3 число месяца Альтарфы,
Анни
Ричард, пользуясь связями и положением, провел их прямо на корабль. Гигантский галеон, при виде которого Китти почему-то усмехнулась, стоял посреди полупустого порта. Древесно-серый корпус, темные паруса, чтобы не выделяться ночью, две палубы и высокая корма. Он служил не только для торговли и перевозок граждан, но и для войны. Анни насчитала тридцать бойниц с одной стороны. Это обстоятельство внушало уверенность в безопасность поездки. На одном из балконов галеона стояла женщина, с любопытством и превосходством смотрящая на шумиху перед ней. — Нитсу, — прошептала Мару, стиснув руку Анни. Анни кивнула и продолжила изучать гавань. Она совсем не так представляла себе богатый город с многовековой историей — Браас. Широкая дорога, ведущая в пещеру, пустовала; перед пещерой ранее стояли торговые ряды, которые торопливо вывезли в другое место. В самой гавани Анни насчитала пять кораблей, и все из них стояли под серыми парусами, без флагов. — Не отставайте, — Ричард одернул их. — Особенно ты, принцесса. Китти недовольно поджала губы, отчего те вовсе пропали с лица. — В тебе есть что-то от нас, — продолжил ее дразнить бывший Клинок Синааны, — но этого недостаточно, и для всех вокруг ты добыча. — Не пугай ее, — встряла в разговор Мару. — Я не боюсь, — пробурчала Китти. Анни поняла по взгляду — врет. Ей самой было неудобно идти в толпе, из которой на нее то и дело бросали плотоядные враждебные взгляды. Ричард и Мару упоминали, что «проклятие» воспринимается по запаху. Почему вампиры не признают ее своей соплеменницей? Мару вовсе прятала лицо, не без оснований боясь, что ее признают по портретам. Только присутствие Ричарда, за которым шлейфом шел авторитет, спасало от проблем. На галеон торопливо загружали груз, коробы и бочки. Пассажиры торопились на другие корабли, стоявшие в порту. Это позволило Анни предположить, что их компания — довольно ценные гости. Нитсу предпочла путешествовать без лишних ушей и глаз на корабле и сделала исключение для троих. Грузчики (сплошь островитяне) расступились, увидев Ричарда. На нем была самая обычная одежда; либо все знали, кто он, либо секрет таился в королевской выправке. Китти обогнала Анни и Мару и теперь шла прямо за ним. На фоне Ричарда она смотрелась блекло и невзрачно. Анни слышала, как сильно бьется сердце беглой принцессы. Что, интересно, имел в виду Ричард, говоря о схожести Китти и вампиров? Анни мало знала о фамилии Аустен, а память Михаэля в этом вопросе не помогала. Оказавшись на палубе, Ричард направился в кормовую надстройку. Мару придержала Анни за руку; Китти верной собачкой бежала за Ричардом, и никто из них не обратил внимания, что двое из компании отстали. — Стой, — попросила Мару. — Тебе плохо? — с заботой спросила Анни. Мару помотала головой. — Я устала, — проговорила она со сбитым дыханием. — Это нормально. Когда я носила под сердцем Сэрайз, падала в обморок по несколько раз ко дню. Как же Мике намучился с нами тогда… Ребенок тянет из меня всю кровь. Он очень сильный. — Попросим каюту, и ты отдохнешь. — Не хочу в духоту и стены, — Мару резко поменяла тон. — Не говори им, что я беременна. Им это не понравится. — Почему? — Потому что они антироялисты и анархисты, Анни. Эти, — Мару понизила голос до шепота, — шавки мечтают развалить остатки Хайленда. У моих соотечественников много обид на Аустен и тех, кто входил в их круг. Я это понимаю. — Мне показалось, ты доверяешь Ричарду, — с сомнением заметила Анни. — Я в жизни никому не доверяла, — Мару покачала головой. — Только одному человеку, и за это поплатилась. Анни кожей почувствовала, что говорят о ней или о ее прошлом перерождении. За собой она грехов не замечала; значит, ей опять припоминают события, которые она не помнила. В чем смысл? Мару становится легче после высказанных претензий? — Тебе я советую тоже никому не верить. — Я сама решу, кому верить, — огрызнулась Анни, устав от непонятных обвинений. — Не надо думать, что только ты разбираешься в людях. Мару тяжело взглянула на нее, но промолчала. Опять это дурацкое недопонимание! Анни не могла взять в толк, почему ей хочется говорить и делать всё наперекор. «Наверное, она достала советами кронпринца Михаэля, живущего во мне, — подумала Анни. — Не исключаю, что моя неприязнь — следствие чего-то более серьезного». — Я думаю — пора бы тебе прекратить сорить советами, — добавила Анни. — Ну да, — прозвучало с неприкрытой иронией. — Граблей по лбу приятнее получать самостоятельно. Чтобы понять, чья в тебе душа, не нужно и в глаза смотреть. Он был точно такой же. С каждым днем я убеждаюсь в этом больше и больше. Анни хотела ответить что-нибудь остроумное и обидное, но не смогла придумать. Вместо ответа она свесилась с борта галеона. Вампиры на берегу уже не обращали на гостей внимания и занимались своей работой. Судно продолжали загружать до максимума, определённо не заботясь о маневренности. Накат же бился о серые бока корабля. Несмотря на слова Мару, Анни довольно быстро остыла и теперь купалась в долгожданном спокойствии. Ей нравилось это место, особенно вид на ночной залив — с другого борта галеона. Залив словно баюкал в колыбели. Внезапно кольнуло воспоминание — мама родилась здесь. Дом Анни сожжен; ее