***
Наутро Шерлок проснулся с саднящей болью в горле и заложенным носом, что ощущалось довольно отвратительно. Поднявшись с постели и захлопнув окно, он поплелся в ванную и долго стоял под горячим душем, чтобы хоть немного согреться. Он знал, где мать хранит свои лекарства, но совершенно не имел представления о том, какие именно таблетки ему нужны. Если она увидит, что он заболел, она вызовет Джона, и тогда Шерлок точно сгорит от стыда. Ему придется справляться с этим самостоятельно. Зимние каникулы всегда были ужасающим временем – постоянное общение с родителями раздражало и выводило из себя, а всеобщая атмосфера радости сбивала с толку. Шерлок слабо помнил, каким было Рождество в детстве, но ему почему-то казалось, что тогда их семья еще была похожа на семью – пускай отец и критиковал каждое его действие, но мама была другой, более жизнерадостной и открытой. Те времена давно прошли, и теперь даже Майкрофт, стремящийся всегда поступать правильно, не торопился домой на праздники. – Что-то случилось? Отец взглянул на него поверх газеты, и Шерлок покачал головой. Кофе в его кружке почти остыл, но это не имело никакого смысла. – Неплохо было бы подтянуть анатомию. Тебе все равно нечем заняться. – Так и сделаю, – бесстрастно ответил Шерлок, вызвав этими словами искреннее удивление обоих родителей. – Пойду в свою комнату. – Ты ничего не поел, – произнесла мать заученную фразу. – Или теперь только доктор Уотсон может заставить тебя правильно питаться? – Кстати, я хотел пригласить его на обед, но он не берет трубку, – добавил отец. – Может, позвонить еще раз? Ничего не ответив, Шерлок поспешил удалиться в свою комнату. Анатомия не помогала. Более того, слова даже не желали складываться в предложения, а иллюстрации расплывались перед глазами. Был ли у него жар, Шерлок не знал, но затылок нещадно ломило, и он отложил учебник в сторону – все равно ему не удастся ничего запомнить. Он задремал, и сквозь дрему ему слышался голос Джона, теплый и уверенный. Он говорил и говорил – Шерлок не вникал в суть, но это было не так уже и важно. Внезапно что-то изменилось. К голосу Джона добавилось еще несколько голосов, и это было неправильно. Гул в голове Шерлока нарастал и нарастал, пока он не заставил себя вынырнуть из этого странного состояния между сном и явью. Тяжело дыша, он оглянулся вокруг – на улице уже стемнело, и комната тоже погрузилась в темноту. Ему было жарко, футболка липла к телу, однако подниматься с постели совершенно не хотелось. К горлу подступил кашель, и Шерлок схватил стакан воды, стоящий на тумбочке. Вода была прохладной, но ему показалось, что он чувствует в ней кусочки льда – так больно ему было глотать. Снова услышав голос Джона, он испугался. Неужели у него уже начались галлюцинации? Подчиняясь голосу разума, он попытался игнорировать это, но тщетно. Когда голос стал громче, Шерлок смирился с приближающейся смертью и едва только подумал о том, что никто не станет его оплакивать, как в дверь тихо постучали. – Шерлок? Ты здесь?... Дверь со скрипом открылась, впуская в комнату тонкую полоску света, а за ней – Джона, который отнюдь не спешил заходить, топчась на пороге. – Как видишь, – хриплым голосом ответил Шерлок, пряча лицо. – Ты все-таки заболел, – это прозвучало скорее ласково, чем укоряюще, но Шерлок не желал этого признавать. – Могу я зайти? – Нет. – Тебе нужно лечение. – Мне нужно одиночество. – Я твой врач, Шерлок. Это моя работа, – проговорил Джон так, словно только сейчас понял это. – И мне не все равно. – Работа?... – Жаропонижающее и микстура от кашля, – тон Джона стал отстраненным. – Начнем с этого.***
Порой желания исполняются самым странным образом, думал Шерлок, чувствуя на себе пристальный и внимательный взгляд темно-синих глаз. Пускай это унизительно – показываться Джону таким слабым и больным, – но если это означает, что он останется здесь, Шерлок готов болеть хоть целую вечность. – Как горло? – Лучше, – не совсем честно ответил Шерлок, наслаждаясь ответной улыбкой. – Долорес сказала, что ты все выдумываешь. Сказала, что ты уже делал так раньше, – Джон фыркнул. – Говоря откровенно, я даже не знал, что ей ответить. – Ей нужно только, чтобы ее слушали. Отвечать необязательно. Джон покачал головой и, укрыв Шерлока как можно теплее, приоткрыл окно. – Если станет холодно, говори. – Не станет. Иногда я... – Шерлок прикусил язык, но Джон, по-видимому, обладал невероятной способностью слышать то, что даже не было сказано. – Спишь с открытым окном? – нахмурившись, спросил он. – Обычно это не приводит к таким последствиям, – усмехнулся Шерлок и тут же закашлялся. – К Рождеству ты обязательно должен выздороветь, хорошо? – Если я выздоровею, мне придется сидеть за столом со всеми этими родственниками... знал бы ты, как это ужасно, тоже захотел бы заболеть. Засмеявшись, Джон будто бы неосознанно провел рукой по его волосам, и Шерлок вздрогнул – ощущения были приятными и пугающими одновременно. – Извини, – резко убрав руку, пробормотал Джон. – Ничего, это... хорошо. – Думаю, мне лучше уйти. – Нет, Джон, пожалуйста. Забудь. Я не знаю, что на меня тогда нашло, – Шерлок ненавидел лгать, но выбора у него не оставалось. – Просто забудь. Поверил ему Джон или нет, но он остался рядом, пока Шерлок не заснул спокойным, целительным сном.