***
– Я давно не был в театре, – задумчиво произнес Джон как-то вечером, сидя в старом кресле-качалке, которое Шерлок случайно обнаружил в кладовке, пытаясь отыскать еще какие-нибудь бабушкины вещи. После того, как он нашел те письма, ему часто снилось ее лицо, и желание узнать о ней хоть чуточку больше неотступно преследовало его. – Мама пару раз водила нас туда, и я помню только, что мне очень хотелось попасть за кулисы. А потом все не было времени на такие вещи. Это была редкая минута откровенности, и Шерлок отложил в сторону учебник. Они сидели в гостиной – мама здесь почти не появлялась, и комната всегда была в их распоряжении. – Что ты хотел бы посмотреть? – Не знаю, – Джон слабо улыбнулся и пожал плечами. – Может, что-то из Оскара Уайльда. Или какой-нибудь мюзикл. – Я мог бы узнать, что сейчас идет в Лондоне. – И пойти со мной?... Джон не шутил. Он был серьезен, произнося это, и Шерлок вздрогнул под его внимательным взглядом. Поход в театр не делят с кем попало, внезапно подумал он. – Конечно. – Выберешь что-нибудь на свой вкус? Шерлоку хотелось сказать, что, будь у него настоящий выбор, а не его иллюзия, он бы выбрал уютную квартиру где-нибудь в центре Лондона и одну постель на двоих, но речь шла о театре – вовсе не о реальной жизни, – и потому он просто кивнул в ответ. «Призрак оперы» был мюзиклом, который Шерлок видел лишь однажды, да и то – по телевизору. Теперь все было иначе. Зрительный зал театра Ее Величества был полон людей и света, а Джон, надевший твидовый костюм, выглядел просто бесподобно. Сам Шерлок надел пурпурную рубашку – подарок от матери на день рождения, – и классические брюки, которые он купил в одном из магазинов Лондона. Судя по взгляду Джона, эта одежда очень ему шла, и Шерлок с трудом заставлял себя не думать о том, каким был бы этот вечер, если бы они были парой. Их руки, лежащие на подлокотниках кресел, были так близко, что он мог положить свою ладонь поверх ладони Джона и чувствовать его тепло. Он старался не завидовать влюбленным парам, которые с легкостью держали друг друга за руки и говорили о чем-то полушепотом, склонив головы набок. Он старался не думать о том, что Джон сам предложил ему все это. Был ли в этом какой-то особенный смысл? Время пролетело незаметно, и Шерлок, выходя из театра вслед за Джоном, предложил ему немного прогуляться. Домой возвращаться совершенно не хотелось. Они шли и шли, никуда не торопясь, и Джон улыбался той расслабленной улыбкой, что уже давно не появлялась на его лице. – Было здорово, правда? – спросил он, слегка толкая Шерлока плечом. – Мне понравилось, как ты мурлыкал под музыку. – Я не мурлыкал! – притворно возмутился Шерлок. – Ты все выдумываешь. Джон хмыкнул, искоса взглянув на него. – Ладно, пускай так. Но у тебя потрясающий голос, – кажется, он говорил совершенно искренне, и Шерлок старательно игнорировал щекочущее ощущение восторга где-то в области солнечного сплетения. – Кстати, о музыке... Тут он внезапно замолчал, и Шерлок увидел толпу прямо посреди улицы – люди размахивали руками и что-то кричали, но он не мог разобрать ни слова. Джон на мгновение коснулся его запястья, будто спрашивая, хочет ли он подойти ближе. Кивнув, Шерлок потянул его за собой. Зрелище было впечатляющим – в самом жутком смысле этого слова, – что в полной мере объясняло ажиотаж, охвативший окружающих людей. – Это... – Не думаю, что тебе стоит на это смотреть. – Джон! Кровь была повсюду. Полностью обнаженный мужчина лежал в центре кровавого круга, руки и ноги его были испещрены синяками и тонкими надрезами, под которыми кое-где виднелись татуировки – надписи на греческом, услужливо подсказала Шерлоку память, – а половой член был, по всей видимости, отрезан