Эклектика

19 число месяца Постериоры, раннее утро, Белладонна

      Белладонна редко пользовалась услугами извозчиков. Ей, свободно путешествующей у границ матрицы, не составляло труда оказаться в любой точке Мосант по мановению одной лишь мысли. В то же время спокойная поездка по дорогам Оссатуры казалась ей невыразимой прелестью. Путешествие по собственным землям позволяло наблюдать за жизнью родного края, видеть плоды своих трудов, видеть счастье жителей Темной половины мира. Что могло быть прекрасней ухоженных садов Оссатуры? Что могло быть прекрасней алых полей амарантов, сумрачных лесов? Прекрасней вод Стикса, медленно несущего свои мертвые воды на юг, к заливу Теней? Разве существовало что-то красивее пепельного неба — огненного облака над головой? Только глаза Валентайна — те, прошлые, цвета закатного неба у самого горизонта, сиренево-пурпурные.       Мир за окном дилижанса казался серым и пустым. Белладонна больше не видела ни ядовитой зелени садов, ни лесов, ни нежно-красных полей. Ни одно животное не встретилось ей за три часа поездки, ни одного дома не уловил блуждающий по пустоши взгляд. Восточная граница Оссатуры была мертва, мертва точно так же, как глаза Валентайна спустя десять лет после сошествия к ним, проклятым Майриором. Серебристо-серая земля, чуть светящаяся бездной, просила закрыть шторы, но Донна продолжала смотреть на потерянную границу, думая о мести Валетте.       Старый дилижанс пустовал на протяжении четырех тысяч лет, собирая пыль и окутываясь паутиной, тускнея. Четыре тысячи лет Белладонна не проезжала по землям Оссатуры, поглощенная то войной, то подготовкой к войне, внутренними раздорами в королевстве, планетами за Гранью. Она верила словам генералов и Леонарда, говорящим, что Оссатура цвела, цветет и будет цвести — прекрасные розы на могиле мира. Она не видела, как и Валентайн, что земли забвения подкрадываются все ближе, захватывая камень за камнем, травинку за травинкой, превращая бытие в ирреальное ничто. Пустой холст, на который просилась новая краска. И сейчас, после сокрушительного предательства Валетты, Оссатура обеднела на пару сотен миль зеленой травы.       Как она была слепа!       Белладонна не хотела верить, что момент упущен. Не она ли говорила Валентайну, что все может воскреснуть? Что ничто не уходит без следа? Ей хотелось верить, что даже пустоши, тронутые бездной, смогут расцвести вновь. Ведь она сама возродилась после смерти, вышла из небытия, воскресла. Нет, не воскресла — переродилась. Прощай, прошлая Белладонна. Ей говорили, что механическое сознание не знает страданий. Говорили, что слезы никогда не проступят у уголков глаз. Говорили, что она не может любить — все человеческое ей чуждо.       Однако она и любила, и плакала, и страдала.       Значит, и эти слова были ложью.       Сейчас она ненавидела. Отсутствие сердца не лишает возможности чувствовать.       Ненависть зарождалась там же, где зарождалось раболепство — в голове. Холодная, взвешенная, рациональная, как ее хозяйка. Белладонне хотелось сравнять замок Валетты с землей, затопить пустоты забвения водой, вырастить новые сады на этом седом пепле. Разрушить Золотые палаты, растоптать трон Короля. Увидеть, как черный огонь пожирает залив Теней, на берегу которого стояли Палаты. За Валентайна. За ее народ. За тех, кто погиб ради обмана. За весь этот проклятый мир.       Вот она, искомая, достойная цель бесконечной жизни.       Волосы, сожженные лавой, чуть отросли, скрывая череп. Кожаная маска плотно обнимала половину лица. Изредка Белладонна прикасалась к ней, проверяя, на месте ли хлипкое прикрытие ее уродства. На месте ли шрам. Аккуратные вишневые губы застыли в странной полуулыбке, обращенной к собственным мыслям. Доспехи — те самые, подаренные мэром Герхельдом, — сияли на теле Донны, заботливо начищенные до блеска. Металлическая рука держала меч, внутри которого плескалось призрачное пламя.       Клинок Валентайна принес Леонард.       