3 число месяца Альтафры,
Белладонна
После убийства Наамы, совершенного Майриором чужими руками, вера Белладонны в справедливость возмездия возросла в несколько раз. Уже не было ни сомнений, ни пустых разговоров, ни желания отсрочить битву. Донна абсолютно уверовала в неизбежность открытой фазы войны. Пройдет время, и Майриор даст новый приказ, от которого погибнет Айвена. У Айвены не возникнет мысли о предательстве со стороны своего Короля. Она без сомнений исполнит приказ, став следующей жертвой. Подумать только! Из череды Клинков Синнаны, той самой великолепной семерки, которой стращали детей и взрослых по всей Мосант и за Гранью, осталось лишь двое. Всего лишь двое из семи — и то врагов. Леонард, чьей силой была безукоризненная вера, храбрость и искусство владения оружием, по мнению Майриора, не заслужил звание Клинка. Тем не менее, для Короля он забирал души без сомнений. Он, подобно Валентайну, положил жизнь за пустые сказки. Леонард, трепетно относившийся к королеве Сиенне когда-то, не заслужил и снисхождения наследницы Чарингхолла. Майриор убьет его без сожаления. Наибанальнейший расходный материал из его слуг. Наама, чьей силой стало пламя, идущее из глубины потрескавшейся души. Гнев, заставивший загореться сердце давным-давно в пустынях ее родины, не потух за годы служения. Как губка, он впитывал хаос, смерть и обрывки чужих душ. Наама не чувствовала ничего, кроме желания разрушать и светлой любви, которая оставляла ее пародией на человека. Она убивала без сострадания. Наама стала прекрасным исполнителем королевской воли. Майриор избавился даже от нее. Ситри, владычица металла. Она забирала его из крови жертв. Ради чего Ситри перешла к Королю? Ради голубых глазок? Нет, из всей череды пришлых дам Синааны только Ситри презирала Короля. Как и мать, она перешла на «темную сторону» из алчности. Подаренный Палаис-иссе не утолил аппетитов будущего Стального клинка; ей хотелось большего. Ситри получила всё: души, богатство, влияние, ее Валентайна, всё, кроме законного трона Нитте-нори. Ситри тоже убивала без сожаления и поплатилась за это той же ценой. По ней не пели панихид… И Майриор не пел тоже. Айвена, чьей силой стало бурное течение вод. Непредсказуемое, сносящее всё на своем пути, оно лучше всего описывало характер Вейни. Она убивала просто потому, что ей хотелось — так казалось Донне. В самом деле, она не понимала причин. Айвена говорила что-то о вере, священной войне, еретиках, грехах и вечных муках. Эти понятия были слишком далеко от Белладонны. Она не верила ни во что, кроме наличия своего долга перед родиной. Следующим ходом Майриор убьет Вейни — зная это, Донна все же выбирала Оссатуру. Валетта. Сладострастие стало ее грехом. Вот уже десять лет она и Майриор не покидали друг друга. Каждый нашел друг в друге то, что считал идеалом. Что Лета готова сделать ради того, с кем желала быть? Потеряв Валентайна, Донна начинала догадываться… Валентайн. Ревность к Михаэлю, к Мару, зависть ко всем тем, кто стал гером и спасителем в глазах других, привела его к Королю. И она же привела к смерти. Майриор избавился от рыцаря со жгущей ненавистью. Что же сама Белладонна? Она уже умерла от греха уныния и воскресла — что еще ожидать от безумно логичной матрицы Мосант, которая даже смерть всем назначила из расчета? Что еще ожидать от Майриора? Когда он решит, что больше не нуждается в ее услугах? Донна не собиралась выяснять. Адмиралы, генералы ждали лишь ее приказа. Корабли Синааны, укомплектованные вытащенным из тайников оружием, стояли у залива Теней и были готовы стрелять в любой момент. Ракеты, лучи, плазматроны, бомбы, что десять лет назад Майриор приказал изъять из арсенала. Он сказал, что оружием слишком легко управлять чарами, и хайлендцы могут обратить его против Синааны. Только спустя эти десять лет Донна поняла, что настоящая причина была другой: оружием могли воспользоваться против самого хозяина. О, Майриор предусмотрел всё, кроме