Пара

— Веном? Почему мы едим яблоки? — Эдди уже третью неделю в когнитивном диссонансе. Но удивлять Всё это не перестает. — Потому что ты, кожаный мешок, ешь чертову траву. Много травы, и жрешь и жрешь, а меня потом тошнит, Эдди! — это ничего не объясняло, но уже начало входить в ранг привычных закидонов непривычных симбионтов. — Еще яблочко? — еда, как и всегда отличный способ помириться с чудовищем. — Три килограмма и ананасик, малыш, — пробурчал пришелец, вытягивая щупальце к прилавку с фруктами. Эдди Брок, он же журналист и великодушно выбранная Веномом тачка, не имеет ни малейшего понятия о том, что происходит. Во-первых, Зараза, явно благоволящая Эдди и даже соглашающаяся избегать людей в качестве закусок на завтраки и ужины, изменилась. Начать нужно с того, что симбионт отныне ведет себя до жути тихо, мирно, а именно: не является причиной катастроф и бардака в новостях, старательно не показывается и даже, можете ли поверить, просто напросто свалил из Сан-Франциско в Нью-Йорк, вместо того, чтобы разобраться и «бошки поотрывать» преследующим гадам. Разумеется, их преследовали, потому что нельзя тихо и мирно разгромить одну из богатейших компаний мира и остаться в стороне. В чем-то, конечно, повезло: ученые, увидев Дрейка с Райот, рассказали любопытствующей полиции именно о них, как о симбионте, а немногочисленная охрана, к счастью, стала еще менее многочисленной после своего провала, — «менееголовой», будем честны. К Броку вели ниточки и лишь пара видеозаписей, однако постаравшись очень сильно, надо заметить, и даже разделившись на медицинском обследовании, расследование зашло в тупик, запутанное парой, и отступило, наверняка продолжив слежку. Такого добра им не надо. Во-вторых, Веном был ласков, как котёнок. Нет, Эдди и так знал, что Паразит этакий готов любиться хоть неделю напролет без перекусов. Но, серьезно, ласков. Щемяще и душещипательно. Веном целовал Эдди, своим мягким, длинным языком проводя по зубам, облизывая губы человека и нежно поглаживая нёбо. Зараза сплетал ладони, или, точнее, — сшивал, когда оба гуляли, ездили в метро и автобусах, умывались и готовили. Веном лентами обвивался вокруг тела Брока, именно обвивался, чтобы и сам пришелец мог ощущать вес носителя, мог перчаткой или носком обвить конечности в такие моменты, мог склеиться, а мог, показав голову, улечься на груди или под боком, подобно обычному человеку. Эдди просыпался от прикосновений влажного языка, постепенно перерастающие в яркие, утренние минуты домашнего покоя и наслаждения. Веном мог как брать, так и отдаваться, потому что, хотя у пришельца и не было члена или вагины, но Паразит так стонал и подставлялся под поцелуи и прикосновения пальцев, что не назвать это отдачей просто запретно. Зараза все еще возникал перед носом неожиданно, хаотически влезал в мысли и, в целом, понятия «личного» не имел, но был таким… Своим, что сдохнуть можно было от умиления. Веном стал чаще делиться эмоциями, что Эдди, хотя поначалу и считавший их связь неправильной, предающей отношения с Энни, не мог не проникнуться. Зараза читал статьи в интернете, засматривался фильмами и обожал новые запахи, часы проводя в поиске нового и желанного. А еще гадину эту периодически тошнило, а вместе с ней и Эдди, физически неготового к такому. У Венома настроение менялось блестящими искрами, но в общем, он становился более мягким и, наверное, человечным, переставшим впадать в ярость от каждой мелочи. Брок был в панике. Блядь, потому что болезни у симбионтов могут развиваться не так, как у людей. Потому что это ненормально. Потому что Веном дорог. — Ви, ты здоров? — из раза в раз спрашивал Эдди. — Конечно, здоров, малыш, — и обвивал щупальцами, деля на двоих ментальное тепло и спокойствие. Но