2 число месяца Альтарфы,
Белладонна
Приказ Майриора застал Белладонну врасплох. Находясь в шатре, ткань которой позволяла из тени наблюдать за происходящим в лагере, Донна нервно мерила широкими, мужскими шагами убежище по диагонали. На одной чаше весов стояла видимость послушания, гарант внезапности, на другой — атака на залив, которая грозила сорваться. Прозвучавший пару минут назад голос в сознании приказал Белладонне без промедления выдвигаться в сторону Золотых палат. Майриор назначил новое собрание, и этот факт никоим образом не обрадовал. Майриор догадался? Донна полагала, что сейчас ее армия не готова к противостоянию. Армии нужно время. Какой бы сильной ни была жажда мести в душе Донны, она всегда опиралась разум. Сейчас Белладонна понимала, что следует на некоторое время притаиться. Леонард справится, организует нападение, но само оно произойдет немного позднее. Пара дней, а может, и часов не решат ничего. Выполнив задание, если оно придется по душе и не нарушит плана, Донна вернется к своей войне. От идей она не откажется. Слишком многое поставлено на кон: судьбы подданных, родная земля, смысл жизни ее и Валентайна. Руководить нападением Донна хотела лично. Приняв решение, она прекратила мерить шагами шатер и вышла из него. Леонард должен был обсуждать нападение с генералами. Скорее всего, они стоят где-то у гавани. Настроение чуть приподнялось, когда она оказалась в окружении солдат. Валентайн считал воинов собственными детьми, и Белладонна разделяла это мнение. Вот черные рыцари сердца Оссатуры, воспитанники ее замка. Вот высокие мойры, вытягивающие силы из тел, прислужницы Темной, Тринадцатой звезды — самой Луны. Вот крылатые рыцари Гифтгарда, на чьи лица никогда не падал луч света. Вольные пираты и разбойники Срединного моря, находящегося под протекцией короны. Маленькие, юркие шиорги, жители гор за Золотыми палатами. Сгустки слизи, называемые гиргами. Адоны, порождения мрака, неслышно плыли между живыми существами. Беглые эйлании, эйлехи, майоминги… Люди архипелагов, гиганты Тауры, даже парочка хрустальных дев. Все они присоединились к Белладонне, узнав про ее цели. Мало кто отказался. Одним из немногих глупцов, решившихся остаться с Майриором, стал Архой. Его хвост лежал в шатре Донны, а сам оборотень прятался в лесах Нойры, не имея возможности попасть в Синаану и предупредить о нападении. Флот, прикрываясь войной с Хайлендом, окружили все порты, закрыв границы. Оборотни же Архоя, предавшие хозяина, спокойно лежали около кухонь лагеря. Всё же они были больше волками, чем людьми, как говорил сам Архой. «Спасительница», — они называли ее так. «Время покажет», — говорила в ответ Белладонна. Пример Валентайна ясно показал ей, к чему приводят ожидания. Повстанцы-предатели разбили лагерь на самом юге Оссатуры, спрятавшись за горной грядой. С севера их защищало русло Стикса, с запада — залив Теней. В гавани, созданной за ночь руками жителей Оссатуры, стояли корабли верфей королевства и украденные у империи. Леонард занимался тем, что загружал палубы новым оружием. Всего тысячу лет назад Майриор приказал прекратить создание электронного оружия. Когда-то этот приказ поразил Донну. Теперь она понимала смысл подобного желания. Плазматроны, ракеты, лучи хранились только в Золотых палатах — как гарант безоговорочной безопасности Тьмы. Стоило бы появиться бунтарю — его бы не стало сразу. Бунтарь, вооруженный доисторической шпагой, не сможет даже защититься. Почему она не понимала этого раньше? Сравнять в возможностях Хайленд и Синаану, не давая пешкам, способным на необдуманные поступки, возможности для глобального уничтожения. Тысяча лет назад! Как давно Майриор придумал этот план? И какие цели преследовал? Полное уничтожение обеих Сторон… Но зачем? Белладонна терялась в догадках. Ей казалось, что всё происходящее — всего лишь прелюдия к чему-то большему. Шокирующему. Революционному. Новому. Леонард стоял около генерала Хейзела, переговариваясь о чем-то, яростно жестикулируя руками. Увидев Донну, Леонард разом усмирил эмоции. Хейзел поклонился. Он, в отличии от собеседника, был спокоен. Донна приложила мертвую руку к груди в знак приветствия. — Плохие новости, друзья, — женщина сразу перешла к делу. — Король зовет меня в Золотые палаты. Я вынуждена оставить вас на некоторое время. Атаку следует отложить. — Мы