своего просчета при создании Белладонны. Чувства тоже могли управлять разумом. Майриор просчитал это, всю жизнь уповая на холодный разум и логику. Он просчитал и то, что Леонард будет бесконечно предан достойному правителю, коим Майриор не являлся. Досадная ошибка! Ведь Майриор совершенно не разбирался в тонкости душ. Сколько лет Донна знала владыку — Майриор всегда был таким. Он совершенно забыл о собственном королевстве, о тех, кто ее составлял, заигравшись ферзями, Светом и чем-то еще, что Донна могла лишь предполагать. Он не читал ее мысли, мысли Леонарда, Хезела и всех остальных. Майриор потерял бдительность. Разве он мог помыслить, что лишенные свободы разума существа обставят его, великого бога? Первые дни Донна боялась, что зря поверила в надежность генералов, не имевших возможности поставить блок разума. Потом же поняла, что это не имеет смысла. Майриор настолько верил в себя и свои загадочные планы, что его «всезнающую» голову мысли о возможном предательстве не навещали. Жители Оссатуры ничего не знали о планах Донны. Для большинства армия собралась для защиты земель синнэ от нападения Валетты. Мало кто знал, что речь идет именно про атаку на Золотые палаты, на Короля. Как бы ни хотелось Донне, она не могла поддаться желанию открыть миру правду. Бунт тысячи подданных Майриор не смог бы не уловить. Белладонна молчала и скрывала намерения, думая о том, что всё происходящее — для благих целей. Корабли кружили у залива Теней, но этим она не ограничилась. Боевые машины продолжали патрулировать все выходы с земель Валетты, Стикс был перерыт за одну ночь, осушен, защищен кораблями, и снова заполнен водой. На том настоял Леонард. Он говорил, что сердце Оссатуры — замок королевы, — требует защиты. Сама Донна не могла думать о собственной резиденции. Она казалась ей слишком пустой. Все мысли занимал сам бой, тот момент, когда остатки сердца Валетты перестанут биться. Белладонна стремилась к этому моменту всем, что осталось внутри, всей волей. Иногда Донне казалось, что она потеряла ориентир, внутренний стержень. Для чего она делает всё это? Это ли не месть за Валентайна, спрятанная за вывеской «возмездие»? «Нет, — убеждала себя Донна, вновь бродя по шатру. — Нет. Я защищаю Оссатуру от Майриора и Валетты. И только». Почему же так сладостно думать, что скоро будут повержены оба? Почему ей хотелось затащить обоих в бездну? В то же время Донна понимала, что… что всё в пустую. Что она сделает с ними? Что она сделает с Майриором? Те же вопросы она задавала Валентайну, отговаривая от борьбы. А сейчас… сама. Когда она успела стать человеком, творящим такие глупости? И Белладонна вновь выгоняла мысли из головы. Упрямо вспоминала карту Темных земель. Вот Селирьера, по левой стороне которой бледнели пустоши Валетты. К северу от них — Лакрима. Остров опустел, ходили слухи, что после смерти любовницы Айвена покинула дом и перебралась в Реймир-сум, создав себе мавзолей, где медленно сходила с ума. По правой стороне Селирьеры — Оссатура с тремя реками, впадающими в залив Теней. Стикс лишь самый северный из них. И, наконец, на юге, у самого залива, плавно перетекающего в Срединное море — Золотые палаты. За ними оставались лишь пустыни да горы, на которые не стоит обращать внимание. Тревожило Белладонну и другое. Она не видела Бетельгейза с того дня, как наследный принц Чарингхолла посетил ее в Оссатуре. Леонард клялся, что Бетти нет ни в Оссатуре, ни в Палатах, ни где-либо еще в Синаане. Юноша словно растворился в воздухе. Может, ушел в Чарингхолл? Это дурной знак. Альмейра же, наоборот, безвылазно сидела в родительском замке. Белладонна смирилась с этой жертвой, наступив на жалость. Чуть больше проблем было с Риммой, со скоростью молнии путешествующей по будущему полю боя. Белладонна не без причин боялась, что девчонка нарвется на какую-нибудь ловушку. Римма всегда была неуправляемой… Девчонка вполне в силах растоптать все планы. Для нее это обычное