Пара

Кроватку, ну или точнее вакуумную сферу, устанавливали вдвоем спустя пару месяцев беременности. Веном обзавелся огромным запасом мяса на все случаи жизни, Эдди потихоньку то развлекался редактурой, то перебивался случайными заработками, с трудом прокармливая своего сожителя. Оба были в усталом восторге и предвкушении, ничего насчет будущего чада не зная. Дело было в том, что те, кто отыскали пару, в симбиотический мир не возвращались, лишь отдавали детей, если условия жизни на новой планете были неподходящими. Веном не знал своих родителей, только помнил, что в его голове постепенно начинала поступать информация, сначала цельная, а потом, когда с возрастом получал доступ к высшим кругам, противоречивая. Было много всего: и про звезды, горячее источника, и про лед — замораживающий даже симбионтов, и про небуйный треногий народ. Были драки, созданные с целью выявления лучших — будущих защитников Планеты. Были и ментальные бои. Но ничего про детей. Ни капли. У Венома был в голове только рассвет и пары картинок — доказательства существования родителей. Но ребенок был долгожданен. Однозначно. Человеческие журналы и книги в определенной степени помогали, потому что могли ненадолго успокоить «мамочку». Однако иногда поступающая информация вредила. Веному определенно не следовало читать медицинский журнал. Совсем не следовало. Брок это быстро понял. — Эдди, а что если паразитику нужен будет воздух? Тебе нужен воздух. Мне нет. А если он будет обитать в воде, малыш? Мы должны купить ванную. Да, и воды добыть морской, хотя лучше лёд, ладно? И пару рыбок, только их надо будет выселить. Ребенка нельзя травить. Им нужно молоко. Где взять молоко, человек? Не коровье, от него за милю пахнет тухлятиной. Эдди, молоко, ты понял?! Я закажу, только в интернете пороюсь… — Ви, может, не надо, ладно? — Брок глубоко вдохнул. — Ты же вообще не переносишь молоко. И ванную, солнышко, зачем? Ни ты, ни я в воде не живем, а насчет воздуха мы уже разобрались, если не нужен, — то вот кроватка, если, да — с нами будет. Давай, вдох… — Какой вдох! Какой вдох, Эдди. Я еще не закончил, понятно?! И хватит меня успокаивать! — это Брок связью пытался воздействовать. А потом была ванная. И пять литров молока, от которых и журналиста, и паразита тошнило. К несчастью, имя они еще тогда даже не начали выбирать. — Веном, моего ребенка не будут звать Джовита! — это вообще на имя не похоже. — Это значит «бог», что тебе не нравится? — Мне не нравится имя. Причем тут «бог»? — Я учу латынь, грозно звучит, малыш. — Может, лучше немецкий? Будешь ругаться, как в той порнушке, — Эдди медленно пытался уйти с темы выбора имени. Потому что от «Адельфины» — «благородной» еле удалось отговорить, а «Сольвейг» — «Солнце», для темных и могущественных существ казалось насмешкой, Брок подозревал, что влияла беременность, но черта с два можно было сказать однозначно. — Точно! Я еще немецкие имена не смотрел, минуту, Эдди, не вставай, — журналист собирался, проворно соскользнув с темы, пойти спать. Получалось так себе. — Так. Всё. Веном, спрашиваю один раз: Никтополион? — О! Так ты решил подключиться к выбору имени! Малыш, а почему так? — Паразит был удивительно тих и неконфликтен и Эдди, просто прочитавший имя из первой открытой Заразой закладки, чуть вздрогнул. Вот и отвлек. — Эм… «Ночной град» — хорошее имя для кого-то столь скрытного и приспосабливающегося, как ты. — А я-то думал, ты не согласишься, солнышко, все прошлые древние имена ты отрёк, — от Венома тянуло энтузиазмом, от Эдди — бессилием и смирением. — Ну все! — и закрыл ноутбук щупальцем. — Выбрали. Брок, два часа сидевший во всемирной сети и не успевавший также быстро, как