Моя Псина

«Внутри нас живут монстры». Рейх всё ближе становился к дверям ненавистному ему зала. Воздух в нём, по мнению того, уже был раскалённый от будущих споров и конфликтов, в которых замешается он сейчас. «И порой они побеждают». Немец резко отворяет две большие двери перед собой одним сильным толчком, и мигом для его взора простирается большая комната с длинным столом посередине, вокруг которого уже сидели остальные страны. — Что можешь сказать, Рейх? — первым спрашивает Франция, который поднялся при виде нациста. Первый вздрогнул, остановившись у своего места. Глазами изучая парня понял, каких сил ему стоит сейчас это говорить так громко и уверенно. Тем не менее, Рейх тоже подавлен: — А что можешь сказать ты, Франция? Найдёшь новую подружку для заключения более крепкого союза, а? — прорычал он, нагнетая над несчастным французом. — ...Похоже на угрозу, Рейх. Ты бы придержал язык за зубами, иначе... — Иначе что? — прерывает его фриц, отстраняясь. — Позовёшь ещё три победительницы? — Ах, возможно! Теперь-то никто не откажет мне помочь растоптать тебя раз и навсегда. Рейх, ты никогда не заменишь Германию, — взорвался Франция, сжимая ладони в кулаки. Наци задрожал. Испуганно моргнув, он обернулся, будто искал чьей-то поддержки, но он один. Он всегда один. — Вижу, вы все тут осмелели, мрази... — громко и чётко ударил он по столу. — Как бы то ни было, я тоже Германия! Моё второе имя — Германия, как же вы не понимаете, черт... Я исправлюсь... — по-детски стал оправдываться немец. — Ни за что! — вызвался Америка, вскакивая. — Ты опять втянешь нас в ужасную войну, в которой погибнут миллионы и миллиарды. Ты никогда не исправишься, Третий Рейх! Германия хоть маленькая была, мы ей мозги вправить ещё могли, а ты — больной кретин. Я против! Если Европа решит принять Рейха, то, извините, я в этом не участвую. Жуткая тишь повисла над залом. После Рейх заметил, как рядом находившиеся Великобритания и Канада кивнули, и от этого ему сделалось невыносимо больно и плохо. Всё больше веры в жизнь он терял сейчас. Скоро он тоже исчезнет, и тогда в их памяти Германия станет только чем-то давно забытым и пыльным. — Не будь вашей травли... Зачем это всё?.. — застонал Рейх от отчаяния. — Рейх, ты сам довёл свою дочь до такого, — вздохнул Франция, а потом спрятал лицо за руками. Тихо затрясся. Первый посмотрел на парня и всё же принял этот факт за правду. Да, так и есть, но... — В таком случае, раз вы прижимаете меня к стенке вновь, я всех вас приглашаю на нашу нескромную вечеринку «Последняя Мировая»! — всплеснул руками фриц, нездорово улыбаясь. «Что же ты творишь, придурок...» — покачал головой СССР, пока не поймал взгляд того. — Союз, ты станешь нашим главным почётным гостем! А ты, Америка, раз не хочешь в это влезать, можешь не приходить. Мы и сами отлично разберёмся — быть мне или не быть Новой Германией. — Хах, тогда Америка поддерживает силы Франции и Союза. И ты падёшь, Рейх, так быстро, что даже не успеешь вывести ни одной Пантеры из своего логова... — прорычал США. Нацист судорожно вдохнул. С ужасом глядя на первого, он не выдержал. Лишь молчаливо покинул зал, выметаясь прочь. — Я поговорю с ним ещё раз, — вызвался СССР и немедленно направился за ним. — Беларусь, идём с ними! — зашептал Россия, вытягивая сестру из-за стола. — Ох, Россия, заметят же нас — первыми и расстреляют... — вздохнула девочка, неуверенная в действиях и словах брата. — Мне бы с Польшей попрощаться. Довели же Рейха... — Да что ты такое плетёшь! Рейх умрёт! — зашипел Федерация и с этими словами двое удалились из зала.