2 число месяца Альтарфы,
Астрея Аустен
— Это мой мир, какого черта ты указываешь? — бушевал Майриор, топча кристальные цветы. — Не твой! Нам дали его на двоих! — Я создал его один! — Что ты создал? Голую пустыню? — в гневе бросала женщина, стоявшая напротив Майриора. Около нее стеклянные цветы не росли, не в силах пройти через плотную паутину трав и мха. Босые ноги женщины утопали в зелени по щиколотку. — Я не хочу, чтобы в Мосант кто-то жил, — прорычал Майриор. — Не ври. Ты просто не умеешь. А я — умею. Глаза Эрмиссы сверкали, как две маленькие Вселенные. Ее шоколадные волосы вились змеями, спускаясь к плечам. Она была разозлена донельзя, сжала кулаки так, что они посинели. Матрица чужого мира продолжала жечь, несмотря на все старания, подтверждая слова Майриора. Он действительно не хотел, чтобы в Мосант кто-то жил. — Зато ты бездарность в самом глобальном. — Кому нужна твоя глобальность без живого! — выплюнула Эрмисса. Астрея внимательно слушала, поглаживая цветы по лепесткам. Она ловила каждое слово. Прислонившись к стволу дерева, юное создание из всех сил делало вид, что не слышит ни ссоры, ни бурление океана. Солнце начинало печь так жарко, что Астрее пришлось забиться под крону дерева, поджав исцарапанные, как у девчонки, ноги. Таков гнев Создателя мира. Такова очередная ссора Майриора со своей сестрой, без спросу появившейся в Мосант и позарившейся на чужое. — Я создаю для себя, — процедил Майриор. — Мне никто не нужен. — Я заметила! — Эрмисса обвиняюще ткнула пальцем в сторону Астреи. Та неприязненно посмотрела на взбалмошную полубогиню. — Ты ревнуешь? — Я твоя сестра, придурок! — Один раз тебя это обстоятельство не остановило. Астрея с хрустом сжала цветок. Белый сок потек по руке. — Я не знала, — отчеканила Эрмисса, отворачиваясь. Просторы океана бурлили, порождая гигантские волны, ветер и пену. Майриор не мог сдержать бурю чувств внутри и невольно проецировал ее на свой мир. Каждое чувство, каждое потаенное желание, страхи находили отражение в созидаемом. — Ты — моя сводная сестра. Я бы вообще не называл сестрой матрицу чужой женщины, переработанной моим отцом. Астрея стояла посередине комнаты-тюрьмы Эрмиссы уже не первый час. Страх не позволял ей уйти. В голове назойливо свербела мысль, что стоит ослабить внимание — и случится непоправимое. Находясь за пределами комнаты, Астрея не могла думать ни о чем другом, кроме сохранности пленницы. Эрмисса может очнуться. Эрмисса может умереть. И тогда появится Отец, которого она не видела никогда, но безотчетно, безумно боялась. Трид уничтожит Астрею, стоит ей ошибиться, и уничтожит Майриора, стоит ошибиться ему. Правительница империи была уверена, что хитрые планы строит не только она. Ждать. Лишь ждать, ошибка врага неизбежна. Не ошибается только тот, кто ничего не делает, и потому выиграет она. Майриор не выдержит ожидания. Его терпение сохраняет мир четырнадцать тысяч лет и сейчас трещит по швам, грозясь разойтись. Майриор наступает. Он может подставить. Раз так — Астрея не собиралась давать ему ни единого шанса. Она стояла посередине комнаты и думала — о проблемах думалось только здесь, у тюрьмы Эрмиссы. Астрея пыталась связать в голове многочисленные события, пошатнувшие привычный мир. Уход недоволчонка Валентайна. Уход Валетты Инколоре. Женитьба Михаэля на выскочке Мару. Перемирие. Предательство. Где ошибка? Внезапная война, беспощадная, практически разрушившая созданную с таким трудом империю. Смерть Сэрайз. Смерть Михаэля. Смерть Валентайна. Смерть Кэтрин Аустен, о которой ей напела Луриэль. Конец ее рода. Внезапно Астрея со всей остротой поняла, что у нее не осталось наследников. Осознание этого заставило похолодеть. Астрея, ощутив забытую слабость в теле, опустилась на плетенное кресло у стены. Несмотря на то, что Астрея не могла умереть, она понимала необходимость существования наследника. Наследник — гарантия стабильности. Жители будут верить ей, если