1-5 числа месяца Постериоры, Анни де Хёртц
Солнце, поднявшись над Мосант, рассеивало утренний туман, высушивало слякоть ночного ливня. Дул южный ветер. Рядом плескалась Нойра, неся воды к городам-близнецам, справа темнела цепь гор, чьи вершины скрывала предрассветная дымка. Деревья роняли листья, тронутые ночным холодом, трава пожухла, превратившись в пестрый желто-серый ковер. Уныние отступало, отвоеванное светом дня, унося с собой промозглую сырость и мглу. Пели птицы, то зависая под трепет крыльев, то срываясь с места яркими искрами. Но внутри Анни не было ни тепла, ни радости. Анни со вздохом села на ближайшее поваленное дерево и чуть отодвинула бинт на руке. Кожа вокруг царапины была пугающе бледной. Прожившая на севере всю жизнь Анни не могла похвастаться загаром, но под повязкой кожа отдавала легким голубым оттенком. Шея и щека, как Анни догадывалась, тоже. Прошедшая битва далась нелегко: ее трясло всю ночь и все утро, как от сильного жара, глаза болели от дневного света. Впрочем, глядя на других, Анни понимала, что пострадала меньше всех. Офелию обезглавили перед друзьями, Лильель на нижних этажах четвертовал Валентайн. Лиссандро спасло то, что, уклонившись от удара, он потерял сознание от столкновения со стеной. Правая часть его лица опухла и превратилась в сплошной синяк. Рана Кестрель болела при каждом вздохе, заставляя держаться за грудь. Во много раз больше пострадала гордость Анни. Долгое время она считала себя маленьким неуязвимым божеством, но, однако, как же катастрофически она ошибалась! Понимание своей уязвимости выбило Анни из привычной уверенности и вызвало мнительность. Теперь она не знала пределы своей безопасности. Умрет ли она при падении, допустим, с высоты лошади? Утонет ли? Может ли сгореть? Анни не знала. За двадцать шесть лет жизни с ней ни разу не случилось ничего подобного. Может ли, допустим, обычная царапина вызвать какое-нибудь заражение крови и отправить ее… в никуда? Анни очень боялась этого «никуда», глухой ирреальности, как человек боится смерти. Она думала, что попала в рай, сгорев в великом пожаре. Думала, что будет жить вечно. Новый необъятный мир был в ее распоряжении. Ошиблась. Анни жива и может умереть. Никакого рая нет, и после смерти ждет лишь пустота. Много лет Анни всем сердцем хотела в столицу. Анлос стоял, сверкая разноцветными куполами, на ровном зеленом луге, как на фреске в церкви, мимо него бежал с гор приток Сёльвы. Ей казалось, что там свобода, свобода действий, самовыражения. Там всегда что-то происходит и меняется. Но сейчас, и неизвестно, что поменяло ее мнение, Анни начала понимать, что эта свобода целиком и полностью зависит от того, в каком качестве она вернется — победителем или раскиданной на атомы стражницей на посту. Она не выполнила задание, стала причиной смерти Эдгарда Вилена, Офелии, Лильель и сотен других душ. Если Анни вернется сейчас, после отданного Палаис-иссе, то вернется неудачницей. Этого еще не произошло, а Анни уже содрогнулась. Нет, такое возвращение ее не устраивало. Из защитников Палаис-иссе выжило всего трое. Кестрель и Лиссандро уже завоевали свое место в высшем эшелоне, не раз доказав свою ценность, а для нее, Анни, это первое задание. Их могут простить. А что будет с ней? Анни пока не заслужила ни доверия, ни милосердия. Прожив на Земле неполные двадцать лет, Анни поняла: ничто в мире не делается просто так. Никто не будет помогать ей и любить только за то, что она есть. Так не бывает. Анни не может вернуться, не загладив свою вину. Как исправить ошибку? Она незаметно посмотрела сначала на Кестрель, потом на Лиссандро. Женщина шла справа, парень — слева. Кестрель слишком уважает начальство, чтобы нарушить приказы. Даже морально убитая после исчезновения любимой Китти, после потери крепости, она упрямо пойдет в Анлос на поклон императрице. Лиссу явно нужна помощь лекарей столицы: от многочисленных ран он стал полупрозрачным, словно медленно рассеивался от заклятия Бесплотного клинка. Нет, Анни пойдет одна, как бы ни было страшно. — Я не понимаю, — спустя пару часов молчания раздался голос Кестрель. — Как это случилось? Откуда он появился? Мы держались. Как Валентайн оказался сзади нас? Мы закрыли все ходы. Не понимаю… Было видно, что эти мысли занимали ее голову уже восьмой час. Восемь часов назад они вырвались из захваченного Палаис-иссе, чтобы перебраться через горы. Путь по северной дороге оказался закрыт толстым пластом снега, путь по морю — льдом и холодом. Осталась лишь дорога через перевал. Они шли пешком, считая мили за милей, и сил у Анни совершенно не осталось. Один раз беглецы остановились, чтобы перекусить пойманным кроликом, которого Анни, едва не плача, поджарила в собственном пламени. Ей было жалко зверюшку. — Мне казалось, что Валентайн вышел со стороны западного крыла, — подал голос Лисс. — Со стороны башен. Может, кто-то открыл ему зачарованную дверь? — Никто бы не открыл! — выкрикнула Кестрель, после чего ее лицо исказилось от боли. Комендант поверженной крепости потянулась к голове, прижимая пальцы ко лбу. Анни почувствовала, как ее сердце сначала замерло, а потом вдруг стало биться так стремительно, что она стала физически чувствовать каждый толчок о ребра. Открытая дверь? Башни? Уж