19 число месяца Альдебарана — 1 число месяца Постериоры, Анни де Хёртц
В ту ночь никто не спал. Сильный дождь, пришедший с юга, сменился щупальцами тумана: каждый звук повторялся троекратно, земля пропадала в белизне и сливалась с небом. Пальцы стыли. Анни сидела, укутавшись в меховой плащ с капюшоном, на смотровой площадке одной из башен замка. Кестрель запретила ей находиться здесь — но Кестрель была внизу, руководила обороной. Комендант не произнесла этого вслух, однако Анни поняла: на войне не место неопытным вроде нее. Оставалось лишь наблюдать. Нижние помещения цитадели заняли беженцы с подземного города, с казарм, с маленьких горных деревушек, жителей которых успели увести до того, как враг подступил к крепости. Обиженной на всех Анни не хотелось сидеть с ними. Компанию ей составлял капитан Вилен — Кестрель приказала отдохнуть и поспать старому вояке. Слишком много сил он отдал за пятнадцать часов осады, однако, несмотря на это, покидать свой пост не желал. Только слова коменданта заставили Вилена уйти с поля боя. Он выпросил возможность быть хотя бы дозорным и теперь внимательно следил за Анни и за небом. Даже если он был против того, что Анни сидит на крыше башни во время осады, капитан ничего не говорил по этому поводу и не призывал к осторожности. Вначале капитан Вилен руководил обороной крепости: стоя на открытой всем ветрам смотровой площадке, он с помощью флажков отдавал команды, когда начать стрельбу бомбардирам, а когда выпустить тучи стрел лучникам. По его сигналу принялись готовить во дворе смолу для кипячения в железных чанах — испокон веков смола позволяла весьма успешно бороться с попытками врага подняться на сложенные из больших каменных блоков стены. Анни, наблюдая за возней внизу, думала: почему за столько лет ни империя, ни королевство не встали на путь технического прогресса? Здесь не было ни самолетов, ни ракет, ни ядерного оружия, ни поездов, ни теплоходов, ни лазеров, ни той связи, к которой землянка привыкла дома, быстрой, невидимой… Мосант вызывала ассоциации с застывшим средневековьем. По морям плыли деревянные корабли под парусами, воины рубили врагов мечами, секирами и обрушивали лавину оперенных стрел, стены сотрясало от каменных и железных ядер, приносимых выстрелами из пушек. Катапульты и требушеты перекидывали через стены огненные снаряды, а позади них стояло еще множество вещей, названия которых Анни не знала при жизни. С помощью меткой стрельбы бомбардиров были сбиты десятки сложенных врагами баллист, разбиты пять осадных башен, потоплены несколько кораблей, терзавших крепость укусами ядер. С внутренней стороны стен телега за телегой подвозили запасы стрел и ядер, катили бочки с порохом и подносили деревянные рогатины в два человеческих роста длиной. Держать их могли лишь несколько воинов сразу и использовали для того, чтобы сталкивать лестницы с ползущими по ним врагами. На добрую половину стены, пользуясь непогодой, нарастили лед, поливая камень водой. Анни с интересом наблюдала за действиями солдат. Защитники не забыли и про юг. Южная часть крепости была практически неприступна из-за гор, ущелий и реки. Тем не менее, туда направили пару отрядов с сигнальными огнями. Анни, зная географию района блестяще, сомневалась, что нападавшие найдут путь к крепости, однако осторожность никогда не была излишней. С востока Палаис-иссе обрывалась в бездонную пропасть, окруженную скалами. Оттуда угрозы можно было не ждать, де Хёртц верила в это. Первыми с наскока попытались взять крепость легионеры Оссатуры, самая дисциплинированная и обученная часть войск захватчика, часть из которых почти без препятствий подобралась к стенам и попыталась пробить главные ворота, подложив под них с десяток бочек с порохом. Анни видела лишь блестящие черные доспехи, исчезнувшие в тени у стены. Однако план врагов провалился, когда на головы храбрецов обрушился поток воды из гигантского чана, установленного над воротами. Вода мгновенно застыла на их доспехах, мешая двигаться. Несколько тел остались лежать на подступах к воротам, снятые меткой стрельбой из луков. Большинство защитников крепости участвовало в войне с королевством и не понаслышке знало о слабостях и недочетах их