Мёртвая кровь

      Какова музыка жизни? Бесспорно, тишина. Эта музыка сопровождала На`ан и Волдемара последующие минуты, проведённые в пустой библиотеке. Мало кто из жителей Цин Бала решался с утра покинуть дом и встретиться с изнурительной жарой по пути сюда, книги явно не являлись для того достаточной причиной.       Поиск же информации о таинственных узелках отнюдь не обещал увенчаться успехом. Изобилие выбора должно было сыграть на руку, но гарантировало лишь часы, проведённые в окружении ароматов старого пергамента, кожаных ремешков и древесины.       За час На`ан и Волдемар отложили для себя несколько крупных сборников, но не нашли упоминания узелков ни в их содержании, ни в сносках. Лишнее время тратить отчаянно не хотелось, и они продолжили разбирать книги на полках. Заметив, что под самым потолком красовались особенно любопытные вещи, На`ан с сожалением поймала себя на мысли — она не умела летать.       — Ох… Принеси мне лесенку, пожалуйста, дружок.       Волдемар слонялся позади, и мысли его, не то серьёзные, не то насмешливые, оставались загадкой. В одной руке держа флягу с водой, другой он листал очередной трактат и уже долго не выходил из состояния сосредоточенности. Зато голосом заводным не забывал напоминать о готовности потешаться.       — Какую из трёх, дру́жка?       — Их три? — На`ан огляделась, но трёх лестниц не заметила и в помине. — Пожалуй, ту, с которой я случайно не сделаю сальто на потеху сам-знаешь-кому.       — О, это не вопрос, — Волдемар испарился. Не постеснявшись попасться на глаза одинокому смотрителю библиотеки, пропал и тут же появился вновь, на сей раз держа в руках запрошенную лестницу. На`ан вспомнила, где видела такую: неподалёку от настенного витража на первом этаже. Уже тогда Волдемар её заприметил. Простая ли наблюдательность или одержимая жажда не упустить из виду ни одну мелочь?       — Спасибо. Будешь держать, чтобы я не свалилась.       — За талию или за плечи?       — Собираешься лезть за мной и держать за плечи? Тогда мы точно упадём и неотразимо свернём шеи. За ступеньки, принц, за ступеньки.       И почему самые интересные магические трактаты прятали наверху? Думали, так первый попавшийся ленивый посетитель не наткнётся на разгадку тайн мироздания? Да разве воистину азартное сердце остановишь…       — Итак, — произнесла На`ан. Волдемар даже помыслить не мог, что ему предстояло. Он стоял внизу, придерживая и без того вовсе не шаткую лестницу вежливости ради и продолжал тонуть в хмурых мыслях. — Лови вот это.       Длины руки, чтобы передать книгу, не хватило, потому На`ан подкинула Волдемару тяжеленную сводку о потустороннем. Судя по звукам, его не пришибло, даже не послышался грохот неуклюжего падения, но представление подобной сцены вызвало у Двукрылой смешок.       — Не помер там? Ты кажешься каким-то потерянным.       — Меня очень утомляют книги, — признался Волдемар, лениво откладывая на стол сборник. На`ан не удивилась. Нет, Эт Арон не выглядел, как необразованный дурак, который в глаза не видел чего-то серьёзнее лёгкого романа — очевидно, места вроде библиотек вызывали в нём тоску. Заприметив, что На`ан не просто так вежливо замолчала, Волдемар решился быть откровенным.       — В сиротском приюте, где я прожил до пятнадцати лет…       Значит, ей не показалось. Он сочувствовал сиротам, потому что сам был сиротой. Тогда почему же манеры, как у герцога, не меньше?       — … единственной моей отдушиной было чтение. Я убегал от мира, запираясь в библиотеке. Знаешь, это должно было привить бешеную любовь к книгам или, как минимум, светлую ностальгию, но, стоило мне выйти и обрести свободу… Меня начало тошнить. Тошнить от всего, что я знал прежде.       — Вот как, — На`ан не знала, как выразить поддержку. Борона она ободряла фантазиями об исполнении его амбиций, но едва ли сейчас это помогло бы.       Кроме того, обычно На`ан порицала свою судьбу, родителей, божеств, всех, кто довёл её до жизни такой, но в подобные моменты осознавала — бывали у людей ситуации и похуже.       — Ты не обязан этим заниматься. Знаешь, ты мне уже помог.       — Как же, — с иронией хмыкнул Волдемар. Он взглянул наверх и поймал очередную подкинутую книгу. В руках оказалась увесистая стопка, и как этот тощий астриец не сломался? — Я не собираюсь сбегать от ответственности. Это не по-моему.       — А по-чьему? Ты там на стол откладывай, чтобы не скончаться. Я за пару секунд не свалюсь, — грудь заполнило тёплое, отчасти благодарное, отчасти волнительное чувство. Волдемар был похож на тех самых разбойников, которые воровали у богатых, чтобы делиться с бедными. Он оставался монстром, способным забрать жизнь невинного, и в то же время имел манеры настоящего рыцаря. Становился ли Волдемар рыцарем лишь для тех, кого считал достойным, или попросту являлся таким по умолчанию, а затем с крахом разочаровывался и являл вторую сторону? Слишком много вопросов, слишком мало ответов.       — Все убегают, — оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии любопытных глаз, Волдемар закурил. Струйка серого дыма взмыла под потолок. — А я хочу быть тем, кто не убежит никогда.       — Для этого мало хотеть, нужно найти того, от кого не захочешь убегать, — На`ан поймала его внимание и не стала рассказывать, какую рану однажды ей нанёс тот же принцип.       «По правде говоря, я здесь, потому что не хочу убегать. Даже после того, как услышала прямую просьбу жить дальше».       — Но, знаешь, я верю, что у тебя получится. Ведь, в конце концов, даже если кто-то убегает от нас, это ещё ничего не значит. Это не значит, что мы убежали. Лови.       Это была ошибка. На`ан вытянула книгу, но не посмотрела на Волдемара, слишком увлёкшегося сигаретой. Он только голову задрал и вскрикнул, когда очередной сборник приземлился прямиком на его лицо. Даже при всей отсутствии эмпатии к чужим мучениям Двукрылая почувствовала эту боль.       — Твою ж мать… — она в ужасе обернулась на скукожившегося Волдемара. Такой удар легко сломает нос. Прощупывая его в попытках убедиться, что тот в порядке, Эт Арон простонал и обнаружил на пальцах кровь. Не успела На`ан спрыгнуть с лестницы, как встретилась с громогласной тирадой:       — Смею тебе напомнить, мы больше не соперники! Что за подлый способ меня прикончить? Попросту оспорь мой статус принца, я расстроюсь и убьюсь, но зачем ломать нос? Ах-хс… Спасибо, принцесса, меня аж холодом окатило.       На`ан смеялась. Возможно, она слишком разволновалась и не нашла ничего лучше, но помочь пострадавшему, тем не менее, попыталась. Клубок исцеляющей прохлады родился в ладони, как маленький светлячок рождался в темноте звёздной ночи.       Приложив пальцы к носу Волдемара, На`ан усадила его за стол. Он стойко выдерживал таинственное покалывание и вызывал к себе едва ли не материнское желание позаботиться, накормить горячим супом, замотать в кокон из одеяла. Двукрылая усмехнулась своим мыслям. В одеяло, да. Горячий суп. В меззийскую жару. Да Волдемар точно скончается.       «И зачем ты волнуешься о коллеге, рядом с которым волноваться нужно о себе?»       Последующие часы прошли в тишине. Найденные позже сборники поведали немногим больше, и упоминания об узелках в них встречались частенько. На`ан и Волдемар молчали. Не переговаривались, не отшучивались и не подавали ни малейших признаков отвлечения. Правда, Двукрылая сидела спокойно, иногда отбирая у Эт Арона очередную сигару и затягиваясь, а он напрочь отказывался оставаться на одном месте. Стоял на стуле, одной рукой держал книгу и самокрутку, другой подбрасывал монетку. Вместо того, чтобы переворачивать страницы самостоятельно, шептал себе под нос формулы, вызывал спектральную конечность и велел повиноваться.       — Нам не нужно было взять с собой филактерий? — зевнув, вдруг нарушила тишину На`ан и оглянулась в попытке убедиться в отсутствии лишних ушей. Она начинала засыпать. Слог в найденных книгах простотой не отличался, и с непривычки можно было сойти с ума. Вспоминались годы, проведённые Двукрылой в библиотеке вронгаров. — Ты пощупал бы его, всё такое?       — Пощупал? — ужаснулся Волдемар, будто ему и впрямь предложили что-то безобразное. — Упаси Отец, я не собираюсь щупать эту несчастную душу. Нам с тобой всего-то следует определиться с методом выискивания узелков. Или попросту предположить, какие могли возникнуть в период создания сама-знаешь-чего.       — Но ведь… — На`ан сонно прильнула щекой к ладони и сбавила тон. — Ладно. Может, умыкнём по-тихому эти книги? Почему мы вообще ещё с ними не убежали?       — Мы с тобой цивилизованные люди, — с наигранным укором оправдался Волдемар.       Не успела На`ан моргнуть, как он оказался на столе. Не стоя.       Волдемар лёг на него спиной и, упёршись в стул ногами, оттолкнулся. Скользнул на лопатках, лавируя между невидимыми волнами, и оказался прямиком около Двукрылой, а голову, как кот, опустил на её книгу.       — Кроме того, зачем нам красть… Все секретики, все интересности, все наши маленькие колдовские радости ты запомнишь наизусть. Или ты соврала мне о своей гениальной памяти?       — Я в моральном рабстве, я поняла, — пожаловалась На`ан без тени обиды. Однако Волдемар загородил обзор и, кроме того, сам перестал читать. Таким образом у них уйдёт на поиск отнюдь не один день. Но сдаваться На`ан не намеревалась. Преспокойно взяла из стопки очередной трактат и вручила его Волдемару — хочет лежать на столе, качая ногой, пускай лежит, но не забывает работать.       Когда минули последующие два часа, Творцы убедились в одном — внешних факторов, влиявших на узелки, воистину существовало великое множество. Иной раз они упоминались в трактатах, авторы которых совершенно не углублялись в тему или же раскрывали её до тошноты витиевато. Иной раз Волдемар и На`ан натыкались на хитроумные таблицы, якобы созданные для обнаружения причин разрывов плетений. На деле же это не работало.       — У меня нет столько информации о филактерии, — сокрушённо процедила Манаири, когда в очередной раз при заполнении таблицы зашла в тупик. Снова боязливо оглянулась. — Я же не чёртов профессор Школы Изменения, я не могу вывернуть плетения Борона наизнанку и найти там ошибки в соответствии с этими дерьмовыми инструкциями!       Волдемар сохранял спокойствие. Хотя, было видно, он понимал меньше На`ан. Или лишь делал вид, что не понимал, но на самом деле куда быстрее, чем она, отметал ненужную информацию. Он всё ещё лежал рядом на столе и болтал ногой в такт немой песне.       — Вот и ответ, почему такие, как мы, никогда не смогут переплюнуть такого, как он, — захлопнув книгу, Волдемар потянулся. Солнце перестало палить сквозь витражные стёкла, намекая на скорое приближение раннего вечера. — Колдуны-одиночки знают свои плетения наизусть, они являются их авторами, в конце-то концов. Мы же получаем готовенькое, это, моя милая, хорошо, это намного проще и в разы удобнее, однако что на выходе? Мы даже в своих способностях целиком не разбираемся, а пытаемся понять его.       Но вскоре удача навестила Творцов. Вероятно, Фортуна сжалилась над ними, или то было обыкновенное совпадение. Готовясь откинуть очередной бессмысленный сборник, На`ан обнаружила в нём, как ей показалось, закладку.       Но в руках оказалась совсем не она: старый пергаментный лист едва не рассыпался, поеденный временем. Очевидно, некто, работавший здесь над тем же самым, оставил зацепку. Случайно или же специально — не столь важно.       Сложнейшие формулы десятками рядов покрывали бумагу. Они больше напоминали порядок действий при вызове твари из Бездны, чем безобидную магическую инкантацию, и потому-то казались весьма успешной находкой. Увы, На`ан понимала едва ли треть от написанного.       — Это связано с узелками, точно, — нахмурилась она и сжала лист чуть ли не до хруста. — И, если я сейчас не чепуху несу, здесь идёт речь и о филактериях.       Волдемар ловким движением выудил у На`ан находку. Сосредоточенный взгляд тотчас забегал по страницам, и казалось, будто читал Эт Арон по диагонали.       В тот момент На`ан отчётливо поняла, почему конкретно он — кандидат в Лжецы. Содержимое оказалось понято молниеносно. Волдемар присел на столе в позу лотоса. Его руки дрожали от нетерпения. Вряд ли столько от возможности исправить проблему Борона, скорее от счастья, что они свалят из этой библиотеки в ближайшем же времени.       — Это личный свиток волшебника, созданный им для выявления узелков без использования всех этих позорных таблиц. Применил — получил информацию. А знаешь, что лучше?       — Что мы не сможем его зачесть, — скептично высказалась На`ан.       — Без знающей руки — весьма вероятно, — смахнув со стола ноги так, чтобы сесть лицом напротив к Двукрылой, Волдемар достал другую книгу — ту, которую они с самого начала нарекли бесполезной. — Автор этого свитка — не какой-то там повёрнутый экспериментатор, двинувший кони в прошлом тысячелетии. Гляди.       На`ан присмотрелась. Имя, которым подписались на свитке, совпадало с именем почётного жителя Цин Бала, упомянутого в книге. Волшебница, по сей день занимавшаяся обучением амбициозных умов. В последнее время, не то из-за разбитого временем сердца, не то из-за хрупкого здоровья она почти не показывалась на людях и перестала выпускать научные труды. Кроме того, не принимала гостей, но что способно остановить детей самого Вирналена?       — Мы наведаемся к ней, — торжественно сообщил Волдемар и махнул пергаментом, чуть не поцарапав На`ан по носу. Она отшатнулась. — Наведаемся и уточним, насколько эта вещь рабочая и актуальная. А то распутаем узелки Борона, но напутаем ему своих в подарок…       — Ты прав… — На`ан сползла со стула. — Мне необходимо доказательство, что это может сработать. И пускай Шайда научит нас этот свиток читать. Гляди, продвинемся хотя бы немногим больше, чем я продвинулась в одиночестве.       — Это что за упаднические настроения? — в Волдемаре пробудилось второе дыхание. Он вытянул руки, приземляясь запястьями на плечи На`ан, и навис над ней. Вновь эта коварная, вероломная улыбка, вновь в глазах отразились смертоносные воды далёких океанов. А там, за ними, сверкнуло нечто противоположное звезде Кайфона. Оно не лишало разума, а возвращало его. — Как смеешь сомневаться, найханка? Ты исполнишь обещанное в считанные сроки. Только представь, в насколько выгодном мы положении. У нас филактерий. Филактерий!       Волдемар вскочил на ноги.       — Представь ещё и то, насколько бессмысленны были бы поиски Кимсана, удумай он претворить в жизнь всё то же самое, но без души Борона. А душа — у нас. К нам ведут все пути. Мы здесь правим, помнишь, принцесса? Мы правим.       А затем — резкая смена темы, словно этих воодушевлявших, высокомерных слов вовсе не звучало:       — Я хочу есть. Прогуляемся?       