не та ли это дверь, из которой вышла Анни вслед за Эдгаром? Не она ли стала причиной поражения? По телу Анни пробежала дрожь. Она закрывала ее. Она помнила. Помнила, как щелкнул замок. Или Анни убеждает себя в этом, не желая признавать, что вчера обрекла на смерть тысячи жизней? Или, может, дверь просто выбили? Дрожащим голосом Анни озвучила этот вопрос. Девушка не хотела верить в то, что виновна именно она. — Выбить? — фыркнул Лиссандро. — Зачарованную дверь? Анни вновь замолчала. Мысль, что все произошло из-за нее, не отпускала. Если бы не она, то ничего бы не случилось. Крепость не была бы захвачена, Эдгар, Лильель и тысячи других остались бы живы. Из-за жалкой незакрытой двери королевство получило проход в земли империи. Из-за незакрытой ею двери. Следующий час прошел в молчании. Наконец, горы остались позади, и оказавшись перед видом долины черной реки, Анни поняла, что ей нужно делать. Она знала, что на юге, в трех днях пути, стоят два города, Каалем-сум и Реймир-сум, на морском побережье в двух днях пути — еще один город. Если она сделает что-то, что спасет войну, то об ошибке в Палаис-иссе забудут. Приняв решение, Анни стала выжидать, чтобы уйти от друзей без подозрений. Как только дорога уткнулась в очередную речку, Анни сделала вид, что развязалась шнуровка на сапогах, и остановилась. — Я догоню, не ждите, — как можно спокойней сказала де Хёртц, медленно разбираясь с несуществующей проблемой. Кестрель было все равно. Лиссандро, раз обернувшись, более не поворачивался. Вскоре друзья, так ничего и не заподозрив, наверное, из-за пережитого накануне, скрылись за холмом. Анни осталась одна. Отдохнув, она поднялась с колен и отряхнулась. Было жарко, несмотря на то, что Анни скинула с себя меховую накидку и шапку, оставшись в одном грязном платье и зимних сапогах. За поясом в ножнах висел кинжал, подаренный Виленом. Больше с собой у Анни не было ничего. Даже особых планов. Она не знала, куда ей теперь идти. Четко понималась только цель. Ближе всего к ней лежали броды и одноименный небольшой город. Нойра разливалась и мелела, ее можно было пройти едва намочив ноги, если ступать по камням. Узкая река ущелья падала водопадом и разливалась на треть мили — место прозвали «бродами» и основали на берегу поселение. Постепенно река снова возвращалась к своему привычному состоянию, но, не успев этого сделать наполовину, снова обрывалась мощным водопадом в долину. Ровная завеса воды, падая с сотни метров, прикрывала узкую тропку, ведущую по каменному уступу под скалой, и мало кто знал об ее существовании. На полях Нойра текла неспешно и тихо. Преодолев половину пути, став глубокой, мощной и уже непроходимой, река встречалась с переправой. Там встроили мощный дозорный пункт и город, и каждый день по течению ходили лодки. Анни задумалась. Ей хотелось блистать, однако точного пути к крупным городам она не знала. До Переправ было довольно далеко, так что, за неимением большого выбора, Анна отправилась в Броды. Может, хоть там она будет нужной! На худой конец, ей сгодится и эта деревня. В Бродах жило чуть более двух тысяч разумных существ, так что Анни не горела желанием застревать там надолго. Чем ближе она подходила к реке, тем хуже становилась погода: небо стали затягивать тучи, ветер усиливался. Анни начала замерзать и пожалела, что выкинула накидку. Вскоре она уловила тонкий запах огня, горелого дерева и сладковатой плоти. Сердце охватило беспокойство. Неужели?.. Вбежав на очередной холм, Анни застыла. Водная гладь перед ней была укрыта покрывалом черного дыма. Саму переправу объяло пламенем. Обломки моста плавали в воде, медленно двигаясь в сторону моря, целыми остались лишь металлические основания. От зданий остались обожженный камень, растрескавшаяся черепица и груда пепла. Когда-то Анна ходила по улицам Бродов: в то время свет еще не был таким тусклым, играл на зелени лугов, переливался на прозрачной глади реки. Всю землю до городов-близнецов покрывали густые леса, полные диковинных животных, которым не стало места в этом мире после начала новой войны. Если на Палаис-иссе напали Ситри и Валентайн, то тут властвовал другой персонаж. — Наама, — с ненавистью произнесла Анни. Все стражи знали пепельного духа с огненными провалами вместо глаз. Скорее всего, на Переправы напали Айвена, Белладонна и Валетта — и, даже если это был кто-то один из них, от города ничего не осталось. Такой же памятник разрухе. Не было никакого смысла спускаться в Броды и тем более — к Переправам. Не было смысла и искать живых — Наама никогда не терпела фиаско, как все Клинки. Анни, все так же не веря своим глазам, медленно спускалась к реке. Может, ей кажется? Но вместо шумного и яркого поселения на берегу ее встретила пустота. С севера набегали тучи, и с каждым шагом становилось холоднее. Трава покрывалась инеем; облако, черное и грозное, нависло над рекой, отражающей пламя, подобно зеркалу. Река была тиха и спокойна, как и тысячи лет назад. Над ее дельтой сгустились тучи. Анни видела: в гаванях не стояли корабли, белый камень Каалем-сум стал могильным. А где-то вдалеке, на краю горизонта, буйствовал шторм, ласкаясь в призрачно-голубых, подобно пламени Китти Вилариас, вспышках. — Валетта… — прошептала Анна и