с особой жестокостью еще до момента смерти. На груди мужчины было вырезано слово, значения которого Шерлок не знал. – Sünder, – тихо произнес Джон. – Грешник. Это на немецком. Боже, нам следовало пойти домой... Дикий, животный вопль пронзил толпу, и в свете уличных фонарей Шерлок увидел перекошенное от ужаса лицо молодого парня – тому вряд ли было больше двадцати, – который рухнул на колени рядом с изувеченным телом. Люди замолкли и расступились, словно отброшенные силой его горя. – Пошли прочь отсюда! – закричал он, с благоговением касаясь волос мужчины, и Шерлок оцепенел, когда увидел на его руках точно такие же татуировки, а на безымянном пальце – тонкое золотое кольцо. – Пошли прочь! Вой сирены заглушил его рыдания. Спустя несколько секунд полицейские заполонили все свободное пространство, и Джон крепко взял Шерлока за руку, чтобы оттащить его от места преступления. Кое-кто смотрел на них с явной тревогой, а один из полицейских, прокричав что-то в рацию, направился в их сторону. – Вам лучше уйти, парни, – его голос был уверенным, а мешки под глазами выдавали накопившуюся усталость. – Это третье ритуальное убийство, и все жертвы были геями, состоящими в открытых отношениях. – Третье? – Шерлок не смог сдержать презрения. – Уже три смерти, и вы ничего не смогли сделать? – Извините его, инспектор... – Лестрейд, – грубовато ответил тот, а затем повернулся к Шерлоку. – Мы работаем над этим. Как я уже сказал, вам лучше уйти. Хорошенько следите друг за другом. Он развернулся на пятках и оставил их наедине. Джон обхватил Шерлока за плечи и, будто прочитав на его лице все, что ему нужно было знать, вздохнул. – Ты не боишься. – Нет. Я хочу наказать того, кто это сделал. – Послушай, ты ведь понимаешь, в какой опасности мы оба находимся? – Мы не состоим в отношениях. Эти слова отдались болью в груди, и Шерлок успел заметить разочарование, мелькнувшее во взгляде Джона прежде, чем тот ответил. – Я обязан доставить тебя домой в целости и сохранности, а все остальное сейчас меня не волнует. Какой-то сумасшедший убивает людей только за то, что они имеют смелость любить друг друга, и мы... – Джон. – Мы уезжаем домой. – Скажи мне, что происходит. Он понимал, насколько это неуместно – выяснять отношения сейчас, – но ничего не мог с собой поделать. Вокруг них царил хаос, и где-то совсем рядом, вероятно, уже планировалось следующее преступление. Разум Шерлока разрывался между яростным желанием найти убийцу и стремлением раз и навсегда покончить с той недосказанностью, что с каждым днем все больше отдаляла от него Джона. – Мы поговорим об этом, когда ты будешь в безопасности. – Обещаешь? – Обещаю.***
Дорога домой была наполнена тягостными мыслями, не облекаемыми в слова. Шерлок смотрел в окно, стремясь избавиться от кровавых картинок, преследовавших его, а Джон изредка бросал на него обеспокоенные взгляды. Вечер был безнадежно испорчен – Шерлоку казалось немыслимым, что лишь несколько часов назад они наслаждались прекрасной постановкой и даже не подозревали о происходящем вокруг них. Мама уже спала, когда они вернулись; тихо поднявшись по лестнице, они вошли в спальню Шерлока, и тот открыл нараспашку окно, чтобы впустить прохладный воздух, напоенный ожиданием ночного дождя. Сняв с себя пиджак, Джон бросил его на стул и оперся спиной о стену. Расстояние между ними вызывало у Шерлока неясное чувство, смутно напоминающее жажду. – Я думал, что так будет лучше, – наклонив голову, произнес Джон. – Думал, что нам лучше оставить все как есть. – Ты по-прежнему хочешь меня? – спросил Шерлок напрямик, и эта фраза будто бы рассекла воздух между ними. – Если да, то нет никаких причин... – Я люблю тебя. – Что? – Я люблю тебя, Шерлок.