дело. Сколько раз она пролазила в Хайленд, грозя развалить хлипкий мир? Тот самый мир, который на самом деле являлся перемирием и гарантией спокойной подготовки к решающему удару? Да, они хотели разрушить Хайленд, чтобы перенести остатки света в Чарингхолл и уйти в тот, лучший мир, к новой войне. Таково было обещание. Оно не было ложью, Донна знала это. Скорее всего, леди Сиенна до сих пор верит это обещание, не зная, что Майриор отказался от старых планов. Но какова причина столь внезапной перемены решения? Тысячи лет речь шла только об «игре», о которой Клинки и знать не знали, лишь выполняя приказы и уповая на знания Бога. Они методично уничтожали Грань, Хайленд. Теперь же уничтожали их, ненужных, выполнивших свое предназначение. Почему? Что задумал Майриор? Вот в чем главный вопрос. В том, что речь идет о тотальном уничтожении сразу двух сторон медали, Белладонна не сомневалась. Зачем же? Зачем разрушать то, что создавал столько лет? Прошлое Майриора оставалось загадкой для всех, а значит, как ни старайся, не понять причин. В чем Белладонна была уверена, так это в том, что перемены начались вскоре после появления Валетты. И едва ли леди Сиенна о ней знает. Любовь? Нет. Это чудовище не умеет любить, Донна не сомневалась. Почему Майриор решил, что может уничтожать? Белладонна невольно вспомнила слова Айвены: «Тот, кто дал жизнь, имеет право ее забрать. Это справедливо». Она не была с ними согласна, но сомнение все же тронуло мысли. Майриор создал мир, это знали все, в глубине души ли или с чужих слов. Есть ли у него право? И да, и нет. Донна не знала ответа, который был бы более близок к истине. Донна не знала, как именно зародился этот мир. Мысли вернулись к Эйон-иссе. Что же хранится там, в северном замке? Имеет ли оно отношение к Майриору? И можно ли сыграть на этой слабости? — Пора, моя королева. Леонард. Старый рыцарь стоял прямо в проходе шатра. И настолько серьезным было его морщинистое лицо, полное шрамов, что Донна сразу вышла из чертогов разума. — Что случилось? — негромко спросила она, пропустив обращение мимо ушей. Леонард не спешил с ответом на вопрос. Казалось, он выбирает подходящие слова — или же вовсе не может решить, стоит ли говорить про неизвестное Донне событие. Названой королеве Оссатуры не понравилась подобная пауза. Ожидание заставляло нервничать. Радостные вести говорят сразу. — Римма у Стикса, прямо напротив замка. — Чёрт, — выдохнула Донна. Весть все-таки оказалась дурной. — Она всё поймет. — Избавиться от нее? Донна воззрилась на Леонарда. Глупая идея. Лео таковой ее не считал и остался спокойным, искренне не понимая реакции миледи. — Какой смысл, — бросила Донна. — Валетта окажется рядом в любом случае. Меняем планы, Лео. Мы не сможем скрыть воинов и оружие надолго, времени нет. Атакуем сразу по двум точкам — дворцу и Валетте. — Это не все, миледи, — мягко заметил Лео. — Помните, я говорил о… — Всё уже неважно. Неважно. Ты хочешь заставить меня сомневаться? Я не могу себе этого позволить. Атакуем, Лео. Отряд Гойра — в убежище Стикса, — Донна, решившись, начала отдавать приказы. — Ты атакуй с севера. Ее нужно пригвоздить к ловушке. Взвод с Палат пусть подберется с юга, найди самых быстрых. Сколько у нас времени? — Минут десять-двадцать, — произнес Леонард. Не искалеченная жаром бровь Донны сдвинулась к переносице, образовав тонкую вертикальную складку на лбу, зрительно отделившую безупречную часть лица от обезображенной ожогом. Это предательски показало большое зеркало шатра. — Бездна бы ее побрала, — вырвалось у Белладонны. — Нам поможет только удача. Только она спасет. Кто сейчас в Стиксе, чей отряд? — Мидната. — Корабль в реке, с севера — ты, юг… Восток… Спрячь взвод на востоке! Она не вырвется, — процедила Белладонна. — Не для того Майриор спрятал это оружие. Хезел нападает на Палаты вместе с тобой. Одновременно. Ты понял меня, Лео? — Сразу в две точки? — все же высказался Леонард. — Вы уверены? Это