На сей раз угощала На`ан. Она купила себе апельсины, а Волдемару вручила любимые экзотичные ягоды, достаточно редкие, чтобы о них не знали за пределами Меззийской Республики. Была ли то проверка на прочность? Вероятно. Как только таинственный плод, усеянный белыми крапинками и похожий на щупальце, оказался Волдемаром раскушен, послышалось:       — Гадко с твоей стороны, принцесса, я ведь и впрямь сладкое ненавижу, — откашливаясь, он, однако, принял подарок. Тогда На`ан, торжествующе улыбаясь, вручила Волдемару все апельсины, а себе забрала только один.       — Не обижайся, я просто хотела тебя рассмешить.       — Изуверские способы рассмешить, джайзи!       — Уважаемый Твор… господин Художник, а Вы неженка?       — Я бы не был такой неженкой сейчас, не вопи мой нос от боли.       — Я не хотела навредить Вашему носу.       — Но навредили. Теперь я съем все Ваши апельсины.       Сколько они знакомы? Жалкие часы. Не целые годы совместного детства, как обоим известные братья, не месяцы, которые люди совершенно безуспешно тратили на попытки узнать друг друга.       На`ан казалось, что она обнаружила всё самое важное тогда, когда Волдемар посмотрел на неё там, на границе, и напугал своей удивительной схожестью с ней. Быть может, одному Творцу вовсе не обязательно знать каждую мелочь, чтобы бесконечно понимать другого. Или дело вовсе не в роде деятельности, скорее в общей трагедии, приведшей к этому. Или в чём-то ещё. Во всяком случае, На`ан поймала себя на мысли: она не хотела думать об окончании их маленького приключения.       Волдемар без зазрения совести сказал бы то же самое. Но умалчивал, покуда предпочитал сначала увлечь в вежливый танец и только потом делать сумасбродные предложения.       Спустя пару десятков минут они остановились у причудливой башни из синего кирпича. Здесь, в западной части города, всегда пахло специями и кожей — неподалёку торговцы создавали из сырья прекрасную одежду. В башне обитала эльфийка, известная вечным бесчувствием, но дружелюбием и могущественным колдовским талантом. А ещё мало кому поведанной грустной историей. Шайда Вечная. Она являлась одной из Народных Героинь Цин Бала, в честь которых по всему городу возвели статуи.       Волдемар оказался на редкость осведомлён:       — К слову, имя Шайды знает каждый уважающий себя астрийский гражданин, а живёт она так долго, что наверняка помнит твою пра-пра-пра-пра-пра-прабабку. Моего пра-пра-пра-пра-пра-прадеда тоже, точно тебе говорю.       — Так разгадка была у меня под носом? — морщась от жары, спросила На`ан без тени лишнего трагизма. Она хотела было поторопиться, но оказалась остановлена. Кто-то схватился за рукав платья.       — Джайзи, пожалуйста, можно медную монетку? Я давно не ела…       По лопаткам побежал холодок. На`ан не любила связываться с детьми с тех самых пор, как побывала в храме Жадной Наставницы. Казалось бы, одно-единственное убийство, но после него смотреть в глаза подобным той девочке не хватало храбрости.       На`ан всякий раз задавала себе только один вопрос: к чему весь этот фарс, Двукрылая? Ты знаешь, жизни ещё не прозревших детей не так важны, как жизни состоявшихся, осознанных, полных жажды к существованию взрослых, а последних ты вырезаешь десятками.       И в то же время На`ан продолжала испытывать ужас каждый раз, когда сталкивалась с кем-то очень юным. Возможно, больший, чем испытала бы у черты смерти.       За спиной стоял иугрид. Его выдавали в маленькой найханке белые волосы, ясные глаза и светлая, как весенний снег, кожа. Девочка тянула ладошку и смотрела в самую душу, будто норовила зубами выдрать из неё все секреты. Этого ещё не хватало. Напряжённо скосив взгляд на Волдемара, На`ан понадеялась столкнуться с пониманием, с готовностью уйти. И он понял, но уходить не собирался.       «Будь с ней нежна. Пожалуйста» — мысленно попросил Эт Арон.       «На что я, собственно, рассчитывала…».       В противном случае все их кровавые секреты вывалятся наружу, как скелеты из шкафа. Опустившись на одно колено так, чтобы сравняться с лицом девочки, На`ан холодно произнесла:       — Даже самый необразованный человек в Атисе знает, сколь важны нашему миру иугриды, — достав из кошеля горсть золотых монет, она напророчила незнакомке недели безбедной жизни. Если не месяцы. — Значит, нельзя позволить такой драгоценности умереть от голода. Это… неблагородно, в конце концов.       На`ан высыпала в маленькую ручонку милостыню. Голубые глаза девочки тотчас сверкнули, являя немалую проницательность, некоторую жестокость и в то же время беспрекословное принятие. Двукрылая отдёрнулась, словно обжёгшись. А та молча ушла, не проронив ни слова.       — У меня от неё мурашки по коже.       — Вполне объяснимо.       Волдемар, стоявший поодаль, кивнул в сторону дальнего окна башни. Около тёмно-оранжевых штор замерла Шайда, угрюмо наблюдавшая за происходящим и точно осознававшая, кто подошёл к её порогу. Но Волдемара ничуть не смутило ни это, ни предположение, что девочка могла оказаться подослана.       Он обворожительно улыбнулся и поклонился. Шайда почувствовала горечь ностальгии на губах. Волдемар — сладость росы.       Как вдруг, ни с того ни с сего:       — Смерть — это освобождение? — спросила На`ан.       