остановилась. Возможно, Белладонна была сильнее, но, и тут все хайлендцы были единогласны, Валетта была страшнее. Анни, путаясь в собственных ногах, скатилась к первому же дому и скользнула под прикрытие в виде провалившейся крыши. Открытое пространство пугало ее. Анни замерла, прижавшись к стене. Совсем рядом поскрипывали развалины соседних домов, падали из общей кучи обломки, поднимая пепел и труху, противно щекотавшие нос. У ног лежали обглоданные тела, многие без оторванных и растасканных диким зверьем конечностей, выпотрошенные, с опустошенными глазницами. Анни, закрыв рот ладонью, перестала дышать. Живот свело от омерзения, в горле засвербило. Она закрыла глаза, чтобы не видеть трупы, но это не помогло и даже наоборот — усилило отвращение. Тошнота не уходила, и к ней примешивалось странное, до того незнакомое чувство, которое Анни не могла понять. Пальцы на ногах начало сводить от холода, сапоги покрылись инеем. Анна выдохнула облачко пара. Все сильнее скрипело дерево, заглушая остальные звуки. Она не понимала, что происходит, и в ней медленно поднималась волна животного первобытного страха перед неизвестным и потому опасным; с каждой секундой страх усиливался. Анна не могла сидеть и ждать: ей чудилось, что дом, который она выбрала в качестве убежища, небезопасен и сейчас рухнет. Гарь, что лезла в нос, скрипы и вздохи мертвого поселения, тела, усеивавшие землю, усиливали чувство, медленно, но неуклонно перерождавшееся в первобытный ужас. Анни оторвалась от стены и тут же оказалась в холодном сером тумане. Склизкая хмарь окутала горелые развалины. Ужас не ушел. Он усилился, стал еще гуще, давя тяжестью на грудь. Анна сделала шаг назад. Ей показалось, что туман движется на нее. Сердце забилось часто-часто. Прошептав ругательство, Анна побежала вверх по склону, прочь от огня и смерти. Лишь спустя десять минут она, прекратив бежать, остановилась и раздраженно пнула ближайший камень. Стук многократно повторился в полной тишине и утих. Анни была зла на себя. Страх привел к лесу у Бродов. Здесь, около зеленых деревьев, пустой стук сердца замедлился и стал ровным, дав возможность подумать. Анни прислонилась к ближайшему стволу. Куда теперь? Ни еды, ни одежды, ни обуви — в слишком большой спешке Анни убегала из Палаис-иссе, чтобы подумать о чем-то, кроме сохранения жизни. Здесь, на востоке материка, темные силы слишком могущественны, чтобы выжить с одной магией в крови. Анни неуверенно двинулась по реке на север, сама не зная, к чему идет. Пустые дома приглашали к себе. Вполне может быть, что Анни нашла бы в них что-то ценное, но… где же трупы? Они исчезли, однако пятна крови на земле и стенах сообщали, что без них битва закончиться не могла. Багряные полосы неизбежно уводили под крыши домов, которые де Хёртц обходила с запасом. Сердце вновь начало биться, отдаваясь в висках. Анна поднималась по старой деревянной лестнице с выбитыми ступенями и провалами; было тихо. Но теперь Анни знала, как обманчива тишина. Тишина в любой момент могла превратиться в шторм, и чем абсолютнее тишина, тем яростнее рождалась буря. Анни с болью смотрела на горы на севере и то и дело нервно оглядывалась, подмечая наступающий туман. Больше половины дня прошло в очередном лесном походе, стоившим ей новых мозолей и боли в мышцах. Походе в никуда — интуиция вела, победив здравый смысл. День близился к концу. О том, что начнется с приходом ночи, Анни не задумывалась. Лишь бы уйти подальше от мертвого поселения… Практически на закате она оказалась в ущелье. Рядом неторопливо текла Нойра. Чернота. Пустота. Тьма. Сладковатый запах неизвестности щекотал ноздри Анни. «Как далеко я поднялась на север?» — спросила она себя и поняла, что устала. Шею кололо, рука неистово чесалась, хотелось пить. Анни склонилась над водой, чтобы промочить горло, и замерла — горная вода смешалась с кровью. — Твою мать… — вырвалось у девушки, она неуверенно качнулась вперед. — Не советую заходить дальше, — голос прозвучал совсем рядом, и Анни подпрыгнула на месте. Ее левая ног «поплыла» на скользком камне. Взмахнув рукой в попытке не упасть, Анни наткнулась на чье-то плечо, но сохранить равновесие не смогла. Человек даже не качнулся; незнакомец удержал ее за кисть и помог встать ровно. — Спасибо, — поблагодарила Анни. Незнакомец оказался незнакомкой. Женщиной лет тридцати или сорока, на голову ниже и в плаще с капюшоном до пят. Лицо Анни разглядеть не смогла. Она приметила лишь завитую светло-русую прядь волос, спускавшуюся к груди. — Ситри не в духе, ей сломали позвоночник, и это больно. Нужно идти, — голос казался слишком нежным для здешних мест. — Ситри? — повторила Анни. — Мы скинули ее в ущелье с такой высоты… — Вы ее могли скинуть хоть к Сатане на поминки, метка Короля даст силы выдержать падение. Анни бросила на женщину косой взгляд. — Откуда ты знаешь такие имена? — Вы. — Что? — «Вы» — вежливее, — заметила женщина. Анни не нашла, что ответить. Она слишком устала, чтобы спорить. Конечно, можно было просто скинуть выскочку с камня в воду… — Леди Мару, — вдруг сказала женщина и направилась прочь из ущелья. — Пошли быстрее, пока не убежали лошади. Они не любят оборотней. Анни, сжав кулаки, последовала за леди. Девушке не составило труда убедить себя в правильности поступка: крики в ущелье оказались красноречивы.***
