По-настоящему сильным до тех пор не будешь, пока не научишься видеть во всём смешную сторону. Знай: надо смеяться над тем, что тебя мучит, иначе не сохранишь равновесия, иначе мир сведёт тебя с ума. Кен Кизи, "Пролетая над гнездом кукушки"
— И он выходит в финал! — Это невозможно, что ты здесь делаешь, почему ты не дома, и почему ты в таком виде? Она осмотрела себя с ног до забинтованной головы, — ну уж простите, что не приоделась к столь важной встрече, в следующий раз обязательно надену платье. — «У меня к тебе ровно такие же вопросы». — Торин, может, ты расскажешь нам, что здесь происходит? — Это был татуированный гном, который чем-то ей напоминал её учителя по чтению, и нравился он ей ровно также. — Могли бы попросить об этом и меня, я ведь всё ещё здесь. Меня зовут Келла, хотя, смысла представляться уже нет, поскольку, Торин любезно назвал моё имя несколько секунд назад. Я из Кхэгерала… — Почему ваших послов не было на собрании? — Он посмотрел на неё так, будто она вырезала всю его семью, — пришли послы от всех семи королевств, кроме вашего. — Я не обязана перед вами отчитываться, почтенный м-м-м… — Двалин. — И гном в кивке опустил голову. — Двалин. У нас были свои причины там не появляться и уж простите, но их отложить мы никак не могли! — Он её выбесил. Делать свой тон слащавым и непринуждённым ставало всё труднее и труднее. — Мне было бы тоже интересно узнать причины, по которым твой отец не откликнулся на наш зов. — Торин принял сторону давнего друга. Этот вопрос уже давно мучал его, вот правда, он никак не ожидал, что ещё успеет его задать. Келла просто оторопела от такого отношения. «Нет, ну я конечно понимаю, что мы давно не виделись и все дела… Но смотреть на меня вот так и так себя вести, словно я и не гном вовсе. Этого я не позволю!» Уже готовясь вывалить на него тираду об этике и отношении к особям слабого пола, Келла открыла рот, но её вовремя заткнули. — Может, мы сперва накормим её, а потом, я уверен, она нам сама всё расскажет? — Самый старый из них. Он сразу ей понравился, а теперь лишь ещё больше убеждал её в том, что это было правильно. — Она только что забрала у Кили кинжал, собиралась сбежать, сил у неё предостаточно. — Хмыкнул Двалин. «Почему все молчат. Я же девушка, а меня к стенке прижали!» — А вы со всеми так нежны, или я особый случай? — Келла ослепительно улыбнулась, обнажив клыки. — Нет, что ты, на самом деле я в душе сущий одуванчик, — ей показалось, или ко-то прыснул со смеху, — но вот с предателями у меня разговор короткий. — Балин молча тёр свой лоб и всё пытался придумать что бы такого сделать, косясь то на гномку, то на Торина, что молча стоял, сложив руки на груди, и сверлил взглядом меч. — ПРЕДАТЕЛЯМИ? Да как вы смеете, вы все? — Она провела мечом, что всё ещё держала в руке. Ей не хватало слов. «Словно стая волков вокруг овечки». — Бросаетесь обвинениями, словно вы там были, словно вы знаете, что делал или не делал мой отец! — В голове гномки никак не могло уложиться то, что к ней так относятся. И что Торин такого же мнения. — Твой отец? Король Нар — твой отец? — Чудаковатый гном в смешной шляпе, — Торин, а откуда ты её знаешь? Предводитель отряда молча обвёл всех взглядом и напоровшись везде лишь на немые вопросы, глубоко вздохнул и медленно стал говорить. — Дед отправил меня ещё в детстве к ним, я пробыл у них около двух месяцев. «Почему ты будто оправдываешься перед ними?» Он повернулся к ней. — Я считал, что он не из тех, кто будет так относиться к своим собратьям. — Последняя фраза уже была адресована ей. Именно в этот момент гномка поняла, что здесь у неё нет друзей, что все они ей не верят. Сколько же всего должно было ним произойти, чтоб он так изменился, что считал её не лучше орочьих отбросов, потому что смотрел он на неё примерно так же? Если честно, ей хотелось уничтожить их всех, за то, что напоминают, за то, что думают о нём так низко. — Он и не из тех. — Её взгляд потяжелел. Перед глазами всё всплывали картины заснеженных пиков и приятных вечеров под светом звёзд, или огня свечей в тронном зале, — он отправил ваших чёртовых послов, более того, он понимал скольких усилий будет стоить вернуть ваш дом, поэтому следом он отправил отряд из 300 гномов, это было всё, что он мог отдать, нам требовалось защищать и себя. — Пересиливая саму себя, она начала свой рассказ, понизив голос до неузнаваемости. Она походила на хищника, что подкрадывается к жертве, что мягкой поступью и грациозными движениями отвлекает от своих зубов, что вот-вот вопьются в глотку.