будут уверены в будущем. О какой определенности будущего можно говорить, если впереди дворцовые перевороты? Смена покровителей? На заре веков гарантом стабильности выступал Эльтаис, позже сгинувший на севере и прихвативший своего сына. Михаэль был наследником на протяжении двенадцати тысяч лет. Он отличался рациональностью. Пока не родился Вердэйн, Михаэль не участвовал в битвах. Вердэйна убила собственная жена, Астрея не слишком горевала — Вердэйн раздражал независимостью суждений. Его младший сын основал Реймир-сум и большую, ветвистую ветвь фамилии Аустен. Сейчас город разрушен. После последнего восстания Хайленда погибли все запасные варианты — подчистую. Астрея отпустила Михаэля на войну, помня об этих вариантах и помня о Сэрайз, которую отвезли в безопасный, по ее представлению, Браас. Город майомингов всегда оставался в сохранности благодаря хитрости его правителей. Однако погибли все. Осталась потерянная Китти и дальние-дальние сводные родственники, которым Астрея не доверила бы и ридикюль. Оставался будущий ребенок Мару. Астрею не волновало, от кого он, но сам факт, что эта выскочка обладает реальной возможностью сместить ее, Астрею, пугал. Астрея не даст родиться ребенку, чего бы ей это ни стоило. Велика вероятность, что мерзавка погибла. Если нет… Даже если его настоящий отец — первый прохожий, Мару не составит труда объявить, что она родила от почившего кронпринца. Астрея была уверена в этом. Мару всю жизнь терлась около ее трона и едва ли просто так. Мару нет доверия… Империя не просуществует долго без того, кто мог бы заменить Астрею. И решения этому не находилось. Злость, которую Правительница не чувствовала давно, поднималась в душе. Это он. Это его рук дело! Майриор разрушает Хайленд, зная, какую ценность он представляет для Астреи. И ничего нельзя сделать! Ведь можно только ждать. Астрея чувствовала, что ее терпение кончается тоже. Она сдерживала себя последними силами, успокаивая событиями прошлого. В сознание ворвалось старое-старое воспоминание. Астрея помнила тот день, когда ее терпение впервые лопнуло. Она, можно сказать, гордилась тем днем. Это случилось спустя пять веков противостояния двух полубогов, борющихся за право называться лучшим в глазах отца и других создателей. Тогда Эрмисса в первый и последний раз снизошла до драки. Униженная, она толкнула Майриора в грудь и поплатилась за это. Ответный удар был страшен. Майриор, доведенный до предела, уже не контролировал себя. Если бы в те годы у него было чуть больше умений, Эрмиссу не спасла бы чудотворная серебристая кровь, но даже имеющегося хватило с лихвой. Майриор едва не уничтожил сестру, не дотянувшись до самой сердцевины души. Астрея как сейчас помнила тот страх, что охватил ее при виде содеянного. О, она-то не поддалась чувствам, в отличии от Майриора. Она никогда не забывала о предосторожности. Майриор хотел нанести последний удар, когда Астрея остановила его. Ударом в нос, который запомнили на всю жизнь и он, и она, и сотворенная Эйа. Как Астрея гордилась своим поступком! Всю жизнь она боялась того, чьей копией являлась, и боялась сейчас, спустя столько лет. Астрея вновь начала изучать сферу с Эрмиссой, ловя малейшие проблески сознания. Ни одного шанса… А внутри продолжала тревога. Все события ведут к чему-то. К чему? Что задумал Майриор? Неужели снова решил каким-то образом избавиться от нее? Раньше это не получалось, но никогда угроза не была столь реальной. Что-то назревало… Кинув озлобленный взгляд на сферу, Астрея охватила себя руками, словно обнимая, и заставила себя выйти из зала, подняться наверх, в старую спальню. Трид не «одарил» ее физическими слабостями — только моральными. Астрея ощутила забытое чувство одиночества. В последний раз оно приходило, когда Мосант была единым материком. Тогда рядом стоял только Майриор, и он совсем не горел желанием общаться с ней. Астрее оставалось наблюдать за происходящим. Как сейчас… С