Признаться, этот вопрос выбил из колеи. Даже Волдемар, при всей его готовности развёрнуто отвечать на самые изворотливые трактовки, малость удивился. Тогда На`ан продолжила:       — Люби ты меня без памяти — умер бы ради меня?       — Да? — предположил Волдемар, хотя его интонация придавала вопросу лёгкую утвердительность. Да спроси На`ан, умрёт ли он за неё прямо сейчас, ответ бы не изменился. Творцы ни за что в открытую не признаются в страхе смерти. Но рискнут ли они совершить то, о чём кричат во всеуслышание, наяву? Ни одного из собратьев Волдемар не помнил безумным настолько.       — Жаль, — пожала плечами На`ан. — А жил бы ради меня?       Парадокс. Проще признаться в готовности погибнуть, хотя на деле с радостью побродил бы по миру подольше, чем заявить о смелости жить. Волдемар попросту не мог подобного гарантировать. Его рок — быть готовым. Всегда.       Эт Арон засомневался. Он не понимал, чего На`ан хотела.       «Мы с тобой в одной лодке, чернокнижница, и она залита кровью, плывёт в направлении острова, где мы однажды наложим на себя руки. Как можно просить кого-то жить ради тебя, когда ваша безрассудная беззаботность исходит именно из понимания близкой гибели?»       Не спросив разрешения, но зная, что оно у него есть, Волдемар обнял На`ан. Он вжал её в своё тощее тело, оплёл руками и позволил на несколько секунд почувствовать защищённость и приоритетность. Вплёл пальцы в пепельные волосы и проскрёб ими по затылку, приглаживая На`ан, как маленькое и незащищённое дитя, нуждающееся в ласке отца. И в то же время лаской отца это не являлось.       Эт Арон понял, почему Манаири задала этот вопрос. Ей было сложно отыскать смысл существования в одиночку, и ей отчаянно хотелось, чтобы кто-то жил вместе с ней. А хватит ли ему совести пообещать?       — Ты зависима от лессия, — Волдемар ещё в доме почуял этот губительный аромат. — И я сейчас с удовольствием выкурил бы его с тобой.       Они превратились в дым. Густой, пепельный и едкий, вскружившийся над самой вершиной башни. На секунду На`ан и Волдемар стали единым целым. Даже развоплотились они, по-прежнему обнимаясь. Интимнее, чем соитие, красивее, чем самоубийство. Вряд ли Шайда будет против, если Творцы насладятся видом с башни до того, как навестят её с вежливым предложением.       И, нужно признать, случившееся произвело на На`ан должное впечатление. Сложив ладони у губ, она преисполнилась чем-то, ведомым только ей.       — Боги…       Перебегая с одного края крыши на другой, На`ан наблюдала открывшийся вид на Цин Бал и чувствовала — пускай даже обманчиво, — как похолодел ветер, как стало удивительно легко дышать, как жара уже совсем не терзала. То — столкновение с ностальгией, величайшая красота возвращения бесценного прошлого в новом амплуа. На`ан. Её спутник. Сигары. Башня. Не часовая, не в Арнетане, и рядом — не мертвец в бинтах, но почему, почему так настойчиво трепещет душа?       — Даже не смей начинать без меня! — прикрикнула На`ан. Их с Волдемаром разделяли метры. Тело всё ещё приятно покалывало после объятия, а предвкушение лессия кружило голову. Двукрылая поёжилась от изумительной и необъяснимой свежести.       — И не думал даже! Ох, как тут высоко… — Волдемар расхохотался. Восторг На`ан передался и ему, захотелось совершить глупость, такую, какую никто и никогда прежде перед ней не совершал.       Тогда Эт Арон бросился в пляс. Подпрыгивая на трости, он парил рядом, как лебедь, а затем разогнался и на всех парах побежал к краю башни.       — Я в действительности смог бы умереть ради тебя сейчас! Прямо в это мгновение!       Волдемар не собирался взаправду сигать вниз. Он планировал остановиться в последний момент, обернуться и увидеть её, немного заведённую, может, отчасти взволнованную. Только не рассчитал скорость и, оступившись, рухнул с вершины башни.       На`ан не помнила, когда в последний раз так сильно кровь приливала к её голове. В два рывка она оказалась у самого края, прокатилась коленями по черепице, обдирая подол платья, и свесилась почти половиной тела.       Волдемар, зацепившийся за выступ воротником, раскачивался в воздухе. Оцепенение не позволяло ему даже вдохнуть лишний раз, только, едва раскрыв губы, в страхе прошептать:       — Знаешь… Я… Я… ха, да… Я, пожалуй, забираю свои слова назад. Я рад бы и пожить ради тебя.        Левой рукой опёршись на край крыши, правой На`ан подцепила Волдемара за шкирку. Грудь заболела, так сильно взбесилось сердце. Казалось бы, только подумай, Манаири. Да в твоём распоряжении Он — тот, кого ты вольна отправить в последний полёт, тот, чья смерть окончательно возвысит тебя. Но поможет ли это тебе так, как помогло за считанные часы его присутствие?       