рискованно, миледи. — Я не смогу следить за всеми сразу, — согласилась Белладонна. — Но выбора нет, как и времени. Другого шанса не будет. Я верю вам, Лео, вам всем. Выполняй, живо! Эти слова она прокричала, уже закрепляя ножны на поясе. Может, эти два меча ей даже пригодятся. «Все не так уж плохо», — убеждала Донна сама себя. Да, перемена планов. От этого никто не застрахован. Перемены, тем не менее, выводили из себя. Она хотела уничтожить Золотые палаты, а после — озлобленную Валетту, что должна была атаковать Оссатуру и попасться в ловушку. Планы изменились. Сейчас там Римма, Валетта сама плывет к месту будущей битвы, которое не готово. Действия произойдут одновременно. И Донна не сможет контролировать их, как хотела. С каким бы удовольствием она сожгла бы все сама! Но черное пламя не уничтожит ни Валетту, ни Золотые палаты, ни Майриора. Сил Донны хватало на точечные удары, не требующие большого количества огня. Оружие же… Его не зря спрятали в ущельях. Плазма могла сжечь даже матрицу, атомная бомба расщепляла молекулы. Оружие станет средством освобождения. — Я справлюсь. Мы справимся, — произнесла Донна зеркалу и уже собралась выбежать из шатра, когда серебристая гладь привлекла ее внимание снова. Зеркало зачарованно блестело; свет «гулял» по нему озерной рябью. Факелы на стенах потускнели. «Лета? — подумала Донна, и, сосредоточившись, почувствовала знакомую ауру беспокойства. Ладони зачесались; ей снова захотелось сорваться с места и уничтожить хоть что-то, растоптать, разбить, сжечь. Воздух в шатре загустел, и стало трудно дышать. Донна снова кинула взгляд на странное зеркало. В нем, как клубок черных змей, переливался огонь. — Я уничтожу и Золотые палаты, и Валетту, и Майриора, — треск слагался в слова. — Если ты захочешь, конечно. Белладонна поняла, что как минимум первое предложение произнесла она сама. Что это? Неужели ее опять посетил голос бездны, тот самый, который дал ей сил в парке столицы? Если бы не он, вряд ли Донну охватила бы решимость победить привычный расклад вещей. Голос заслужил доверие. — Я хочу, — твердо сказала она. Путь назад оказался сожжен, когда Донна поделилась планами с Леонардом. Как старый демон будет смотреть на нее, если Белладонна сдастся? Пламя удовлетворенно замерцало. — Тогда уничтожь ее, — огонь задрожал от ненависти. — Пусть Майриор испытает на себе твою боль. Белладонна открыла глаза уже над Стиксом, в гуще серо-рыжих облаков. Каким спокойным было небо!.. Оно совершенно не предсказывало бури. А буря, несомненно, будет великой. Впервые за тринадцать тысяч лет силы Тьмы сойдутся между собой, борясь за свободу и идеалы. Мог ли кто-нибудь помыслить о таком? Едва ли. Может, это и было смыслом жизни Белладонны. «Что будет, если я выиграю? — вдруг подумала она. — Что будет, если я выполню свое предназначение? Я отомщу за Валентайна… Больше целей нет, — мысль прорезала разум. — Я уйду, — решила Донна. — Я уйду навсегда — и в бездну Майриора! А если же нет?..» И снова нет ответа. Донна подняла живую руку к груди, пошевелила пальцами, между которыми зачернело пламя. Огонь — словно тонкие штрихи чернильной ручки, которая напишет новую историю Мосант, плохую или хорошую. Он окружил Белладонну тонкой сеткой. Донна начала опускаться к земле, продираясь сквозь толщу облаков. Она не спешила, мысленно прогоняя план во всех его мелочах. Как хрупко, как зыбко! Как опасно! Наконец, показалась серая земля и блестящая линия Стикса. Донна увидела сидящую на берегу Римму. Старшая дочь Майриора сидела, опустив ноги в воду, и с извечным любопытством смотрела на противоположный берег. Острое личико, длинноватый нос и ореол сухих, золотистых волос. Болезненно худа, в мешковатом платье — всё как всегда. «О чем я думаю!» — одернула себя Донна и подняла взгляд к северо-западу. Девчонка ее ни капли не волновала. Донну интересовала рыбка покрупнее. Валетта. Белладонна превратилась в голый разум, слух и зрение. Она ждала. Засыхали реки