кем поделиться мыслями? Рейн? Луриэль? Их разум примитивен до тошноты. Астрею понимали Эльтаис, Нёрлэй. Михаэль, единственный правнук, уже думал иначе. Он не мог мыслить глобально, разделял проблемы на мелкие несущественные задачи. Это раздражало Астрею. Она привыкла искать безусловную причину всех бед разом и давила ее как гадину. Сейчас гадина упорно не находилась. Эрмисса, которую Астрея привыкла обвинять во всех бедах, никак не могла руководить проблемами Хайленда. На подоконник, чирикая, уселась птица. Астрея неприязненно уставилась на нее. Голубь завертел головой. Его глаза были слишком осмысленными для пернатого. — Ты издеваешься надо мной? — спросила Астрея спустя пару раундов игры в гляделки. Она была уверена, что это Майриор — только он мог менять облик. Но прошло несколько минут, а голубь остался голубем. У Майриора нет терпения, он бы уже принял настоящий вид. Астрея отвернулась от птицы и оказалась лицом к старой карте Мосант. На ней были изображены ее старые ошибки, не пережившие катаклизмы. Синаана еще не родилась. Астрея не могла понять, когда ее обвели вокруг пальца. Как дуру. Как, кто, когда? Она раз за разом атаковала память, бросалась от одного претендента к другому. Ответ не находился. Нет, надо искать по-другому, неспешно… Для начала, Астрея вспомнила заседание парламента тысячелетней давности. Да, парламент тогда существовал, министры были не просто фамилиями на бумаге, а деятелями. Например, Оскар Санурите занимал пост министра торговли, Броуди — финансов, Саманта Санурите входила в парламент от лица всех Храмов. В парламенте заседало около тридцати человек, большинство из которых позже стали губернаторами городов. Заседание провели после последней проигранной войны. Астрея не вспомнила, кто именно высказал идею превратить империю в союз фактически независимых республик. Ей ставили в пример Синаану, управляемую вассалами-Клинками. Дескать, самостоятельность рождала конкуренцию и рост, а плановая экономика Хайленда едва не похоронила страну. Астрея не интересовалась экономикой (она имела слишком много общего с психологией и гаданием на кофейной гуще), но с любопытством слушала рассуждения о перспективах. Михаэль тоже слушал. Он, как Астрея, ничего не понимал в построении светлого и успешного будущего; они оба знали цель и отличались исполнительностью. На протяжении многих лет их вел Оскар Санурите. Может, он предложил раздробить империю? А Астрея, доверяя, согласилась? Броуди интересовали деньги, Астрею — верность и стабильность. Михаэль и Сёршу дали понять, что им неважно, что будет происходить на местах, лишь бы выполнялись приказы. Министры легко убедили друг друга в плюсах идеи. Да, областям-районам дали больше самостоятельности. Их мелкие решения переставали интересовать столицу; важные продолжали приниматься в Анлосе. Вот так Астрея пропустила зачатки предательства. Города захотели отколоться от империи именно тогда. Астрея пожалела, что избавилась от Броуди. Старая развалина могла что-то знать. Потом она вспомнила ассамблею в Сантурии. Кажется, Астрея посещала ее лет семьсот назад. На ассамблее были все: Хайленд с самыми влиятельными губернаторами, Синаана (в лице ухмыляющихся Ситри Танойтиш и Ричарда Оррея), Нитте-нори, Таура, Мёрланд, маленькие архипелаги без права голоса… Главным образом речь шла о торговле. Астрея, скучая, просто слушала, а Майриор вовсе не появился (он вообще редко появлялся на публике). Деньги казались такой мелочью… Промышленность — стезей безродных. Не зря торговлей занимались во все времена эльфы и вампиры. Астрея подписывала договоры, особо не вчитываясь в содержание. При желании она могла порвать эти бумажки. Астрея выучила урок Майриора еще на заре Мосант. Война — способ подхлестнуть и экономику, и культуру, и рождаемость, и науку, и веру, и все на свете. Бредовые соглашения, обещания, договора, конвенции не решат проблем. Проблемы решались иначе: найди козла