вооружения и доспехов. Не вышло пробить ворота и тараном, который подожгли, окатив горячей смолой. Оставив таран догорать у ворот вместе с телами погибших, легионеры отступили, чтобы вскоре реализовать новый план. Для его воплощения крепость принялись активно бомбардировать из артиллерии, что цепочкой выстроилась в первых рядах захватчиков. Ядра сотрясали крепость, ложась в цель почти без перерыва. Пока стены стояли, хотя защитники и несли первые потери. Анни видела, как разлетался вековой камень, дробясь на куски. Ей одновременно хотелось и не хотелось, чтобы атакующие прошли первую крепостную стену: страх за свою жизнь и желание поучаствовать боролись в Анни на протяжении всех пятнадцати часов. Впрочем, видя, что все попытки прорвать оборону оканчиваются неизменным поражением нападавших, юная мемория пришла в выводу, что стена пройдена не будет. Ей хотелось верить в людей. Вторую атаку отбили, отогнав врага тучами стрел и меткой стрельбой из пушек. Враг вновь отступил, готовясь прощупать силу защитников в другом месте. Отступать армия Синааны явно не собиралась. На некоторое время наступило относительное затишье — передышка перед бурей. Анни заскучала вдвойне; Кестрель, отослав Вилена отдыхать, осталась внизу. Де Хёртц, чувствуя себя обделенной, ковыряла острием кинжала трещинку между камнями в парапете. Анни огорчало то, что она остается сторонним наблюдателем, которому и увидеть происходящее толком не удавалось. Сейчас окрестности Палаис-иссе окутывал туман, прибавляя скуки. — Я их даже не увижу, — обиженно пробурчала девушка, в очередной раз скидывая поддавшийся натиску лезвия осколок и наблюдая, как он падает вниз. — Один раз за столько лет напали — и не увижу! — На самом деле это хорошо, — справедливо заметил капитан Вилен. Он занимался тем, что неспеша протирал свой меч, хотя оружие в этом совершенно не нуждалось. Длинный острый клинок, украшенный камнями копий Верберга, всегда нравился Анни. — Нет! Где-то внизу прогремел взрыв. Де Хёртц свесилась, пытаясь разглядеть, что произошло, однако сизая дымка скрывала землю, как одеяло. Анни кинула бесполезный взгляд на север. Не нравилась ей эта передышка. Предыдущая длилась девятнадцать лет, а теперь в заливе стояли тысячи кораблей. — Я могу рассказать о них, — предложил капитан, продолжая любовно проводить по стали тканью. Изредка он смотрел на Анни, словно следя, чтобы девушка не упала или, как он говорил, «не нашкодила». — Это не то… — Подойдет, чтобы занять утро. Ну так что? Анни, сморщив нос, упала на парапет, словно пытаясь стать ближе к невидимой толпе. Ей бы увидеть… Вилен же, расценив молчание как знак согласия, начал: — Основную силу составляют гирги: рыцари, лучники, копейщики в черных доспехах с гербом луны на груди. Это не люди и даже не мертвые. — А кто? — заинтересовалась Анни, не отводя взгляда от армии. — Духи? Вилен хмыкнул. — Нет. Упыри, ходячие мешки слизи, безмозглые, полуслепые, глухие. Они совсем не чувствуют боли, ориентируются на запах. Говорят, гирги живут на крайнем юге, где-то в пещерах. Многочисленный народ, поэтому их никому не жаль — видишь, сколько лежит на земле? Даже доспехи им делают никчемные. Преданные, глупые существа, которые будут рады умереть за хозяина. Мозгов им не хватает даже на то, чтобы управлять чем-то более сложным, чем пистолет или деревянный кораблик. Анни снова сморщила нос. — Хорошо, что горгулий нет. И крылатых рыцарей, драконов, василисков, ифритов, черных фениксов, птиц Южного мыса, хрустальных дев… — Ты никогда не рассказывал мне о хрустальных девах, — заметила Анни. Вилен помрачнел. — Я родился в городе, который пал под их силой. Все, кого я знал, погребены подо льдом и снегом, которых вызвали девы. Тяжело про них говорить. — Мне кажется, ты дразнишь, — заявила Анни, оборачиваясь к нему. — Уж что мне жалко, так это того, что нет демонов. — Глупая ты девчонка, Анни, — вздохнул капитан. — Я хочу на них посмотреть. На тех, про кого мне рассказывали. Про Призрачный, Огненный клинок, Валентайна… Эйа… И особенно Короля. Говорят, он прекрасен, — окончание фразы она выдохнула, неосознанно повернувшись к востоку. Не случайно ли зло обитает там, где просыпается солнце? — Многих из тех, про