***
— Тебе легче избегать их, правда? — спросил Япония, вопросительно уставившись на идущего рядом нациста. — Ты не умеешь держать язык за зубами? — язвительно фыркнул тот азиату, отводя взгляд. «Пиздабол…» — Тебе легче избегать их? — уже более чётко повторил японец, не дав Рейху увильнуть от прямого вопроса. — Представь себе… — прошипел нацист, — да. — Проблемы так не решают, Рейх-сан… проблемы так не решают, — покачал головой япошка, словив ненавистный взгляд ''несчастного'': — Не называй меня так, и вообще, всю эту кашу заварил именно т-- Удар. — Твою мать… — зашипел нацист, болезненно попятившись назад от сильного столкновения. Что стало его причиной, он ещё не успел понять, но уже ощутил, как Япония быстро похлопал его по плечу, и, что-то прошептав, ушёл. Сознание вроде начало приходить в норму, но осадок пульсирующей боли в голове остался. Рейх поднял глаза, с искренним разочарованием уставившись на самого опешившего коммуниста. «Чёртова карма», — прорычал про себя он, бросив молящий взгляд на уходящего азиата, который с той же необъяснимой ухмылкой смотрел на происходящее. — Тварь, киданул как последняя сука… — сквозь зубы прошипел немец, не поворачивая головы в сторону Союза, который нервно потупил на нём. — Я, л…б. те.я — Чё? — Глухарь объёбанный, говорю: нож свой забери! — растерянно вздрогнул сова, бегая глазами от нациста. — А принести, нет? — сдавленно прошипел тот, так же стараясь не заострять внимание на коммунисте. СССР лишь закатил глаза, схватив нациста за рукав и потащив за собой. — Если бы я тронул его, ты бы меня сожрал…***
Рейх резко перешагнул порог, недоверчиво уставившись на коммуниста, который с каким-то трепетом молча ждал, как немец заберёт принадлежавшую ему вещь. — Трус паршивый… — фырчит тот, несмотря на Союза, молча проходит по коридору. — Угу, конечно, — ответил русский, скрещивая руки на груди. Через метр нацист понял, что Союз не решился пойти за ним, всё так же стоя в проходе и пялясь на Рейха сзади. — Я должен идти один? — грубо спросил нацист, напролом вставая перед коммунякой, на что тот лишь слабо ухмыльнулся, приводя фюрера в необъяснимое бешенство. — Что лыбишься?! — Это выглядит забавно, — усмехнулся Совок, протянув руку вперёд так, чтобы наци упёрся лбом в его ладонь, не давая пройти. — Мелочь! — засмеялся СССР, уже не скрывая умиления над тем, как немец с возмущённым шипением пытается оказать сопротивление. — Мало того, что нож спиздил, так ещё и стебать меня решил! Мр-р-ракобес! — зверино рыкнул Рейх, после чего замолк, издав неожиданные смешки. — Сука, пусти, — прошипел он, но уже с более мягкими нотами в голосе, тем самым заставляя коммуниста невольно одёрнуть руку. Нацист, встрепенувшись, направился к тумбочке, где был забыт тот самый нож. — Ч… — выдохнул Рейх, хватая резко надломившуюся ручку ножа. — М? — Ты что с ножом натворил? — спросил фюрер, круто развернувшись к уже стоявшему за спиной коммунисту. Выражение лица резко сменилось на смутный хищный огонь, с подтекстами наступающей паники со стороны второго. Бесцеремонно зарядив Союзу в область печени, немец со слабой улыбкой уставился на скрюченного врага. — Ты чё с моим гитлерюгендом сделал? А? — шипел нацист, слегка наступив ногой на предплечье Совы. Коммунист промолчал, ошарашенно уставившись на надвисшего над ним Рейха, который с ликованием уставился на картину. Слегка топчась на Союзе, нацист буквально ''развалился'' на его спине, легко прибалтывая ногами. — Это оказалось легче, чем я думал, — властно усмехнулся немец, кладя руку на прижатую к полу голову коммуняки. В ответ лишь недовольное, болезненное кряхтение, больше смахивающее на предсмертную агонию. Предварительно пнув того бок, Рейх посидел так ещё минут пять, что-то буркнув. В итоге, когда ему наскучило это дело, и он перестал барабанить пальцами по голове всё ещё оглушённого Совка, он молча поднялся, пнув хозяина ещё раз для профилактики, гордо прошёлся по лежавшей на полу тушке, не обращая внимания на недовольное шипение. А после немец проходит в кабинет СССР, погружаясь в мороз. Мертвая тишина, холодный воздух и строгая атмосфера. Светлые шкафы и полки, не то, что у него в комнате. Рейх медленно приближается к одной из полок, заинтересованный в фотографии. Берёт, внимательно изучая каждую деталь: на плечах Союза сидит маленькая Беларусь, стягивающая ушанку того, а ниже показан Украина, пихающий Россию в лицо. На заднем плане остальные дети того. Улыбается. — Тебе говорили, что чужие вещи брать нельзя? — вырастает у него за спиной коммунист, и нацист от неожиданности чуть не роняет вещь. — Я думал, ты сдох, — фыркнул Рейх, резко оборачиваясь к тому. — Что ты взял… — вздыхает Союз, отбирая у псины фотографию, а потом его глаза резко метает счастливые искры, с непонятными оттенками сожаления и печали. -…раньше было лучше, — выводит наконец СССР. — Че? Ты о том, что твои личинки трепали тебе нервы? — усмехнулся наци. — Не притворяйся, Рейх. Я же знаю, что ты любишь детей. Наци улыбается ещё ярче. — Только если есть их, — фыркнул немец, получив пинок в плечо. — Ох, помню, как вывел этот детский сад на улицу. Какой дурдом они там устроили… — СССР закатывает глаза. — Разломали скамью… И эти дураки потом набросали палой листвы с ветками и со всяким мусором, чтобы мягко было. Союз тут делает шаг к Рейху. — Папачка, садись! — пищащим голосом выдает коммунист, тыкая в пустоту. Тут Рейх просто закрывает глаза, прикладывая руку к лицу, он тихо хихикает, а потом просто заливистым смехом разрушает тишь. Союз впервые видит его столь искренне счастливым… …Но… …Заливистый смех вдруг прерывается раздраженным кашлем, заставляя Третьего Рейха задыхаться с мучительной болью в груди, он беспомощно хватается за свой пиджак, силой сжимая его в руках. Всполошенный Союз пугается и, подбегая к нацисту, вдруг резко отвергается. Немец оттолкнул коммуниста в живот, приказывая оставаться на своём месте. Кидая на него такой же волнующий взор, он всё же кажется спокойным, будто это случается каждый день. — Мне… моя… — не может Рейх найтись со словами. Закрывая лицо руками, он старательно сдерживается, а после просто смотрит в пустоту. — Как ты? — стоит возле него бледный СССР, готовый прямо сейчас что-либо сделать в помощь того. -…ужасно, — хрипит нацист, натягивая фуражку на глаза, и Союз видит, как алая жидкость аккуратно стекает по его белоснежным клыкам.***
— Ты не должен здесь находиться, — ставит Рейх руку на стену коридора, создавая себе опору. Сгорбившись, он еле держится на ногах, но в ласках коммуниста он не нуждался. Впрочем, слова немца Союза вообще никак не потревожили: у него в кабинете — хоть вечеринку устраивай, а тут что? Рейх вдруг выпрямляется, но не убирает ладонь со стены. — Германия? — окликает он девушку, с более твёрдым тоном, но теплым звучанием. В ответ лишь гробовая тишина. Тот замолкает.