как раз хотели сообщить вам нечто похожее, миледи, — заметил Хейзел. Говорил генерал чрезвычайно быстро, Белладонна едва его понимала. — Окраинные земли внушают мне большие опасения. Шпионы доложили нам, что там собирается войско гиргов под предводительством некоего Аорга. Белладонна нахмурилась. — Мы посылали посла в пустыни. Почему этот Аорг не присоединился к нам? Какие у него цели? Хейзел пожал плечами, увешанными ушами убитых предателей. Генералы Тауры предпочитали показывать свои заслуги именно таким способом, помимо шрамов на теле. — Говорят, что гирги требуют новые территории. Им не хватает. — Майриор надеялся, что его неудача погибнет в этих пустынях… — задумчиво произнесла Белладонна. — Ошибся. Перенадеялся… На кого они хотят напасть, шпионы узнали? — В том и загвоздка, миледи. Сады Оссатуры, боюсь, пришлись им по вкусу. Аорг говорит, что после резни у Анлоса население Оссатуры уменьшилось настолько, что та пустует. И ему это не нравится. У них ведь вместо мозга слизь, чему удивляться? — И все-таки этот поганец прав, — мрачно заметил Леонард. — Оссатура пустует. — Ненадолго, — отрезала Белладонна. — Восстановим. Каковы ваши идеи, генерал? — Напасть, разумеется. Нам не нужен внезапно появившийся враг. Лучше разобраться с ним сразу. — Если вас интересует мое мнение, миледи, — сказал Леонард, — то я считаю, что это — гражданская война. Гирги такие же жители Синааны, как и мы. Можно договориться. — Если они вооружились, то едва ли предпочтут переговоры. Я не буду рисковать. Хватит с меня рисков. Лучше действовать наверняка. Она с такой решимостью произнесла эти слова, что Леонард воззрился на Белладонну с неподдельным удивлением. И с некоторым разочарованием, поняла она. — Они бы присоединились сразу, — объяснила Донна, ловя себя на мысли, что оправдывается перед старым другом. — Они наши враги, это же ясно… Леонард, я тебя не понимаю. Не ты ли казнил коменданта Гифтгарда, когда тот отказался присоединиться? Чем прошлый случай отличается от настоящего? — Раньше вы бы не сказали подобного… Простите, миледи, — вдруг словно очнулся Леонард. — Простите. Вы правы. Может, Оссатура действительно важнее Синааны в целом. — Мы пошлем посла еще раз, — пообещал Хейзел, — и нападем только после ответа. Их лагерь стоит у самого моря, мы просто расстреляем их. — Хорошо, генерал. Сколько дней займет?.. — Белладонна не смогла решиться произнести слово «чистка». «Чистка» слишком синонимична «геноциду». — Три дня, миледи. — Прекрасно, — сказала она. — Я свяжусь с вами, если что-нибудь случится. Лорд Леонард, не могли бы вы найти мне подходящую карету? Не хотелось бы показывать автомобили и корабли, что мы вытащили на свет. Думаю, мне стоит перенестись в пространстве чуть поодаль, чтобы не привлекать лишнее внимание. — Миднат! — позвал Хейзел, обращаясь к щуплому рыжему парню со звенящей косицей. — Ты слышал? Проводи миледи! Золотыми палатами назывался гигантский замок, стоявший на берегу залива Теней. Давно ушли те времена, когда замок был истинно золотым. Последние годы Палаты представляли собой потоки ирреального света, превращавшего краски в белое и черное. Чарующий поток вод окружал Палаты, и через них вел хрупкий прозрачный мост, созданный, казалось, из самого смысла мира. Проходя по нему, Белладонна каждый раз ловила себя на мысли, что ступает по пустоте. Сам замок не имел основания, он словно завис в воздухе, но то на самом деле был еще один обман. Корни прибежища Майриора уходили так глубоко, что заканчивались у края матрицы, где сам воздух сжигал все живое. Однако и зная это, Белладонна не могла отделаться от ощущения, что ступает в ловушку, в пустой воздух. Золотые палаты всегда пугали ее. Пугали тем, что их создатель был мудрее ее самой. Ступая по прозрачному полу, за гранью которого, бурля, жила Бездна, Донна не могла сдержать дрожи. Страх вновь коснулся ее. «Тише, спокойнее, — сказала Белладонна сама себе. — Пол не исчезнет. Майриор ничего не знает. И собрание никак не связано с твоими действиями. Все будет хорошо». Она зашла первой в этот зал. В тот самый проклятый зал, где никогда не было света. Свет шел только от Майриора. Он решил так много лет назад. Белладонна не знала, какие пути привели Короля в Мосант. Он никогда никому ничего не рассказывал. Окружающие могли лишь догадываться о прошлом