Солнце, пройдя свой путь, соединилось с морем на западе, и мир начал погружаться во тьму. Прошло трое суток с момента нападения на Палаис-иссе. Эти трое суток прошли в утомительном переходе через леса пригорья. Лошадей пришлось отпустить, когда началась болотистая местность; последние мили преодолевались пешком. Мару гнала ее нещадно, будто куда-то спеша; Анни потеряла счет синякам и царапинам, которые получала, продираясь сквозь острую траву и ветви деревьев. Обувь на ней давно промокла, но запасной не было, передохнуть не удавалось. Заработав волдыри на ногах, Анни окончательно возненавидела Мару, которая ухитрялась оставаться аккуратной и гладко причесанной в самом глухом буреломе. — Куда мы идем? — попыталась выяснить Анни, когда они прошли все мыслимые и немыслимые цели. Ночь, меж тем, брала свое. — И Хедею, и Нойримо ты пропустила. Мару продолжила идти. Она пересекала ручей, прыгая по камням; Анни вновь промочила ноги, пытаясь успеть за «леди». Ветки цеплялись за волосы. — Я вроде сказала, как ко мне следует обращаться, — раздался голос Мару. — Это принципиально? — огрызнулась Анни. — Это как минимум вежливо. Кроме того, я… — повисла пауза. Мару замедлила шаг; деревья вдруг расступились и показали вдалеке очертания гигантского города на берегу пролива. Реймир-сум закрывали холмы и леса. Анни сглотнула. Ветер пригонял с Синааны вулканические тучи. «Как они живут в тени королевства? — подумала она. — Просто Мордор какой-то, а ангмарским чародеем летает Бесплотный клинок». Анни с трудом представляла жизнь без солнечного света. — Мы идем в дозорный пост у ближайшего перехода через горную гряду, — продолжила Мару как ни в чем ни бывало. — Там ты отдохнешь пару дней, выспишься, вылечишься, приведешь себя в порядок. После чего мы направимся в столицу. — Столицу? — Анни навострила уши. Мару сошла на покрытый травой берег. Лес редел. — Именно. Думаю, пост в паре километров отсюда. Воздух пах сыростью, дождем, холодом. Речушка вывела их на живописную лужайку между рощ. Далеко впереди что-то блестело, приглядевшись, Анни увидела крышу каменного замка. К ней вела старая-старая дорога с потрескавшимися камнями. — Я не посещала этих мест, — вполголоса произнесла Мару. — Насколько мне известно, на том берегу Нойры стоит крепость Хайленда, ее комендантами были нынешние Клинки королевства. Сейчас крепость заброшена, и место, куда мы направляемся — единственный глаз империи в здешних землях. Города и деревни далеко. Ближайшие хайлендцы живут в Реймир-сум. Нетронутая природа, ни следа меморий. Журчала вода, вдалеке переговаривались птицы, распускались утренние цветы. Анни сорвала цветок, светло-красный, практически коралловый, как помада Мару, и вставила его за ухо. Захотелось пройти босиком по старым плитам, ощущая себя частью природы, а не аристократичной империи. Все сверкало после прошедшего дождя, ослепляя природной яркостью красок. — Тут классно! — воскликнула Анни. Душа ее пела. — Так надоел снег и вечная зима! — Неплохое место, — сдержанно оценила Мару, оглядываясь по сторонам. Внезапно Анни словно ошпарило холодом. Могильным, адским холодом, от которого завяли, покрылись снегом цветы около ног. Анни ойкнула. Кожу буквально жгло, и она отступила на шаг. Хрустнул лед. Взгляд сам потянулся к серому силуэту в пяти метрах от нее. Высокая, худая фигура, такая, какой обычно изображали Смерть, склонилась над тенью, лежащей на дороге, и излучала невыносимый алый свет. Анни застыла. Животный страх вновь сковал ее. На щеку упала холодная снежинка; фигура повернулась. Бледная женщина, та самая… Губы Валетты сливались с цветом лица, кости различались сквозь ткань, мертвенно-белые волосы падали на плечи. Серое платье не обращало на себя внимание даже неприличным декольте. Валетта не шла — неслышно плыла над землей, волнами вызывая холод. Рука, худая и «психическая», с длинными ухоженными ногтями, протянулась к Анни. Девушка, не силах пошевелиться, уставилась в кроваво-красные глаза, блестевшие на лице Валетты. Только они сейчас были рядом, гипнотизируя и завораживая. — Отойди, — приказал нежный голос. Наваждение рассеялось. Рядом стояла Мару и держала за руку. Анни поняла, что сама шла навстречу гибели, не понимая этого. — Думаешь, победишь? — прошелестела Клинок, остановившись. Ее голос напомнил Анни звук расстроенного органа. — Не думаю, — легко сказала Мару. — Но солнце еще не зашло, и ничего не стоит разогнать тучи. Я тебя не боюсь, — сказала она, глядя Валетте прямо в лицо, — в отличие от некоторых. Уходи. — Смерти не боишься, — согласилась гостья, глаза ее почернели, — забвения — да. — Ничто не будет забыто. — Пока есть кому помнить, — низко сказала Валетта, поднялась в воздух, кольцами вызывая сизый туман, и полетела на восток, в сторону Каалем-сум. Облака вихрем заполонили небо. Повисло молчание. Мару смотрела на очертания городов-близнецов. На ее светлых бровях, прямых густых ресницах повис иней. Анни вдруг поняла, что перед ней стоит женщина редкой красоты и, наверное, не низкого, в отличие от нее, происхождения… Анни освободила руку, которую Мару продолжала сжимать. «Какая холодная кожа, — подумала де Хёртц. — Гладкая, как у ребенка, чистый