лавы, замедлила течение река Стикс, утих Флегетон, текший в самых глубинах ада, замер всегда бурный ледяной Коцит, и только Ахерон продолжал неспешно и ровно нести свои воды, чтобы, прорезая пустоши Леты, влиться в Селирьеру. Реки Лета, столь нужной этому миру, не существовало вовсе. Валетта. Еще пара метров — и противница окажется в ловушке. Удачно, насколько удачно все складывается! Римма ничего не заметила, Валетта отвлекается на нее. Еще пара метров… Белладонна бросила взгляд на залив Теней. Корабли ждали сигнала. Донна подняла руку, готовясь его отдать. Момент. Момент близок. Волнение поднялось в тот момент, когда Римма встала и пошла к матери. Но ловушка все-таки сработала так, как надо. Лазерная сеть, с таким трудом уложенная сегодня утром, поднялась, разделяя Валетту с дочерью. Римма отстранилась; Донна спустилась ниже. Незачем скрываться. Цветок черного огня распустился в небе Оссатуры, оставляя чернильные лепестки, и стал сигналом. Корабль, скрытый в водах Стикса, поднялся, орудия задымили, готовя атаку. Отряд, спрятанный на берегу, вырвался на волю; с востока и севера подступали рыцари. Только юг остался открытым. Со стороны Золотых палат не шел никто. Корабли подобрались к заливу Теней, и первый удар же попал по башне замка Майриора, рассеяв ирреальную материю. Второй, третий… Лучи прожигали Золотые палаты, взрывы озаряли небо всеми оттенками цветов, что могла предложить богатая палитра мира. Победа. Это была победа. Белладонна, не скрывая чувств, распустила еще один огненный цветок. Сеть не давала двигаться Валетте; все орудия были направлены на нее. Один залп решит все. Лишь краем глаза Донна заметила, что Римма начала уходить с места боя. Она даже не придала этому значения, переживая свой триумф. От крика Валетты затрещала матрица, воздух завибрировал, Донна насилу совладала с колебаниями. Она не понимала, что происходит там, за лазерным свечением, но была уверена: ничего хорошего. — Стреляй! — крикнула Белладонна из всех сил, вызвав столб черного пламени. Лишь бы не опоздать! Ведь победа так близко, а юг был все так же пуст… Мир раскололся. Корабль, орудия с севера, запада и востока грянули одновременно, вызвав вспышку, от которой зарябило в глазах. Немыслимый по высоте звук оглушил Белладонну; ударная волна отнесла ее в сторону, пару разу перевернув в воздухе. По иронии судьбы, Донна оказалась лицом к югу, к заливу Теней, где расцвела изумрудно-зеленая сфера, сквозь которую безуспешно бились орудия кораблей. Гигантский щит переливался в свете взрывов, светился изнутри. Донна никогда не видела подобного. — С юга, с юга, что с южным батальоном?! Пусть обходят этот купол! — Белладонна невольно сорвалась на крик, а раздражающе спокойный голос Леонарда ответил: — Южный батальон разбит гиргами. Паника, нарастая, вызвала и гнев. Белладонна не знала, что делать. Весь план вдруг разрушился, расклеился, развалился, обрушился в Тартары, в бездну в одно чертово одночасье! Гирги, переговоры с которыми даже не успели состояться, атаковали ее войска. «А всё Леонард со своими переговорами!» — мысленно взорвалась Донна. Нужно было уничтожить их сразу, может, тогда появился бы хоть призрачный шанс на взятие крепости. Орудия не могли пробить странный купол; более того, язык струистого зеленого пламени сжег ближайший к Золотым палатам корабль. Белладонна не знала названия вещества, столь внезапно появившегося в заливе Теней. Это была даже не матрица, это было что-то иное, несвойственное Мосант. На самом верху инородной сферы появилась фигура юноши, который отвесил ей, Донне, шутливый поклон. Черное пламя понеслось к нему быстрее, чем Донна осознала насмешку. Юноша растворился в воздухе; пламя зло потухло в небе. — Вот дрянь! — ругательство само сошло с губ. Если бы Белладонна знала, как зовут паршивца, прокляла бы его всеми известными карами. Зеленая сфера рассыпалась осколками, которые играясь, вспыхнули в свете синаанской луны. Провал. Белладонна