Владыки. Белладонна полагала, что оправданий действиям Короля не существует. Не существует. Абсолютно точно нет. Второй зашла Айвена. Голубоглазая вампиресса была скромна, грустна. Белладонна не видела ее ни разу с самой встречи в покоях Майриора. — Здравствуй, — сказала Донна. Айвена, вначале не заметившая ее, мигом расцвела улыбкой. — Как ты? — протараторила она. — Столько дней не виделись… Что с твоим лицом? Белладонна невольно коснулась маски, скрывающей шрам. Она даже нравилась ей. Маска напоминала об истинных намерениях Майриора. Черная, из выделанной кожи, вечно холодная. Ровно как его действия. — Пустяки, — ответила Донна. — Шрамы украшают воина. — Но не женщину. Взгляд невольно упал на алые полосы на шее, звездообразный шрам на груди. Как ты получила их, Айвена? Вампиресса, подобно Властелину, не распространялась о событиях, что свели ее во Тьму. Белладонна поймала себя на мысли, что и сама ничего не спрашивала. Может, если бы спросила, то ей ответили бы. Теперь уже поздно об этом думать. Мосты не были построены своевременно, а перед сожжением берегов глупо их наводить. Нет нужды юлить: Айвена умрет так же, как и Валетта. Айвена будет защищать своего Короля любой ценой. «За что они так любят его?» — недоумевала Белладонна. Сама она не видела причин. «А разве нужна причина?» — в который раз раздался вопрос в голове. Донна так и не узнала ответ. Потом, буквально через минуту, в зал вплыла Наама. Ах, Наама. Белладонне мигом стало неудобно. Эти горящие глаза, буквально пожирающие фигуру Айвены, этот чуждый жар. Донна всегда относилась с некоей жалостью к ифриту. Наама настолько лишилась разума, что полюбила девушку. Девушку! У Белладонны не укладывалось это в голове. Да чем они занимались вдвоем на острове Лакрима, деля его на лед и пламя, и почему Майриор с таким равнодушием относился к подобному? Наама была готова сделать всё ради Айвены. Еще одна умалишенная, на которую абсолютно нельзя положиться… Наама напала на армию Синааны во время битвы за Анлос из мести Майриору — как можно простить подобное? Белладонна одернула себя. «Чувства разрушают разум, — говорил ей Майриор, — ты полоумная, как и все влюбленные. У вас отключается инстинкт самосохранения? Никаких привязанностей, Донна, никаких чувств и эмоций, это удел людей». Тогда эти слова вызвали отвращение, ей казалось, что подобные мысли аморальны. Теперь она считает так сама. Чувства действительно разрушают разум. Наама была примером. Ненависть к Хайленду и императорской семье свела ее с ума. А Вейни… Вейни исцелила одним своим появлением в жизни. — Ты не знаешь, где Бетти? — спросила вампиресса. — Он никогда не опаздывает. Белладонна покачала головой. — Нет, но я видела его недавно, он приходил в Оссатуру. — Это хорошо. Мы давно не встречались, я заволновалась, не случилось ли с ним чего-либо. — Может, его не пригласил отец? — Донна пожала плечами. «Может, они в ссоре?» — понадеялась она мысленно. Принц Бетельгейз — могущественный Клинок, он мог бы спутать ее планы. Последними, одновременно, зашли Майриор и Валетта. Белладонна изо всех сил сжала губы, чтобы не закричать что-то гневное и обличающее. Она не знала даже, кого ненавидит больше. Майриор убил ее любимого. Разрубил. Растоптал. Валентайн хотел смерти, он жаждал ее, но Донна не чувствовала в себе сил простить убийство. Один из тех редких случаев, когда чувства оказывались сильнее разума. Майриор руководит уничтожением; Валетта всего лишь исполнитель и мать Риммы, Донна понимала это. Понимала. Усмирить ненависть она не могла. Дыхание участилось, пальцы вцепились друг в друга. Как она теперь понимала Валентайна, говорившего, что легче отрезать себе голову, чем просидеть на собрании Золотых палат хотя бы пять минут! Белладонна чужая здесь. Она — враг. И вокруг тоже враги. Сделать бы один удар… Черным огнем… Всего один… Но в кого? Она не сможет убить сразу обоих. Жди, Белладонна. Шанс еще будет, обязательно. — Я вызвал вас для того, чтобы… Каким усталым казался голос Майриора! Белладонна все же взглянула на него. Сияние маленьких лун исчезло, даже волосы, казалось, прекратили излучать золото. Что-то жгло Короля. «Совесть?» — она даже усмехнулась про себя. Быть не может. И о чем же он хочет им сказать? Неужели придумал новый способ избавиться от лишних фигур? И кто же станет этой фигурой? Белладонна была