кого рассказывают, я не видел сам. Поэтому жив. — А кого видел? — с замиранием сердца спросила Анни. — Я видел Эйа, очень давно, — капитан Вилен задумался. — Очень давно… — А Король? Его ты видел? Вилен с опаской посмотрел в сторону лестницы, ведущей вниз. Где-то в глубине башни громыхали железные сапоги рыцарей Палаис-иссе. — Я никому не расскажу! — пообещала Анни, придвигаясь ближе. Капитан с неохотой начал: — Он Бог нашего мира. — А как же звезды? — мгновенно перебила девушка. Вилен неопределенно махнул рукой. — У нас тоже верили в Бога, — заметила Анни. — Кто-то даже не в одного, кто-то — ни в кого. Знаете, сколько раз из-за Бога возникали войны? Его не существует, я знаю. — Не только у тебя дома, крошка, — капитан посмотрел в сторону сияния портала, ведущего во Вселенную. — Некоторые верили в Огонь, пока огонь не поглотил их. Ладно, это уже неважно. Король — Бог, и я могу в этом поклясться. Я видел. — Что видел? — Когда мы отвоевывали северные края… Нет, Анни, не те, их уже не существует, их поглотило море. Я встречал его там. — Как он выглядел? — горя от любопытства, спросила Анни. Вилен не стал отвечать на этот вопрос. — Он разрушил ту землю одной мыслью. Просто подумал, что хочет разрушить — и разрушил. Я помню, как его глаза налились голубым светом… как солнце. Он будто горел изнутри. Кем он может быть, кроме как Богом? — Императрица тоже управляет землей, — заметила де Хёртц. С лестницы донесся шум сапог. На этот раз он прозвучал куда ближе. И Анни, и Вилен разом замолчали и сделали вид, что ни о чем не говорили. Вбежавшим на площадку башни оказался один из карриолов, обычный мальчик-посыльный. — Леди Кестрель зовет вас, капитан Вилен! — прокричал он и стремглав бросился вниз снова. — А я? — обиженно крикнула в ответ Анни, подскакивая с места. Капитан, еле сдерживая улыбку, приподнялся. — А ты сиди тут и береги себя. Мне нужен человек, с которым я смогу поговорить, когда вернусь, — сказал он. Фраза не возымела действия. Анни надула губы и отвернулась к северу. — Береги себя, — прозвучало на прощание. Следующие полчаса прошли еще скучнее. Туман скрыл землю окончательно, не было видно ни крепостной стены, ни воинов Палаис-иссе, пелена поглощала звуки. Анни некоторое время тщетно пыталась услышать хоть что-нибудь, но, потеряв надежду, начала спускаться по лестнице, в свою спальню. В руках она вертела подаренный Виленом кинжал. И что им делать, веревки резать? Армия до нее даже не дойдет: Анни видела попытки королевства и понимала, что никакое численное превосходство не поможет армии, во главе которой стоят глупцы. Стоило ей об этом подумать, как прозвучал взрыв — девушка подбежала к окну. Туман ничего не подсказал, стекло запотело; Анни решила подняться на площадку вновь. Однако преодолев всего пару пролетов, она почувствовала, как ветер подул в лицо. Анни чихнула от холода. Вроде бы она закрыла дверь на щеколду… Или нет? Замок затрясло от нового взрыва, раздавшегося совсем рядом. Анни стремглав бросилась по лестнице, сразу забыв о загадке. По дороге ей попадались сидевшие на ступенях и просто на камне израненные защитники. У некоторых имелись многочисленные ожоги, кто-то шипел от боли, обрабатывая порезы. Как оказалось, началась новая атака, на этот раз более удачная, только детали спросить было не у кого; катапульты продолжали обстреливать крепость горящими снарядами, во дворе уже горели несколько складов, но до арсенала снаряды, к счастью, не долетали. Помощники из гражданских поливали крыши домов и оставшиеся целыми здания водой, чтобы избежать пожарищ. Отовсюду доносились тревожные крики и вопли раненых людей и карриолов. Де Хёртц нашла Кестрель в самом углу главного обеденного зала крепости, превращенного в лазарет. Как выяснилось по разговорам, комендант участвовала в вылазке в стан врага за крепостные стены и получила сильный удар по голове тяжелым молотом. К счастью, шлем выдержал удар. Потеряв сознание, она стала легкой добычей для нападавших, но один из солдат-людей вынес ее с поля боя, и Кестрель доставили в Палаис-иссе. Из носа Кесс шла кровь, на лбу явственно виднелась чернильная гематома. Анни стало не по себе. На задворках сознания промелькнула мысль: если