернулся, рукавом утирая чужую кровь с губ и подбородка.       Наемники стояли все на тех же местах и удивленно пялились не на друга по оружию, нет. На Ильмаре. Видимо, они совсем не считали тщедушного эльфа за воина, а потому и рассчитывали на простой короткий бой с очевидным исходом. Кулак тем временем что-то прокряхтел и поднялся, сжимая повреждённое колено.       — Ланс, пойдем, тебя я тоже приглашаю, — Ильмаре вновь чуть присел, пальцем поманив к себе второго наемника.              Ильмаре сидел, прислонившись к стенке сарая, и старательно зажимал рукавом рубахи рассеченную губу — кровь текла вниз, пачкая одежду и ляпая аж траву. Где-то за углом бухали голоса наемников, поддерживавших товарищей — Ланса с полными глазами песка и хромающего Кулака. Это были низкие приемы для победы, но Ильмаре и не собирался с ними честно отплясывать.       Плечо неприятно тянуло. Ланс так сильно схватил его к концу боя, что, кажется, слегка вывихнул. Ничего, просто нужно вправить и туго перебинтовать, уже завтра перестанет чувствоваться. Пара синяков по телу, а также ушиб над бровью, оставленные все тем же увесистым кулаком Ланса, тупо пульсировали. Может, даже до кровоподтеков добил. Но это все мелочи.       Ильмаре поднялся, шмыгнув носом и поправляя уже багровый рукав рубашки. Встряхнул головой так, что попавшие в волосы песчинки посыпались в стороны, и двинулся в сторону, где они вчера мылись с Айтиром. Нужно было ополоснуть лицо и...       Приближение некроманта он почувствовал сразу же. Уж непонятно, магия эта так влияет или же просто он научился слышать тихие шаги Айтира, но, когда тот появился, Ильмаре уже ждал.       — Я закончил. Можешь... Слегка помочь мне с плечом?       Айтир окинул его взглядом профессионального лекаря или гробовщика: ничего не выражающим, внимательным, оценивающим степень повреждений. Кивнул своим мыслям.       По первому впечатлению Ильмаре цел, по второму — тоже. По крайне мере, кости не сломаны, уже хорошо. А что кровью залит, и своей, и чужой, и что руку неловко повесил, это ерунда: вывих еще даже отечь не успел, совсем свежий, а раскроенные губы всегда кровят страшно.       Поставив бутыли на землю, Айтир ощупал пострадавшее плечо, примеряясь. Сжал, дернул, слыша резкий выдох Ильмаре. Сунул ему бутыль с заживляющим зельем — уж глотнуть и губу прополоскать сам додумается. Айтир же, зажав вторую бутыль под мышкой, зашагал к наемникам, напрягшимся при его появлении. Он не злился, не собирался ругаться. Просто подошел к тому, в чьей крови был перемазан Ильмаре, жестом велел убрать ладонь от окровавленной шеи. Укус, как и думалось. Вот... звереныш.       На обеззараживание раны потребовалось всего одно движение — провести рукой, даже не касаясь, и все. Забота исключительно о поместье: если конкретно этот наемник свалится с лихорадкой или тем более гнилью, то уход за ним упадет на плечи и так загруженных уборкой служанок.       Ушел Айтир так же, не сказав ни слова, провожаемый тяжелыми взглядами. Но ему не о чем было говорить конкретно с этими людьми. Только с их командиром.       — Идем, — бросил он, проходя мимо Ильмаре. Не обернулся, вообще толком не поглядел. Для эмоций будет время потом, сейчас надо разобраться с делами. Потому что ему совершенно не улыбалось, чтобы обозленные наемники совершили какую-нибудь глупость, которая может иметь плачевные последствия: даже если Ильмаре не очень пострадает, то он все равно не сможет помогать. А без него Айтир уже чувствовал себя как без рук.       