уверена, что на Ситри и Валентайне Майриор не остановится. — …сообщить, что мой сын отрекся от Синааны и всех вас. Он больше не принц и не Клинок. Айвена охнула и прижала ладони ко рту. — Сейчас он и один из членов гвардии Хайленда находятся в Веневере, — Майриор, показалось Донне, вздохнул. — Я понимаю, что наши ресурсы сейчас незначительны: армии нет, ее остатки защищают Синаану от вторжения беженцев, многие Клинки нас покинули, а я слишком устал, чтобы нападать без чужой помощи. Наама помогала мне вчера — этого оказалось недостаточно. Наама, в этот раз ты должна будешь выманить их из города и атаковать именно Ливэйг. Нанеси им личный визит. Наама. Белладонна выдохнула. Почему-то она считала, что лишней окажется Айвена. Впрочем, Донна быстро поняла, почему был сделан именно такой выбор. Если бы Майриор отправил на погибель Айвену, то Наама в ярости уничтожила бы всю Мосант. Для нее, спалившей смертное измерение дотла, подобное не составило бы труда. Майриор всегда действовал прагматично. До отвратительного прагматично. А что же Бетти? Неужели он смог уйти от влияния отца? — Визит? — повторило сосредоточение пламени. Подобные понятия слишком отдавали переговорами. Наама давно отвыкла от переговоров. — Но Бетти, Йонсу… — пролепетала Айвена. Странные отношения связывали Нааму и Вейни. Белладонне были неприятны их чувства, но в тоже время она восхищалась ими. Много лет назад Наама потеряла любимого, а вместе с ним и смысл жизни. Желание уничтожать поработило ее. Бесчисленное количество деревень и планет сожгла Наама, движимая собственной пустотой. Донна видела сама, как истончается ее душа, год за годом, век за веком. Вполне может быть, Наама стала бы второй Хеларис — первым адептом звезды Огня, однако судьба подарила шанс. Айвена, родившаяся на маленькой планетке, которую Белладонна вспоминала с содроганием, стала слугой Короля около века назад. Совершенно сумасшедшая, невинно красивая — вот какая она была. Первые года Айвена не покидала Золотых палат, став новой фавориткой Короля; потом девушка наскучила Майриору. Он подарил ей Лакриму, остров к северу от Пустошей. Неизвестно, по какой причине Наама оказалась в тех краях, но более она никогда не покидала остров надолго. Искореженная, истосковавшаяся по любви душа Наамы потянулась к вечно юной девушке. Айвена не отвергла страшное создание, в котором, по мнению Донны, не осталось ничего человеческого. Она со смехом говорила о чистой, незамутненной любви Наамы и пользовалась ею. И сейчас Белладонна с удивлением поняла, что Айвена волнуется за Огненного Клинка. Может, это действительно любовь? Иначе как объяснить то отчаяние, что сквозило в глазах Вейни, их руки, сплетенные под столом? Когда-то так сидели она, Донна, и Валентайн. — Там Астрея… — напомнила Вейни несмело. — Астрея не тронет Нааму, — резко ответил Майриор. — Она никогда ничего не делает своими руками. Я… я знаю. — Там есть мемории, довольно сильные… — Какие? — с презрением в голосе переспросил Майриор. — Не отправляй Нааму одну, — не отступала Айвена. — Можно я пойду с ней? — Ты нужна здесь, моим детям. Ты останешься здесь. — Айвена могла бы помочь навести мосты через Риорре, — вставила Белладонна, в которой проснулась жалость. — И тогда я бы… — Она останется тут! Голос Майриора заставил всколыхнуться залив Теней. Гигантская волна ударилась о прозрачную стену Золотых палат. Айвена взвизгнула, дернулась, упала со стула. Даже Белладонна не смогла сдержать страха. Этот голос, он едва не разодрал в клочья ее душу! Дыхание против воли ускорилось. Страх. Мир едва не треснул от гнева своего бога. Белладонна невольно взглянула на стену, о которую ударилась волна. Ей казалось, что та обязана была разрушиться. «Дешевый трюк!» — заявила Донна сама себе. Трюк. Может быть, но он явно получился. Белладонна окинула взглядом остальных. Наама исчезла, оставив только горящие глаза в темноте; Валетта совершенно не изменилась в лице. Сложив руки на груди, она продолжала изучать противоположную стену с абсолютно отсутствующим выражением бледных губ и черных глаз. Айвена все еще лежала на полу. Белладонна подала ей руку. — Она останется тут, — процедил Майриор. — Но ты, Донна, можешь выплеснуть свои разрушенные надежды на Веневер. Я разрешаю. — Спасибо, мой Король, — автоматически произнесла Белладонна. — Ты можешь