Старый друг не покидал Оссатурлэм с тех самых пор, как вернулся с могилы того, кого считал Королем. Именно Леонард выходил свою госпожу, не покидая Донну в минуты сомнений. Он сидел рядом, когда Белладонна со слезами на глазах смотрела на сады у замка, по которым когда-то гуляли они с Валентайном, держал за руку, когда ей хотелось упасть на пожухлую листву. Охранял во время коротких прогулок по берегу Стикса. Донна была благодарна Лео, спасшему ее для реальности, прогнавшему грезы и бессмысленные, бесплодные печали.       Леонард и сейчас сидел рядом, на противоположном сидении, смотря в ту же сторону, что и она сама — на северо-восток.       Войны обезобразили Леонарда. Он знал это, скрывая лицо и тело за черным мрачным железом. Сейчас маски не было: она лежала рядом с парными клинками Белладонны. Леонарду не было нужды скрывать истинного себя за маской в одном лишь присутствии госпожи. Как сверкали его глаза! Какая безумная тоска сквозила в них, видевших так много зла в этом убогом мире. Глаза — зеркало души. Три глубоких рваных шрама проходили по лицу, раздирая кожу от лба до подбородка. Леонард не был ни эльфом, ни человеком и, в противоположность Клинкам, родился в королевстве, на землях Оссатуры. Он увидел мир раньше, чем сама Белладонна. Он застал еще те времена, когда Оссатура не цвела и представляла собой голые степи. Черная кожа, как пламя Донны, черная до обсидиана — и оранжевые глаза цвета гиацинтового кольца Валентайна. Шрамы разделили толстые губы на три части; чья-то палица раздробила нос еще восемь тысяч лет назад. Майриор не стал излечивать одного из своих лучших стратегов и воинов. Как же это показательно! Лео никогда не служил Королю, он следовал за благороднейшими из владык синнэ и делал их легендами.       Сады-кладбища окончательно сменились скалами. Кони громко цокали копытами, в спешном галопе покрывая милю за милей. Проложенная еще в древние времена дорога поднималась вверх, на север, к горам, покрытым вулканической пылью. Рядом тускнел Стикс, касаясь противоположным берегом земель забвения. Белладонна знала, что Леонард смотрел именно на тот, мертвый, берег.       — Зачем мы едем в Гифтгард, моя Донна? — негромко спросил Леонард.       — Ты знаешь.       В то утро — утро формальное, Оссатура не видела солнца уже давно, — Белладонна вышла из замка полная мрачной, холодно-злой решимости.       — Война?       О, как она жаждала войны.       — Да, — сказала Донна, сжимая край скамьи пальцами.       Леонард не отвел глаз от серых пустынных земель Валетты, но Белладонна видела и даже почувствовала, как потеплел взгляд старого генерала. Безусловно, он ждал этого шага от своей Донны.       — Мы едем на встречу с комендантом Гифтгарда. Думаю, ему будет интересно узнать, как именно погибла его госпожа.       В том, чтобы воспользоваться смертью Ситри, Белладонна не видела ничего предосудительного. Ради Оссатуры она была готова преступить через собственные принципы.       — Если он откажется, моя Донна? — Леонард верно понял намерения своей госпожи.       — Не думаю.       Парные клинки лежали рядом, на бархатной подушке, начищенные до тусклого ледяного мерцания, как и ее доспехи. Левая рука обнимала рукоять меча Валентайна. Белладонна была готова воспользоваться и тем, и другим. Любой, кто не на ее стороне — на Его стороне. Ее враг. Враг — априори должен быть мертв.       — Только ли коменданта Гифтгарда вы хотите переманить к нам?       — Я не собираюсь никого переманивать, — отрезала Белладонна. — Они либо на моей стороне, либо уже враги. Друг с сомнением — это нонсенс. Такие друзья хороши только в войне с Хайлендом, войне-обмане. Нет, Леонард, я буду опираться только на тех, кто верен Тьме в сердце. Но отвечая на твой вопрос, скажу следующее, — продолжила она уже спокойнее, без желчи. — В планах нам, Леонард, предстоит путешествие до Каалем-сум.       — Каалем-сум?       — Сейчас там обосновался Архой. Не буду лгать, что доверяю ему. Нет. Но Архой должен выбрать окончательно, кого поддерживает. Довольно ему прятаться в лесах империи, шпионя за Анлосом, Эйон-иссе и Риммой, любопытной дрянью. Он делал это девять лет. Пусть выходит из своих елок; мы и так похоронили его раньше времени.       — Надеюсь, что он откажется, — пробурчал Леонард. — Что же потом?       — Майоминги, Браас, Аливьен-иссе. Им тоже пора выбирать.       — Майоминги… Этот народ никому не подчиняется.       — Они должны быть благодарны нам. Если бы не нападение на Анлос, то армия империи уничтожила бы их.       — «Нам», моя Донна, — мягко напомнил Леонард.       Белладонна нахмурилась. Пальцы постучали по коже сидения. Железная рука чуть скрипнула.       — Ты прав, — нехотя признала она. — Слишком мал шанс, слишком далеки земли. Нам не на кого опереться в этой войне, только на собственные силы.       — Вы не говорите о Синаане.       Дилижанс начал подниматься в горы. Гребень скалы скрыл серую пустошь справа. Белладонна и Леонард оторвались от созерцания будущего поля боя и полностью отдались разговору. Она даже закрыла шторы, чтобы камни вокруг не могли подслушать их. Сознание было закрыто и у Донны, и у Лео. Разговор должен был остаться в тайне. Ходили слухи, что Майриор в очередной раз покинул мир и не появлялся в нем второй день — рекордный срок. В таких важных вещах Белладонны старалась не доверять слухам.       — Что Синаана, здесь давно нет Тьмы. Истинная Тьма всегда была только в Оссатуре. Эти дураки не пойдут против своего Властелина.       — Может, леди Наама…       — Наама? — губы Белладонны дрогнули. — Она поступит так, как поступит Айвена. Сумасшедшая женщина. Огонь совсем сжег ее разум.       — Вы про эту…       — Да, Леонард, именно про это. Это ненормально.       Лео неопределенно дернул бровью. До личных отношений Наамы и Айвены, живущих на одном острове, не было дела ни ему, ни госпоже.       И все же они знали, что обе практически перестали покидать Лакриму, отдавая все свободное время друг другу. Белладонна не хотела думать, чем они занимаются вдвоем. Сумасшедшие, покинутые женщины. Пройдет пара лет, и она станет такой же дурой от пустоты в сердце и желания чем-то ее занять.       — Ричарда, думаю, не хотим видеть ни я, ни вы…       — Возможно, — уклончиво ответила Белладонна. — До его тайн мне нет дела… Наверное. Все же это омерзительно, но талантов Ричарда игры с кронпринцем не отменяют. Послушаем, что он нам скажет. Слышала, что вчера он был в Каалем-сум, вместе с Архоем, и занимался глупостями, а сейчас вернулся домой. Даже не знала, что он живет в Гифтгарде.       — Ричард симпатизировал леди Ситри.       — Леди, — не удержавшись, фыркнула Донна. — Леди! Ситри никогда не была леди… И что значит «симпатизировал»? Неужели рога, поставленные Валентайном, бумерангом вернулись к нему же?       Леонард в изумлении воззрился на нее, и Белладонна поняла, что говорит чересчур резко. Раньше бы она не позволила себе таких слов. Это было на редкость некультурно: лезть в чужую личную жизнь и выражаться при этом с желчью. Тем не менее, снова не удержавшись, она добавила:       — Надеюсь, хотя бы не развлекались втроем.       Тут Белладонне стало окончательно стыдно. Она угрюмо отвернулась к окну. «Что со мной? — подумала владычица Оссатуры. — Пока они были живы, относилась спокойно, а теперь… Если подумать — какая сейчас разница? Я не лезла в их грязь, и это прекрасно. Рекомендую тебе, Донна, остаться той же, иначе рискуешь присоединиться к сумасшедшим на острове. Тогда я точно перестану себя уважать. Процесс пошел, милая! Были они вместе, не были — ничего не изменится. Раз так, не забивай голову лишним. Думай о том, что действительно важно. Например, согласится ли Ричард, кем бы ты его ни считала!» Белладонна упрямо сомкнула губы и мысленно поклялась, что больше не произнесет ни слова о Валентайне или Ситри. В отражении стекла было прекрасно видно, что Леонард с тревогой наблюдает за ней и пытается заставить себя произнести некий вопрос.       — Ну? — терпение кончилось быстро.       — Вы говорили с Бетельгейзом?       Белладонна ответила не сразу.       — Нет.       Возможно, она бы ничего не добавила, если бы не ощутила тяжелый взгляд на себе.       — Я… я не знаю. Он не пойдет против отца — и разве я могу могу просить о подобном?       — Отца? — голос Леонарда зазвенел. — Вы называете Короля его отцом? Вы не знаете, кого он считал настоящим отцом?       Жар прильнул к лицу Белладонны. Конечно, знала. После разрушения памяти Бетельгейз попал под ее опеку и так получилось, что именно в тот год в Синаане появился Валентайн. Год Белладонна считала его другом, прежде чем Валентайн доказал, что владычица Оссатуры дорога ему по-особенному. Он называл это любовью. Донне было приятно неожиданное внимание нового рыцаря, и она пустила его в свои земли, в самое Сердце Оссатуры. Бетельгейз стал их ребенком. Они воспитывали наследника Чарингхолла вместе. Настоящие родители Бетельгейза не считали нужным участвовать в жизни сына. Леди Сиенна появилась в Мосант всего пару раз за прошедшие года и родила дочь, которая забрала все внимание.       — Вы знаете, кого он считал настоящей матерью? — продолжил Лео. На что он пытается надавить? На чувства?       — Многое себе позволяешь, Леонард, — быстро ответила Белладонна, беря себя в руки. Время дорого и лучше потратить его на другое. — Хватит. Нам нужно продумать план нападения. Без Валентайна все так… тяжело.       Леонард прокашлялся.       — Я уже отдал приказ всем казармам. Мы набираем новую армию, миледи.       Только тогда Белладонна поняла, как сильно Леонард жаждал мести. Не меньше, чем она. В тайне от нее он отдавал приказы, вел переговоры с военачальниками Оссатуры, агитировал воинов, контролировал кузницы. Выступал в городах, призывая к войне. Как выяснилось позже, Леонард переговаривался даже с флотом Гифтгарда, стоявшим на якоре в порту Оссатуры, что выходил к заливу Теней. Адмиралы присягнули на верность леди Белладонне, которую в тайне называли новой королевой Тьмы.       — Что за глупости, Лео, — снова смутившись, сказала она, услышав эту новость. — Какая я королева, о чем ты?       — Более королева, чем леди Сиенна, моя Донна, — заявил Леонард, и в эту минуту дилижанс остановился.       Кони захрипели, забили копытами. Извозчик крикнул, что дилижанс прибыл в Гифтгард. Кто-то открыл двери; Леонард подал миледи руку, приглашая к выходу. Белладонна приняла ее. Второй рукой она держала меч Валентайна; парные мечи нашли свое пристанище за спиной, в излюбленных ножнах, сделанных леди Эйа в Палаире много лет назад. Чуть наклонив голову, Белладонна вышла из дилижанса и ступила на черную землю Гифтгарда.       Сам замок смотрел окнами и бойницами на пролив, на юг выходил лишь туннель — главный ход в Гифтгард. Сзади слышалось журчание Селирьеры, несущей отравленные воды в пролив между материками, не имевшими названий. Истрескавшиеся плиты вели к туннелю, однако Белладонна не ступила на них: нужный ей «человек» стоял рядом с дилижансом.       — Лорд Гранд, — она приложила руку к пустой груди в знак приветствия.       — Леди Белладонна. Лорд Леонард.       — Лорд Гранд, — Леонард тоже приложил руку.       Краснокожий, красноокий лорд-командующий Гифтгарда вышел к ним один, без сопровождающих. Наверное, слухи все же расползались по Синаане. Гранд ждал ее… их прихода. Нужно спешить, пока слухи не достигли ушей Валетты или Айвены. Остальным нет дел до слухов, но две обожательницы Короля могли довести информацию до ухоженных белых ушек Майриора.       Белладонна с некоторым сомнением посмотрела на лорда Гранда. Этот рыцарь лицом вышел даже уродливее Леонарда. Еще один сын Оссатуры, на которого наложила отпечаток война. У Гранда она забрала ногу и совесть.       — Прекрасная ночь, миледи, — заметив ее внимание, произнес лорд. — Не желаете ли пройти в залы Гифтгарда?       — Признаться, мы тут проездом.       