шелк…» — Там человек лежит, — сказала она. Мару встрепенулась. — Это гонец, — голос оказался по-привычному равнодушный. — Мы ему не поможем. Нужно спешить к посту, он за тем холмом, если запахи не обманывают… Так оно и оказалось. Быстро переговорив с дозорными, Мару исчезла, громко приказав не отпускать «девчонку» до тех пор, пока она не вернется. Мантия леди растворилась на фоне Каалем-сум. «Зачем она туда пошла, — думала Анни, нервно гуляя по территории поста. С местными разговаривать не хотелось. — На берегу ничего нет». Ночь окончательно взяла свое, и как бы сильно Анни ни вглядывалась, восточное побережье не показывало ей ни одного пятна света. Реймир-сум и Каалем-сум потухли, растворившись на фоне пролива. Стражи Хайленда не любили ночь, она считалась временем королевства. Глаза синаанцев плохо видели при ярком свете, потому днем империя не ждала нападений. Ночью же… Существа востока словно растворялись в темноте. Был ли это обман зрения или их физическая особенность — никто не знал. В любом случае, Анне стало не по себе, когда свет луны скрылся за облаками. Она ушла спать, гадая, что ей готовит Мару. Анни выделили маленькую комнатку, и до глубокой ночи она слушала, как переговаривалась охрана. Не будь ее — де Хёртц бы уже ушла. Дыхание войны гнало ее в окраину Анлоса, где она могла потеряться среди беженцев. Два противоположных желания мучили Анни: желание быть защищенной и желание остаться незамеченной. Говорили о многом. С ужасом Анни приняла весть об уничтожении Реймир-сум, восточного побережья и трех храмов звезд. А она-то думала, что разрушен только Палаис-иссе и Броды! Кронпринц Михаэль собирал освободительную армию, которая шла к Нойре; на западе готовились к зиме, что подступала к столице и близлежащим деревням, помиловав южные; бунт майомингов Анни приняла наиболее спокойно. Майоминги ее не интересовали совершенно — слишком далеко находились их пещеры. Однако это значило то, что безопасных мест практически не осталось. Им был только северо-запад, куда стекались беженцы со всего материка. Куда отведет Мару… Анни заснула, наблюдая за темным небом и считая призрачные огоньки в небе. Сны не пришли к ней в ту ночь. Вместо них она видела черную пелену — успокаивающую, убаюкивающую. Пелену разорвал громкий кашель за дверью. Прижимая одеяло к груди, Анни привстала с кровати. Голова казалась набитой ледяным свинцом — зевнув, Анни поморщилась от боли. Зрение сфокусировалось не сразу, в темноте блуждали черные пятна и редкие призрачные искорки. Луна подглядывала через грязное окно и безжалостно подсвечивала силуэты двух существ. «Кто-то стоит снаружи», — поняла Анни. Сонливость как рукой сняло. Синаанцы? Клинки? Вампиры? Анни, дрожа от холода, подкралась к двери и услышала обрывок разговора. — Девчушка вместе с кронпринцессой пришла, тебе совсем невмоготу? — Куда кронпринцесса пошла, ты видел? Ей бы самой вернуться из той срани. Анни, прижав руку ко рту, отступила на шаг и оглядела домик, в которой ей предложили постель. Закрытое окно, ведущее по двор, дверь… на которой не оказалось замка. Не удастся даже запереться! Впереди определенно ждали приключения, которые будет интересно вспоминать после. Анни, воодушевившись, решила, что отобьется в любом случае. В конце концов, она сильная девочка и хоть один порядочный мужчина в дозорном посте найдется. — И что вы тут собрались? — раздался ясный голос. — По местам разбежались! — Да мы это… — Мне ответ не нужен, рядовой. Через день-два прибудет армия Синааны. Чем вы ее встречать собрались, званым ужином? Анни прижалась к стеклу. Две фигуры уходили в сторону вышек; осталась третья, и тут скрипнула дверь. — Извините, леди… — озадаченно произнес молодой мужчина и попытался закрыть дверь обратно, но Анни остановила его вопросом: — Мару — кронпринцесса? Информация с трудом укладывалась в голове. Кронпринцесса это же… жена наследника престола? Анни слабо разбиралась в титулах. Повисла пауза. Мужчина выглядел растерянным. Его лицо едва освещалось тусклыми дозорными фонарями. — А куда она ушла? — полюбопытствовала Анни, позабыв, что замотана в одеяло. — Вы прибыли с ней? — выдавил из себя собеседник. — Да. — Откуда? — Из Палаис-иссе. Я задала два вопроса! — возмутилась Анни. — Почему только я отвечаю? Мужчина, наконец, пришел в себя и засиял, как лед в морозный день. — Будем знакомы, я Вэйрон Марко, куратор системы безопасности империи. Не поймите неправильно, я крайне удивлен, что вы находитесь здесь… и я об этом не знаю… Кронпринцесса ничего не сказала мне о вас. Кто вы? — Обычная стражница Палаис-иссе, ну, он… его захватили, осталась только я… — забурчала Анни. — Ты… вы… знаете уже об этом, да? Леди Мару меня нашла… на развалинах, спасла… Ну, в общем, Анна меня зовут. Здравствуйте. «Ну знакомства пошли, — подумала она, пытаясь улыбаться. — Два Клинка Синааны, кронпринцесса, теперь этот… куратор системы, не пойми, где — имя, где — фамилия. Везет как утопленнику». Марко Вэйрон пригладил волосы и прислонился к дверному косяку. — Эти балбесы не успели набраться наглости что-то себе позволить? — спросил он, нависнув над Анни. Девушка впервые ощутила себя кнопкой. Ее банально разглядывали сверху вниз, подмечая малейшую деталь внешности. — Нет, вас