симбионт, воспринимать информацию, отложил спор до утра. И зря. — Зараза, давай не будем, пожалуйста. Ты представь, каково жить с таким именем? — это был уже восьмой подобный аргумент. — Эдди — всё. Определились. Баста. У нас вообще одно имя только и может быть на все племя, без повторов, потому что иначе знания в общем потоке смешиваются, представь, если наше чадо попадет в мою естественную среду? Вот Никтополиона я еще не встречал. А про Сольвейга как раз слышал. Из Асгарда пара была. Но его, кажется, сожрали… Брок вздрогнул. Не хотелось, чтобы своего ребенка постигла такая же участь. — Эм… А если девочка? — журналист ухватился за внезапную мысль, казавшуюся самым большим в мире озарением. — Точно! Раз ты выбрал мужское, я выберу женское, вдруг паразитик себе пару среди женщин найдет. От Венома повеяло недовольством. Смутным, тяжелым, но, на удивление, не буйным. — Ладно. Но только если я еще такого не слышал. — Сара? — У нас восемь знакомых Сар. Умница! — Миранда? — Как та корова, которую мы сожрали пару недель назад? — это, кстати, отдельная история о безумных инстинктах беременных инопланетян, закативших Броку скандал и сказавших, что «ребенку нужна практика», и пригрозивших начать отлов всех бездомных животных. Пришлось уступить. От бедного млекопитающего остался только брелок. — Ты запомнил такую дребедень? Мою бабушку звали Мирандой. — Твою Миранду слишком легко поймать, про бабушку не знаю. Только попробуй намекнуть, что я тоже сожру потомков! — по связи ясно ощущались и гнев, и подозрительность, и недовольство. Веном в пару движений повалил носителя с кровати, крепко пришпилив к полу. — Только попробуй, Эдди. Ты. Меня. Должен. Удержать, — недовольно прорычал Паразит в ухо. Брок захотел предложить имя, в надежде на очередную смену настроения Заразы, но крупно облажался с выбором. Веном забрался в мысли и с гневом произнес: — Не имя твоей бывшей! Шею Брока обвили два тонких черных жгута, сжав до боли, пока уже синеющий от нехватки кислорода Эдди не извинился в мыслях. Веном отпустил носителя, журналист закашлялся. Эти последствия своей несдержанности Паразит не собирался устранять, это был урок. Закон принадлежности и острая, колющая ревность. Веном видел обиду сожителя, но признавать вины не хотел. Впрочем, через три дня пришел извиняться, чуть не доведя Эдди до полуобморочного состояния. Крысы, на которых жаловались все жильцы многоквартирного дома на окраине Нью-Йорка, были переловлены и сложены аккуратной кучкой прямо рядом со всё еще спящим журналистом. Эдди чуть коньки не отбросил. Честно. Веном потом все съел, не оставив ни единой косточки, но, кажется, с мылом вымыты были даже те уголки квартиры, о существовании которых не догадывались сами арендаторы. Веном был доволен. Смесь изящной мести и извинения — ну чем не прелесть! А имя, его нормальная составляющая, было так и не выбрано. Изменил всё случай. Эдди и Веном возвращались с работы. Временной, совершенно ничего не значащей, но для почти всемогущей парочки просто детской. Амбалы возле какого-то клуба. Так, подработка. Этим же утром, как и другие, совершенно обычные люди, ничем не примечательная девушка собиралась работать, в ее случае, в офисе — разбирать бумаги, подносить кофе и отвечать на звонки. На ее несчастье. Новый аромат, духи, слишком приглянулись Паразиту. И черта с два, с этим можно было поделать нечто путное. «Разговорю…» — подумал Брок. «Оторвать бошку и повесить вместо ароматизатора в гостиную» — решил Веном. Родилось нечто среднее: бедная Тера оказалась прижата к грязной стене огромного серого здания. — Эврика! — воскликнули Зараза и Брок одновременно. «Тера» им нравилось. И самое сложное было решено.