Кожа лица пылала. Полный паранойи взгляд бегал. На`ан не знала, прошла одна жалкая секунда её судорожных размышлений или больше, десяток, пока пальцы до побеления сжимали плечо Волдемара. Только бы не выпал из своей одежды, чёрт его дери…       Раздалось рычание. На`ан попыталась вытащить несчастного, и адреналин ей в этом помог, даруя в разы больше сил, чем приходилось знать обычно. Упёршись ногами так, чтобы не рухнуть следом, Двукрылая подхватила Волдемара под руки и потянула на себя. Он, перебирая ногами и охая, вскоре рухнул рядом и в вопиющем осознании почти-смерти просвистел.       — Матушка моя родная… — прохрипел Волдемар. Они оба были не в себе.       Растрёпанные, раскрасневшиеся и перепуганные до смерти, никак не могли унять биение сердец и тяжело, шумно дышали. Такую сцену привычнее наблюдать в постели, после тесной близости, но никак не лёжа на крыше, с которой едва не повезло сигануть. Стоило меньше шутить про смерть во имя чего бы то ни было.       — Испугался? — спросила На`ан первой, только бы он не задал тот же самый вопрос ей. Испугаться за свою шкуру пускай и позорно для Творца, но не так позорно, как испугаться за шкуру Творца-соперника. — Ты там курить хотел? Дай самокруточку, пожалуйста.       — Да понимаешь… — протянул Волдемар. — Это была бы дурацкая смерть. Когда ты оступаешься с лестницы, это тебе не дивная роскошь, это неудача. Если бы я собирался покончить с жизнью, покончил бы так, как заведено, как завещано Глазами Бездны.       Он достал две самокрутки и обе протянул На`ан, перекатывая между пальцами. Она выхватила понравившуюся и подожгла кончик фокусом. Не медлив, глубоко затянулась, впустила в лёгкие дым и только тогда немного расслабилась. Наркотик подействовал мгновенно, успокоил пристрастившееся к нему тело и обещал не напоминать о себе кровавым кашлем, если повезёт, сутки. В противном случае, двенадцать часов, и то неплохо.       — Вот и я о том. Как легко тебе было сказать, что ты готов жить ради меня, когда смерть дышала в шею. И почему, когда она не дышит, мы такое себе позволить не можем?       На`ан присела и почувствовала, как Волдемал обнял её сзади. Должно быть, он ощущал вину за то, что не признался сразу, не решился. Зато, испугавшись нелепой гибели — не раздумывая. Дрожащие руки вновь обвили На`ан, заботливо, в немой просьбе о прощении.       Происходящее всё больше вызывало назойливое и одновременно ненавязчивое чувство дежавю. Затуманившимся взглядом На`ан изучила округу. Почти объёмный зной висел в воздухе, и там, ближе к горизонту, мерещились водяные лужицы. Жалкая иллюзия. А что ещё интереснее, ностальгические ощущения навевали отнюдь не само это место и не этот вид. А схожие, удивительно схожие мелочи, повторявшиеся настолько чётко, что мурашки бежали по коже.       — А ты поживёшь ради меня совсем немного? Мне нравится с тобой, — спросил Волдемар, опустив подбородок на плечо На`ан. Она вытянула руку назад и приласкала его по волосам.       Болтая ногами, Творцы раскуривали сигару на двоих, когда вдруг Двукрылая выдернула её и метнула прочь.       Вот же идиотка. Тело по-прежнему ломило в тяге по наркотику, а она так просто лишила себя лакомства. Всё для того, чтобы предаться ещё большей ностальгии. Сигара приземлилась на крышу дома снизу и осталась тлеть на краю. Как та, которую однажды бросил, но не докинул Борон. И отчего какие-то совершенно иные моменты жизни порой так сильно отсылают в прошлое и в равной степени настолько же контрастны ему, насколько подобны?       — Поживу, — ответила На`ан. — У меня ещё есть пожелания на будущее.       — Какие же? — Волдемар зажёг вторую самокрутку и снова поделился ею. Надо же. Не такой уж и жадина. Борон часто расстраивался из-за скудеющих запасов, но оно и объяснимо, у них с На`ан порой совсем не хватало средств на существование, а в вечной погоне лессий легко не отыщешь, нигде не засветившись.       — Хочу хотя бы раз встретиться с отцом, если он ещё жив, — выпрямившись, Двукрылая почувствовала, как руки Волдемара инстинктивно съехали ей на живот и сплелись в замок. — Хочу посмотреть в глаза тому, кто так легко позволил своей дочери уйти, пускай даже она оказалась преступницей. Почему не поборолся за меня? Почему не решил узнать причины? — вопросы были риторическими. Волдемар это прекрасно понимал.       — Ещё? — подначил он.       — Ещё… Хочу побывать на твоей родине. Не пробегом, — На`ан посмотрела ему в глаза, ища в них признаки хотя бы призрачного интереса. — Хочу в дорогущем платье распивать алкоголь чудесным летним вечером. На балу.       — Вот оно, — восхищённо прошептал Волдемар. — Я же говорил, ты принцесса. Такие мечты найдутся лишь у принцессы.       — Они найдутся у любой найханской девочки, выросшей в пустыне, — отмахнулась На`ан.       — Не обесценивай.       — Ну, а о главной моей мечте ты знаешь. Рискнёшь исполнить её за меня, если я умру?       Как много у них в последние часы наблюдалось просьб в диалогах, отметил мысленно Волдемар. Ему не составило бы труда ответить положительно хоть на каждую из них, но, если копнуть глубже, разве стоило вверять свой смысл жизни в руки первого встречного?       Впрочем, в мире, где Творцы погибают, не прожив и счастливого месяца, второй день знакомства весьма может послужить поводом скорее сблизиться. Рискнуть?       — Я исполню, На`ан.       Он сказал это так убедительно… На`ан обернулась, докуривая сигарету, и ошеломлённо замерла.       — Почему?       Серьёзный вопрос, требовавший серьёзного ответа. Проблема в том, что Волдемар сам не знал, как правильно его подать, или, во всяком случае, боялся себе признаться.       — С тобой веселее, чем обычно… А ещё в тебе столько силы!       Кажется, На`ан разочаровалась. Она нахмурилась, а затем отвернулась.       Разве нужно, с досадой подумал Волдемар, двум одиночествам вслух признаваться в том, что они нашли друг друга и теперь не хотели терять? Он даже оправдывал вопиющее осквернение главного правила Вирналена. Творец Творцу — не друг.       С чего бы Отцу быть против? Он должен оставаться счастливым при любом развитии событий. Если милые бранятся — это открывает путь к смертельной красоте, сотворённой против друг друга. Если влюблены — к смертельной красоте, сотворённой вместе. Если равнодушны — в любом случае к смертельной красоте. Даже великая безучастность Выколотым Глазам обычно чудилась самим воплощением эстетики, так почему, почему то, что происходило, обязано было стать исключением?       И тогда Волдемар рискнул. Он отобрал сигарету и тоже выбросил её к чёртовой матери. Чтобы затем, помогая На`ан подняться, обеими руками придержать её за локти. Крыша, изнуряющий летний зной, солнце, не дающее раскрыть глаза широко, в своё удовольствие… Лучший момент для маленького безумства. И без падений с башни на сей раз.       — Я ответил скверно, правда? — спросил Волдемар, натыкаясь на отсутствующий, но одновременно требовательный взгляд Двукрылой. И воскликнул: — Тогда забудь. Всё забудь!       Как иронично. На`ан не поняла, каким способом Волдемар собрался заставить её всё забыть, хотя сама же размышляла о случайных совпадениях, сама же однажды на вершине башни под одним похожим предлогом совершила приятную глупость.       Принц поцеловал принцессу. Вежливо и настойчиво, кротко, но обольстительно. Поспешно отстранившись, Волдемар поднял руки в примирительном жесте:       — Это Чёрный Поцелуй! Ты ничего больше не помнишь.       Проблема в том, что он не использовал Чёрный Поцелуй. В отличие от На`ан, однажды забравшейся в голову к Борону, чтобы невинно в ней похозяйничать. И это сходство ударило пульсом в виски, пробуждая Двукрылую от долгого сна. Сна, которым, вероятно, была вся её предыдущая жизнь, все годы до наступившего момента, исключая счастливые месяцы вместе с колдуном-самолюбом.       Волдемар попросту сделал то, что сделала На`ан. В другое время, будучи другим человеком, под тем же предлогом. И это окончательно убедило Манаири в их схожести. Пускай, думала она, случившийся поцелуй обозначит общую готовность и дальше ни о чём не говорить напрямую, но в то же время докажет — и Волдемар, и На`ан поняли всё, как нужно, совершенно в равной степени.       Заиграла музыка. Флейты, арфы и барабаны. Труппа музыкантов выступала для задорной толпы неподалёку, и призрачные отголоски их искусства достигали крыши.       — Я из-за тебя и впрямь забыла, что собиралась сказать, — фыркнула едва раскрасневшаяся На`ан. Волдемар рассмеялся.       — Теперь я с радостью отвечу тебе на вопрос «почему», — сказал он. — Потому что, если ты умрёшь, я буду опозорен в своих же глазах. Я уже представил, как мы с тобой дерёмся в конце жизни из-за единственной склянки яда, с горем пополам делим её и умираем вместе, в один час, в ужасных мучениях. Как, как иначе? Я хочу, чтобы мы выполнили твою мечту вместе. Если же ты умрёшь без меня или без вести пропадёшь… Я сумею смыть позор только одним способом — исполнив твою мечту за тебя в великой, великой тоске.       Волдемар поднял ладонь На`ан и поцеловал в тыльную сторону.       Он увидел пробуждённую надежду в её глазах, увидел, как сумел польстить, но и многого не увидел. Отчаянно хотелось верить — даже то, что не было показано Двукрылой, не обесценивало их момент. Поднявшись на ноги, Волдемар заключил:       — Сегодня мы поговорили о твоих мечтах. Завтра поговорим о моих. Послезавтра отправимся их исполнять.       На`ан не успела ответить. Со стороны прогремела оглушительная трёхэтажная брань, заставившая её подпрыгнуть на месте. Так и с крыши запросто улетишь, благо, Волдемар подхватил в последний момент.       — Ух, бляматушка, вы кто такие?!       Творцы обернулись одновременно. Они не ожидали встретить крошечного гнома, утонувшего в красной чародейской робе. Его лицо даже не показывалось из-под огромной конусообразной шляпы. Брюзгливо и нетерпеливо вереща, гном не дожидался ответов:       — Если это ты, Табрис, я откушу тебе ухо, как и обещал в прошлый раз. Якорь тебя в жопу, зажарю к дьявольской бабушке, ты… вы?       Не расхохотаться по-гиеньи оказалось сложно, но На`ан постаралась изо всех сил, и это при всём-то её скептицизме. Благодаря своей причудливой памяти она осознала кое-что: напротив стоял Нино, подмастерье Шайды Вечной. Несмотря на нескончаемое хвастовство, он едва ли овладел за год обучения вторым кругом магии. Голосистое, скверное на характер существо, но, в принципе, безобидное. И, в отличие от девочки, иугридом Нино не являлся. К счастью.       — Безмерно просим прощения, многоуважаемый господин! — глубоко поклонилась На`ан. Она сама не заметила, как заговорила оживлённо, театрально, почти всецело отражая Волдемара. Ему польстило, но вида он не подал. — Мы — летописцы. В последнее время, к превеликому сожалению, крайне мало историй слагается о великих героях Цин Бала. Я и мой коллега ведём работу над новым выпуском Пустынного Курьера. Наша задача — показать бытовую жизнь почётных жителей до самых мелочей. Особенное внимание мы уделяем тем, кто является неотъемлемой частью жизни героев и героинь. Например, талантливым подмастерье.       У Волдемара глаза на лоб полезли. На`ан заболтала Нино так, будто являлась не хладнокровной убийцей, а блистательной мошенницей, способной развязать любой язык.       — В честь чьей матушки, вонючие жопы, вы оказались на крыше?! — но гном оказался не пальцем делан.       И здесь-то — чудо.       С небес порхнуло вниз белоснежное создание, чешуйки которого ослепительно сверкнули на солнечном свету. Крошечный псевдо-дракон приземлился под ноги Нино и враждебно зашипел, оцарапывая скрюченными когтями черепицу крыши. Но, услышав приказ На`ан, прильнул к её голени и мурлыкнул.       — Мой маленький спутник взлетел сюда и побоялся спуститься. А вот этот молодой человек — бард из магической коллегии, он перенёс нас сюда в считанные секунды. Милый, поздоровайся с уважаемым подмастерьем Шайды Вечной. И ты, Джонэн, поздоровайся.       Ах, лесть — самый преданный спутник в общении с заносчивыми колдунишками, подумала На`ан ехидно. За одним исключением. Джонэн уважительно поклонился, вытягивая лапы. Волдемар присоединился:       — Волдемар Эт Арон к Вашим услугам, джи. Каюсь и преклоняюсь, — с лживым сокрушением он опустил ладонь на грудь. — Я являюсь представителем Коллегии Бардов, лучшей во всём Атисе — Коллегии Очарования.       Конечно же, Нино показал свой сплюснутый нос из-под шляпы, чтобы наладить с Волдемаром зрительный контакт и развеять чары его обмана. Но ложь Лжеца — как же предсказуемо, — не расколешь. Искра, пущенная в сторону Волдемара, оказалась отражена, вернулась к Нино и ослепила его. Гаркнув от боли, он отшатнулся и чуть не свалился.       — Джи, зачем же так оскорблять? — охнул Эт Арон. — Я Вам не лгу.       На`ан взяла Джонэна на руки и позволила его длинной шипастой шее обвить свою. Было больно, но уже в какой-то мере привычно. Нино, желая загладить вину, стыдливо закачал головой:       — Что вы, что вы, я всего-то-навсего перестраховывался! Имя мне — Нино, и я взаправду являюсь правой рукой джайзи Шайды, кроме того, её верным учеником и тем, кому ужасно приятно видеть таких гостей, как вы, сука! Ой, простите мне мой язык! Поганый-поганый-поганый!             — Не нужно себя ругать, — продолжил выражать наивное на первый взгляд сочувствие Волдемар, и На`ан снова охватило беспокойство. Как он играл, как он был убедителен. Ровно так же он мог дурачиться и с ней. Не существовало ни единого способа убедиться в той или иной правде полноценно.       — Немедленно следуйте за мной! Шайда передала, что хочет вас видеть. Но перед этим я вам здесь, сука, всё покажу. Всё покажу! Всё расскажу… — Нино открыл дверь башни и унёсся вниз по винтовой лестнице, настолько переполненный энтузиазмом, что даже не подождал. Творцы переглянулись и обменялись улыбками. Джонэн, тем временем, тянулся в сторону Эт Арона перепончатой лапой и пытался поддеть рукав его рубашки.       — Э-э, уважаемый… — с некоторым смятением Волдемар оттянул назад голову. — Это, конечно, не редчайший астрийский шёлк, но портить его когтями я не позволю. Манеры!       И всё-таки, насколько ласково он говорил. Обращался к дракону, как наверняка обращался бы к невинному дитя, подумала На`ан. А затем осмелилась задать вопрос, который назойливо не давал ей покоя.       — Волдемар, — воскликнула она, оставшись позади. Волдемар остановился и обернулся. Перед тем, как спросить, На`ан немного помедлила. Её голос едва заметно дрогнул.       — Ты, случаем, не находишься в чьих-либо поисках?       На`ан не желала ещё раз столкнуться с тем, с чем уже однажды столкнулась, чрезмерно переоценив свои силы. Она нервно облизнула губы. Волдемар не понял.       — Имею в виду, не тоскуешь ли ты по кому-то, кому навечно принадлежит твоё сердце?       Тогда он облегчённо вздрогнул, как будто столкнувшись с озарением.       «Вот оно что… А стал бы я говорить тебе всё то, что говорю, постройся моя жизнь иначе? Хотя, кто знает этих людишек. Странные, слов нет».       Волдемар с улыбкой мотнул головой. Ясно же, что у него и в помине никого никогда не было по-настоящему.       И обуза свалилась с плеч.       — Чудненько, — На`ан побрела вперёд, за Нино, не дожидаясь Волдемара.       Он усмехнулся ей вслед. Дела принимали презабавный оборот.