так пострадала опытная Кестрель, то что было бы с ней? Мысль надолго не задержалась. Анни встала рядом с комендантом, присоединившись к Вилену, Лиссандро, понурой Офелии Нептане и Лильель. Она пришла посередине какого-то не очень приятного разговора. — Сколько мы потеряли? — даже находясь в полуобморочном состоянии, Кестрель продолжала думать о судьбе своих подчиненных. — Более пятисот, — сказал кто-то из толпы. — А они? Повисло молчание. Воспользовавшись затишьем в разговоре, знахарки вновь засуетились вокруг Кестрель, накладывая мази и повязку с чистой корпией на лоб Кесс. Вручив в руки коменданта зачарованный отвар, знахарки ушли к другим раненым. Остались только мемории и капитан. Капитан, воспользовавшись этим, произнес: — У них было подкрепление. — Что произошло? — шепнула Анни на ухо Лиссандро. Тот промолчал, Кестрель тоже, обдумывая их положение. Вилен, услышав ее, ответил таким же шепотом: — Крепостную стену прорвали черные рыцари Гифтгарда. Перегруппироваться мы не успели, нападения ожидали с востока, где скопилась конница и пехота. Купились на банальный обманный маневр, — мужчина горестно усмехнулся. — Внешний вал был взят, мы оставили позиции и внутреннего вала. Анна опешила. То, что будут так быстро сданы позиции первой линии обороны, не ожидал никто, особенно она. Прошло же не более получаса… — Как им удалось? — Перелетели, — коротко отозвался Вилен. О крылатых рыцарях Гифгарда ходили легенды. Большего пояснять Анне не требовалось. Взяв штурмом внешний вал, враг легко влился за внутренний круг, который ворот не имел. Отныне враг стоял у стен самого Палаис-иссе. Они лишились защиты внешнего периметра обороны. — Сообщения? — внезапно подала голос Кестрель, вырывая ее из размышлений. — Ни одного. Лиссандро, до этого тихо стоявший рядом, ударил кулаком по стене. — В Анлосе всем плевать на нас! — выкрикнул он, чего сейчас делать не следовало. Анни с беспокойством огляделась. К счастью, людям вокруг было не до них, куда ни падал глаз — везде лежали бесчисленные тела раненых, а между ними суетились медики. Лекарям помогали мемории из храма в белых передниках. Раненые стонали, некоторые кричали, зовя матерей или помощь. Кто мог двигаться сам и не имел серьезных ранений, терпеливо дожидались помощи, зная, что сперва станут помогать тем, кому она требовалась гораздо больше, чем им. Анни поежилась. — Им не плевать, они просто не знают, — спокойно заметила Кестрель. — И не узнают, — процедил сквозь зубы Лиссандро. — Сколько дней мы продержимся? — Долго. Прислужницы ветра среди нас, они отобьют все атаки, — встрепенувшись, принялся рассуждать Лисс. — Твари не смогут подобраться с земли, мы разнесем их катапультами. А потом, когда-нибудь, — он хмыкнул, — подойдет подмога. Кестрель внезапно побледнела так сильно, что Анни с непонятным возгласом подскочила к ней, думая, что коменданту плохо. В этот момент из-за стен раздался взрыв. Вилен, выругавшись, побежал на выход, Лиссандро бросился за ним. Зал объял дым и запах гари. Анни, не обращая внимания на поднявшийся в зале крик, схватила побелевшую Кесс за руку. — Тебе плохо? Может, позвать знахарку? — Нет, — та помотала головой. — Я просто вспомнила одну вещь. Вдруг среди них есть Стальной клинок? Ситри Танойтиш… Она же была комендантом до меня. Она знает все тайные ходы. — Тайные ходы? — переспросила Анни. — Да, — лицо Кесс оставалось пугающе бледным. — Слушай. Там, около башни, самой восточной, есть ущелье, ты его знаешь. Ущелье, где течет главный приток Нойры. К ущелью ведет тропа от храма, Ситри его знает. Тропа проходит прямо по ущелью, и будь уверена, что она заберется по старой лестнице и попадет прямо к нам. Анни, — шепнула Кестрель, — иди туда, разрушь переход. Сиди там и как только услышишь какой шум из ущелья — беги ко мне. Поняла? — Да, — де Хёртц с трудом сдержала радость. Ей дали задание! — Тогда иди. Может, я потом пришлю кого-нибудь к тебе, но не говори никому о тропе. Пожалуйста. — Почему? — Неважно. Иди, ну же! Анни с бешено бьющимся сердцем побежала по лестнице к самой высокой башне Палаис-иссе. Снаружи разыгралась битва, однако детали ее девушка так и не увидела.***