По виду Гранда можно было ясно сказать, что тот не удивлен ответом. Скорее всего, вопрос был задан из вежливости перед миледи. Белладонна поняла, что переговоры начались зря.       — Да? Позвольте же тогда поинтересоваться, — вкрадчиво начал новый лорд Гифтгарда, — что привело вам к нам?       — Леди Белладонна не обязана отчитываться перед тобой, Гранд, — взвился Леонард.       — Тише, Лео, — осадила помощника Донна. — Я отвечу. Я здесь, лорд Гранд, чтобы задать вопрос, от которого, возможно, зависит ваша жизнь.       Если она что-то и переняла от Валентайна, так это неспособность юлить. Раньше владелица Оссатуры славилась дипломатичностью и некой честной хитростью. Сейчас Белладонаа презирала гибкость и предпочитала прямоту суждений и вопросов. Она оправдывала себя случившимися переменами, отсутствием времени на переговоры и хитросплетения слов.       — О, поверьте, я уже знаю, зачем вы приехали, — лорд растянул губы в улыбке. — Просто хотелось уточнить.       — Позвольте пустить ему кровь, — вставил Леонард. Иногда он напоминал ей Валентайна своей неспособностью вести диалоги.       — Тогда в ваших же интересах ответить сразу, — не обратив внимание ни на просьбу Лео, ни на наглость Гранда, ответила Белладонна.       Они стояли на этой выжженном склоне, открытые всем ветрам и чужим взглядам, и говорили на тему, что никогда не звучала в Синаане. Сколько Белладонна помнила себя, на востоке Мосант никогда не готовилось восстание. Тех, кто уходил с Синааны, можно было пересчитать по пальцам. Сёршу, вернувшаяся обратно Эйа… О восстании же не могло быть и речи. Все жители королевства слепо верили в своего господина, считали его Богом, святым, что не может быть неправым. Фанатичность в отношении к Майриору никогда не бросалась в глаза Белладонне. Теперь она видела это явно и презирала. Белладонна уже успела увидеть плоды религиозного поклонения Властелину Синааны.       — Я не присоединюсь к предателям, — прозвучал ответ. — Все знают, что произошло на склоне в тот день. Валентайн выступил против Короля.       — Лорд Валентайн, — рыкнул Леонард, наклонившись к лорду Гранду; казалось, он сейчас схватит мерзавца за грудки, — отдал жизнь за вас! Он пытался защитить своих воинов от этого сумасшествия!       «Какая сладкая ложь, Лео, — подумала Белладонна, глядя на эту сцену. — Какая сладкая ложь. Нет нужды притворяться пред собой: Валентайн погиб за свою гордость».       Лорд Гранд не собирался отступать. Страшное лицо Леонарда, нависшее над ним, лорда совершенно не пугало.       — Он погиб по своей дурости!       — Майриор…       — Оставь, — произнесла Белладонна, обрывая Лео. Гранд был прав.       Леонард в изумлении воззрился на свою госпожу. Оранжевый отсвет глаз заставил вспомнить лаву. Белладонна даже не замечала его уродства. Рыцарь, тенью ходивший за ней веками, внезапно стал дорог ей.       — Оставь. Мы уходим.       — Нет, моя Донна. Я не оставлю этого ублюдка. Он против Вас.       — Леонард! — повысила голос Белладонна, заметив, что рука Лео тянется к рукояти меча.       Однако было уже поздно. Лорд Гранд со свистом вытащил саблю.       Клинки скрестившись, высекли искры, Белладонна отступила — не из страха, давая место, уважая волю обоих разрешить свой спор железом. Время для слов — исчерпано.       Лорд Гранд, следя за передвижениями Леонарда, сделал выпад от плеча — старый генерал парировал и, отступив назад, нацелил удар по ногам. Обоим было не до рыцарских приемов, в ход шла любая уловка. В Оссатуре мало кто признавал честный бой; единственный любитель лежал в белоснежном гробу у руин Палаис-иссе. Лорд Гранд отпрыгнул, зашипев от гнева, и прошелся лезвием сабли у самой шеи Леонарда.       Не достигнув цели, противники ненадолго разошлись и схлестнулись в новой серии быстрых атак и контрударов. Сталь, сталкиваясь, стонала, противники, встречая удар, издавали громкие выдохи, подошва сапог поднимала черную с сединой пыль. Лорд Гранд сумел первым пробить оборону старого генерала, и лезвие клинка прошлось по плечу Леонарда, добавив ему новую боевую отметину.       