"...пятьсот кругов, что солнце очертило"

В какой-то момент все смешалось воедино, превратившись в одно большое, темное и расплывчатое пятно, подобное тому, какое оставляет разлитый чай на белой скатерти. Джон помнил довольно отчетливо истерику Долорес и ее признание, помнил глаза Шерлока – хотел бы он никогда не видеть в них такого выражения – и его попытки все исправить. Он помнил то, как Шерлок безрассудно кинулся в еще горящую спальню, чтобы достать что-то из старого шкафа, пока Джон приводил в чувство его мать. Все, что было после, потеряло свою четкость в завесе дыма и нестройном хоре чужих голосов. Долорес окончательно утратила связь с реальностью. Она не узнавала ни Джона, ни Майкрофта, приехавшего на следующее утро после ее срыва, и все говорила с мужем, перемежая проклятия с мольбами о прощении. Шерлок не возражал, когда брат настоял на психиатрической клинике – в конце концов, он прекрасно осознавал масштабы проблемы, – но и в нем самом произошла какая-то странная и страшная перемена. Запершись в своем коконе, он безразлично наблюдал за происходящим, будто бы оно никоим образом его не касалось, и Джон не знал, как помочь ему. Более того, он не был уверен, имеет ли на это право. Их отношения замерли где-то между недосказанностью и скорой разлукой, и все, что мог сделать Джон – это помогать Майкрофту с предстоящим судебным процессом, которого им всем было не избежать. Слухи об убийстве Холмса-старшего его женой облетели маленький городок за пару часов и в сумме с новостями о пойманном лондонском маньяке подняли невообразимую шумиху. Инспектор Брэдстрит в мгновение ока стал героем дня, и Джон злился бы на него за это, не будь он так встревожен поведением Шерлока и здоровьем его матери. Несмотря на холодность, которой Шерлок себя окружил, одна вещь все-таки по-настоящему интересовала его. Михаэль Петерс – известный им всем как Стив – упорно отрицал свою причастность к серийным убийствам, и ни один допрос не принес желаемых результатов. По его собственным словам, он выдумал себе новое имя по личным причинам, а к общению с миссис Холмс его подтолкнули благие намерения. Что же касается инцидента в квартире Джона, он твердо стоял на том, что всего лишь хотел напугать их, но в это не поверил никто, и Петерс решил просто замолчать, уверенный в собственной безнаказанности. Шерлок был в ярости, узнав, что полиции нужны еще улики, потому что его гениальный – в этом Джон не сомневался – мозг уже давно сложил все известные факты и сделал правильные выводы. Религиозность Питерса, его немецкое происхождение (о чем он случайно проболтался сам), его слова о грехах и их искуплении, внезапно открывшаяся гомофобия и явная зацикленность на разных мелочах были только частью картинки, но даже этого было более чем достаточно. Однако же, он был весьма осторожен и, по мнению Шерлока, всегда действовал в одиночку, хотя это было довольно сложно. Шерлок рвался в Лондон, куда увезли Питерса, чтобы поговорить хоть с кем-то из Скотланд-Ярда, и Джон поехал с ним, но поездка не принесла результатов. Шерлок все больше и больше замыкался в себе. – Я занят, – бросил он как-то через плечо, услышав шаги Джона за дверью. – Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Джон вошел в его спальню – впервые за последние три дня, – отмечая непривычный запах, будто бы от старых книг, и напряженную позу Шерлока, сидящего за столом. Нежность нахлынула на него, а желание прикоснуться было так сильно, что он едва удержался. Он не мог нарушать границы, так явно очерченные Шерлоком. – Говори. – Ты можешь оторваться от своего занятия? Шерлок медленно поднял голову и повернулся на стуле. Его лицо было печально, а тени под глазами выдавали бессонницу. Джон подошел ближе, сохраняя дистанцию. – Мне предложили работу в Лондоне, – ровным тоном произнес он. – Я уезжаю в понедельник. – Это отлично, – Шерлок улыбнулся какой-то удивительно светлой улыбкой, а затем вновь помрачнел, и Джону показалось, будто глаза его обманули. – Ты так считаешь? Шерлок кивнул, и за его спиной Джон увидел стопку каких-то бумаг, которые никак не могли быть чем-то заурядным. Он вопросительно взглянул на них, и Шерлок, немного помедлив, протянул ему один листок. Тот был ветхим и хрупким, а слова, написанные женской рукой, набегали друг на друга, будто их слишком торопились перенести на бумагу. – Хочешь, чтобы я прочел? – Очевидно, Джон. Теперь я, кажется, нашла ответ, от которого так долго бежала. Признать в себе отступницу – не то, чего бы мне хотелось. Уильям по-своему любит меня, и я благодарна ему за это, но все же душа моя никогда не тянулась к нему. Если бы только я могла обернуть время вспять, я бы нашла тебя, Кайл, и