Анна лежала на спине и смотрела на звезды. Длинные волосы девушки, обычно заплетенные в небрежную косу, рассыпались по холодному камню, а косая челка чуть закрывала глаза, но Анне было лень поднять руку, чтобы исправить ситуацию, поэтому она продолжала смотреть на небо сквозь помехи из темно-русых волос. Лишь холодный дождь заставил ее подняться и зайти под навес. — Опять начался, — вырвалось у нее. Капли забарабанили по крыше, по стене, по полу, облака совсем почернели — Анна, сердито отряхнувшись, пошла к лестнице. Снегопад сменялся ледяным ливнем, ливень — снова снегопадом, и через час возвращался снегопад. Холод продолжал волнами атаковать Палаис-иссе. Спускаться Анни не решалась. Целый день огненная мемория просидела на самой крыше обледеневшей дозорной башне. Сначала, разрушив переход ко дну пропасти, она действительно внимательно слушала тишину; потом надоело; последние часы Анни честно думала, что Кестрель дала ей очень скучное задание. Запасы еды также кончились. Дозорная площадка обрывалась в ущелье, пропасть, в глубине которой брала свое начало Нойра, черная река, пронизывающая всю долину до городов-близнецов. С крыши было видно все, даже пролив, а вот северную часть Палаис-иссе скрывала горная гряда. Анни не видела и не слышала ни звука битв, ни разговоров, ни перестрелки — ничего. Иногда приходил страх, что она попросту пропустит марш-бросок королевства и останется тут одна. Уж больно пугающая тишина стояла над дозорной площадкой… Один раз Анни подошла к самому краю обрыва и кинула огненный шар, чтобы осмотреть ущелье. Нет, ни один человек не смог бы забраться по старинной лестнице, выдолбленной в отвесной скале. Ступени вели к самой реке, спускаясь вниз на километров пять — понадобилась бы недюжинная сила, что суметь преодолеть их наперекор гравитации и без веревок, от которых де Хёртц избавилась. Ситри же все-таки человек… кажется. Полностью успокоившись, Анни перестала обращать внимание на темный провал, который так взволновал Кестрель пару часов назад. Со скуки она начала вспоминать тот день, когда очнулась в столице империи. Анлос остался в памяти райским садом. После горящего Антверпена Мосант показалась ей невероятным местом, полным чудес. Тут были и единороги, и феи, и лунные вампиры, эйлании, вернеры, майоминги и тысяча других народов, о которых она могла только слышать и которых мечтала увидеть. Так Анни прожила около года, даже не задумываясь о том, что все те, кого она знала, сожжены и обращены в пепел. Де Хёртц не вспоминала никого — слишком счастливо и безоблачно ей жилось в столице империи, которую Лиссандро называл «городом обмана». А потом ее перевели в Палаис-иссе, так ничего и не объяснив… Анни ничего не знала. Кто она? Откуда эти силы? Кто дал ей их? Почему идет война? Анни доставались лишь обрывки фраз да редкие короткие рассказы тех, кого она просила рассказать. Позже Кестрель заметила, что, по правилам, Анни должны были хотя бы на пару лет отправить в храм огня. Видимо, забыли. Видимо, не нужна. Вздохнув, девушка вызвала огонек в ладони и стала за ним наблюдать. Смешной. Игривый, все время норовит что-нибудь поджечь. Анни думала, что ее пламя живое, хотя все вокруг говорили, что оно самое обычное. Не верилось ей в это — не может оно быть обычным. Оно ведь привело к новой жизни. — Скучаешь? Это был капитан Вилен. Мужчина, на распахнутой груди которого красовались бинты, а левая рука утопала в перевязке, хромая, поднимался по ступеням винтовой башни. Его явно мучила боль, по губам-то и дело пробегала короткая судорога, а левое веко подергивалось. — Что случилось? — охнула Анни, бросаясь к капитану. С ее помощью Вилен осторожно сел на ступень. — Все нормально. Устроили вылазку. Анни с подозрением прищурилась. Кажется, ей только что солгали. — Тебя Кестрель прислала, да? Боится, что я не справлюсь? — Нет, что ты, я сам пришел, — ответил Вилен. — Я им больше помочь не смогу, вот и решил навестить подружку. Тебе же самой скучно. Анни вздернула нос. — А вот и нет! У меня важное задание, вообще-то, а вы меня отвлекаете! — Прости, — проворчал капитан и лукаво улыбнулся одними глазами. — Подумал, что, может быть, ты захочешь услышать какую-нибудь историю… — Может быть, — пытаясь унять любопытство, произнесла