прошлая жизнь впервые увидела свет на севере, но душа зародилась в местных водах. Анни чувствовала родство с этим местом. Ей не нравился чопорный север, снег и горы; зеленые луга заставляли скучать; в городах Анни задыхалась от количества людей. Морские волны и чистое небо внушали оптимизм. Перед бесконечной водной гладью все проблемы и жизненные неурядицы казались пустяками. В самом деле, мир не исчезнет с ее смертью. Ссоры городов, губернаторов и императриц исчезают из памяти поколений быстро. Время излечит любые раны. — Сколько нам плыть до Кэрлимы? — полюбопытствовала Анни. Судя по голосу, Мару еще обижалась: — Не помню, не люблю морские путешествия. Дня три-четыре? Анни глубоко вдохнула морской воздух. Легкий запах водорослей щекотал ноздри. Небо отражалось в спокойной глади. Анни села на ближайший короб и с любовью взглянула на луну. Ночная гостья была печальной и бледной. Изменив свою сущность, Анни начала по-другому относиться к ночи и тому, что ее освещает. Луна стала вызывать некую тоску в душе и желание окунуться в воспоминания. — Интересно, как там в Веневере… — протянула Анни, глядя в небо. Мару ничего не ответила. Она тоже села на короба и устало обхватила голову руками. Анни заметила на ее кистях и запястьях белесые вены. Захотелось подойти и обнять, но Анни сдержалась. Смогли ли отстоять Веневер, древний город Хайленда? Этот вопрос не давал покоя. На севере не осталось других поселений. Цивилизация переползла на более беззаботный юг. Тенденция казалась Анни неправильной; о жителях и защитниках Веневера она не думала. Даже милый Джейнис испарился из памяти, как отработанный материал. Мару не шевелилась, пока из кормовой пристройки не вернулся Ричард, идя рука об руку с Нитсу Кэйар. Анни с любопытством отметила, что Нитсу совсем не походила на лидера вампирской общины. Ростом она едва доходила Ричарду до плеча; одежду проще морской туники для прогулок по кораблю Анни бы ни придумала. Темные холодные волосы Нитсу были собраны в узел. Анни не заметила на вампирше ни одного украшения. Рядом с разодетым и ухоженным Ричардом она смотрелась комично. Но, все же, было кое-что общее в подошедшей паре: жесткость черт лица. Возможно, подумала Анни, Ричард и Нитсу даже были дальними родственниками, хотя внешне обаятельнейший из вампиров походил на Мару. — Нитсу, — Анни обнаружила перед своим носом ладонь. — Можно короче — Нита. Анни с осторожностью пожала руку. Кожа Нитсу была холодна, гораздо холоднее, чем у Мару, слишком суха и шершава для аристократки и просто дамы из высших кругов. Анни вспомнила, что Нита — член личной гвардии кронпринца и скорее привыкла к мечам, чем к веерам и кухонной утвари. Покопавшись в памяти, своей и чужой, она даже вспомнила, что их объединяет сила огня. — Анни, — представлять саму себя — не совсем по правилам хорошего тона, но Ричард стоял с совершенно безучастным лицом. Заметив внимание к себе, Ричард произнес с улыбкой: — Китти выбирает платье на вечер. Мару, услышав его, подняла бледное, как мел, лицо. Под ее глазами залегли синие тени. — Проводи принцессу Мару до ее каюты, Ричард, — повелела Нитсу. К удивлению Анни, вампир послушался приказа. Он подошел к Мару, совершенно безвольной, и придерживая за плечи, начал уводить с палубы. Мару едва передвигала ноги и в целом выглядела хуже, чем после битвы с Кэтрин в Анлосе и похода в Каалем-сум вместе взятых. Анни испытала беспокойство и ревность одновременно. Нитсу проводила уходящих внимательным взглядом. — Мару нездоровится, — поспешила объяснить Анни. — Мы очень устали за последние дни, не спали и голодны. Ей пришлось потратить много сил. По лицу Нитсу пробежала неуловимая тень. Анни мгновенно стало неудобно стоять рядом с ней. Нитсу была не из тех, кто открыто выражает свои мысли и чувства. Как узнать, что у нее в голове? Интересно, ее узнали? Ричард узнал сразу. «Мог рассказать», — отметила про себя Анни и добавила, что не имеет ни малейшего понятия, какие отношения сложились у Нитсу с ее начальником — кронпринцем империи. — Я понимаю, — произнесла Нитсу. — Настали сложные времена, которые, уверена, скоро закончатся. Нам всем необходимо отдохнуть — потом. Мы сделаем это дома. Ледяная рука Нитсу коснулась шеи Анни — та вздрогнула и от холода, и от воспоминаний. Укусы обожгло болью, и перед глазами опять возникла сцена с дозорной площадки Палаис-иссе. — Принцесса Мару не стала бы тебя обращать, — заметила Нитсу задумчиво. Ее темные глаза изучали форму и глубину укуса. — Кто это сделал? Почему-то Анни были стыдно признаваться, кто ее укусил, по какой причине и при каких обстоятельствах. Теперь тот случай воспринимался как позор и неудача. — Я не помню, — с легкостью соврала Анни. — Не видела. Лучше бы убил, я бы меньше страдала. — Понимаю, — Нитсу качнула головой и, наконец, убрала холодные пальцы с шеи. — Меня обращали маленькой девочкой, но воспоминания еще остались. Как же ты познакомилась с принцессой Мару? Она не из тех, кто заводит знакомства с людьми не своего ранга. — Ранга? — повторила Анни. Она заметила на лице Нитсу что-то вроде улыбки. — Общество делится на ранги, касты. У нас не принято иметь отношения с теми, кто бесполезен — ниже по статусу. Статус принцессы говорит сам за себя. Я