тогда наши жизни пошли бы иначе. Прости мне сегодняшний вечер – по-другому поступить было нельзя, пускай и хотелось. Я замужняя женщина и не могу позволить себе... Боже, дай мне сил не сойти с верного пути! Надеюсь, ты встретишь новый день без сожалений и вновь войдешь в наш дом другом, каким был всегда. Все проходит, Кайл, и нам нужно жить дальше, будто ничего не было. Твой поцелуй на моей ладони – вот что такое настоящая мука. Это реальность или сон? Я люблю тебя. Как странно сказать это впервые, пока никто не слышит! Как странно, что эти слова не сжигают меня изнутри, ведь тогда я бы точно знала, что они неправильны. Но будь что будет, Кайл, и я больше не боюсь. Я люблю тебя. Твоя Мадлен. Джон сглотнул комок в горле и поднял взгляд на Шерлока. – Он так и не узнал об этом. – Думаю, никто не знал, кроме нее самой. И нас, – добавил Шерлок, нахмурившись. – Я не хотел вмешиваться, просто... Если бы они сгорели, было бы ужасно. И я подумал, что они заслуживают быть прочитанными. – Не вини себя за это, – Джон сел на краешек кровати. – Ты никому не причинил вреда. – Он лишь однажды признался ей, и она отвергла его, потому что это решение казалось ей правильным, – будто в пустоту сказал Шерлок. – Ты ведь не просто так дал мне прочесть это? Джон не был гением, и его образ мышления не был выдающимся, но он знал – и это знание горело на его губах, на кончиках его пальцев, словно он подошел к яркому костру в холодный зимний день, – он знал, что в этой истории Шерлок отыскал себя. Он отыскал в ней их обоих, и теперь пытался сказать что-то Джону, не произнося этого вслух. В какой момент они начали разговаривать на разных языках? Ни один из них не был связан клятвой с кем-то другим, их не разделяли мили, океаны или предубеждения, так в чем же было дело? – Майкрофт, – вдруг произнес Шерлок очень зло и снова отвернулся. – Что? – Он идет сюда. Прислушавшись, Джон и правда услышал шаги на лестнице, а затем раздался стук в дверь, и Майкрофт вошел в комнату. Его лицо, казалось, не выражало никаких эмоций, но нервозность, исходящая от него, была очевидна. – Петерс сказал, что будет говорить только с тобой. Назвал всех идиотами, – тут Майкрофт фыркнул. – Я договорился, чтобы тебя пустили к нему. – Твоя власть воистину безгранична, – огрызнулся Шерлок. – Я знаком с одним инспектором. Он не ведет это дело, разумеется, но так вышло, что именно ребята из его команды обнаружили почти все тела, и они весьма амбициозно настроены по этому поводу. К тому же он говорит, что видел вас на одном из мест преступления. – Лестрейд? – уточнил Джон, и Майкрофт кивнул. – Надеюсь, в скором времени он станет детективом-инспектором и возглавит отдел особо тяжких преступлений. Грегсон не подходит для этой должности. Шерлок удивленно оглянулся через плечо и несколько секунд разглядывал брата, словно тот был редкой и диковинной букашкой, нарезанной на тонкие пластины и безоружной под прицелом микроскопа. Майкрофт же оставался совершенно невозмутимым. – Ты поедешь? – спросил Джон, не будучи уверенным в том, как ко всему этому относиться. – Разумеется, – лицо Шерлока приобрело выражение сосредоточенности, и он будто сбросил с себя оцепенение прошедших дней. – Если полиция не может выполнить свою работу... – И еще кое-что, – перебил его брат. – У этого человека есть некие сведения обо мне. Не сомневаюсь, что он будет использовать их, чтобы повлиять на тебя. До сегодняшнего утра я даже не знал, что когда-то перешел ему дорогу, но теперь это неважно. Он хочет выбраться оттуда с твоей помощью, Шерлок. Не позволяй ему манипулировать тобой. Он профессиональный лжец и убийца. – Что же это за сведения? – Шерлок отозвался мгновенно, наклонив голову в ожидании ответа, но Майкрофт промолчал. – Ну же, я ведь должен быть готов. – Что бы он ни сказал, не верь. На короткое мгновение Майкрофт выглядел совершенно беззащитным, и Джону даже стало неловко, но вскоре все вернулось на круги своя. – Он знает про маму? – голос Шерлока внезапно стал тихим, едва слышным. – Ему нет до нее дела, он просто использовал ее, чтобы добраться до нас. Послушай, Шерлок, мы можем навестить ее, когда ты захочешь... – Не сейчас. Джон с Майкрофтом переглянулись. Возможно ли, что Шерлок на самом деле считал себя виновным в случившемся? Возможно ли, что он действительно возложил на себя ответственность за поступки матери? Сейчас, глядя в глаза его брата, Джон с тревогой осознавал, что его опасения не были беспочвенны. – Тогда я, пожалуй, оставлю вас, – Майкрофт улыбнулся затылку брата и беззвучно попросил Джона присмотреть за ним. – Шерлок, ты должен быть в Скотланд-Ярде завтра в девять утра. Удачи. – Хорошего дня, – ответил Джон за них обоих.