использовать черный огонь. Донна моргнула. — Его? Я не умею. — Самое время научиться, — произнес Майриор, кинул взгляд на Айвену и исчез. Исчезла и Валетта, а последними потухли глаза Наамы. Донна и Вейни остались вдвоем в пустом зале. — Спасибо, — поблагодарила Айвена тихо и встала. — Спасибо. — «Спасибо» значит «Спаси тебя бог», — заметила Белладонна. — Зачем ты желаешь несбыточного? — Я знаю, про что ты. Но помни: тот, кто дал жизнь, имеет право ее забрать. Это справедливо. Было непривычно слышать такие слова от Айвены, но Белладонна не стала их оспаривать. — Не хотелось, чтобы кто-то еще почувствовал ту же боль, что и я. — Я знаю, — просто сказала Айвена. — Я не люблю ее, не подумай. Она любит меня — разве я не должна отблагодарить хотя бы уважением? Белладонна прикрыла глаза, но слова, сказанные ею, были полны решимости. — Ты любишь его, — выпалила она с несвойственной себе резкостью. — Разве он тебя уважает? Ничего не ответив, Айвена развернулась. Подол платья морской волной следовал за хозяйкой. Айвена не боялась Золотых палат. Кажется, ее не пугала даже Бездна, настолько медленно она шла по прозрачному полу. Вейни снова закрылась в себе. Донна проводила ее взглядом — что она сказала не так? Может, она действительно что-то не понимает в любви. Белладонна выгнала эти мысли из головы. Незачем трогать едва зажившую рану. Наама. Веневер. Ей нужно туда. Майриор не дал прямого приказа. Конечно, армия ждала Донну, но… Разве теперь, после слов и взгляда Вейни, Донне хватило бы сил не пойти на помощь Нааме? Белладонна закрыла глаза. Одно касание бездны — и следующий шаг увяз в снегу. Северные горы Хайленда! Донна любила их. Здесь всегда лежал такой чистый снег, что она не могла поверить: неужели снег тоже творение Майриора? Даже небо сияло как-то по-другому. Но некогда любоваться красотами — Наама не теряла времени. Огонь. Огонь пожирал всё. Белладонна оказалась на утонувшей в снегу крепостной стене, прямо у ворот города. Донна опустила взгляд. Поля перед Веневером утопали в пепле. Бесчисленные тела лежали на снегу. Что же тут произошло? Донна огляделась. Низкие крепостные стены обнял дым. За ними уже началась схватка и нешуточная. Город чадил, его южная часть выгорела дотла, напоминая о трагедии в Оссатуре. На самом деле, они, Хайленд и Синаана, равны перед главным кукловодом. Их объединяют общие печали, беды, потери. Белладонна догадывалась, что западное побережье Хайленда опустело, чтобы перебраться в Веневер — на Веневер никогда не нападали, сколько Донна себя помнила. Этот город был своего рода неприкасаемым, как Анлос. Валентайн пожимал плечами, говоря, что не понимает этого табу. Что особенного в Веневере? Чем он примечателен? Старинными родами? Или Майриор любил ужинать в его ресторанах, улыбался, сидя на служениях? Здесь жила его любовница? Что? Разгадка не нашлась; теперь Веневер превратится в очередное пепельное поле. Белладонна никогда не была у Серебряного озера и его знаменитого древнего компаньона — знакомство не удалось. «Интересно, почему мне разрешили использовать черное пламя?» — задумалась Донна, поднимая руку. Торопясь, она забыла любимые мечи и оружие в целом. При ней остались только сладостные чары. Крохотные чернильные точки зародились над пальцами. Пламя было чернее гари и ночи. Белладонна еще раз огляделась, ища, на кого можно его обрушить. «Вымани из города», — вспомнились слова Майриора. Донна не один раз дралась с Йонсу (вариант с Бетельгейзом решительно отметался) и знала ее слабости. Достаточно стать угрозой для населения, чтобы преисполненная праведного гнева полуэльфийка бросилась за ней на другой конец света. Вспомнив об этом, Белладонна раскинула руки: чернильный огонь залил крыши окрестных домов и заснеженные улицы. Хаос! Донна улыбнулась. Она давно не испытывала такого глубокого, до дрожи в мышцах, наслаждения. Души поднимались в небо и догорали в над городом. Майриор затянул поднебесье серебристо-серыми шелковыми облаками и нагнал ветер с юга — сильного, но не холодного. Огонь, черный и красный, затянул кварталы. Он начал захватывать и северный лес, но Майриор следил, чтобы разруха не покидала долину Веневера, и тушил пожар тропическим ливнем. Он был нацелен на уничтожение именно этого города. — Многое же ты можешь сделать, когда хочешь! Получилось вслух. Белладонна возвела руки к