Анни. — О чем история? Вилен внимательно посмотрел на нее. — О потерянном Огне майомингов? Звучало занимательно. Анни уселась на холодный камень, всем своим видом выражая живейший интерес к этой истории. Капитан, кряхтя и морщась, присел напротив ее, поглаживая повязки на груди мозолистой ладонью. — По легенде, когда вместо мира был бесконечный океан, — тихо начал Вилен самым что ни на есть интригующим голосом, — внезапно появилось Пламя. Всё-то в этих религиях возникает внезапно, не находишь? Оно раскалилось добела и стало солнцем. Однако не все Пламя стало им. Часть Его стала Огнем, осветившим подземелья. Огонь солнца призван был созидать, а Огонь Тьмы — разрушать. Так считает большинство населения Мосант, ненавидя призрачное пламя. Майоминги же поклоняются голубому огню. В центре их столицы всегда горел огромный жертвенный костер. Год за годом, эра за эрой. — Голубой огонь? — приподняв густые широкие брови, переспросила Анни. — У меня такой на кухне горел. — Он жжет все. Говорят, от него сгорают даже души. Анни пожала плечами. Кто их видел, эти души? Она не разделяла здешних верований, хотя и интересовалась ими. — А почему потерянный? Вилен задумчиво потер раненое плечо, рассеяно глядя в пространство вдаль. Луна медленно выбиралась из-за облаков, словно наблюдая за Палаис-иссе. — Пламя цвета глаз их господина… Символично, не правда ли? Однажды, давным-давно, леди Сёршу и наследный принц Диких островов посетили столицу майомингов — Браас. Они посетили его в главный праздник Огня. — И? — Оно потухло, охватив одежду принца. Принц не горел. Майоминги решили, что он посланник Огня — так часто бывает, мессии, посланники… Однако принц ушел. Едва он вышел на свет, как огонь, перекинувшись с одежды на наследника, начал пожирать принца заживо, не желая покидать подземелья. Это видела вся делегация. Вечное Пламя вскоре потухло, оставив на камне пепел своего носителя, — капитан, закончив сказ, задумался, подняв глаза на луну. По его лицу скользили тени. Анни поежилась. Сгореть заживо… Жуткая смерть. А дождь тем временем прекратился, и наступила тишина. Они молчали. Лишь один раз Анни показалось, что она услышала какой-то шелест, но, подумав, девушка решила, что это птица пролетела в ущелье. Ее не покидал вопрос: что же чувствовала Сёршу, когда на ее глазах горел человек? Кинжал, который де Хёртц держала в руке, резко нагрелся — Анни ойкнула и посмотрела на лезвие. Оно действительно раскалилось. Иероглифы, восточная вязь очаровали девушку, и она забыла от тревоге, пораженная красотой смертельно опасного клинка. Может, ее сила так проявила себя? Мало изученная, полная загадок сила. Внезапное движение на фоне заставило перевести взгляд на край обрыва, где клубились остатки магического тумана. Храбрость, прилив которой она ощущала, думая об опасностях и приключениях, стремительно испарилась. Яркое свечение луны позволило увидеть то, что Анни не была готова и не рассчитывала увидеть: невысокая женщина в ботфортах и с длинными волосами спускала в ущелье собственный потрепанный плащ. — Вилен… — шепнула Анни, сжавшись от страха. Однако капитан видел все и так. Бесшумно встав, он не спеша направился к нежданной гостье. В его здоровой руке заблестел меч, выскользнувший из ножен одним слаженным, отработанным годами движением. Плечи Вилена напряглись, он слегка шевельнул эфесом меча, показав Анне, чтобы та держалась подальше. Анни и без его предупреждения словно приросла к камню, не в силах пошевелиться. — Привет, Эдди. Дальнейшее случилось очень быстро. Анни не видела, что именно произошло: все скрыла спина Эдгара Вилена, однако она была готова поклясться, что незнакомка не шевельнулась, продолжая стоять лицом к ущелью, а капитан внезапно закричал, схватившись больной рукой за здоровую, грузно осел на колени. В следующее мгновенье из его тела вырвались острия стальных пик: оно дернулось назад, доспехи, словно бумагу, прошили сверкающие лезвия и остались, держа Вилена в воздухе. Тело капитана медленно, под тяжестью собственного веса начало опускаться на обледеневший камень. — Не прячься, я чувствую тебя, девочка, — не оборачиваясь, произнесла женщина. Голос ее был довольно мелодичен, только где-то в глубине