Леонард молнией метнулся в бок и, поднырнув под саблей, что едва не разрубила его торс, заставил Гранда развернуться лицом к тусклому солнцу, пробивавшемуся на границах королевства. Лорд, ослепленный, моргнул, отступая, и лишь чудом сумел отбить удар, встретив его гардой сабли и отбросив Леонарда назад.       Не давая противнику передышки, Лео устремился назад и, сделав обманный выпад, нанес рубящий удар сверху вниз. Ошибка в стратегии стоила новому лорду Гифтгарда руки. Меч Леонарда, прорубив мышцы и кость, словно сухую ветвь, отсек конечность вместе с мечом, и тот, закричав, упал на колени, пережимая обрубок, из которого хлестала рыжая кровь. Довершая начатое, Леонард поднял меч и одним движением отправил на камень вслед за конечностью и голову лорда Гранда.       Шагнув к откатившейся в сторону голове, Леонард поднял ее за волосы и шагнул к Белладонне. Преклонив колено перед своей госпожой, старый генерал уложил голову Гранда у ее ног.       Слова были не нужны. Помедлив, Белладонна ответила на его молчаливый вопрос:       — Я прощаю, — и, снова помедлив, добавила: — Нужно похоронить его достойно, займись этим.       С приказом Леонард спорить не стал. Встав, он снова подал миледи руку, и они отправились к туннелю, ведущему в замок Гифтгарда. Труп остался лежать посреди площади. «Что же теперь делать? — думала Белладонна. — Примут ли нас рыцари? Я не хочу их убивать». Она знала, что никакая орда воинов не одолеет Призрачный клинок королевства и станет лишь очередной пылью. Если не поможет меч, восставших добьет черное пламя. «Мне говорили не изучать его, — вспомнила Белладонна. — Но кто говорил? Не собираюсь больше слушать россказни Майриора. Надо будет заняться этим завтра же».       Леонард понял, о чем думает госпожа.       — Рыцари просты и лишены тщеславия, — сказал Лео. — Они присягнут вам, поверьте мне.       — Лорд Гранд был хорошим рыцарем, — тихо сказала она. Несмотря на всю злость, ненависть, жажду мести, Белладонна это понимала.       Темный туннель вышел на широкую торговую площадь. Торговцы с Лакримы, долины Селирьеры, поселков у пролива, торговцы с залива Теней и далеких гор, прятавшихся за землями Валетты и Майриора, песчаники, пугавшие одним лишь видом, люди с Тауры и Мёрланда, с Диких островов… Все они не обращали на Леонарда и Белладонну никакого внимания. Охраны не было видно, и потому пара подошла в главному входу к залу без особых приключений. Только раз один из торговцев Мёрланда узнал Белладонну, но ему хватило ума промолчать. Острова вышли из состава империи и присягнули на верность вчера. Король Мёрланда, измученный нападениями Ситри и Айвены, сложил полномочия добровольно, но Майриор оставил правителя вассалом при Синаане. Эта новость вызвала у Белладонны горькую улыбку: великодушие владельца Золотых палат не знало границ перед эрой апейрона. Кто сейчас верен Королю, а кто начинает понимать истинное положение дел? Белладонна не знала.       — Кто второй в Гифтгарде? — шепотом спросила она у Леонарда.       — Вроде бы лорд Хезел.       Белладонна удовлетворенно кивнула головой. Хезела она знала лично и никаких проблем с выходцем из самого южного острова Таурского архипелага не предчувствовала. Этот рыцарь не раз доказывал свою исполнительность. Исполнительность же не позволяла ему стать комендантом Гифтгарда. «Замок наш», — мелькнуло в голове. Тысячи рыцарей встанут на стороне Белладонны — больше, чем у всех остальных. Именно Оссатура испокон веков обеспечивала королевство воинами. Залив Теней будет захвачен первым, и вся мощь перейдет к ним в руки. После же падет мерзкая предательница, обосновавшаяся в пустотах забвения.       — Прекрасно.       — Ну, я бы не сказал. Воин он паршивый.       — Нам не нужен воин, нам нужен сладкоголосый демон, — отрезала Белладонна. Как многое изменилось. Еще пару лет назад она бы скорее откусила себе язык, чем сказала подобное.       