Банальную тревогу и страх за ставшее близким существо он пинками загнал поглубже, руководствуясь сейчас холодной логикой.       Командир наемников обнаружился на кухне, в окружении кухарок-служанок. Те споро наводили порядок, мыли посуду после ужина, убирали со столов, незанятые расселись вокруг развалившегося на лавке мужчины, прихлебывавшего из огромной кружки пиво и рассказывавшего какую-то байку. Вошедших эльфов он увидел сразу, сощурился еще прежде, чем оглянувшиеся на шаги служанки заохали, разглядев Ильмаре.       Тот попытался отмахнуться, чувствуя себя слегка неуютно. Больше от вида Айтира, оттого, как тот смотрел, серьезно и даже с прохладой. Ильмаре чувствовал, что некромант его порицать не будет — это только в песнях герой выходит из боя без единой царапины — но все равно ощущал напряжение. Значит, дело было не в нем. Может, с учениками как-то не поладил? Но тогда Мелисса бы стояла где-нибудь зареванная.       «Вряд ли он так сильно обо мне волновался, что аж вот так собран».       Мысль была здравая, а потому и печальная. Хочешь не хочешь, а он больше мечтал после боя увидеть удивленное и гордое лицо напарника. Но зато тот вправил плечо. Пока служанки бегали и суетились, неся воду и тряпицу, промыть царапины, Ильмаре повел им, прикидывая, будет ли болеть ночью. Не будет.       Все в этом дне ему почему-то не нравилось — и бой этот, и задумчивый Айтир в редкие молчаливые минуты, и кошмар нелепый и не к месту. И странное колкое предчувствие чего-то нехорошего. Ильмаре повертел головой, пытаясь скинуть морок, но не вышло — нечто скреблось в груди и едва урчало, словно кошка перед прыжком. Хотелось уже поскорее упасть в кровать и закончить этот день. И умереть до утра. А не стоять здесь и ждать... чего-то.       — Он сумел побить двоих, — сообщил Айтир, подойдя к столу, за которым сидел наемник, и небрежно кивнув на Ильмаре. — Что за дерьмо тебе досталось?       — Отборное, — рыгнув, пожевал губами наемник. — У меня все отборное: сапоги, меч, латы... Вот и дерьмо — отборное.       Отпив пива, он глянул на Айтира поверх кружки.       — Я Брюхо. Кличут меня так. И ты кличь.       Кивнув, Айтир не стал представляться в ответ. Брюхо уж наверняка услышал его имя из бабского трепа, да и не к месту оно сейчас было.       — Поместье оставлено на мне. И я все-таки хотел бы, чтобы его защищали хотя бы мужики, а не огородные пугала. Я здесь детей учу, а не с мечами разбойников окорачиваю.       — Лекаря бы... — задумчиво, словно не слыша сказанного, пробурчал Брюхо. — Ты за него сойдешь или по трупакам больше мастер?       — Кости сращу, — нехорошо усмехнулся Айтир. — И зелий сварю. Самых лучших.       — Ток смотри, чтоб похуже тещиного супа, чтоб не пристрастились, — хохотнул Брюхо, отставляя пустую кружку.       Айтир отступил с дороги, давая ему встать. Глянул вслед, все так же ухмыляясь. Брюхо ему понравился — нормальный мужик, даже за словами следит, когда бабы рядом. Будь иначе, его речи выглядели бы куда глаже, не так рублено и очень, очень цветисто. Пожалуй, Айтир был даже не прочь это как-нибудь послушать.       — Брюхо, — окликнул он. — У меня дела. Но через четыре дня могу снова зайти с зельями, прихватив мечи.       — Меч в... колоду спрячь. А вот зелья нужны уже сегодня.       Айтир невольно рассмеялся, радуясь в том числе и тому, что на него кроме учеников не свалилась такая орава мужланов. Нет, проучить разок-другой он был бы не против, но вот воспитывать их действительно лучше Брюху.       Пока разговаривали, кто-то из женщин уже принес Ильмаре ведро с водой, чтобы умыл лицо-руки, кто-то охал, разглядывая рассаженную бровь и губы.       — Тише, — успокоил их Айтир. — Лекаря я действительно заменю, а вы лучше поесть нам соберите.       В итоге наверх он шел груженый бутылью, корзинкой с одуряюще пахнущими пирогами и большущим кувшином травяного отвара. Все это Айтир сгрузил на комод, пристроил на спинку стула куртку и кивнул Ильмаре на край кровати, как-то разом оживая и убирая холодное почти равнодушие. В голосе теперь была тревога напополам с усталостью.       — Садись, снимай рубаху, сейчас плечо перетяну. Куда тебе кроме морды прилетело?       Уже плюхнувшийся на кровать Ильмаре удивился: к чему такой вопрос? Ведь на теле пустяковые синяки, все само затянется, а тряпку с дурно пахнущей мазью ему и так служанки всунули. Но он не задавал вопросов, пока распускал ремни и стаскивал рубаху, отвлекшись на другое: Айтир перестал строить из себя некроманта-льдину и вновь стал прежним — живым и отчасти взволнованным. Такой Айтир и вызывал в Ильмаре восторг и мандраж.       Он улыбнулся, чуть откинулся на спину, опираясь на выставленные позади себя руки, и молча продемонстрировал все места ударов: грудь, левый бок и практически по центру живота. Картине прибавляли красочности багровые впалые отметины, оставшиеся от тугих ремней. Затем Ильмаре поднял голову, чуть трогая языком рассечённую губу — та запеклась, но улыбнись он шире, кровь снова польется и заляпает тут все вокруг.       — Я ведь не так плох, зачем еда и столько отвара, что можно отряд напоить?       Он не выдержал и бросил взгляд на большущую корзинку на комоде.       — Отвар не только тебе... Сейчас, разберусь с этим и расскажу, — мотнул головой Айтир.       Все оказалось не так плохо, как он боялся. Нашарив флягу с водой, которая валялась в комоде вместе с остальными ненужными пока вещами, впопыхах распиханными по ящикам, он плеснул на чистый край рубахи, сел рядом с Ильмаре и принялся оттирать кровь там, где тот не отмыл. Заодно, поморщившись, стер то, чем он уже успел заляпать губу.       — Не занимайся дурью, мои зелья лучше будут. К утру все затянется.       И ведь не врал, действительно лучше, даром что некромант. Будет сырьё — наварит на все поместье, чтобы не лечились всякой дрянью. Айтир размышлял, как бы объяснить Ильмаре про зелье, а руки действовали сами, смазывая вытащенной мазью синяки и ссадины, перетягивая плечо, не слишком туго, но и не свободно, в самый раз. Привычная работа, в общем-то.       Закончив, он отсел, рассеянно вытирая пальцы все той же многострадальной рубахой.       — Ужинай давай. А отвар... Мне не нравится, что тебе опять снятся кошмары. И инициация детей ещё... Я бы подождал с этим, если бы не она. Но нужно понять, что за дар тебе достался. Потерпишь ещё одну ночь? Я попробую добраться до истока.       — Мне не... — Ильмаре начал было отнекиваться, но быстро умолк, заметив укоризненный взгляд Айтира. Врать не хотелось, но как-то само вырвалось. Сам. Со всем сам он справится.       — Так это же мелочи, разве нет? Мы тогда... обсудили с твоим другом, и мне казалось, что на этом все закончено. Да и сила меня больше не беспокоит.       Он не лукавил. Воспоминания о том, что он ощущал в первые месяцы после смерти Джерома, ни в какое сравнение не шли с тем, как свободно ему дышалось сейчас. Тогда и днем иногда глаза ему застилала черная пелена, и кололо кончики пальцев, обдавая зеленым светом. О кошмарах лучше не вспоминать — одна сплошная кровавая чернь.       — Я не считаю, что ты преувеличиваешь или... — Ильмаре нахмурился, чуть отвернув голову. — Или слишком волнуешься, но ведь это и правда мелочи. Так, огонек да пара лиц во сне.       