тона проскальзывала хрипотца. Анни не шевельнулась. Силуэт Ситри Танойтиш, Стального клинка Синааны, отчетливо чернел на фоне белесого тумана. Между ними лежало тело капитана, под которым расплывалось безобразное пятно крови. — Валентайн, тут никого нет, − спустя минуту сказала Ситри. Но Анни знала, что кого-кого, а нет как раз Валентайна. Слух говорил ей, что Стальной клинок пока один на площадке. Когда Кестрель или кто-нибудь другой услышит шум боя, то сразу же прибежит ей на помощь. Уж Анни постарается, чтобы услышали. Или увидели… На глазах выступили слезы. Сжав зубы, де Хёртц вышла из тени. Ее сердце словно сжало тисками. Взгляд с трудом оторвался от капитана; на щеки брызнули слезы. Даже собственная мать относилась к Анни с меньшей теплотой, чем Вилен. Ситри же, увидев ее, не удивилась нисколько, только сложила руки на голой груди. Анни заметила, что на легендарном Клинке нет никакой брони. Странно это: идти на бой совершенно незащищенной. На Ситри не было ничего, кроме короткого открытого платья со шнуровкой на бюстье и длинных сапог — такой вид смотрелся крайне нелепо посреди битвы в снегах северной крепости. — Я бы на твоем месте уже бежала бы в Анлос. Анни, подняв руку, ударила первой. Короткий заряд пламени прочертил воздух над головой Клинка, едва успевшего уклониться, и погас. Ситри резко выпрямилась, чуть не поскользнувшись на льду из-за тонких шпилек. Кажется, подобной меткости она не ожидала. Под крючковатым носом врага залегли тени, пугая юную меморию. Ситри напоминала ведьму из старых сказок о беззащитных принцессах и любви. «Времени нет», — мелькнула мысль. Анна со всей силы замахнулась и вызвала столько огня, на сколько хватило сил. Стало немыслимо жарко, как тогда, на ее планете. Лед растаял. Туман исчез, и снова показалась луна. Ее свет переливался на смуглой коже врага, как молоко в латте. Пока Ситри удавалось уклоняться от пламени, однако было видно, что она устает. Это чрезвычайно воодушевило Анну. Первый Клинок в ее жизни! Со звоном порвалась шнуровка на бюстье, и теперь его сдерживала только пара крючков. Внезапно что-то словно ужалило Анну в руку, пронзив, как тонкое ледяное лезвие стилета. В запале гнева и боевого куража она не обратила внимания на укол; но вскоре пламя зачадило, и Анни, согнувшись, закашлялась. Огонь погас. По пальцам левой руки пробежал холодок, поднимаясь все выше и выше, лишая мышцы подвижности, выхолащивая до кости. Анни стиснула зубы, чтобы не закричать от боли. Ситри стояла в паре метров от нее, целая и невредимая, разве что слегка раскрасневшаяся, и спокойно, не шевелясь, наблюдала за ее страданиями. В сердце кольнуло, холод перекочевал с руки на плечи и обездвижил, охватив каждую клеточку тела. Анни, не удержавшись на ногах, опустилась на камень. Рука рванулась к груди. На скале лежал кинжал, тускло переливающийся в лунном свете. — Лета заколдовала, — сказала Ситри, направляясь к жертве. — А ножи я метаю отлично, особенно когда не видят, думая, что побеждают. Ты не первая такая. Ситри вытащила из ботфорт еще один серый кинжал. — Штучки три в сердце за раз — можешь прощаться с этим миром, — добавила она. Снова кольнуло в груди, звон металла эхом раздался в тишине цитадели. Ситри наклонилась и ласково приподняла ей подбородок. Рука слуги Синааны была адски холодна. — На твое счастье, кинжалы у меня кончились, — прошептала она. — А может, и не на счастье. Казалось, к щеке приложили раскаленный металл. От боли туман в голове рассеялся. Анни дернулась, но Ситри держала крепко. Она буквально села ей на грудь, вцепившись губами в место пореза на щеке, отчего лицо стало медленно неметь. Видимо, Ситри это не устроило, и она провела ногтем по шее девушки. — Анни! Вампирша резко подняла голову. Ее глаза горели безумным зеленым светом, губы блестели. Прогремел гром. «Кестрель», — подумала Анни. Молния пролетела над Ситри и ударила в камень. Пара осколков оцарапала и вторую щеку Анни. Вампирша с жаждой во взоре уставилась на алые капли, но была вынуждена отступить на пару метров, не спуская страждущего взгляда и то и дело облизывая губы. — Ты как? — прошептала Кестрель, с испугом глядя на нее, и, не услышав ответа, оторвала от собственной