испугались. «Куратора» у нее бояться не получалось. Высокий стройный мужчина в форме, горящими на плечах эполетами… Знаменитая столичная форма — черная с золотом, плащ с лентой по краю, начищенные пуговицы на груди. Не хватало только берета. «Он, наверное, тоже аристократ», — подумала Анни воодушевленно, а потом вдруг ощутила прилив чужого разочарования рядом. — Не испугались, — заметил Марко Вэйрон с легким недовольством. — Если честно, здешние люди меня ни во что не ставят. Сюда всегда отправляли тех, кто выдержит взгляд медузы: Валентайна Аустена, Ситри Танойтиш, Вердэйна Аустена, Эдгара Виллена… Или местных. Я совсем не с востока и даже не с севера. Взгляд Марко уткнулся в глубину комнаты, совершенно отсутствующий. — Почему тогда вы здесь? — спросила Анни, на всякий случай оглядев комнату. — Приказ, Анна, — ответил Марко. — Доброй ночи. Хотя… Может, вам выбрать комнату, где запираются двери? — Вашу, что ли? — хихикнула она, чем заслужила снисходительный взгляд столичного красавца. Настроение сразу упало. Кажется, она не вышла лицом и телом… — Доброй ночи, — буркнула Анни и закрыла дверь. Приперев ее столом, Анни упала на кровать, обратно в черную пелену. Проснулась Анни к вечеру. Позже она так и не смогла понять, проспала одну ночь или две. Может даже, что целых три. Как бы то ни было, Мару уже вернулась. Выйдя во двор, Анни заметила, как она странным звенящим голосом разговаривает с Марко Вэйроном. — Это конец, — услышала Анни. — Их больше ничего не сдержит. Береги себя, Марко, прошу, хоть ты себя береги, ради Селесты… Какой же он жестокий, если отправил тебя сюда… Увидев Анни, Мару посерела лицом и отвернулась, пряча глаза. Марко приобнял кронпринцессу со спины, подставив плечо для женских слез. В душе Анни заплясало негодование. В ту ночь был захвачен Каалем-сум, последний оплот империи на востоке материка. Только пара маленьких крепостей оставалась у самых гор, чьи обитатели были готовы сбежать в любой момент. Анни поняла это, увидев спрятанные вещи дозорных. «Предатели», — подумала она слово, которое прежде не встречалось в лексиконе. Дальнейшее Анни помнила смутно. До гряды они добрались на лошадях, после Мару приказала их отпустить. Переход через горы, толщу снега стал для де Хёртц настоящим кошмаром, который она по прибытии поспешила изгнать из головы. Сами горы приняли их негостеприимно, приходилось продвигаться по узким тропам, заваленным снегом, что так и норовили сбросить наглецов, посмевших забраться в горы, в пропасть. Снега внушали Анни ужас. В Палаис-иссе его пласты мирно лежали под ногами, не грозя обвалиться в любой момент. Проходя под нависавшими над тропой снежными шапками карнизов, Анни молилась всем известным ей богам, в которых внезапно поверила, чтобы те не позволили ей оступиться на тропе. Она ступала след в след за идущей впереди Мару. Та, казалось, не испытывала ни страха, ни усталости, упрямо продвигаясь вперед. Через шесть часов они, наконец, спустились в предгорье. Анни поняла, что на самом деле ненавидит снег, лед, зиму и север. Мир расстелился перед ней зеленой равниной, пересекаемой ручьями. Припекало солнце, и вся представшая взору местность была укрыта высокими травами, густо разросшимися островками кустарников, цветами. Левую оконечность равнины продолжала уходящая к горизонту горная цепь, с полями у подножья, правую укрывал от ветров густой хвойный лес с вкраплениями вековых дубов и буков. Плотно сомкнутые кроны деревьев давали непроницаемую для дневного светила тень, под которой росли лишь лишайники и густой покров мха. — Пошли, — велела ей Мару, отрывая от созерцания красот представшего им мира. Как заметила Анни, леди довольно сильно хромала. Это было единственное слово, сказанное Мару за шесть часов. Следующие пять прошли в аналогичном молчании, и когда последний луч солнца скрылся за горами и вновь наступила темнота, Анни решила наступить на собственную гордость. — Может, спрячемся? — не выдержав, спросила она у молчаливой попутчицы. — Боишься? — в ответ спросила Мару. — Нет! Анни была на сто процентов уверена, что та усмехнулась под капюшоном. — Если ты думаешь, — ровным, четко поставленным нежным голосом начала Мару, — что на нас нападут ночью — не бойся, этого не случится. Я бы почувствовала, а ты бы услышала. Анна хмыкнула. — Ситри еще не вылечилась; Белладонна не станет нападать на двоих человек; Айвена только выполняет приказы; Наама любит разрушать, а не убивать; Валетта всегда несет с собой холод, Валентайн… он не придет. Кого ты еще боишься? — Откуда она все знает? — недовольно буркнула Анни вполголоса. — Логическое мышление. Два слова повисли в воздухе. «Логическое мышление», — передразнила Анна про себя. Воспользовавшись тем, что таинственная леди наконец заговорила, Анна решила окольными путями разузнать о ней больше. Они подходили к мосту через неглубокую реку. — Почему вы ничего не спрашиваете обо мне? — Когда мы придем, ты сама все расскажешь Деснице империи. Зачем слушать два раза? — Но… — Мне все равно, кем ты была, — хлестнула по гордости Мару. К злости за волдыри прибавилась обида. Сверчки мешали спать. Анни лежала на гамаке и смотрела на небо. Те же самые звезды, что и вчера. Те же созвездия. Они видели убийство Эдгара