опущения на карте и страви с соседом. Потом можно схлестнуться с Синааной — как всегда. После памятной ассамблеи курс вистов резко упал. Астрея готова была убить Броуди. Падение экономики в ноль — единственное, от чего не защититься войной и грабежом соседних стран. Тогда Броуди что-то мямлил, юлил, но все же оттащил Хайленд от края, заодно взвинтив налоги и ключевую ставку. После таких «пируэтов» в очередной раз отвалился кусок земли — Мёрланд начал выказывать симпатии Синаане. Астрея злилась. Она считала, что, послав Оскара Санурите на острова, решила эту проблему. Он определенно о чем-то договорился, ведь Мёрланд остался под протекцией Хайленда. Сегодня Астрея поняла, что Оскар договорился о выгоде для себя. Торговый оборот Мёрланда на бумаге падал, утянув вслед налоги, и за последние пару веков Аливьен-иссе загадочным образом стал богаче столицы. А что же сестра? Саманта, Астрея была уверена, активно сеяла семена раздора. Она обладала даром убеждения и вдохновения, верила в еретическую чушь. Если бы не талант Саманты распространять нужные мысли, Астрея выгнала бы ее из Хайленда. Но Саманта курировала школы и университеты, музеи и библиотеки, выставки, кружки… Претензий не было. Анлос и северные земли верили в императрицу, а дальше Астрея не заглядывала. Как видно, зря. Ее обставили, развели, как дуру, и кто? Кто? Ответ не находился. Как его найти, если никто, кроме отщепенцев, не откликнулся на зов императрицы? Астрея со злостью отвернулась от карты. Голубь все еще сидел на подоконнике. Может, все-таки Майриор? «Слишком умные глаза, — подумала Астрея. — Такие встретишь не у всех людей». Только она решила прогнать назойливую птицу, как главная лестница загудела от топота. Рейн Кайцер вбежала в спальню, забыв о всяком чувстве такта и уважении. На ее щеках розовел румянец. Астрея сложила руки на груди. — Веневер в огне! — воскликнула Рейн. — Мне шлют просьбу о помощи! На лице Астреи ни дрогнул и мускул. — Кто шлет? — осведомилась она. — Там… — Рейн набрала воздуха для ответа, и тут же осеклась. — Вам… вам все равно, что он горит? Астрея видела себя в отражении светильников. Неужели при взгляде на ее беспристрастное лицо могут возникнуть другие идеи? Очень хотелось просто ответить «да»; но как узнать нужное, когда нет времени? — В Веневере твои подруги? — прямо спросила Астрея. — Те, которым я сказала прийти ко мне? Верно? Рейн отступила на шаг, сжав кулаки. — Вы бы их здесь убили — вот что верно. Астрея обняла себя еще крепче и даже чуть улыбнулась при этой мысли. Да, разумеется. Хваленые гвардейцы… Они либо было заодно с предателями, либо насколько бездарны, что пропустили обман. Какой толк от такого балласта? У Майриора все равно не осталось Клинков. — Сейчас такое время… умирает всё, — Астрея кинула взгляд на карту. Рейн последовала ее примеру. — Посмотри, раньше земли было больше. — Да, больше, — Рейн практически не моргала. — Была и моя земля. — Палаир? Я помню твоего папу, дорогая. Управляющий. По белоснежной скуле Рейн пробежала слеза. — Вы про всех все помните, — сказала она. — И про всех все знаете — так думаете. В этом вы неправы. Вы не знаете, что мы чувствуем и что нами движет. Вам этого не понять. Вы думали, что кронпринц Михаэль подчиняется вам? Он подвел армию Синааны прямо к воротам Анлоса, чтобы досадить вам. Увел дочь, чтобы спасти от ваших планов. Знаете, что сделаю я? Мне даром не нужен ваш титул! Рядом горит город, а о чем думаете вы? Там погибают мои соратники. Я не буду стоять рядом с вами в такой момент. Хватит того, что я собрала перед замком тех, кто верил вам, чтобы разорвать на части! Надеюсь, вы умрете в одиночестве, Ваше Великолепие. Астрея чувствовала себя оплеванной. Она завела руку за спину на середине тирады — и после слов о Михаэле остановилась, не веря в сказанное. Разрозненные мысли соединились в голове. Это был он? Это не мог быть он! Михаэль выполнял приказы неукоснительно… От