знаю Мару давно и уверена — она, как и ее муж, никогда бы не опустилась до уровня обычного смертного хайлендца без причины. — Может, я вовсе не обычная хайлендка? — с раздражением парировала Анни. — Вы же меня не знаете. — Именно потому, что я тебя не знаю, возникают сомнения. Я знаю всех, в ком есть толк. Анни сжала кулаки. Эта Нитсу была невообразимой нахалкой! На ее лице не отпечаталось ни грамма совести. Она определенно верила в то, что говорила. Как земля держит «людей», у которых все завязано на силе и превосходстве? Анни не понимала и не хотела принимать такое мировоззрение. Ей бы по душе больше пришелся мир, где все добры, помогают друг другу и наслаждаются жизнью. В любом случае, проигрывать словесный бой она не собиралась. — На корабль вы меня пригласили, — напомнила Анни. — Толк все-таки есть? — Помилуй, я пригласила Китти и принцессу Мару. Тебе здесь делать нечего. — Ричард мог бы сказать об этом сразу, если бы это было так — ему лишь бы гадость сказать. Он вас не во всем слушается? Нитсу поджала бледные губы и чуть раздула ноздри, как кобра капюшон. Смотрелось забавно, но Анни было не до смеха. Ее выводила из себя ситуация, которая подозрительно напоминала проверку на слабость и попытку избавиться в одном флаконе. — С моей стороны было бы недальновидно рассказывать всем о способностях, — добавила Анни. Тон интеллектуального спора заставлял выбирать странные слова и странные конструкции. — Я многое умею. Очередной изучающий и оценивающий взгляд немного умерил пыл Анни. На самом деле, она не имела ни малейшего понятия, что изменилось в ее способностях. Да, она видела несколько раз, как обычное красное пламя изменяло цвет в ее руках, но как вызвать его осознанно, Анни все еще не знала. Ей предстояло этому научиться. — Что ж, — после долгой паузы произнесла Нитсу, — допускаю, что ты сможешь меня переубедить. Пошли, я провожу тебя на обед. Нам еще неприятно находиться на солнце. Во время отплытия можно передохнуть, до полного заката. — На корабле есть кто-то еще? Кто будет управлять? — удивилась Анни. Нитсу неспешной походкой провела ее к двери. — Не стоит о них беспокоиться. До того Анни ни разу не путешествовала по морю и слабо представляла себе устройство кораблей. К сожалению, коридоры практически не освещались. Как она поняла, Нитсу провела ее вглубь галеона. Они дважды повернули налево, потом — направо, спустились по лестнице… Анни поняла, что не сможет найти обратную дорогу. Спокойствие, с трудом пришедшее с видом прекрасного залива, окончательно испарилось. А Мару? Куда ее отвели? И всё ли с ней хорошо? Хорошо быть не могло, но, может, ей стало лучше? А ребенок? В зале, в котором Анни по итогу оказалась, никого не было. Посередине зала стоял стол, застеленный белой скатертью и красными дорожками ткани. На скатерти стояло шесть приборов и множество закрытых блюд разных форм и размеров, которым Анни не знала названия. Зал освещался плохо, подсвечники в углах комнат не могли разогнать сумрак. Хозяйка галеона предложила сесть, и Анни обрушилась на ближайшее кресло. Нитсу села напротив и взяла в руки темный кувшин. — Я привыкла делать все сама, — объяснила она в ответ на недоумевающий взгляд Анни. Слуг в зале не было. Нитсу склонилась над фужером Анни — в воздухе разлилась знакомая сладость. — Это кровь? — уточнила Анни, облизывая разом пересохшие губы. Нитсу утвердительно прикрыла веки и наполнила свой фужер, а также тот, что стоял справа от нее. Поставив кувшин, хозяйка корабля открыла ближайшие блюда: в одном оказались фрукты, во втором — нарезанное мясо, в третьем — сыр и мед. — Подразнить вкусовые рецепторы, — сказала Нитсу, отпивая. — Не могу сказать, что еда нам действительно необходима. Но ты, наверное, сама это знаешь. Анни неуверенно кивнула. Попробовав содержимое фужера, она ощутила легкую эйфорию и головокружение. Вкус оказался менее терпким, чем у серебристой крови, которую ей давала Мару. Одновременно она ощутила, что корабль пришел в движение. — Мы отплыли? — Да. Мы ждали только Мару и Китти. Некоторые уже отправились, некоторые загружают припасы. Но именно нам в Браасе делать нечего. — Сколько дней нам плыть? — Идти, — уточнила Нитсу, снова наполняя фужер. — И ночами. Три-четыре, если ветер будет на нашей стороне. — Никогда не путешествовала морем. Мне так нравится. Губы Нитсу дрогнули в легкой улыбке. — Приятно слышать — море у нас в крови. Мы островные эльфы и привыкли к кораблям. — Наверное, разделение произошло очень давно? — Не могу сказать. История зарождения Мосант плохо сохранилась. Что-то более-менее определенное можно сказать только о конце правления кронпринца Эльтаиса. Тогда мы уже были прокляты, — Нитсу прищурилась: — Мне нечасто задают такие вопросы. — Я любопытная, — призналась Анни. — Мне интересно прошлое. — А будущее? — Что вы перевозите на кораблях? Не может быть, чтобы это был личный груз и припасы. Нитсу снова слегка улыбнулась. Ей определенно нравилась тематика вопросов. — Строительные материалы. Мы основательно ограбили рынки Синааны и Мёрланда, прежде чем война их уничтожила. Мы торговцы. Ричард нашел старых инженеров в Синаане, тех, кто застраивал юг королевства до катастрофы. Это когда-то были его земли — Ричард прекрасно