Вилена, Офелии, Лильель и всех безымянных жителей восточных городов. Анни повернулась на бок. Мару сидела у костра, который приказала зажечь. До этого момента Анни не могла ее хорошо рассмотреть. «Балахон» она сняла. Сейчас, в свете огня, Анни было видно, что на шее, руках и ногах Мару различались черные синяки, будто оставленные чьими-то пальцами. Светлые волосы волной спускались к хрупкой талии. Кукла, просто кукла. Анна презрительно фыркнула и повернулась обратно, к новым лошадям, которые Мару приказала выдать на дозорном пункте, что встретился по пути. Потому что она кронпринцесса Хайленда — перед такими открыты все двери. Эдгар, Офелия, Лильель… День обещал стать жарким. Впереди расстилалась новая зеленая равнина, изредка пересекаемая ручьями; сзади — разрушения и снег. Начиналась роща. Анни пригляделась: меж кустов орешника пасся единорог, в ветвях клена, самого близкого к ней, сидела сине-зеленая птица. Анни очень хотелось подойти к лесу, и она уже открыла рот, чтобы обратиться к Мару, но та вдруг сказала: — Из-за тебя я опоздала на шесть часов. Анна мигом забыла про единорогов, фей и пташек. — Я просила меня сопровождать? — Ты хотела пойти и умереть, если я правильно помню. Можешь вернуться и сделать это снова, никто в этот раз плакать не будет, − ответила Мару и пришпорила лошадь. Тропинка начала идти под уклон вниз. Анни затрясло от злости. Она даже не знала, чего хочет больше: мягкой кровати или спокойных нервов без мегеры в красной мантии. Да только кого она знала, кроме нее? Ни Кестрель, и Лиссандро не найти, это очевидно. — Зараза, — пробурчала Анни себе под нос и направилась вслед за Мару. Тропинка спускалась в зеленую долину, окруженную лесом и рекой, бегущей с гор. В лицо ударил теплый воздух. Запахло мятой и травой. Все вокруг залил свет, и Анни, отвыкшая от яркого солнца, прикрыла глаза ладонью. Они вновь начинали болеть. У поворота реки стоял гигантский замок с разноцветными куполами. Вот он, сверкающий радужными огнями Анлос. Ее бывшая мечта. Оплот и защита империи. Обитель Астреи Аустен. Замок, о котором все мемории Палаис-иссе и Эдгар Вилен отзывались с презрением. Ворота явно превышали высотой пять метров, и Анна подняла голову, чтобы рассмотреть механизмы, управлявшие подъемом решетки и створками. Мысленная заметка: залезть туда однажды и все выяснить. Разноцветные дома пролетели мимо расплывчатой акварелью, она не успела их разглядеть — Анни оказалась под вторыми воротами, более низкими. Здесь дома были богаче. Район оказался менее заселенным, и вскоре показались крепостные стены третьего ряда. Едва лошади зашли за них, как спутница приказала Анни спешиться. Дальше стоило идти пешком. Дорога, вымощенная белым, как туфельки Мару, камнем, вела вглубь парка. Вокруг не было ни души; на кустах Анна приметила свежий снег. Видимо, Мару тоже его заметила и ускорила шаг. Дорога завернула за угол и вылилась в площадь перед главным зданием замка. Там стояла толпа. Поморщившись при виде нее, Мару свернула в глубины парка. Несколько минут они шли под пением птиц. Вокруг не было ни души. Оказавшись перед неприметной башней, кронпринцесса остановилась. — Нам туда, — без эмоций сказала Мару, кивнув на башню. Как Анни хотелось спалить эту башню. Тем не менее, она покорно последовала за Мару и вошла в прохладу помещения, что привела их к широкой лестнице с резными перилами. Анни вертела головой, рассматривая окружавшую роскошь. Позолота, хрусталь и изобилие картин, статуй и росписи на стенах давили на сознание привыкшей к относительной простоте Анни. Лестница превратилась в коридор, украшенный портретами членов правящей династии, и боевой настрой Анни окончательно исчез под давлением нарисованных глаз и сурово поджатых губ. Особенно ее испугал молодой мужчина с шапкой чуть вившихся бесцветных волос. — Кто это? — пискнула Анни. Мару выпрямилась. При взгляде голубовато-зеленых глаз Анни стало не по себе. Впрочем, они смотрели вовсе не на де Хёртц, а куда-то вдаль, за спину девушки. Под ними темнели круги. — Мой муж, кронпринц Михаэль Аустен. Сказано было горько. Мару сложила руки на груди; на нее левой руке Анни увидела обручательное кольцо и, уже на худой кисти, обручательный браслет из белого золота. Похожий носил Лиссандро и каждый раз мрачнел при вопросе Анни, кто же его счастливица. Интересно, дошел ли друг до столицы… — Мы идем к Деснице? — решила уточнить Анни, чтобы занять паузу. Мару не ответила, мучимая неким вопросом. — Нет, — наконец, сказала Мару. — Останься здесь, погуляй по замку. Я найду тебе спальное место. Можешь не благодарить. Впрочем, Анни и не собиралась ее благодарить. Мару ушла искать ей комнату для жилища, и пока Анни оказалась предоставлена самой себе. На улице бушевал настоящий ливень. Тяжелые капли барабанили по камню. Анни лежала на подоконнике окна и смотрела на сад по ту сторону стекла. Все было в розах: белых, красных, желтых, розовых и, особо прекрасных, черных. Она никогда их не видела прежде. В саду стояли беседки, скамьи под кронами деревьев, пара фонтанов, статуи, которые Анна сейчас не могла разглядеть из-за дождя и запотевшего стекла. Переход был вымощен синим искристым камнем. Ее удивляла страсть здешних обитателей к попугайской яркости. На фоне всего