мысленного самокопания Астрея отвлек топот каблуков — Рейн сбежала из замка, оставив императрицу… в обещанном одиночестве? Нет, осталась Луриэль. Это немного спасало лицо. Астрея не могла понять, отчего злится больше: слов Рейн или поступка Михаэля. Она полагала, что делала все правильно. Вся эта демократия, ценности бессмертной души — псу под хвост! Рабы не знают, что им нужно. Не будь Астреи, Хайленда, человечество уничтожило само себя, прихватив все остальное. Астрея создала правила, ответственность, очертила строгий круг тех, кто мог управлять правилами, регулировала пороки войной и миром — как синусоида. Чем ей оплатили? Какая вопиющая неблагодарность… Чего не хватало Михаэлю, если он так поступил? Астрея одаривала его привилегиями, наградами, позволяла крутить политикой городов и руководить войнами, позволила жениться на Мару. Она даже не вмешивалась в воспитание принцессы Сэрайз. Что там выросло — известно теперь только бездне. — Она ушла? Голос Луриэль вырвал Астрею из раздумий. Напитавшаяся силой и помолодевшая Лури уже не вызывала омерзение: хрупкое острое личико, темно-красные узкие губы и огромные, как на картинах, глаза цвета огненного зарева. В юности за ней гонялись женихи со всего севера… а Лури унижала их бессовестными словами. Астрея жила рядом с ее деревней; Луриэль и Фаталь когда-то были лучшими подругами. И угораздило Эльтаиса влюбиться не в ту! — Да, ушла, — угрюмо ответила Астрея. — Сказала что-то про горящий Веневер и убежала. Видят боги, мне нет дела до Веневера. Не я строила — не мне и оплакивать. — Я говорила. что она уйдет. Тебе надо было назначить Десницей кого-то другого. — Рейн сделала, что нужно. Что толку от этого звания сейчас? — вспылила Астрея. — Администрация мне не поможет. Надо либо сидеть здесь и ждать, пока Майриор выкинет глупость, либо идти и… — И? — Или идти делать глупости самой, — с досадой произнесла Астрея. Ей очень не хотелось ошибиться — поэтому она заставляла себя ничего не делать. Терпение, меж тем, заканчивалось. — Почему ты здесь? Почему не около сферы? Луриэль что-то неразборчиво проворчала. Астрея, одарив ее ледяным взглядом, вышла из спальни и начала спускаться вниз, к осточертевшему залу. Немного белых, обшарпанных временем ступеней… Невесомое макраме в дверном проеме… Высокая женщина в сером выступила из воздуха бесшумно, как призрак. Вот и оно. Дождалась. — Снова ты? — с неприязнью спросила Астрея. Последняя их встреча кончилась не слишком радужно. Тогда Валетта попыталась убить Михаэля, однако наследник сумел за себя постоять. Подоспевшая Астрея поставила точку в битве. И в своем отношении к очередной предательнице. — Ты не тронешь меня, не сможешь. Валетта не ответила ни слова. Продолжая смотреть пустыми глазами на Правительницу, она лишь протянула руку к сфере Эрмиссы. Сердце Астреи облилось кровью. И как она не догадалась? Ведь это очевидно. — Трид подумает на тебя, а не на него, — голос Валетты был страшнее даже ее глаз. — Я спасу его. — У тебя не хватит сил. — Хватит, — коротко ответила Валетты, едва шевеля губами. Рука Леты засветилась. Раздался скрежет. — Луриэль! — Астрея даже не знала, что может так кричать. — Луриэль! Дальнейшее запомнилось как бурный водоворот красок, света и тьмы. Лури вбежала сразу же — Астрея мгновенно поняла свою ошибку. Почему она позвала Лури? Почему? Неужели Астрея не смогла бы выгнать Валетту вон, как раньше? Нет, что-то жуткое, пугающее остановило ее, напоминающее взгляд бездны. Смерть сквозила в каждой черте Валетты: в высоких острых скулах, в четкой линии рта, носа, глубоких черных глазах, в тонкой талии, будто утянутой корсетом, в строгой простоте платья и идеальных складках юбки. Будто созданная из граней хрустального куба, она, Валетта, манила холодом и сиянием. Валетта не тратила времени на слова, угрозы, она действовала сразу же, решительно. Увидев Валетту, протянувшую руку к сфере, Луриэль остолбенела на пару