разбирается в планировании и людях. Мне, признаться, этого не хватает. Но зато я знаю, как вернуть нашему дому величие. — Величие, — повторила Анни. — А мир? Нитсу помолчала, прежде чем ответить, подбирая слова: — Мир не вернется, если нас не будут бояться. Страх вызывает уважение. Я устала подчиняться определенным семьям, я говорю не про одну семью, далеко не одну. Хайленд очень, очень давно поделен на сферы влияния и производства. Все решения принимаются с оглядкой на дюжину человек. Я не хочу, чтобы мой народ участвовал дальше в клоунаде, мы лучше отделимся от остальных, чем будем подчиняться. — Звучит грустно, — вырвалось у Анни. — Чем собираетесь заняться вы вдвоем? — резко спросила Нитсу. — Ричард сказал, что Китти привела вас с Веневера. Если вы без особых сомнений передумали там оставаться, то не имели конкретных планов. Вопрос застал Анни врасплох. — Наверное, — медленно начала она, — я хочу жить в доме у моря без забот, заниматься любимыми делами. Рисовать, читать, изучать что-то. А Мару… — Анни замолчала, не зная, что ответить. Ни раскрыть чужих планов, ни придумать. Она не могла предположить, что ждала Мару от будущего. Может, они вовсе не смотрели в одну сторону и желали разного? Уставшее, с легкой ухмылкой лицо Нитсу было чертовски красноречиво. Оно напомнило Анни, как после разрушения Палаис-иссе и Каалем-сум приходилось бродить по всей стране и искать какой-то смысл в существовании, тихий угол. Ее мотало от границы к границе, от Синааны до Анлоса — а что толку, если возвращалась к Мару? Анни услышала шаги и скрип двери — в зал вошли сияющая Китти и Ричард. Ричард сел справа от Нитсу; Китти, помедлив, села через стул от Анни. На ней было летнее белое платье с объемными рукавами, на щеках нарисовался розовый румянец, губы блестели, ресницы изящно загибались вверх. Китти сразу накинулась на закуски; Ричард продолжал быть непривычно спокойным. — Ветер восточный, — сказал он. — Прекрасно, — отозвалась Нитсу, снова наливая бокал. Китти искоса посмотрела на багряную жидкость в фужере. — Итак, ты готова сделать то, из-за чего оказалась с нами? Повисла пауза. Анни недоуменно поглядывала на всех собравшихся. У нее не было ни одной идеи на тему того, о чем начался разговор. Тем более, что галеон начало ощутимо трясти. Кровь в бокалах кренилась то в одну сторону, то в другую. Ричард прожигал взглядом беглую принцессу в ожидании ответа. — Я задала вопрос, Кэтрин, — совсем другим тоном напомнила Нитсу. От ее голоса у Анни побежали мурашки по ногам и рукам. Китти, делая невозмутимое лицо, продолжала есть. Ричард привстал с горящими алым глазами и наклонился над столом. — Я вышвырну тебя за борт, если будешь бесполезной, — сказал он. — У нас есть другие претенденты. Я не просто так сказал тебе привести Мару к нам. Китти выпрямилась и взмахнула кудрявыми волосами. — Бумага-то у вас, — напомнила она. Ричард выдернул сложенный вчетверо листок бумаги из нагрудного кармана и швырнул его на стол перед Китти. Анни не смогла прочитать текст, разобрала только название — «Соглашение». — Что это? — вырвалось у Анни. — Всего лишь гарантия нашей свободы, — в голос Ричарда вернулись истеричные нотки. — Подписывай, живо. — Чем, кровью? — снова сострила Китти. Нитсу молча положила перед ней перо. — Чернил нет. Китти опустила взгляд в лист бумаги. — «О передаче в собственность архипелага Кэрлима», — зачитала она. — И ради этого вы меня сюда привели? Вы могли их получить просто так, пользуясь разрухой, без моей подписи! — Нет, звездочка моя, это так не работает, — произнесла Нитсу, все так же откинувшись на спинку кресла. — Пройдет несколько десятков лет, и мы окажемся захватчиками, сепаратистами. Нам нужна бумага, абсолютная, непогрешимая, гранит! Чтобы всякий, кто откроет рот, заткнулся, увидев формулировку и подпись. — Или ты передумала? — Да мне вообще все равно, где вы будете жить и что будет с Кэрлимой, — заявила Китти. — Я хочу, чтобы вы выполнили свою часть обещания. Ричард издал короткий смешок. — Поверь, я сам этого жду, — заверил он, демонстративно облизнув клыки. — Обратить, но не убить, — напомнила Китти. — Обещаю, ты не умрешь от моего укуса. — Зачем это тебе? — не выдержала Анни. — Ты представляешь, как жить с таким проклятием?! Вместо Китти ответила Нитсу: — Не представляет. Однако это ее желание и цена, которую она запросила. Подписывай. Китти взяла в руки перо и с издевкой во взгляде окунула его в фужер Ричарда. Между тем, рука ее дрожала. Наблюдая, как Китти выписывает свое полное имя, не лишенное вычурности, Анни подумала, что заносчивое поведение Китти попросту прячет ее слабость. Они знали друг друга давно (а Михаэль — очень давно), так что Анни не могла обманываться в сущности единственной наследницы престола. Апофеоз, так сказать, всей семьи. При этом Анни сочувствовала вампирам, которые были вынуждены обратиться к строптивой принцессе, чтобы получить свой клочок земли. Если подумать, у вампиров не было дома. Давным-давно они жили в Кэрлиме и оказались вышвырнуты из своего рая, им пришлось осесть в разных городах Мосант. Как к ним относились? Мару и Ричард дали понять как. Правильным ли был способ, которым вампиры пытались сколотить счастье? Анни вспомнила высказывание, которое