остального самым простым существом ей казалась Мару. По переходу шумел ветерок, раскачивая гигантские драгоценные люстры, а витражные окна горели в свете многочисленных факелов. «Сиди здесь, — повторила Анни приказ. — Это скучно. Почему я должна ее слушаться?» Щеку, шею и руку до сих пор холодило, однако бинты Анни сняла. На душе стояло морозное спокойствие. Анни спрыгнула с подоконника: стук эхом раздался в коридоре. Башня, в которую ее отвела Мару, пустовала. Тишина. Анни поднялась выше по винтовой лестнице на один этаж. На найденной металлической двери было написано столь любимое Анни слово — библиотека. Девушка толкнула тяжелые створки и оказалась в просторном зале, заставленным книгами, свитками буквально до потолка. «Ничто не будет забыто», − гласила надпись у входа. Де Хёртц подошла к ближайшему шкафу и провела рукой по кожаным переплетам. Тут хватит знаний на всю жизнь. Она улыбнулась. «Пока есть кому помнить», — вспомнились слова Бесплотного клинка, и радость утихла. Внезапно чуткое ухо уловило скрип пера где-то совсем рядом и, в другой стороне, тихое, равномерное дыхание. Анни, гложимая любопытством, прошла несколько шкафов и повернулась направо. За столом сидела изможденная блондинка в приятно-зеленом летнем платье. — Здравствуйте, — разом оробев, поздоровалась Анни. Она не рассчитывала встретить кого-то здесь, в старинном зале, полном книг. — Привет, — певуче ответила женщина, словно река зажурчала. − Новенькая? — С Палаис-иссе, — нехотя сказала Анни, уверенная, что о происшествии уже все все знают. — Как тебя зовут? — Йонсу. — Анни. — С Земли? — с интересом спросила новая знакомая. Легкая тень нахлынувших воспоминаний мелькнула на ее лице. Анни подумала, что Йонсу очень красивая, и кивнула. — Я была на Земле, правда, очень давно, — с тоской произнесла Йонсу. − Какой она стала? — Ну… Вся в высотках, свете… — немного озадаченно ответила Анни, даже не зная, что сказать. — Здания из пластика… — Жаль, − вздохнула Йонсу. — Раньше она была зеленой, как Гиперборея. Анни неудобно переступила с ноги на ногу и все же решилась спросить: — Гиперборея? Откуда греческие боги пришли? — Нет, − Йонсу слабо улыбнулась. − Всего лишь я с подружками и населением разрушенной планеты. Рассказать? Анни боялась задерживаться на одном месте. — Нет-нет, потом… Я пока только осматриваюсь. Что читаешь? — Анни не знала, о чем говорить, но полагала, что начать разговор нужно. Может быть, с новой знакомой получится сдружиться. Шансов было явно больше, чем с женой принца. — Свою историю, — с горечью ответила Йонсу и замолчала. Ее глаза чернели на лице, как ночь, как пустота, как клякса на белой бумаге. Они изучали Анни, ныряли в самую суть. — Что-то не так? — осмелилась спросить Анни. — Можно и так сказать. Мне кажется, я тебя где-то видела. — Это вряд ли. Я всю жизнь здесь провела в Палаис-иссе, — уверенно сказала Анни. Йонсу склонила голову на бок, изучая ее, как вчера — Вэйрон Марко. «Да что со мной не так?!» — разозлилась Анни и сказала: — Я не экспонат, чтобы вот так пялиться на меня, — после чего прикусила язык. Йонсу часто заморгала, приподняв брови. Не успела Анни извиниться, как новая знакомая, прошептав «пока», вышла из-за стола. Спустя минуту хлопнула дверь библиотеки. — Странная какая-то… — вполголоса заметила Анна и взглянула на книгу. Слова, слова, сотни слов, ни одной картинки. «Первая стражница кронпринца». Если тут есть книга про Йонсу, то есть и про саму Анни. И про Мару. Анни встала. Полки обозначались буквами, так что она, положив «Йонсу» на место, прихватила ключи со стола и пошла искать букву «М». Прошло полчаса, но нужная книга не нашлась. Пару раз де Хёртц встречала людей, деловито записывающих что-то в фолианты. Ради интереса Аннаи пошла к букве «А». Она есть — тощая книжка, которую стыдно брать в руки. Буква «М». Мару нет. Наверное, книги с именами «элиты» находились в другом месте, может даже, в закрытом доступе. Анни прошла к концу зала. «Скорбящий да утешится», − философски сообщала надпись под другой дверью. Открыв ее, Анни обнаружила балкон. Балкон показывал сад, в котором не удавалось разглядеть ни цветка — внизу стояла толпа людей. Голоса смешивались. Анни не понимала, что они кричат перед центральным входом в замок. Наверное, так начиналась война. Сзади раздались мягкие, кошачьи шаги за спиной. Анни поняла, что вернулась Мару. «Странно, ведь мы ни разу не были в похожих местах», — подумала она, а вслух спросила: — Что случилось? — Стражница умерла, — поведала ей Мару. — Я нашла тебе комнату. Теперь даже две на выбор, как оказалось. В этот момент Анни поняла, что спустя долгие годы полюбила черный юмор. — Спасибо, — ей нужно было это сказать. — Не стоит. — Я искренне, — на сколько процентов она сейчас солгала? — Это моя работа. — Черт возьми, прими благодарность, а не изображай из себя! — Анни, поворачиваясь к Мару, сама не знала, откуда взялись эти слова. В ее глазах горел демонический алый свет, и Анни вжалась спиной к ограждению. Кровь перестала сверкать у Мару в глазах, и они снова стали тусклыми, как море. Внезапно Анни почувствовала себя очень жалкой. — Пошли к твоей комнате, — Мару кивнула на дверь, и Анни торопливо пошла навстречу новому дому, чтобы спрятаться за замком.