секунд. Она, безусловно, не ждала подобной встречи. Лета же, наоборот, ожидала. Сияющая ладонь без промедления развернулась к вбежавшей Лури. Вспышка пролетела мимо Астреи, ошпарив холодом. Та насилу успела отскочить. Новая вспышка. Воздух завибрировал, завибрировали стены. Завибрировала сфера. Астрея лихорадочно смотрела на маленькую царапину, появившуюся на магическом стекле. Невозможно. Невероятно. Оно не бьется. Оно не должно разбиться! Это волновало больше, чем крики справа. Только новая вспышка, уже красная, заставила Астрею отвести взгляд от сферы. Радиация раскалила стены, и краска пошла уродливыми пепельными хлопьями. Визжа, Правительница схватилась за глаза. Нет! Нет! Только не паника, это удел рабов. Паника всё портит. Нужно действовать, иначе Эрмисса умрет, и виновата будет она, Астрея. Стена разрушилась от мысли, впуская свежий воздух, яркий свет. Жжение прекратилось. Новая вспышка, уже белая. Краем глаза Астрея увидела, как Валетта отшатнулась от света. Луриэль лежала на полу, билась в агонии. Лури, ее Лури! Без нее всё пойдет прахом. Мерзавка в сфере очнется без радиации, и, возможно, Майри снова… Кровь прильнула к щекам от этой мысли. Астрея никогда не позволит этому произойти! Пол упал вниз по воле Астреи, подняв тучу пыли. Валетта должна была упасть, однако осталась висеть в воздухе и даже, будто издеваясь, чуть взлетела в облаке пыль. Астрея с широко раскрытыми глазами смотрела на невиданное ранее зрелище. В Мосант мало кто умел подчинять себе гравитацию. Свободно это делали адепты лишь нескольких звезд, остальные — довольно редко, в силу своей глупости. Однако за четырнадцать тысяч лет Астрея не видела ни разу, чтобы кто-то взлетал настолько легко, без видимых усилий. Только… Майри. Валетта чуть наклонила голову, с насмешкой встречая полный страха взгляд Астреи. Пыль ненадолго скрыла солнце. — Как же ты теперь избавишься от нее? — произнесла она. — Неужели своими руками? Да, придется действовать самой. Астрея уже поняла, что времена, когда можно было на кого-то положиться, кончились. А пыль тем временем исчезла; Валетта, спокойно прикрыв глаза, исчезла в сиреневой дымке. «Как же ты теперь избавишься от нее?» Эта фраза стоит многого. Майриор считает, что Астрея хочет уничтожить Эрмиссу? И он прав. Если Астрея поймет, что противостояние заканчивается не в ее пользу, то действительно уничтожит ее. Если Мосант не достанется ей, то не достанется никому. Однако Майриор не должен был знать этого. Астрея никому не говорила своих идей. Ни Михаэлю, ни Луриэль… Не должен, но откуда-то знал. Откуда? Может, потому что поступил бы так же? Астрея подошла к сфере и коснулась царапины пальцем. Та, к счастью, еще не стала трещиной. Лицо пленницы оставалось спокойным. Эрмисса ровно дышала, совершенно не двигаясь. Правительница с облегчением выдохнула и повернулась к Луриэль, лежащей на полу. Хранительница Эйон-иссе, свернувшись в комочек от боли, продолжала визжать. — Что с тобой? — осведомилась Астрея. Ответом был все тот же визг. Делать нечего, придется подойти ближе. Астрея, бросив последний взгляд на сферу, встала рядом с Лури и наклонилась. Ткань платья на животе обуглилась. Хозяйка его прижимала руки к магической ране. Сквозь пораженную бездной часть тела просвечивал пол. Заметив это, Астрея осклабилась. — Быстро заживет, через пару часов. — Ты не понимаешь?! — прорычала Лури. — Мне больно! Правительница повела бровью. Какой смысл надрывать горло? — Я ничего не могу сделать, ты это знаешь. — Из-за тебя… — донесся до Астреи сдавленный шепот. Та нахмурилась. — Что? Луриэль отвернулась, и визг сменился на сдавленные стоны. Ну и пусть. Астрея встала. Перед ней стояли проблемы серьезней. Валетта могла вернуться в любую минуту, а Лури слишком слаба. «Возможно, я совершила ошибку, убив всех меморий», — нехотя признала Астрея. Пусть никому нет веры, но от кого-то мог быть толк. От кого-то, кто мало знал, и поверит