лучше всего описывало ее отношение к происходящему: «цель оправдывает средства». Поставив точку в расшифровке фамилии, Китти отложила перо. Ричард выхватил соглашение и пробежался по нему глазами. Удовлетворительно кивнув, он спрятал бумагу обратно в нагрудный карман. — Всё? — уточнила Китти. — Я могу поесть? — Конечно, — Нитсу допила третий фужер с кровью. — Осталось несколько минут до полного заката, и мы вернемся на палубу. Мне надоело сидеть в галеоне целый день без чистого воздуха. — А когда вы меня обратите? — Когда ты запомнишь на весь остаток бесконечной жизни вкус обычной еды, — ответил Ричард. Взгляд Нитсу снова стал печальным. Анни из любопытства взяла в руки ломтик сыра, обмакнула его в мед и откусила. Сладости она не почувствовала, как и привычного вкуса сыра. Анни укололо разочарование. — Таким становится всё, — сказала Нитсу. — Сплошная серость, как наша кровь. — Я знаю несколько вещей, которые не изменились лично для меня, — добавил в противовес ей Ричард, недвусмысленно смотря на Анни. Та поежилась. — Я про физику говорю, болван. — А я? — Вы оба обращенные вампиры, верно? — Анни задумалась. — Вампиром можно родиться? — О, ты хочешь спросить нас о любви, семье и детях? — с невыносимым сарказмом прокомментировал Ричард. — Большинство пассажиров суден просто возвращаются домой. — Можно, — в свою очередь, предельно недвусмысленно ответила Нитсу. — Принцесса Мару родилась такой и родила дочку. Только это рулетка, случайность. Мы ущербны сами по себе, а многие из нас еще и больны после того взрыва. Мы отравлены. Знание, что ты, скорее всего, родишь такого же уродца, отрезвляет. Кого-то это не сдерживает. Ричард расхохотался. Этого не ожидал никто; даже Нитсу с удивлением наблюдала, как ее компаньон давится от смеха и слез. Анни не могла понять, что стало причиной — веселье или боль. — Простите, — с трудом произнес Ричард. Морщины от улыбки только прибавляли ему очарования. — Я вспомнил себя. — О чем ты? — в один голос спросили все трое. — Какое вам дело? — Ричард встал уже с колючими алыми глазами. — Я обращен, я сирота, и оба мои родителя — вампиры. Сложите дважды два, тактичные дамы. Я жду вас на палубе. Надо бы отпраздновать подписание соглашения. Пойду, попытаюсь растолкать вдовствующую принцессу к нашему празднику жизни. — Не трогай ее! — Анни подскочила и тут же об этом пожалела — во взгляде Ричарда, его ауре и невидимых нитях вокруг вампира читалась дикая смесь боли, ревности и злости. — Обещаю, маленькая леди, — шутливо поклонившись, Ричард вышел из зала. Анни с дико бьющимся сердцем опустилась обратно на стул. Нитсу со вздохом налила еще один фужер. — С каждым годом самообладания в нем все меньше и меньше. Я не знаю, как Ричард стал вампиром. Его отца я помню, мы жили в одном городе, а с матерью я познакомилась уже в Катерии или Аливьен-иссе… И они действительно оба мертвы. Анни задумалась. Ей становилось жаль Ричарда. — Почему он ушел из Синааны? — вопрос буквально просился. Нитсу пожала плечами: — Я не спрашивала. Это его причины. Я могу только предположить, что он не получил то, за чем уходил. Я не знаю, зачем он уходил. Я рада, что он вернулся — без обаяния и красноречия Ричарда я бы не смогла повести свой народ домой. — Что вы там будете делать, на этих островах, — фыркнула Китти, жуя рыбу. — Ни домов, ни леса. — Будем отстраивать его, принцесса Кэтрин. Многие любят приходить на готовое, но мы привыкли работать, чтобы выживать. Кэрлима станет нашей землей, без оглядки на Хайленд и без указаний Синааны. Мы будем жить по заветам наших священных книг и торговать как раньше. — Звучит здорово, — искренне сказала Анни. Китти закатила глаза. Волнение усиливалось. В обеденном зале не было иллюминаторов, он находился в глубине галеона. Анни казалось, что волны захлестывали корабль, но Нитсу была спокойна. Изредка она поглядывала на часы и гигантский компас на стене. Рядом с ними висела карта Мосант без изображений городов и стран. Анни попробовала понемногу все блюда, но ни одно из них не обладало вкусом, кроме мяса. Ей пришлось налечь на кровь, чтобы не чувствовать себя глупо. На языке вертелось множество вопросов, которые Анни стеснялась задать при язвительной Китти. Иногда галеон подбрасывало на волнах с такой силой, что тело подпрыгивало на стуле, а кувшины проливали кровь. В ответ на один из испуганных взглядов Анни Нитсу сказала: — Эхо землетрясений. Залив трясет второй день. — Это императрица? Китти прекратила есть, настороженно вперив взгляд в одну точку — красное пятно на скатерти. — Может быть, — обтекаемо ответила Нитсу. — Я именно потому высылала Ричарда на север, чтобы узнать. Он очень быстрый даже для вампира. Анни представила себя на месте императрицы Астреи. Наверняка правительница Хайленда была вне себя от ярости: столица разрушена, провинции выходят из состава, население проредила война, болезни и, видимо, проредят голод и преступность. При этом она одна, без родственников и приближенных. Анни испытала слабое удовлетворение от осознания этого факта. Конечно, ее бы больше обрадовала новость о гибели императрицы… — Пора, — сказала Нитсу, когда Китти принялась за апельсиновый сок и пирожное. — Мы приближаемся к Сантурии. Здесь течение отпустит