отвернулась. Ярость вскипала сильнее с каждой секундой. Обсидиановый огонь сам рвался из рук. Валетта! Валетту она не упустит. «Любовь» Майриора была еще жива. Ни лазерная сеть, ни бомбы, ни лучи не причинили ей вреда. Сеть трещала по швам, грозя в любой момент разорваться. Белладонна спустилась так низко, что могла видеть каждое движение врага. Огонь не жег Валетту. Все атаки проходили сквозь нее, будто она являлась существом иного мира, не имеющем телесной оболочки. — Во что же превратил тебя Майриор, если тебя ничего не берет! — прорычала Донна, физически чувствуя, что победа ускользает и здесь. Обстрел утихал; командиры начинали понимать бесполезность своих попыток. И хотя Донна понимала причины, позволить им остановиться она не могла. — Сжечь ее! Белладонна с трудом узнала собственный голос. Низкий. Глухой. Надломленный. Без надежд. Первым начал отступать корабль под управлением Мидната. Он отступал на юг, в сторону погибающего в зеленом огне флоте и светящихся башен Золотых палат. Белладонна не видела, что происходит с батальонами, атакующими Палаты с земли, но понимала, что обстановка в Зачарованных садах не лучше. Более двух третей армии пожирал зеленый свет. Как она теперь понимала Валентайна, лишившегося всего при битве у Анлоса! Донна повторила его судьбу. Повторила в худшем варианте, ведь такая смерть — хуже толщи чистой воды залива Сэйонсу. И потому она бездумно посылала обсидиановый огонь в Валетту, мечтая хоть так выплеснуть все чувства и эмоции, что жгли душу. Если бы они подготовились чуть лучше! Если бы атаки произошли в разное время! Если бы не зеленая сфера и таинственный враг! Но реальность такова. Первая битва за свободу стала последней. Понимая это, воины Оссатуры начали бежать, скрываясь в толще земли. Даже Леонард исчез из ее поля зрения, из мыслей. Он не мог быть мертв… Белладонна осталась одна. Что ей терять? Лазерная сеть наконец треснула, откинув Донну очередной ударной волной. Свет, призрачный свет залил Оссатуру, складываясь в лучи. Одно из них, как стальное лезвие, резким холодом коснулось живой руки Донны и прорезав кожу, разделило мышцы и кости. Боль затмила сознание. Падая, Белладонна успела заметить, что Валетта полетела на север, сметая всё на своем пути. Пепел взвился вверх от падения названной Королевы. Поднялась она, уже опираясь на железную руку. Оторванную унесло течением Стикса. Если бы ее волновала эта рука! Слезы текли по лицу Белладонны от бессилия, смешанного с жалостью. Не помогла. Не уберегла. Жители Оссатуры верили ей. Она — подвела. Взрывы продолжали озарять мир, но это не были взрывы орудий. То уничтожались корабли в заливе Теней. Какой уверенной Донна чувствовала себя на протяжении всей недели! Она воочию видела смерть и Валетты, и Майриора. Последний же даже не появился сегодня. Зеленое пламя — не его рук дело. Бог Мосант поступил бы по-другому. Над дельтой Селирьеры поднималась буря. Пепел, как вода, волнами отходил на юг, покидая мертвые земли. — Да, ты проиграла, — зашептала Белладонна сама себе, словно молитву, и, покачиваясь, встала на ноги. — Не нужно было подвергать их риску. Не нужно было быть на поводу у мести и не стоило обманывать себя. Проигрыш закономерен, виновата только ты, Донна. Иди и исправляй свою ошибку! Вырви ее поганое сердце. Одна рука у тебя осталась. Одна рука, холодная, металлическая, и черное пламя. — Я сожгу тебя, ты станешь тем, чем была! — крик сам вырвался из груди, хотя Белладонна понимала, что Валетта ее не слышит. — Мусором на дне мироздания! Пламя разгоралось импульсивно, волнами, волнами ее ярости, смешанной с отчаянием. Иного пути нет. Выбора нет. Как Валентайн, Белладонна вынуждена идти навстречу своей смерти. Потому что более ничего не держит. Цель потеряна и потеряна навсегда. Собственных сил не осталось. Помощь ниоткуда не придет. Что ждет впереди ее, предавшую Бога? Ирреальность бездны, которую она так боялась? Нет, Донна не согласна