небу, отчаянно привлекая к себе внимание. Но ни Йонсу, ни Бетельгейз не показывались, поглощенные битвой с Наамой. Что ж, решила Донна, она попробует помочь по-другому. Не забывая орошать землю новыми порциями огня, Белладонна подобралась к центральной площади и приземлилась на одном из балконов. Рейниария Кайцер, путаясь в собственных ногах, успела забежать за одинокую колонну сквера, прежде чем чем шквал пламени обрушился на только что покинутое место. Казалось, горел сам воздух, яростно пожираемый огнем. Алые языки лизнули камень, захватив и ее пальцы. Рейн торопливо дохнула на них холодом. Форма, челка и брови Рейн обгорели, но это было наименьшим из зол. Веневер горел, как картонная коробка с игрушками, чадя едким черным дымом, земля трескалась от жара, плавя камень в жидкие оранжевые лужи, превращая воду в пар. Рейн бросилась вперед, разметав слой пепла и снега, покрывшего площадь. Огонь коснулся ее спины, подпалил затылок. Выдохнув, Рейн окружила себя водной сферой, чтобы немного передохнуть. Огонь жег всё, даже ее лед, медленно, с трудом, но подбираясь к телу Рейн. Слишком велика была сила Наамы. Шипя, огонь забился о сферу, пытаясь добраться до врага, чтобы сжечь до черного пепла, но лучи пронзили воздух, и пламя исчезло. Рейн обернулась к далекому силуэту Бетельгейза. Проследив за ее взглядом, принца увидела и Донна. Тем не менее, Белладонна решила остаться у площади и понаблюдать за ходом боя. Наама зависла над площадью − древний демон огня и смерти. Вода и лед не коснулись ее за долгие века. Донна улыбнулась. Кажется, волноваться не о чем. Тем не менее, она спустилась вниз, на землю, чтобы быть ближе к событиям. — У тебя нет фантазии, − сипло произнесла Наама. Странные щелчки чудились в ее голосе. Хитро. Огненная стена заходила сзади, окружая Рейн полукольцом, но Рейн, развернувшись, успела поставить блок. Ударной волной ее отбросило в сторону, ударив в полуразрушенный остов одной из стен. Белладонна снова улыбнулась. Майриор просчитался. Оставшиеся мемории Хайленда слабы. Рейн изломанной куклой сползла на землю и затихла. Наама подлетела к ней. Огонь шлейфом несся за ифритом, издавая шум, как живая, обладающая собственной волей сущность. «Или ее часть, — подумала Белладонна. — Что же ты делаешь? Убей и дело с концом!» Наама огненной рукой схватила Рейн за шею. Она уже была готова испепелить душу в бессознательном теле, когда что-то треснуло за их спинами, с громким шумом всколыхнув пламя. Белладонна оглянулась на фонтан, укрытый пеленой дыма. Ледяные иглы впились в тело-пламя Наамы, вырывая крик боли. Странная жидкость окропила лицо Рейн, снова вспыхнувшее серебристым холодным светом. Наама разжала руку. Рейн, придя в себя, вскрикнула и обрушилась на землю. Отойдя на пару шагов, Наама выпрямилась и стала тонким силуэтом в столбе огня. — Черт подери, Наама! — зашептала Белладонна, замахав руками. Рейн увидела ее и сделала шаг назад. Пламя, ты должно успеть! Донна поняла, что произойдет, еще раньше, чем Рейн сама приняла решение. Черный шар понесся в их сторону, но было поздно. Рейн, резко выдохнув, побежала к Нааме, раскинув руки. Метель охватила ее. Наама отпрянула, всколыхнув окружающее пространство огнем, и снова взлетела. Пламя зашипело от столкновения со снегом. Ледяные колья пронзили тело Наамы, и она взвыла, как зверь. Холод был чужд ей… Он разросся, разрывая тело на куски пламени. Высвободившийся из оболочки огонь окутал Рейн, выжигая плоть до кости. Обе фигуры вспыхнули, одинаковые в своей агонии. Белладонна, не обращая внимания ни на что, перенеслась к месту битвы. От Клинка и хайлендской мемории не осталось ничего. Пустота. «Это случайность?.. Или так пожелал Майриор?..» — две мысли бились в голове. Так… глупо. Так глупо! Наама выходила целой из более тяжелых битв. Да, минимум два раза Рейн помогли, но… Происходящее не укладывалось у Белладонны в голове. Только что Наама швыряла противницу от стены к стене, и в какой-то момент соотношение сил переменилось, вода стала сильнее пламени. Случайность? Закономерность? Черный огонь плясал по площади как сумасшедший, празднуя чужую смерть. «Сзади», — раздалось в голове. Белладонна хитро извернулась: черный огонь вспыхнул в красном пламени, как щит. Атака пролетела мимо. Пламя лизнуло суровые мраморные колонны и затихло. Донна вновь выставила