Ильмаре вытянул вперед одну руку, покрутил кисть в воздухе и, напрягшись, вызвал искру. Она была яркой и почти белесой, но неожиданно не осталась на месте, а проскочила по всему предплечью и утонула где-то за краем повязки.       — Странно, раньше так не было.       Проследив за искрой, Айтир только вздохнул. Ильмаре удивленно вскинул бровь, но ничего добавлять не стал. Лишь послушно встал и, заглянув в корзину и покопавшись в снеди, вернулся обратно и пихнул в рот здоровый кусок пирога. Есть совсем не хотелось, но хотя бы для виду.       Кое-как проглотив первый кусок, он все же спросил:       — А как ты во мне копаться будешь? Тебе больно снова будет?       Последний вопрос волновал его особенно остро. Ибо что-что, а возиться в его душевных помоях Ильмаре еще мог позволить — но не продираясь сквозь боль.       — Это как узнавать прошлое вещей, смотреть чужую память. Только вместо вещи будешь ты, и вспомнишь тоже ты. Если совсем тошно... Тогда просто шли меня и все. Но лучше бы разобраться, — Айтир пожал плечами.       Потом все-таки поддался порыву и потрепал угнездившегося под боком Ильмаре по голове, зарывшись пальцами в хохолок мягких волос. Ильмаре наклонил голову вперед, без всякого сопротивления давая путаться пальцами в волосах. Это здорово успокаивало, даже ненадолго удалось забыть, что сейчас будет странная и совсем непонятная для него магия.       — Хорошо. Если ты считаешь это необходимым, то давай, — он не поднял голову, говоря себе под ноги и рассматривая слегка запыленные сапоги. — Зелье выпить надо, да? Сейчас?       — Хочешь — сейчас, хочешь — когда я вернусь, вместе тогда заснем. Мне просто ещё наёмникам «тещин супчик» варить, — напомнил Айтир. — Из того, что есть в лаборатории, только его и сваришь. До старости не забудут!       Да, он просто заговаривал зубы. Отвлекал от переживаний, не давал себя накрутить. Осторожно вытаскивал из волос какие-то травинки, видя, что Ильмаре приятны эти прикосновения. Да и самому касаться его — живого, целого! — было приятно.       — Да, наверное, лучше позже, чем... Чем сейчас. Да, будет лучше, если я потом усну с тобой. Ведь оба привыкли, — Ильмаре, наконец, поднял голову и взглянул Айтиру в глаза, пытаясь высмотреть в них тень сомнения или какую-то насмешку над всей этой ситуацией. Но нет, некромант глядел сосредоточенно, будто уже сейчас был готов читать заклинание и пускаться вплавь по его сознанию.       Все-таки Ильмаре надеялся: ничего непристойного он там не разглядит, иначе совсем совестно будет.       — А что в итоге будет за отвар, что ты для этих скотов варить будешь? Я пропустил мимо ушей, что ты сказал Брюху, служанки пищали так громко, пуще птенцов.       — Для сращивания костей, которые Брюхо сейчас ломает, — ухмылка вышла пакостной донельзя, но Айтиру было наплевать. — Выпьют и если не выблюют, то через пару дней будут готовы учиться снова и снова. Брюхо им заскучать не даст теперь.       Покосившись на Ильмаре — оценил ли маленькое возмездие? — Айтир и себе выбрал пирог, с удовольствием обнаружив, что тот, как по заказу, с яблоками. Или это просто осень, вот яблок и вдосталь?       — А зач... — Ильмаре заткнулся на середине фразы, начав бессовестно улыбаться и чувствуя, как опасно натягивается поврежденная кожа на губе. Плевать. Вот совсем плевать, раз... Раз отомстил вот так. Косвенно, конечно, но ведь все равно повозился, сообщил, передал.       «Несносный некромант, как тут не сомлеть?»       