перевязки кусок бинта. Марля легла на рану. Анни не чувствовала ничего, что было ниже плеча, в глазах стояла пелена. — Держись, мы не сможем вытащить тебя отсюда на себе. — Что случилось? — сумела прошептать Анни. — Они прорвались, — быстро произнесла Кестрель и встала. На теле коменданта крепости отчетливо различались синяки и повязки, скрывавшие новые раны. — Уже встретилась с Валентайном, да? — со смешком заметила Ситри, намекая на длинный порез на животе, распоровший и металл доспехов, и кожу, после чего облизнулась. Засверкали молнии. Они переливаясь в темноте, как жидкий свет, окружали Кестрель паутиной. Тысячи коротких вспышек. Анни поражалась быстротой ее движений: Кестрель сама была как молния, внезапная, яркая и резкая. Ее волосы разлетались в движении, но ни одна прядь не задела окружавшие меморию заряды. От смены красок и света у Анни зарябило в глазах, но вот Кестрель остановилась — пара секунд превратилась в минуту бури света — и выпустила молнию. Снова раздался гром, оглушивший Анну. Часть крепостной стены отлетела, и Ситри, взлетев вместе с ней, взмахнула рукой в тщетной попытке удержаться — но упала обратно на камень, как тряпка. — Анни, беги, скажи им… — горячо зашептала Кестрель. — Я выдержу, я быстрая, а ты еле на ногах стоишь. Не хочешь просто так уходить, помоги нашим внизу, только не здесь, пожалуйста! — Помочь вашим внизу? Некому уже помогать, — произнес гулкий мужской голос. Ситри протянула к ним руку. Прочные металлические нити окутали меморий. Анни поморщилась, ощутив, как одна из нитей сделала очередной порез на коже, и застыла, чтобы не получить новые. Воздух накалился статическими разрядами, стало трудно дышать, но, кажется, замечала это одна Анни. Валентайн, появившись вслед за своим голосом, встал рядом с Ситри, кинув один взгляд на убитого капитана. Рыцарь был весь в черном: матовый изрезанный плащ был наспех накинут на легкие доспехи. Темные с проседью волосы волной падали на широкие плечи, а бездушные глаза изучали Кестрель. Мужчина был крайне высок. Анни невольно засмотрелась на его хищное лицо. — А я думала, придется самой разбираться, — капризно сказала Ситри, вставая. Она в предвкушении облизнула губы — теперь добыча не уйдет точно, загнанная в клетку. Анни не ощущала в себе сил, которые позволили бы ей спастись. Как завороженная, она смотрела на Валентайна, будто тот мог помочь. В сказках принцесс всегда защищали рыцари. — Возникли проблемы, — гигант пожал плечами. — Ты же знаешь, я не убиваю женщин. — И когда-нибудь именно это погубит тебя. Валентайн продемонстрировал изорванный плащ, уже не прикрывающий доспехи. — Царапаются как кошки, ничего более. Но одну все же пришлось отправить, — Валентайн показал пальцем на небо, — туда. Анни пискнула. — Майриор сказал от всех избавляться, — недовольно напомнила Ситри. — Плевать мне, что он сказал! — рявкнул Валентайн, мгновенно вышедший из себя. — Не хочешь их убивать, — в ответ взорвалась Ситри, — я это сделаю! Она выхватила у Валентайна меч. Анна почувствовала, как ее волос коснулся теплый воздух. Ситри застыла. Валентайн уставился куда-то наверх, ничего, однако, не предпринимая. Порывом ветра, более сильным, чем предыдущий, у Ситри вырвало меч. Анна не могла пошевелиться, чтобы увидеть, что происходит вокруг, но знала, что это Офелия. Рыцарь же по неведомой причине продолжал стоять ровно. — Валентайн! — взвыла Ситри — ветер сносил ее в сторону обрыва. Шпильки противно царапали камень. Вампирша вызвала кинжал, но не успела его кинуть. Ее вопль раздался по всему ущелью и прервался негромким всплеском далеко внизу. — Молодец, — с каким-то облегчением произнес Валентайн, обращаясь к маленькой кудрявой мемории, возникшей перед ним, и снес голову Офелии ударом меча. Тело безвольно упало в ореоле изорванной ткани, голова опустилась к его ногам с противным чавканием. Кестрель прикрыла глаза; Анни поняла, что ее начинает тошнить. Металлические нити, окружавшие их, внезапно исчезли — обе упали на пол от неожиданности. Рыцарь отер кровь со лба и взмахнул мечом, оставив на камне темный бурый след. — Даю пять минут, — сказал он, — чтобы вы исчезли отсюда. — Валентайн пнул голову Офелии Нептане, отправив ее в обрыв.