Эдди волновался. Особенно волновался, когда Паразит довел обоих до слез, сожрав собаку. Надо отметить, беременную собаку. Брок смирился с тем, что виновен был в смерти десяти человек, знал каждого по имени и даже не надеялся на прощение, но животных принимал, как данное. Неизбежное, единственно возможный компромисс. Покупал чаще всего сырое мясо, чтобы не видеть трупов. Не ел больше положенного. И, конечно, Не трогал чужих домашних питомцев! Этот пес, по размеру больше пятилетнего ребенка, навалился на пару после одной поздней прогулки по круглосуточному супермаркету. Собака рычала и билась, наверное, почуяв мясо в сумке, за что, соответственно, получила наказание от Венома. Который напал и расплакался. Это черная инопланетная субстанция, разумеется, не лила слезы, но такие эмоции передавала, что слезы лил Брок. — Ви, успокойся, — шептал, всхлипывая журналист. — Все хорошо, мы больше не будем, да, Зараза? —Эдди, — Веном оплел руки пары, — а если я сожру нашего Паразитика? — и завыл. К счастью, Брок не отличался тормознутостью, но в шок впал значительный. — Ты, блядь… — Не выражайся! — тихонько прорычал Ви. — Я статью читал, что дети всё слышат. — Чё?.. — Эдди немного помолчал и начал: — И ты серьезно, значит, ходишь весь из себя и ничего мне не говоришь. Я тебя сколько раз спрашивал, что с тобой, паразит этакий, ты же, мать твою, знаешь, что я имею в виду, но нет, нет. У вас, что о таком не принято говорить? Не отвечай, нет. Ты, блядь, не просто беременный, ты ещё и ребенка жрать собрался! — Эдди мелко вдохнул, помотал головой и затараторил: — Это тоже не то. Ты, сука, читал? За-чем?! У вас же долбанная связь была, или родители не учили, как вы там размножаетесь?! А ты. Читаешь. Статьи. Идиоти… — «ще» хотел договорить Брок, но был вмиг залеплен черной субстанцией. — Я говорил: «Не выражайся!» — прорычал Зараза. — Эдди, нам еще пять месяцев ребенка вынашивать, я бы тебе сказал! Мы же не размножаемся, понимаешь?! Не только потому, что зачать не можем, но и потому, что мы едим своих детей! Помолчали. Пошли домой. Их опять тошнило. Брок собственно уже смирился с тем, что у него не будет детей, потому что любит одного конкретного инопланетянина. Эдди относился к детям очень и очень неоднозначно. У него была крестница, Элли, которая сейчас училась в университете и которой Брок при любом возможном случае помогал. Они всегда были друзьями, а когда девочке исполнилось семнадцать, после ужасной автокатастрофы родителей, Эдди, старший на восемь лет, взял опеку. Единственный член семьи жила и училась в Нью Йорке. А потом, в период подыхания от бедности, она стала его единственной поддержкой, звонила, помогала искать работу и даже квартиру в Сан-Франциско подобрала. Но Элли не была ребенком, она была подростком, а не младенцем, и, скорее, младшей сестренкой. С лялечками Брок дела не имел. Не умел. Не водился. На руки боялся брать этих крошечных созданий, хотя о семье думал, и считал даже в бытность встречи с Энн само собой разумеющимся. От инопланетянина Эдди детей не ждал. Хорошо, от обиженного инопланетянина, который отделился, закрыл связь и, вообще, спать перебрался в вазу на кухне, лишь тонкой ниточкой обеспечивая свою жизнедеятельность с Броком. Журналист представил их детей. Таких маленьких крошек Веномов, которые с самого первого мига заползут на… эм… в Эдди. А, может, они будут совсем как люди. Смогут научиться не убивать и полюбят этот мир. Или Брок снова налажает и получит гору маленьких мутантов. Своих мутантиков. Без Заразы было холодно, а еще Эдди вдруг подумал, что, наверное, не хотел бы вот так, из-за чего-то для тебя очевидного, оказаться брошенным. Брошенным, когда пара нужна больше всего сущего. И Брок поплелся на кухню. Мириться.