И не замереть, опять обратившись в зрение и слух. Ильмаре внимательно смотрел, как Айтир жует пирог, наслаждаясь абсолютно неприкрыто. Немудрено — такой вкусной выпечки сам Ильмаре не едал со времен, когда осел в городе и по ночам крал булки из пекарской лавки. Там все было до неприличия вкусное, но холодное, а тут еще и свежие, прямо из печки.       — И все-таки не возьму в толк. Чем этот Брюхо лучше? У него практически на глазах избили двоих его мужиков, а он их добить собирается. Обидно, что такой тщедушный эльф отделал?       — Он отвечает за безопасность поместья, — вот теперь Айтир был серьезен, даже пирог отложил, пока говорил. — И если ты двоим вот так просто бока намял... А если разбойники из леса выйдут? Мы с тобой от них отмахиваться будем? Нет, Брюхо все делает правильно. Наемников распускать нельзя, обленятся и вообще про мечи забудут. А так поглядят, что он умеет, и сами на тренировку побегут.       — У них хромает тактика и понимание, что не все противники их размеров. Налети сейчас гарпия, они, могу уверенно сказать, завалили бы ее. Но с чем-то более изворотливым — вряд ли. Пускай поломают кости, может, гибче станут.       Айтир кивнул. Пирог закончился, но за вторым он не потянулся. Идти никуда не хотелось, особенно к гадко воняющему в перспективе зелью, но... Надо.       — Идём. И возьми что-нибудь накинуть, на улице уже холодно в одной повязке бегать.       О том, где и как они оба бегали, Айтир помнил. Но вырвалось само собой, вот так вот слегка нелепой заботой.       Ильмаре послушно завозился, натягивая обратно рубаху и глазами ища, во что еще можно завернуться. За окном уже давно стемнело, и несложно догадаться, что в непротопленном помещении лаборатории будет прохладно.       В итоге конец вечера прошел так, будто и не грозило ночью обоим что-то неприятное. Даже вонючее зелье, для варки которого Айтир нагло стащил с кухни большую кастрюлю, — в лаборатории просто не нашлось подходящих посудин, — настроения не испортило. И даже грозящая кара за воровство: уж женщины недостачу заметят, как пить дать, и спросят по полной. Хорошо, если кастрюлю, которую теперь и не ототрешь, на голову не наденут. Только из опаски перед стра-ашным некромантом. Ну ничего, зато будет специальная посудина для такой вот готовки. Варить наемникам приятные на вкус зелья Айтир не собирался, ни сейчас, ни потом.       И даже кислые, местами перекошенные от боли рожи этих самых наемников не задели. Айтир споро разобрался со сломанными костями, накладывая заклятья, чтобы не расползлось, чтобы все на место встало и срослось, как надо. Не погнушался и шины наложить, в конце концов, магия магией, а дерево и ткань будут неплохим напоминанием, что не стоит лишний раз дергаться. Ну а что касается остальных следов воспитания... С теми сами справятся, не впервые. Оставив наемников знакомиться с зельем под руководством насмешливо щурящегося Брюха, эльфы ушли к себе, заедать кислые рожи сладкими пирогами.       А там как-то и кувшин с настоем опустел, и кажущаяся бездонной корзинка — тоже... Оба уже сонно моргали, когда Айтир вспомнил о зелье. Потянулся, откупорил бутыль, плеснул в стакан. Подумал, и все-таки капнул туда же каплю крови, чтобы привязка была получше и удалось сразу зацепиться. Оставался, правда, еще один момент.       — Голову подставь, — попросил Айтир, доставая из кармана куртки крохотный пузырек. — И руку дай, ту, которую тогда покалечило. И... извини.       