тонкую руку. Наручи блестели в свете огня. Двойной шквал обрушился на Белладонну, подгоняемый ветром. Донна мгновенно вычислила, откуда идет атака. Да, так и есть. Под воротами стояли двое. Двое меморий против нее! Игра, которую она не ждала, началась. Правая ладонь Белладонны тускло вспыхнула, вызывая черный огонь. Как струйка дыма, он окутал ее руку до локтя, неотражаемый. Одно легкое движение — пламя понеслось к врагам небольшими порциями, которые заставили врагов разбежаться. Они больше не могли быть командой, и это заставило их атаковать. Первой добежала золотоволосая женщина, вызывая огненные хлысты. Белладонна наклонилась, откинулась влево, оттолкнулась рукой от земли (пламя чуть коснулось пальцев) и, искусно пролетев между двумя огненными пластинами, приземлилась на колени, чтобы сразу перевернуться вперед, избегая очередной стены огня. Белладонна выпрямилась. На ней, не считая обожженных пальцев, не было ни царапинки. Хороша, ничего не скажешь. Сумела зацепить. Снова огненные шквалы, уже с двух сторон, низкие, тяжелые, и Донна взлетела, выпустив короткий всплеск черного пламени. Ее попытались поймать в ураган, однако огонь внезапно ударил в спину, охватывая платье. На счастье, рядом застыла гладь фонтана, и Донна окунулась в его ледяные воды, чтобы потушить огонь. Едва огонь отпустил Белладонну, как она, разъедая воздух чернотой, понеслась к своей цели. Металлические пальцы руки попытались впиться в жертву, метили в грудную клетку. Белладонна уже воочию видела, как сердце врага взмывало над Мосант, последний раз судорожно сокращаясь и раскидывая гранатовые капли, и падало в снег. Однако пальцы поймали пустоту. Фигура женщины исказилась и оказалась за спиной Донны. Белладонна развернулась в полете и остановилась. Ветер чуть встревожил ее волосы, раскидав челку. Значит, ее враг — Йонсу. Где-то рядом обрушился очередной дом. К щелчкам пламени прибавились крики помощи. Это раздосадовало Донну — она взмахнула рукой в сторону дома, вызывая огненный шквал. Жители Веневера — не жильцы. Было милосердием со стороны Белладонны избавить их от мук сразу. Души вспыхивали в воздухе. Они уже не переродятся. Реакция позабавила. Мемория, в которой Донна узнала Кестрель, побледнела; слабонервная мемория — это нонсенс. Наверное, за столько лет можно привыкнуть, что умирают не только во сне и с улыбкой? Что в последнее время умирают охваченными агонической болью, от которой сводит мышцы, выкручивает суставы и всё внутри жжет желчью, напоминающей лаву. Что умирают, лишившись части тела, со вспопоротым животом и той же разорванной грудной клеткой, с лопнувшими глазами, стекающими мутными сгустками к кровавому шраму рта. Вот это действительно вызывало улыбку. Пальцы Белладонны были направлены на Йонсу. Но первой напала вовсе не она. Кестрель создала из молний призрачно-огненные сюррекены, которые, кружась, начали по изогнутой траектории мчаться к Донне. Мозг Белладонны мгновенно просчитал, куда они попадут. Атаковала и Йонсу, пустив огненную волну по земле. Комбинированные атаки действительно стали их шансом, но слишком проста была комбинация. Донна сделала сальто назад, уходя от первого сюррекена. Йонсу пустила третью волну. Белладонна успела поднырнуть под нее, пролетев на коленях пару метров. Огонь обжег ей волосы. Второй сюррекен пролетел мимо груди, и Донна снова сделала сальто назад, чтобы сразу же в пару движений достичь ближайшей мемории. Сапог Белладонны прочертил воздух — удар поразил девчонку в лицо, с громким хрустом сломав нос и своротив скулу. Третий сюррекен подлетел к Донне: она поймала его искусственной рукой, находясь параллельно к земле. Разряд тока сотряс Белладонну — этого она не ожидала. Раньше молнии утихали в ее ладонях. Донна упала на колени, хватая ртом воздух. Черное пламя плясало вокруг, наводя хаос и путаницу в глазах. Йонсу, обливаясь кровью, ползла от него в сторону. Кестрель не могла отдышаться. — Что это такое? — Донна с удивлением поняла, что обращаются к ней. Речь шла о черном пламени, и его хозяйка не знала ответа на вопрос. Кислорода не хватало, болели даже кости. Перед глазами все плыло. Белладонна без сил упала на спину. Небо расчерчивали серебристые всполохи. — Это были обычные молнии? — в свою очередь, задала вопрос Донна. Она никак не могла понять, почему привычная материя среагировала