Да пребудет с вами Сила, Учитель...

      - Я хочу сказать, что фактически твоим отцом был мой учитель. Ты был порожден его исследованиями, которые и свели его с ума. Но, кроме того, я и сам участвовал в эксперименте: нашел твою мать на той забытой Силой планете, биологически являюсь тебе родственником. У тебя мой характер, и ты очень похож на меня настоящего, ты такой, каким был я в юности. У меня никогда не было детей, любимая женщина погибла очень давно, а так уж вышло, мы однолюбы, по себе знаешь... - отвечал Император на незаданный вопрос. - Ты оказался незаурядным, привлек мое внимание, и, знаешь, я привязался к тебе за эти годы. Мне небезразлична твоя жизнь и твоя судьба. Я считаю тебя сыном. С покушением мы разберемся вместе: оно слишком уж глупое. Даже будучи знакомым с тобой весьма посредственно, мне не пришло бы в голову насылать на тебя дройдов, которые должны были три года назад стать металлоломом...       - Но почему этот разговор произошел только сейчас? - почти прошептал Энакин. - Мне когда-нибудь доведется узнать всю правду без недомолвок и искажений? - Энакина уже ничто не удивляло и не выбивало из колеи. Информация вызвала лишь легкое раздражение, не более того. Но это состояние окружающего мира, в котором он не мог довериться даже себе, угнетало его, не пробуждая однако слепой ярости. Ей на смену пришла горечь, а еще ощущение почти материального одиночества, которое, казалось, он может увидеть, потрогать и свить из него себе петлю. Учитель чувствовал его эмоции, и они раздражали.       - Мне думалось, мы достигли доверия, Энакин, - начал он, стараясь взять себя в руки, - но и ты многое укрываешь от моих ушей и глаз. Я не говорил тебе всего этого, потому что не знал, важно ли для тебя это знать. За столько лет ты ни разу не заговорил об отце. А вот почему ты укрыл от меня правду о своих юных учениках? Чтобы сделать из них достойных служителей силы, тебе нужна будет помощь, - говорил ситх спокойно и обыденно, словно не решая сейчас ничью судьбу.       - Вы давно знаете о них? - опустил голову его ученик, тревожась за жизнь спасенных им юнлингов.       - С самого начала!       - Но почему вы позволили мне... - После несчастья с твоей семьей ты потерял волю к жизни и борьбе, Эни. А что заставило тебя бороться? За свой разум, дух и тело? Молчишь? - Энакин лишь ниже опустил голову, думая, во что выльется его тайна. - А я отвечу: тревога и ответственность за чужую жизнь. В этом ведь весь ты. Ничего не делаешь для себя. Это твоя слабость. - Вейдер напрягся, полагая, что из него теперь станут эту слабость выжигать, но Сидиус, улыбнувшись, договорил: - И в этом твоя сила. Не в ярости. Не в покое. В чувстве ответственности за чужую жизнь. Часто ты берешь на себя много, пытаясь объять необъятное. А потому Сила в тебе несет и Свет, и Тьму. А это и есть Равновесие. Джедаи слишком однобоко рассматривали Силу. Она имеет множество сторон, и нельзя говорить о том, какая из них лучше, как нельзя уничтожить их. Предназначение Избранного не уничтожить Свет или Тьму, а примирить их. В первую очередь, в себе самом.       Сидиус закончил с первой частью их разговора, видя, как напряжен его ученик, и потому добавил:       - С теми детьми все будет в порядке. Я думаю, из них получатся хорошие служители Силы. Не джедаи и не ситхи. А наш путь лежит в систему Сиэтесолес, так как через три месяца в Ордене состоятся перевыборы его главы. Нынешний не справляется.       - Зачем и мне быть там? - Энакин не понимал, к чему ему тащиться к ситху на рога, причем, совсем не образно, если он еще ученик, и ему плевать на выборы в Ордене Ситхов, который ему незнаком.       - Выборы не совсем обычные, друг мой, - Сидиус поднялся, осторожно касаясь амулета, что висел на его шее. - Видишь этот символ? Семь мечей и Солнце. С его помощью я открою Зал Турниров, и Орден возглавит тот, кто победит в бою остальных кандидатов. Я хочу, чтобы ты увидел, на что способны ситхи, и как безнадежно отстали в мастерстве джедаи. Поговорю с Наставниками, может, кто возьмет в ученики твоих ребят. Один ты с одиннадцатью не справишься. Я скину тебе информацию, учи язык и ознакомься с обычаями планет Системы. Если хочешь, готовься к Турниру. Не думаю, что тебя заставят участвовать. Дарт Норфеус просто желает видеть Сына Силы. А теперь отдохни. Мы засиделись.       Когда Энакин ушел к себе, уже светало. Сидиус, глядя на него, свободного от костюма жизнеобеспечения, наконец вздохнул спокойно: его мальчик еще поборется за свою жизнь и свое счастье. Но Дейв слабо представлял его счастливым без Падме. Ведь сам он так и не смог отпустить ее. Ту, которая была единственным лучом света в его непроглядной Тьме. ***       Похороны Бреи Органа прошли пышно и с лоском, как и положено в королевских семьях. Было высказано много лживых речей о том, как Королеву любили и восхищались ею, какой она была прекрасной, и как несчастен теперь должен быть Бейл Органа, потеряв любимую супругу и мать своего ребенка. Но Бейл, казалось, через силу сохраняет мрачный вид, и не очень расстроен смертью супруги. Он много раз ругал себя за свои ошибки, но что поделать? Его любимая была холодна к нему, а отец требовал брака. И наследника, разумеется. Вот только союз их с Бреей был неудачным во всех отношениях. Не было любви, понимания, а тут еще и несовместимость хромосомного набора. Это означало, что у них не может быть общих детей. Но короли не расторгают браки...       А потом последний удар: Падме с ребенком на руках оказалась в бегах от собственного мужа, потерявшего последние остатки совести и рассудка. Бейл был счастлив принять ее в своем доме, он готов был дать ей все - защиту, имя ее ребенку, деньги, себя самого! Никогда он не жалел о поспешной свадьбе так сильно! Брея стояла между ним и Падме, ведь король не мог променять королеву на служанку. Но потом жена заболела, и недуг оказался роковым. Бейл должен был убиваться от горя, но он едва не хохотал: он свободен. Свободен для своей настоящей Королевы. Падме уже уложила Лею спать и сама готовилась ко сну, как в ее двери осторожно позвонили, вызывая. У входа в комнату стоял Бейл, взволнованный и, казалось, немного пьяный. Но в его глазах не было дымки беспамятства, которой подергивает их добротный алдераанский алкоголь. Его взгляд горел решимостью.       - Бейл, - тихо, чтобы не разбудить дочь, прошептала Падме, - как ты? Даже не представляю, как могу тебе помочь! - Ее сердце сжималось от жалости к другу, ведь она знала цену такой потери. Словно умирает часть тебя...       - Мне не нужна помощь, я в порядке, Падме! - запальчиво проговорил Органа, подходя к ней ближе и нарушая все приличия тем самым. - Я понимаю, что сейчас не время и не место, но я не могу больше ждать. Выходи за меня замуж!