Потому что утраченные пальцы — и шрамы на лице — это единственное, что вернее всего могло бы вывести на нужное воспоминание. Потому что заболеть сейчас должно было, будто только-только ранен. Память тела, которая всколыхнулась, едва он прикоснулся смоченным в зелье кусочком ткани к брови Ильмаре.       Тот непроизвольно зашипел сквозь сжатые зубы. Он воспринимал шрамы пережитками, постарался забыть, от кого они были получены и каким образом. Тот, что на лбу, особенно сильно заныл, словно его заново по тому же месту огрели осколком стекла. Удивительно, как кровь еще не пошла. Другой, продольный на щеке, был, скорее, последствием всего: у Джерома было кольцо, то самое, что эльф носил теперь на руке, и достаточно острым по краям, грубо обточенным. Проехалось сильно, но болело не так как...       Айтир убрал тряпицу, замер, давая переждать.       — Теперь руку, — твердо сказал Ильмаре, сильнее сощурившись и готовясь к самому, наверное, неприятному моменту. Фаланги отрывались до крика болезненно. Насколько, что Ильмаре не помнил — он ли тогда орал, или Джером.       Запястье Айтир сжал твердо, чтобы не дернулся и не мазнулось больше, чем нужно. И одновременно в попытке ободрить, хоть как-то поддержать. Прижал тряпицу раз, другой...       Наверное, было все-таки больнее, чем тогда. Тогда волнами била ярость, страх и ужас, а сейчас было кристально чистое осознание происходящего. В первый момент Ильмаре ничего и не понял, вроде и просто влажно, а вроде... И зажмурился, затравленно замычав, крепко сомкнув губы и откидывая голову назад и вбок.       Больно. Холодно. По рукам течет. Чего-то не хватает, не получается крепко сжать оружие. Больно, не сжать. Перестань.       Знать, что тебе намеренно отрывают пальцы — Ильмаре мог поклясться, в ушах стоял звук разрываемых суставов и плоти — оказалось чудовищно. Особенно, когда это делает дорогое тебе существо. Дважды.       — Пей, давай! — Айтир перехватил Ильмаре под затылок, прижав к губам край стакана.       Ильмаре неосознанно отворачивался, сильнее вздрагивая всем телом при каждом прикосновении. Но настойчивый тычок в губы все-таки заставил приоткрыть рот и обхватить зубами глиняный край. Тот звонко дребезжал, а затем хрустнул, пойдя трещинами и норовя осыпаться ему на язык горкой осколков. Но в рот все-таки плеснуло, даже отвлекло вкусом от боли.       — Там... — Ильмаре тихо выдохнул, отпуская потрепанную посуду. — На бедре, есть еще... Большой шрам, если нужно.       Он бы с радостью не сообщал о нем, но часть разума кричала: сделай что-нибудь еще.       — Все, все, больше не нужно, — Айтир отставил многострадальный стакан, из которого вылилось почти все зелье, по большей части на рубаху. Прижал Ильмаре к себе, осторожно придерживая руку, зная, что прикасаться к ней сейчас не стоит. — Все хорошо. Сейчас уснешь, и болеть перестанет, слышишь?       Он осторожно гладил по спине, по плечам, чуть покачиваясь, будто ребенка успокаивал. Помог улечься, когда перестало частить чужое сердце, лег рядом сам, даже не озаботившись раздеться, только сапоги с обоих стянул, укрылся одеялом, чтобы не замерзнуть. Это все сейчас было не важно, главное — пристроить голову на одной на двоих подушке, прижать уже уплывающего в сон Ильмаре. Потянуться, поймать отзвук собственной крови, силу зелья, закрыть глаза, соскальзывая в сон. Чужой сон, плохой сон, реальный до безумия — потому что и не сон это вовсе, а оживший кусочек памяти.       