по-другому. — Да, — выдохнула Кестрель. — Как всегда, Донна. Я помню, ты поглощала их. Это было так странно — общаться со старым врагом на тему, почему же не сработало привычное оружие. У Донны не было сил даже поднять металлическую руку, чтобы разворошить ребра Кестрель, не говоря о Йонсу. Майриор, наверное, недоумевал от происходящего, сидя на своих облаках. — Рейн и Наама погибли тоже странно, — произнесла Донна, подумав перед этим, что обсудить событие ни с кем из синаанцев не получится. — Мы видели, — Кестрель начала приходить в себя быстрее. На ее пухлых губах запеклась кровь. — Йонсу решила, что это из-за тебя, и бросила даже битву с Его Величеством. Кестрель родилась на Тауре и прекрасно знала все тонкости общения с Майриором. Наверное, поэтому Донна относилась к ней мягче, чем к кому-либо из врагов. Тем не менее, Белладонна размяла шею, поворачивая до щелчка. Кестрель поняла ее и встала. Столб черного огня пробуравил сумрак — Донна целилась в Кестрель. Огонь жег все. Потянуло отвратительной смесью запаха горелого жира и паленого волоса. Кестрель помотала головой — чары достали ее на излете. Белладонна вновь чуть отвела правую ногу назад и уставилась на Кестрель, делая вид, что ждет ее действий. Живая рука тоже незаметно спряталась за спиной. Кестрель медлила. В бою она отличалась невыносимым терпением. На севере города бушевала буря; юг сгорел дотла; на западе осталась пара жилых кварталов. Прикинув это, Белладонна решила, что бой можно заканчивать. Веневер уже показательно сожжен в назидание неведомо кому. Судорожно выдохнув, Белладонна метнулась к Кестрель, рассчитывая поставить точку в этой битве. Краем глаза она заметила движение слева. Спину обожгло болью. Донна успела обернуться лишь наполовину; черный огонь соприкоснулся с апейроном; раздался взрыв. Ударная волна откинула их: Белладонну отшвырнуло далеко-далеко, к самим воротам, Йонсу впечатало в стену замка, а Кестрель… Донна потеряла ее, но могла поклясться, что та выжила снова. Белладонна торопливо закрыла глаза. Быстрее! Быстрее домой! Лишь коснувшись рукой нежных лепестков амарантов, она успокоилась. Дом. Дом… Но домой вернулась лишь Донна. Наамы больше нет. Майриор выиграл снова. Радость посерела и осыпалась. Она не смогла спасти еще одну невинную жертву. Жертву, доказавшую все окончательно. Сколько лет Наама была верна своему Господину — и получила в награду гибель, как только перестала быть нужной. Айвена осталась одна. Донна со всей остротой представила чувства соратницы в тот миг, когда Вейни знает новость о случившемся. Да, Майриор хотел уничтожить обе Стороны полностью, без шанса на выигрыш… и при этом чужими руками. Почему он не мог уничтожить этот мир сам? Оставалось лишь гадать. Донна поднялась. Кончики пальцев продолжало жечь. Майриор ненавидел амарантовые поля. Появившись на них, он взлетел в воздух на полметра. Простое движение далось Королю с ощутимым трудом. Белладонна подумала, что могла бы убить его черным пламенем и сейчас… но как странно вели себя привычные материи! Донна не могла рассчитать исход поединка. Ей до сих пор было сложно дышать и смотреть на свет, мышцы рук и ног пульсировали. — Черный огонь непредсказуем, — произнес Майриор. — Рядом с ним меняется моя кодировка. Я едва не сжег сам себя, разрушая Веневер. Не используй его, пока я не разрешу. — Но Веневер разрушен, как вы приказали, — напомнила Белладонна, примерив маску послушного Клинка. — Да, с этим огонь справился превосходно, — согласился Майриор с беспокойством в глазах. — Он жжет материю, души и матрицу. Он меняет привычные правила. Как твоя рука? Белладонна выставила металлическую руку и, скрипя, пошевелила пальцами. — Вечером я починю ее. Сейчас мне нужно идти. Надо потушить пожар в северных лесах. Если пламя дойдет до Эйон-иссе, это плохо кончится. Айвену сейчас лучше не трогать… — Я сама починю руку, — предложила Донна. Она изо всех сил делала вид, что сейчас не услышала нечто важное для своих планов. Черствость по отношению к Айвене отошла на второй план. Мысли Майриора витали где-то в другом месте. Кивнув, он перенесся в пространстве. Белладонна почувствовала движение в матрице на землях за Анлосом. Перед ней, далеко-далеко, простирались пустоши Эллионы, вотчина Валетты. Следующий ход будет за Белладонной. И она все сделает правильно, без ошибок.