нас, дальше путь замедлится. Солнце уже зашло, мы можем безболезненно выйти на палубу. Я вижу так, что принцесса Мару заставляла тебя ходить днем, а не ночью. Как же болела твоя голова, верно? — Это было от солнца? — удивилась Анни. — Голова не болела — туманилась. Нитсу встала и аккуратно, без скрипа задвинула стул. — Мы созданы тем, кто управляет луной. Солнце — это не наш путь. Под ним пусть радуются люди и эльфы. К счастью, в Кэрлиме нет солнца — тучи, морось и туман. Я действительно жду, когда мы вернемся домой. Пошли. Когда они ступили на палубу, солнце окончательно зашло за горизонт. Невидимые слуги накрыли стол, поставили летние стулья и снова выставили кувшины. С помощью одного из них Ричард обхаживал чуть посвежевшую Мару. На ней было легкое шифоновое платье в мелкий цветок. Отпивая из бокала, Мару приветствовала взглядом залитую огнями Сантурию. До коттеджного острова лапы войны не дотянулись. Анни очень хотелось спросить, как себя чувствует Мару и что делала за время разлуки, но засмущалась это делать при всех. Тем более, что последний разговор закончился неудачно. А уж вопрос, заданный в обеденном зале, вовсе выбил из колеи. Куда они плывут? Для чего? Точно ли за одним? Физически манило бесспорно, душа стремилась к ней по старой памяти, общими были только получужие воспоминания… — Мы с тобой не поздоровались, Нитсу, — заметила Мару. Синяки под ее глазами стали даже чернее, чем были. — Доброй ночи. — Доброй, — откликнулась та, подходя к бортику. Анни заметила, что за ними идут еще четыре галеона, ближе к открытому морю. Их галеон упрямо приближался к Сантурии. Анни тоже подошла ближе к бортику, тем самым оказавшись у Мару. Нос защекотало знакомым запахом сирени. Это вызвало очередную волну самокопаний. — Мы так давно не виделись. С тех пор, как ты ушла из гвардии с некими планами. Мару с подозрением смотрела на Китти — девушка места себе не находила, смотря то на кувшины с кровью, то на Ричарда. — Мне нечего на это сказать, — ответила Нитсу. — У нас впереди четыре дня, чтобы познакомиться заново. Тем более, нам есть что обсудить. Мы возвращаемся домой и строим его с нуля. Хотелось бы, чтобы каждый нашел для себя роль в новом мире. Для монархии я не оставлю места. Править будет тот, кто силен. Ричард незаметно для всех, кроме Анни, хмыкнул. Он успел сменить одежду, и теперь щеголял в черном пиджаке с золотистыми пуговицами, тесьмой и лацканами. Рубашка осталась привычно белой. Анни ощутила себя неряшливой гостьей на круизном лайнере — ей одежду не предложили. — Ты знаешь, что я не аристократка, — заметила Мару. — Я люблю красиво жить, но не делаю это целью. — Я не знаю достоверно твоих целей, имею о них только представление и вижу конкретные шаги к достижению, — разговор накалялся. Анни забеспокоилась, что назревает какой-то скандал. — Посмотрите, как красиво переливается огнями Сантурия, — сказала она в надежде отвлечь остальных. На остров обратила внимание только Китти. — Я делала что-то не так? — с непривычной прямотой спросила Мару. — Я хочу это знать. Помимо очевидного, от которого мы все сбежали. Нитсу смотрела на нее с ощутимым разочарованием. В начале знакомства Анни показалось, что ее невозможно прочитать. Понадобилось меньше часа, чтобы понять обратное. Губы Нитсу немного подрагивали — ей явно хотелось что-то сказать в ответ, темные глаза перестали быть непроницаемыми, в них тлели знакомые Анни угольки. Это было какое-то воспоминание, неуловимое, исчезнувшее сразу, стоило осознать его присутствие. В голове раздался женский крик — всё стихло, настала звенящая металлическая тишина. — Когда вы обратите меня? — сердито встряла Китти. Наваждение ушло. — Я устала смотреть на местные развалины! Китти мгновенно стала центром внимания. Нитсу и Мару прекратили интеллектуальную перепалку — Анни с облегчением выдохнула. Да, у них явно были какие-то претензии друг к другу. Сосредоточившись, Анни даже начала вспоминать… Ее внимание привлекло серебристое пятно на белой рубашке Ричарда, практически незаметное. Оно осталось бы незаметным, если бы не светилось в темноте. Откуда? Кажется, он говорил что-то о хрустальной деве, но внутри Анни вновь зашевелились сомнения. Экстравагантный вампир определенно почувствовал внимание к себе и выступил вперед, меняя характер вечера. — Ты уверена? — сложно было понять, что переполняло голос Ричарда — ирония или желание. — Да! Китти охнула, когда рука Ричарда перехватила ее за талию и притянула к себе. Он был выше. Грудь Китти вздымалась; она приоткрыла губы и мило порозовела, смотря на нависшего над нею вампира. К удивлению Анни, Ричард не наклонился к шее Китти, как в старых фильмах, а прикоснулся к губам. Рука Китти вцепилась в бортик галеона. По палубе прокатился приглушенный визг. — Что ты делаешь? — встрепенулась Мару, шагнула вперед, но Нитсу выставила руку перед ней. — Кэтрин сама этого хотела. — Это же не обращение! Ричард оторвался от губ Китти, показывая окровавленную улыбку и алые подтеки на подбородке девушки. — Я не обещал, что будет приятно! Ричард отпустил ослабевшую девушку. Китти прислонилась к бортику и часто-часто задышала. Краски медленно покидали ее тело; от места укуса, нижней губы, расползалась пепельная сеть сосудов. — Мне