сказанному. «Мне нужно попасть в Аливьен-иссе, — начала строить планы Астрея. — Потом в Браас, Мёрланд, Верберг, Дикие острова. Вычислить, кто со мной, от остальных избавиться. Мне придется уйти. Нужна защита, которая сможет потянуть время». И, наверное, стоит задать несколько вопросов Ригелю перед уходом. Приняв решение, Астрея опустила каменную плиту, на которой стояла, к подвалу. За что она была безгранично благодарна Майриору, так это за то, что свою идею о создании меморий он решил испробовать на Астрее. Так она получила силу земли. Символично: Правительница любила стабильность и надежность. Что более надежно, чем камень? Огонь, вода, молния — это всё так изменчиво… Майриор создавал их в века душевных метаний, борясь с сестрой, но камень, земля… Он создал их первыми, находясь в одиночестве. Еще до того, как Трид создал ее, Астрею. В подвале было так темно, что Правительница растерялась на пару секунд. Темнота пугала ее. Даже ночью Астрея не выключала светильники, не закрывала глаза. Тьма напоминала о конце, о бездне. Покопавшись в памяти, Астрея вспомнила, что дверь должна находиться справа, через пять шагов. Гравитация направляла ее, показывая, где стоят люди. Астрея всегда чувствовала, что происходит на земле, как бы далеко не находилось место. Исключения составляли острова в бушующих морях да Синаана. Правительница никогда не посещала владения Майриора. В первую очередь из гордости. Через три камеры находилась нужная. Там лежали на холодном полу Спэйси Ленрой и Ригель Мёрландский. Стоит ли их убивать? Астрея все же сомневалась. Вдруг Ленрой-старший останется с ней? Империю сложно построить с нуля. Помощь Верберга бы ей пригодилась. Нет, рычаг воздействия на бывшую столицу эльфийского королевства все же стоит оставить в живых. Ригель… С Ригелем сложнее. Астрея бросила короткий взгляд на сжавшихся у стены пленников. Спэйси Ленрой явно плакал. Большие с поволокой глаза покраснели, лицо опухло. Ко лбу прилипли пряди темных волос. Искусанные пухлые губы были тоже красны. Подбородок и щеки покрыла щетина. Мерзко… Астрея едва переборола желание избавиться от него. Ригель выглядел еще более жалко. Шапка каштаново-золотистых волос больше напоминала птичье гнездо. Ломка мучила принца островов. Тело его так дрожало, что дрожь земли отдавалась на нервы Астреи. Быстрей бы выйти отсюда. Кому нужны эти двое? Пусть остаются одни, охрана Эрмиссы важнее в стократ. — Отпусти меня домой! — выкрикнул Ригель. Спэйси жалобно смотрел на нее, а Ригель разве что не исходил пеной. — Послушай, мальчик, — холодно произнесла Астрея. — Приказываю на этой земле только я. Если я хочу, чтобы ты сидел тут — ты будешь сидеть. Если я захочу, чтобы твой Мёрленд, — название Астрея издевательски протянула, — ушел на дно океана — он уйдет. Дорога жизнь семьи? Не зли меня. — Плевать мне на их жизни! — Мне дорога, — подал голос Спэйси. — Сестрички нет, пусть хоть папа останется в живых. — Знаешь, Ригель, всегда думала, что Спэйси глупее тебя. Однако умные мысли почему-то говорит он, а не ты. У меня к вам вопросы, молодые люди. Точнее, — Астрея навела указательный палец на Ригеля, — к тебе. Младший сын Мёрландского князя встряхнул головой, сбрасывая длинные каштановые кудри со лба. Он был точной копией отца — осторожного и закрытого старика, к которому у Астреи накопилось еще больше вопросов. — Я вижу, у тебя какие-то проблемы с нервами, — вскользь заметила она. — Чего-то тебе не хватает в этой темнице. В Анлосе и в Хайленде в целом запрещено себя травить таким образом. Где же ты брал эту гадость? Присылали? Я запрещала переписываться с родителями вам обоим, юноши. Так что? Ригель молчал. Астрея очень не любила, когда не отвечали на ее вопросы. — Спэйси, твоя сестра, Селеста, часто писала отцу? — Да, Ваше высочество, но не только она, — голос эльфийского недомерка подрагивал. — Кронпринц и Десница тоже писали отцу. Я это знаю, потому что видел нашу