***

      Выбравшись из-под тяжелой руки, Ильмаре некоторое время смотрел на сведенные во сне брови Джерома и гадал, какой кошмар ему снится на этот раз.       Такие сны у его спутника участились. И если раньше он лишь раз в пару недель подрывался в холодном поту, давясь и тяжело глотая воздух, то теперь такие пробуждения случались чуть ли не ежедневно. И это здорово пугало. Возможно, именно из-за недосыпа и постоянной усталости Джером и выпалил Фиппу о том, чем он занимается иногда. Кого вызывает, пока они с эльфом спят. Он вряд ли думал, что паренек так испугается и, быстро собрав свой скарб, уметется в ближайшую деревню, не оставив и следов. И Ильмаре его понимал — не будь он привязан к магу, вряд ли остался бы с ним до такого плачевного состояния. Джером из жизнерадостного и всецело уверенного в себе мужчины превратился в дерганого и нервного типа, который то и гляди чем-то расплещется наружу.       — Тише, Ильмаре, — Джером этим утром был особенно задумчив.              В путь они выбрались лишь к полудню, закончив с медведем, шаставшим в этих краях и безжалостно сжиравшим всех, кто зайдет на его территорию. Заказчикам нужно было доставить если не голову зверя, то хотя бы просто часть. Джером нес на спине мешок с трофеем, а Ильмаре шагал чуть впереди, прощупывая ногами влажную после дождя землю: везде были крутые склоны и грязевые потоки могли вмиг отшвырнуть тебя вниз, на каменистый берег речушки. Ильмаре внимательно присматривался, выбирая дорогу, поэтому не сразу понял, что шаги за его спиной стихли. Странно... Джером устал, что ли?..       — Джером? Ты реш... — начал он, но замолчал на середине фразы, вглядываясь в мага. — Ты в порядке, эй?       Тот стоял, широко раскрыв рот и то судорожно сжимая, то разжимая пальцы. Мешок валялся подле него, раскрывшись от удара, когтистая лапа вывалилась из него, запачкавшись в грязи. Голова Джерома в какой-то момент резко дернулась вбок, словно он хотел посмотреть себе за спину, а затем он заговорил. И на мгновение Ильмаре действительно показалось, что Джером просто чего-то наглотался, какого-то отвара, меняющего голос.       — Ильмаре. Ильмаре.       Тембр сломался до фальцета, когда Джером в пятый раз выдохнул имя эльфа. Затем еще два раза, после чего последовал набор из слов на языке, который Ильмаре даже знаком не был. И звучал этот язык как-то жутко, словно каркал громадный ворон. А потом...*       — Подойдешь поближе, эльфеныш? — его так только Джером и звал, значит... — Мы поговорим о тебе, о твоем месте в жизни...       И голос Джерома начал увлекать; течь реками обещаний признания, намеков на светлое будущее, славы в шелках и звание первого низшего существа, добравшегося до королевской службы. В словах не было ни единого намека на правдивость, но они лились в уши так складно и уверенно, что Ильмаре заслушался и шагнул ближе. Только крови? Такая мелочь? Кровь. Детский лепет.       Он уже подошел практически вплотную, когда оступился, крепко зажмурился и снова посмотрел на человека. Своего человека. И тяжело вскрикнул, мгновенно выбрасывая из головы все сладкие речи. Джером стоял так же, вытянувшись по струнке, а его глаза и обнаженные в широком оскале зубы почернели.       Ильмаре сорвался с места — до мага оставалось всего два шага — и, налетев на него, повалил на землю, усаживаясь сверху и руками припечатывая к влажной скользкой земле.       — Кто ты?! Что ты такое? Отвечай! — он низко наклонился и заорал это прямо в чужое лицо.       — Как же? Я Джером! — пробасило существо и вновь взвилось на высокий тенор. — Не узнал, эльфеныш? Я считал тебя умным и догадливым.       — Ты — тот, кто мешал ему нормально спать и говорил с ним по ночам? Да? Ты — тот, кого он призывал ночью?       — О нет, — существо запрокинуло голову, утопая в грязи. — Нас гораздо больше. Джером был искусным магом, но не понимал, когда стоит остановиться и постараться защитить хотя бы себя.       Ильмаре уже не слушал. Он словно остановился мыслями на одном слове и не двигался, врастая в пустоту.       «Был».       Был. Джерома уже не существует. Он был.              — Эльфеныш, — маг лежал между его разведенных ног и, облокотившись руками и подбородком на живот, пристально смотрел в глаза. — Если мной что-то начнет овладевать — убей. Значит, я не справился. Значит, и тебе грозит опасность.       — Ну что ты за глупости говоришь, — Ильмаре нахмурился, взъерошив его жесткие волосы. — Ты справишься со всем.              Не справился. Не вынес.       Он ведь тоже в какой-то транс вошел. Иначе как в здравом и чистом уме наложить руки на того, кого любишь больше себя? Пальцы сжимались, цепляясь за расшитый воротник, путаясь в вылезших нитках, а глаза застилала туманная пленка. Дождь?       Существо схватилось за кисти Ильмаре, начав отдирать их от шеи и дергаясь, стараясь скинуть эльфа с себя. И, судя по медлительности и слабым ударам, оно еще не успело полностью завладеть телом, окрепнуть в нем и понять, как оно действует.       — Сдохни ты уже! — крикнул Ильмаре, сжимая сильнее и чувствуя, как бьется сила в гортани.       «Быстрее. Скорее. Я хочу, чтобы это закончилось».       На мгновение с его рук исчезли чужие, и Ильмаре начало казаться, что существо сдалось. А в следующий момент он замер, уставившись на свои пальцы. Две фаланги под лезвием охотничьего ножа сначала хрустнули, брызнув им обоим в лица кровью, а затем с тихим шлепком упали вниз, в грязь. Ильмаре моргнул еще раз и закричал. Крик вырвался сам собой. Ильмаре и раньше получал раны, но никогда — от этих рук. Он рвано задышал, ослабляя хватку, а Джером тем временем успел выбраться из-под него и навис сверху, вновь занося нож.       — Что ты, кричи громче, маленький!       Ильмаре старался прикрыться локтями, но не успел — нож жестко мазнул его по лбу, в глаза сразу же потекли теплые струйки, мешаясь с уже неконтролируемыми слезами. Ильмаре орал, брыкался и рыдал, уже мало соображая и лишь размахивая руками. Все-таки помогло — лезвие выпало из ладони существа, задев щеку, а затем свалилось вниз, туда, где были отрубленные пальцы.       Потом была безумная возня. Ильмаре потерял всякий контроль над собой, раненым зверем скалясь на Джерома и кидаясь на него, не имея никакого плана. Лишь бы он отпустил. Ушел. Не смотрел так. Не ранил.       Последнее, что помнил — это посветлевшие закатывающиеся белки и собственные руки, сжимающие до синевы чужое горло.              Он проснулся оттого, что на лицо что-то капало. Сначала еле ощутимыми каплями, а затем и сплошным потоком, который заливался в уши, нос и приоткрытый рот. Ильмаре тяжело закашлялся, не открывая глаз, а затем перевернулся набок, чувствуя под собой земляное месиво. Ничего страшного, они потом с Джеромом отмоются, рядом ведь река.       Стоп.       Что-то было не так в его мыслях. Река разве не рядом? Или ему только кажется, что он лежит в грязи?       Ильмаре задумчиво прикусил губу и приоткрыл глаза, намереваясь посмотреть, где пропадает напарник. Заодно и спросить его о том, куда их вообще занесло. Разлепив мокрые ресницы, он сфокусировал взгляд и сосредоточенно посмотрел на лицо лежащего напротив. Бледно-серое, с широко раскрытым ртом. Ильмаре задержал дыхание, позволяя всем воспоминаниям вместе с дождем пролиться на него, а затем согнулся пополам, истошно взвыв и обхватив себя руками.