жарко, — прошептала Китти, облизывая рану. — Здесь слишком светло… Болят глаза… — каждая фраза заканчивалась выдохом. — Я тебя понимаю, — согласился Ричард, подходя ближе. — Горят вены, невозможно думать? В тело впиваются иглы? А потом бессмертная жизнь? Нет, ее ты, малодушная баба, не заслужила. Тебе хватит и нашей вампирской агонии. — Ричард! Он выхватил кинжал и резким, сильным ударом перерезал Китти горло. Кровь попала на него и Анни. Анни вздрогнула. Убийство произошло настолько быстро, что она не смогла понять, откуда взялся кинжал и почему вспыхнуло сизое пламя. Ричард зашипел от боли. Огонь ужалил его в левую руку, ближе к кисти; выругавшись на синаанском, Ричард пнул Китти в грудь и, выломав часть бортика, скинул в море. Белое платье отчетливо различалось в темных волнах. — Мерзавка! — высказался Ричард. — Сколько крови зря! Его фраза вырвала из оцепенения остальных. — Теперь ты, — сказала Нитсу, обращаясь к Мару. — Не стану отвечать на твой вопрос — сама должна знать, что делала не так. Снова блеснул кинжал. Удар пришелся в живот — Анни вскрикнула. Нитсу увела кинжал немного вверх и выбросила за борт. Буро-серая кровь мгновенно пропитала платье Мару и закапала на палубу. — В этот раз — ничего личного, — добавила Нитсу и вытолкнула Мару в образовавшуюся брешь. За все время Мару не произнесла ни звука, видимо, потеряв сознание от боли в момент удара. Ее волосы золотистой волной вспыхнули на фоне Сантурии и исчезли. Теперь оба вампира смотрели на Анни — две фигуры в темноте ночи. — Зачем? — только и смогла спросить она. — Для нашей свободы, — ответил Ричард. Он скинул испачканный пиджак на палубу и остался в белоснежной рубашке с пятном, не дающим Анни покоя. — Но Китти ведь подписала документ! — И может подписать другие, — отрезал он. — Может стать новой императрицей, передумать, родить нового Аустен… Ты ее жалеешь? Кажется, сам кронцпринц считал ее вырожденкой! — А Мару? — со слезами на глазах спросила Анни. — На самом деле, она все понимает и знает, — заверила Нитсу. — Список причин довольно длинный и касается нашего народа и ее. Но что нам делать с тобой? Не уверена, что ты настоящий вампир. Ты мне понравилась, да и Ричард неровно к тебе дышит. Ты уйдешь в Кэрлиму, присоединишься к сородичам, или?.. Анни бросилась за борт. Теплая вода затянула ее с головой; скинув обувь и пояс, Анни выплыла к поверхности и огляделась, барахтаясь в волнах. Белое платье ее не интересовало; но где же Мару? Галеон медленно уходил на запад. Анни видела Ричарда и Нитсу, склонившихся над темной морской водой. Ричард, размахивая руками, что-то доказывал Нитсу. Анни не умела плавать… она так думала. Инстинкт держал ее на воде, а руки и ноги вспомнили, что нужно делать. Скорее всего, плавать умел Михаэль. Граница между личностями исчезала с пугающей быстротой. Руки гребли и не чувствовали усталости или боли; звериное чутье вело на запах сирени и крови. Мару лежала на воде и не двигалась — в Анни затеплилась робкая надежда, что ее любимая просто восстанавливает силы. — Мару? Ответа не последовало. Внутренне сжавшись, Анни схватила ее за плечи и потащила к берегу. «Ударили в живот, — думала Анни. — Там есть жизненно важные органы? Я плохо видела, куда попала Нитсу. Не в сердце же… Точно не в сердце». Анни попыталась кинуть взгляд за спину, к Мару, но в лицо мгновенно ударила волна. Анни не знала, сколько минут она плыла к берегу. Ударившись коленом о дно, Анни встала и, повернувшись к Мару, подняла ее на руках. Голова Мару безвольно откинулась — в глазах Анни защипало. Она опустила взгляд на прореху в платье принцессы, но рану не было видно сквозь платье. На слабых ногах Анни дошла до побережье и опустила Мару на песок. При виде ее расслабленного тела Анни сглотнула ком в горле и сердито отерла слезу с щеки. Опустившись на колени, она перевернула Мару на живот и попыталась запрокинуть ей голову. Последовательность действий вспыхивала в голове. Дыхания не было. Анни беспомощно огляделась и поняла, что их закинуло на пустую часть берега. Вокруг никого и ничего не было. — Мару могла и не дышать, — напомнила себе Анни. Голос срывался в всхлипы. — Могла… Значит, не от воды… Руки дрожали. Снова перевернув Мару на спину, Анни, помедлив, разорвала платье от груди до бедер. На животе, переходя в грудную клетку, чернел на бледной коже порез в сантиметров десять, не меньше. Он уже не кровоточил. А ребенок? Анни с замершим сердцем припала ухом к груди Мару и животу. Тишина откликнулась ей дважды. Это… конец? На фамилии с многовековой историей был поставлен кровавый крест? Род Рейлиара — мертв, последняя хрупкая веточка плавает в заливе в белом платье с оторванной головой. Валентайн — изгнан с позором, не пожелал заводить детей, а теперь, к тому же, мертв. Малютка Сэрайз… Эти двое на корабле явно знают, что с ней стало. Мару хотела узнать, видела ли Нитсу ее дочь — пятно на рубашке Ричарда было красноречиво, под стать хозяину. Столько лет, веков, тысячелетий власти, ответственности — для чего? Чтобы однажды пересчитать могилы предков и понять, что род бесславно, да что там, с глупостью и позором прервался? Какой недалекой надо быть, что заключать такие сделки с совестью! Если бы у Китти была совесть! А