Улица увела их вниз, под землю.       Хезел нашелся в одной из казарм Гифтгарда. После боя у Анлоса Хезел лишился и оружия, и доспехов, и кузнецы замка только сегодня сумели подогнать доспехи под громадное тело полукровки. Матерью рыцаря была мойра, отцом — гигант из пустынь, спрятанных за Золотыми палатами. Так говорил сам Хезел. Белладонне казалось, что рыцарь приукрашивает — мойры недолюбливали другие виды. Как бы то ни было, рыцарь из Тауры относился к Валентайну с почтением, к самой же Белладонне — с трепетом. Увидев Донну, Хезел едва не сломал пальцы кузнецу, что налаживал механизм, в попытке жеста приветствия. Толстые губы растянулись в улыбке.       — Миледи! — пробасил он. — Лорд Леонард!       — Приветствую вас, лорд-командующий, — с усмешкой поздоровалась Белладонна.       Бледная кожа Хезела запунцовела.       — Ох, я бы рад, Донна, — сказал он. — Только, боюсь, лорд-командующий теперь Гранд. Жаль почившую леди…       — Боюсь, лорд, комендант теперь вы, — жестко сказала она.       Кузнец навострил уши. Хезел, не понимая, хрипло выдохнул:       — Простите?       Леонард выступил вперед.       — Лорд Гранд поступил весьма недостойно, напав на леди Белладонну с саблей в руках.       — Да быть не может! Лорд никогда бы… Вы что же, убили его, лорд Леонард?       Все это прозвучало донельзя комично.       — О да, лорд Хезел, — произнесла Белладонна. — Лорду Гранду улыбнулась удача: он погиб от клинка Лео.       — Повезло бы ему чуть больше, и он бы умер от вашего клинка, моя Донна, — заметил Лео. — Предательство всегда наказуемо, не так ли, лорд?       Тут Хезел громким басом приказал кузнецу выйти вон. Беглый майоминг, прижимая к тощей груди инструмент, немедленно удалился, оставив их втроем.       — Он немой, — пояснил Хезел. — Ничего не расскажет, а писать не умеет. Посмотрю я, что нарисует, если додумается! Дорогой Лео… Вы говорите о… о лорде Валентайне, ведь так? Мы слышали эту историю, признаться, даже несколько историй… Какая же из них истинна, миледи?       Белладонна сурово взглянула на новоявленного владельца Гифтгарда.       — Истина состоит в том, лорд, что я не позволю жить подлецам, покусившимся на Оссатуру. Я не позволю им жить, даже если не был прав Валентайн. Ни одна ошибка моего мужа, — так Белладонна называла его впервые, — не стоила бы тысячи жизней моего народа. Тысячи жизней! Я не смогу простить такого. Вы сможете, лорд Хейзел? Но Валентайн был прав. Он был прав, когда скинул этого ублюдка. Я видела своими глазами, как Майриор уничтожил нашу армию, потому что ему так захотелось. Это… это неправильно. Найдется ли на свете глупец, что посчитает это правильным? Нет, лорд Хейзел, последний известный мне глупец лежит сейчас у ворот Гифтгарда с отрубленной головой. Каково же ваше мнение о происходящем, лорд Хейзел? — Белладонна ощутимо напряглась.       Однако волноваться не было нужды.       — Жизни рыцарей Гифтгарда и моя жизнь, Донна, всегда были к вашим услугам. Не будем нарушать клятву.       Лорд Хейзел наконец поклонился ей в старинном приветствии — в том, каким встречали леди Сиенну, вернувшуюся из Чарингхолла.       Раздались хлопки.       Опешив, троица повернулась к дверному проему — там стоял щеголеватого вида мужчина с дорожной сумкой в руке. Темные волосы гостя, наспех собранные в хвост, топорщились во все стороны, глаза, опухшие, отливали краснотой. Их хозяин либо пил, либо плакал всю ночь — это сложно было разобрать Белладонне, никогда не делавшей ни того, ни другого. Она вновь приложила руку к груди, отдавая дань уважения Глубинному клинку королевства.       — Лорд Оррей.       Хезел и Леонард не торопились делать того же.       — Картина маслом, — едко произнес Ричард. — Здесь все такие верные и честные, я явно лишний, вы так не думаете? Дорогой мой Лео, еще немного, и ты убьешь меня взглядом. Не сказать, что сильно расстроюсь. Единственной причиной выступит, кто именно убил.       — Что ты тут делаешь?       Белладонна знать не знала, почему эти двое не выносили друг друга.       — Вещи собираю. Не видно? — Ричард насмешливо потряс сумкой, но Донна смотрела не на нее, а в блестящие глаза Клинка, адмирала и единственного чистокровного вампира в истории, добившегося уважения Короля. Они свидетельствовали, что их хозяин был явно не в себе. Ей начало казаться, что Оррей болен или просто неважно себя чувствует, например, выпил плохой крови или простудился. В нынешнее странное время Донну не удивила бы и болезнь Клинка Синааны.       — Крысы начали бежать корабля? — едко отозвался Леонард, но Белладонна остановила его рукой.       — Ты уходишь?       Ричард опустил сумку на пол и зачем-то полез в карман. Рука упорно попадала не туда.       — Верно подмечено. Я возвращаюсь домой.       Белладонна замерла, Хезел озадаченно закряхтел, и один только Леонард продолжил недоверчиво сжимать кулаки.       — Домой? — повторила она. — Но Кэрлима же…       — Ты не единственная, кто строит козни нашему распрекрасному Королю, пока его нет. Нитсу Кэйар шлет вам привет. Особенно Лео и его разбитому носу. Что бы вы здесь ни планировали, мне нет до этого дела, Белладонна. Королевство ничего не может дать мне со вчерашнего вечера. Если кому-то хочется знать, — с развязной улыбкой пропел Ричард, — что же случилось вчера — катитесь в бездну. Не буду это обсуждать. Скажу одно — хватит с меня. И перерождений, и Хайленда, и всех вас.       — Неужто мужика нашел? — съязвил Леонард, пока Белладонна пыталась понять, о чем идет речь. Ричард скривился. Она же только сейчас заметила, что под горло застегнутая рубашка скрывает ожог не до конца.       — Нет, милый, девушку.       — Скорее солнце воссияет над Синааной…       — Я бы не стала шутить на эту тему! — повысила голос Белладонна. Некоторые мысли закрались в ее голову. — Мы не держим тебя, Ричард. Ты волен уходить куда хочешь и когда. Конечно, жаль, что ты уходишь именно сейчас, но, в конце концов, и Клинки имеют право на нормальную жизнь. Надеюсь, у тебя все сложится хорошо, — честно понадеялась она, вызвав у Ричарда очередную болезненную ухмылку. — Если же нет… Ты всегда можешь вернуться.       Вампир, наконец, нашел в кармане то, что искал. В лицо Леонарду полетела брошь Клинка — опыт сыграл свою роль, и генерал поймал ее в полете. Прежде чем взбешенный Лео что-то сказал, Ричард выпалил:       — Если вернусь, то совершенно точно не мальчиком на побегушках. Каждый из нас отдавал сердце за желание, и что-то я ни разу не слышал, чтобы оно исполнилось хоть у кого-то! Гори оно все огнем, — он болезненно прикоснулся к шее и, подхватив сумку, вышел.       — Мразь заднеприводная…       Разговор оставил во рту Белладонны мерзкий привкус. Ричард вызвал жалость. Нет нужды скрывать: как личность он был омерзителен, но, задумывалась Донна, не Майриор ли привел к такому характеру? Если не можешь или не хочешь исполнять желание, нечего его обещать. Белладонна не знала, что алкало вырванное сердце вампира. Наверное, все то же: простое, сокровенное, как детская мечта Ситри или выкованная из обиды месть Валентайна.       Ричард говорил о воскресшей Кэрлиме, но Белладонна не видела смысла смотреть дальше границ Синааны. Замыслы других могут сбыться или не сбыться, не стоило зависеть от того, на что не можешь повлиять.       Она приняла из рук Леонарда брошь. Полумесяц и меч — вот и все изображение. Война во имя Короля или война против Короля — смотря как посмотреть. Жаль, что Ричард ушел в такой момент, он мог помочь. Харизматичный, артистичный вампир умел зажигать толпу речами. Им предстояло завоевывать города других синнэ, и Донне хотелось бы обойтись без крови. Не с помощью меча. Жаль, что сама она не знала других способов.       — Мобилизируйте армию, лорд-командующий, — приказала Белладонна. — Через три дня мы выступаем в залив Теней.       Леонард склонил голову при этих словах.