фею. — Какой ты наблюдательный мальчик, — Астрея, не удержавшись, сострила. — Ригель, я не ошибусь, если скажу, что так было и с твоим отцом? Передо мной он давно не отчитывался. — Мой отец не должен перед тобой отчитываться, — огрызнулся Ригель. — Мёрланд — независимый архипелаг. Мы связаны только торговыми соглашениями. Астрея снова начала злиться. Она физически ощущала, как бурлят ее нервные окончания. — Твой отец сидит на троне, — она понизила голос до шипения, — потому что я разрешила. Я и синаанский владыка. Не надо так много на себя брать. Он сидит — и слетит с трона, как только перестанет меня устраивать. Он уже не устраивает, хочу я сказать. Ваша независимость — только на бумаге. Вы — полные ничтожества по сравнению с Хайлендом. Все ваши картели и прочее, заключенное в обход меня, просто смешны. Я задавлю вас ограничениями — будете сами просить еду. — Очень страшно слышать угрозы от владычицы развалин. Этого Астрея вытерпеть не смогла. Взмахнув рукой, она послала в рот Ригеля обломок камня. Судя по воплям, принцу островов выбило зубы. А может, мозги. Неважно, неважно. От Ригеля точно придется избавиться, он неуправляем. Чертов Рас Альхаг, это из-за него жители потеряли веру! Мысленно Астрея вернулась к Аливьен-иссе. Этот город — первый в ее списке. Именно там сидят те, кого она винила в разрушении религии империи и веры в Императрицу. Семья Санурите слишком долго действовала Астрее на нервы, пользуясь тем, что выходцы из рода правителей степного города контролировали семь храмов из двенадцати. Война. Разрушение всего. Да будет так. Полный крах. В бездну всё! В бездну и Эйон-иссе, и Эрмиссу, и проклятую Империю! Астрея уже не могла сдерживать себя. Терпение все же дало трещину и, наконец, разорвалось. Гигантский массив скалы волей Правительницы медленно взмыл в небо — порождение ее силы повиновалось эманации мысли. Горы сменились равнинами, равнины перетекли в холмы. И, наконец, показался залив, вечно теплый Сэйонсу, в который впадала Сёльва. Справа от дельты дымился Аливьен-иссе. Ее цель. Аустен зависла над Жемчужиной, над самым храмом. Астрея не испытывала желания ни смотреть в глазах верховных меморий Звезд, ни в глаза представителей рода Санурите, ни желания пройтись по старинному городу, ни желания спасать кого-либо. Всё в пекло, всё в бездну. Что он скажут ей? Что ей скажут Санурите? Ложь, очередную ложь, которую Астрея устала слушать. Ей лгали все. Особенно Майриор. Или, все же, напугать? Опустить на морское дно окраины великого города, а потом выставить свои условия? — Мой ход, — сипло прошептала Правительница, сжимая кулак. Земная твердь треснула, впуская океан. Земля застонала, вспухая уродливыми горбами нарывов, разламывая стены домов, мостовые, разрушая мосты, впуская меж трещин потоки закипавшей воды, жадно слизывавшей с камней пытавшихся спастись, заведомо обреченных на смерть живых существ. Черная вода, набирая силу, пожирала город, утягивая на дно мешанину из обломков и мертвых тел, последним забрав величественные крепостные стены, подняв столбы из гематитовых слез. Несколько биений замёрзшего сердца — и бесплодные земли пустыни стали берегом нового залива, похоронившего под толщей воды северные районы Аливьен-иссе. Что значило прозвище Астреи, ставшее фамилией рода? Гневливая — так прозвали ее давно жители северных земель, которых уже нет на карте. Они знали, как сильна их Правительница, и потому выполняли каждый приказ. Желание служить впиталось им в плоть и кровь. Оно не спасло от уничтожения, когда Михаэль попросил названную мать стереть из бытия берег Риорре. Астрею не сдерживали никакие моральные рамки. Жизнь ничего не значила для нее. Она видела только цель и стремилась к ней любой ценой. Астрея обратила свой взор на Браас, скрывавшийся за грядой гор слева, у самого залива Сэйонсу. «Следующий», — прозвучало в голове. Женщина, чьи одежды остались кристально-чистыми, медленно поплыла на восток.