на такую судьбу. Лучше последний бой, который приведет к смерти либо ее, либо Валетту. Черное пламя несло вперед, в бурю и свет. Тьма окутала Селирьеру, треща тысячами молний, толщей воды, льдом и разрывами связей матрицы. Белладонна видела только один источник света — призрачный и потусторонний. Валетта обернулась, и пламя Белладонны охватило ее с головой, начало жечь волосы, кожу, одежду. Однако маска безразличия не сошла с лица Леты. Даже обсидиановый огонь проходил мимо этого чудовища и лишь жег воздух за ее спиной. — Как глупо, — ровно сказала Валетта, взмахом руки потушив пламя. — Твоя сила не нанесет мне вреда — я сама закалена им. Единственный огонь, что тронет меня — огонь Чарингхолла. Никто не обладает им. Внезапная идея заставила воспрять. — Огонь Чарингхолла, да? Что ты скажешь насчет металла, закаленного в нем? Металлическая рука пронзила тело Валетты насквозь — острия-пальцы вышли с обратной стороны. Гладкое лицо Валетты исказила судорога. Глаза вспыхнули, как гранаты, рот приоткрылся. Лета задрожала, ее рука рванулась к груди. Пальцы коснулись дымящейся крови. Плавясь от вспыхнувшего удовольствия, чувства свершившегося возмездия, Белладонна буквально прильнула к противнице, упиваясь всей гаммой чувств Леты. — Ты думала, что я оставлю это просто так? — процедила она. — Гореть тебе вечно в бездне, тварь. Белладонна резко вытащила железную руку из груди Леты. Та, взвыв, отстранилась, продолжая прижимать руку к ране. Донна медленно выдохнула, ощущая, как дрожь проходит сквозь тело. Она никогда не испытывала удовольствия от убийства. Тяжелое спокойствие разлилось внутри нее, как масло, и начало тихо гореть. Плоть в железной руке вспыхнула, и серой сухой пылью опала на землю. Нет сомнения. Нет страха. Нет будущего. Остался только один удар. Белладонна отряхнула руку от пепла и замахнулась еще раз. Второй удар пришелся в живот, третий — в подреберье, четвертый — снова сердце. Дым рвался из тела бывшей союзницы, однако гораздо сильнее Донна упивалась утробными криками, что изрыгала Валетта. Малейшая попытка создать заклятие прерывалась ударом. Донна уже не останавливалась. Как безумная, она продолжала наносить удары, пока не поняла, что старые раны начали затягиваться. Донна в изумлении остановилась и подняла голову. Алые глаза Валетты обожгли усмешкой. — Не успела, —прошептала она. Порыв ветра оторвал их друг от друга. Белладонну закрутило в воздухе. Пепел, Селирьера, небо — всё смешалось в безумный калейдоскоп. Однако его прервала новая волна отчаяния. С усилием прекратив полет, Донна замерла. Тело Валетты светилось изнутри, раны стремительно затягивались. Майриор лечил ее. Всё впустую… — С ума сошли?! — вопль Майриора явственно граничил с истерикой. — Лета! Белладонна! Что вы… Теллур! — Я не особо разбираюсь, — незнакомый вкрадчивый голос шел откуда-то с неба. — Тебе лучше знать, что чувствуют небоги. Майриор от гнева покрылся ярко-красным пламенем. Белладонна, ничего не понимая, смотрела на него. Она чувствовала себя совершенно потерянной. — Что за…! Какого… Засунь свои шуточки куда подальше, Теллур! Валетта! У тебя уже нет ни грамма эмоций, почему ты позволила себя такое?! Стало так жарко, что Белладонна вспомнила лавовые озера. — Это не я, — шепнула Валетта, с гордостью глядя на противницу. — Это она. Напала на меня и Римму… Она забрала Римму, Майри, понимаешь? — Что за чушь! — прорычал тот. — Она сама спряталась от ваших игр! Матрица в дырах, как решето! На Селирьере нет живого места! Если бы не Теллур, то и Палатам пришел бы конец! Майриор нервно взмахнул рукой — и Белладонна исчезла. В следующую секунду она уже лежала на холодном полу сердца Оссатуры: с одной рукой и без целей. Крест на так называемом «возмездии» поставлен навсегда. — Да будут темны твои ночи, Белладонна, — этот голос, бархатный, шуршащий заставил Донну поднять взгляд к собственному трону. На нем сидела, положив ногу на ногу, женщина в черно-золотом платье.