Мару? Мару говорила, что не стоит им верить! Поступила немногим умнее, для чего она спорила с Нитсу на ее же корабле? Анни села на песок и закинула голову к небу. Ночь успела расцвести звездами. А луна… Луна, бледная, была где-то далеко-далеко на севере… — Несказанные слова? — вспомнила Анни предсказание Короля. — Неправильный поступок? Нам просто нужно было остаться на севере, в Веневере! Не трусить и довериться! Иначе мы бы не торчали здесь! Отерев слезы, Анни встала. Корабль слабо различался на горизонте. — Горите вы в бездне! — крикнула Анни им вслед. — Это вы будете сожалеть о неправильных поступках, а не я! Мы еще встретимся, потому что души перерождаются! А ваши сгниют со временем! Выплеснув злость, Анни разревелась. Слезы казались горячими, как лавовые брызги. Ее трясло. Анни раз за разом бросала взгляды на Мару в надежде, что происходящее — глупая шутка. Постепенно приходило понимание — нет, всё происходит в действительности. Анни подумала, что несколько недель назад именно Мару наблюдала за ее смертью в мрачном, пропитанном луной зале Каалем-сум. Сталь парных мечей Донны холодила кожу. Один удар. Не получилось умереть. Тело погибло, а душа вернулась ко второй половинке. Все болезненные воспоминания неосознанно зарывались вглубь. Но теперь… Вспомнилась и смерть, и неприятный разговор с Нитсу, и острейшее разочарование в Короле — Владыке мира. Не думая, куда идет и зачем, Анни прошла прочь от трупа Мару и огней домов. — Знакомые места… — протянула Анни чужую мысль. — Где-то рядом должен быть дом. У нас был коттедж в Сантурии. Слово «нас» больно ранило. Анни снова скривила губы в попытке не заплакать. Мир вокруг менялся с каждым шагом, становился четче и неуловимо светился. Даже звезды словно пришли в движение над головой. Они двигались по ровным серебристым нитям в зелено-неоновом небе, а земля тряслась и блестела каждым камнем и песчинкой. Анни вспомнила слова Бетельгейза: что бы Король ни делал, он любит ее. Бетельгейз ошибался? Анни не чувствовала любви. У нее забрали дочь, Мару — всё, что нужно было для счастья. Дальнейшая дорога не имела смысла. От вспышек резало в глазах: она, не выдерживая, стала тереть их ладонями, пытаясь прогнать слепящую пелену. В голове продолжали плясать огоньки. Анни отступила на шаг и растянулась по песку. По песку?.. Толстый многовековой слой пыли и пепла хрустел под ней, как наст, горя в тусклом свете, бьющим из глубин земли. Он переливался, словно пыльца феи, фиолетовыми, голубыми, черными, красными огоньками в свете неоново-синей завесы, где стоял безжизненно-серый дом. Серое побережье, прорезанное бесчисленными провалами, из которых струилось потустороннее сияние, было пусто. У самой кромки воды стояла Валетта, одежда которой была чуть запачкана кровью. — Наконец мы вдвоем. Анни в удивлении подняла голову — нынешний голос Валетты совсем не походил на прежний. Он стал высок, нежен, словно его владелица улыбалась. На лице серой дамы не оказалось улыбки. — Я дважды пыталась избавиться от тебя, и каждый раз мне мешал засланный принц, — невесомые шаги Валетты сокращали дистанцию между ними. Анни, покачиваясь, встала. — В этот раз он не поможет, и никто не проберется сквозь мои чары. Ты больше не нужна Майри, — Анни отступила на шаг. — Я уничтожу тебя, и он вернется из своих выдуманных миров ко мне. Очередная вспышка осветила побережье. Анни, вскрикнув, упала в пыль. Тело внезапно перестало слушаться ее, превратившись в безвольный мешок. Она попыталась хотя бы пошевелить пальцем, но нервные импульсы, казалось, замирали где-то в голове, не достигая цели. В глазах стало темнеть, но Анни все же увидела стоящую рядом Валетту. Лета чарами подняла ее на колени и, проведя пальцем по щеке, с которой струилось серебро, сказала: — Почему никто не ценил этот дар? Сколь многое я бы отдала раньше за близость с Ним. Они пользовались им, не зная, кому обязаны. Они пожелали остаться во Тьме и потому растворятся в ней. Валетта ненадолго закрыла глаза, и Анни показалось, что она видит молодую прекрасную женщину, какой та была раньше. — Только Он стал моим смыслом, — прошептала Лета. По сухой алебастровой коже прокатилась слеза, но когда женщина открыла глаза, хаос и бездна плясали в них с новой силой. Валетта схватила Анни за шею. — Ты знаешь, чем рассеяние отличается от убийства? — Я все равно не боюсь, — с трудом сказала Анни. — После убийства эйдос может возродиться по желанию Создателя в любом другом измерении. Множество эйдосов Мосант находятся в Чарингхолле, у той, что называет Мой Идеал своим мужем. После рассеяния эйдос не может этого сделать. Ты никогда не увидишь ее перерождение и не переродишься сама. При рассеянии эйдос поглощаю я. Никакого остатка. Я — бездна. Это ждет весь мир. Глаза Валетты ярко вспыхнули, повеяло холодом. Тело Анни пронзила боль: она больше не могла думать, любая мысль отзывалась болью в каждой клеточке тела. Всё бледнело, лишь силуэт убийцы чернел перед глазами. Она что-то говорила, но Анни не понимала; пыталась сама что-то сказать, но губы не слушались. Всё стало красным. Чувства угасали. Она исчезала; вспышки пронзили ее сознание, окрашивая мир на миг в истинно-белый. Потом наступила темнота. В которой не было ни следа Мару.