— Времена были неспокойные, всё чаще нам встречались небольшие отряды орков. — Келла неотрывно смотрела в глаза, что в ответ всё больше темнели и наливались скрытой яростью. «На меня? Отца? Орков? — Эта скотина стоит здесь и думает, что кроме его непревзойдённого Эребора ничего другого нет. Что только у него могут быть проблемы, и все перед ним должны стелиться, словно шкуры овец? Я напомню тебе кто я такая и, что ты тоже должен Королю Кхэгерала. Отношение с честью ты ему уж точно задолжал.» — Ты ведь помнищь Кхэгерал, верно? — Его глаза опасно сузились. — Как вас там приняли, как мой отец о тебе отзывался? Если честно, то даже я не удостаивалась стольких комплиментов от него. — Её лицо озарила грустная улыбка на ряду с подступающими слезами. Келла любовно начала смотреть на отражение бликов костра на лезвии холодной стали. — Даже не представляю, как бы он разочаровался, услышав тебя сейчас. — Я всегда ценил и никогда не забывал доброты твоего отца по отношению ко мне… — Ложь! — Резкий вскрик заставил всех ещё сильнее напрячься и невольно потянуться к забытому оружию. Заметив это гномка странно хмыкнула. — Успокойтесь, ничего я ему не сделаю, я уже молчу о том, что вас куда больше, а я вся закутана бинты. Видимо, твои воины забыли свою честь где-то, где её оставил и ты. — Увидев, как ярость и желание крушить всё сильнее загораются внутри Торина, Келла довольно улыбнулась. — Ты сейчас стоишь здесь, прямо передо мной, и лжешь мне прямо в лицо. Ты, видимо, забыл сколькому тебя научил мой отец. Сколько раз он присылал помощь от своего имени, когда Эребор опять загонялся в полную жопу? Сколько раз ты ему жаловался и спрашивал совета? Сколько сотен гномов он приютил после нашествия дракона? Скольких он отправил к вратам Мории в тот день? А сколько из них вернулось? Сколько раз ему приходилось защищать ваши задницы, пока вы окончательно не обосновались в Залах? — Всё это время она медленно наступала, игнорируя воинственные взгляды лысого и умоляющие седобородого. Ей был важен лишь один — с каждой секундой всё более яростный и болезненный. Тяжелеющий и пронизывающий до самых костей, шепчущий, что он сдерживается с последних сил. — И теперь всё, чего достоин мой отец — это «Я не думал, что он из таких»? — Надменно и плюясь, гномка без страза смотрела в его глаза. И он отступил. Потому что знал, что она была права. Ему никогда не отплатить перед Наром этого долга. Слишком долго он думал лишь о своей цели, не задумываясь о последствиях. «Эгоистично». — Я была среди тех делегатов, Торин. — «Пришло время, чтоб ты осознал всё окончательно». — Когда прошло около двух часов после нашего отъезда, к нам прилетел ворон из горы, что на них напали, и чтобы мы приехали им на помощь. — Она опустила глаза вниз, бинты стали пропитываться слезами. — Когда мы приехали, было уже слишком поздно, в горе оставалось около 500 гномов, но им не удалось сдержать то полчище орков. Наверное, они прознали, что мы отправили часть воинов, они давно хотели покончить с нами, мы им очень мешали. — На поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра. Гномка шмыгнула носом и ещё ниже опустила глаза. — После того, как вы отвоевали Морию, жить стало просто невыносимо. — Внезапно в ней воспылало ранее подавляемое чувство — ненависть. Рассказ о их собственной судьбе напомнил ей о скитаниях и всех тех бедствиях, что им пришлось пережить. Ненависть к оркам и собственной беспомощности грузом легла на её плечи. — Каждый день к нам приходили вести о том, что и те немногие торговцы отказываются идти в горы, а на наши караваны нападали, так что, это был их шанс. — Она посмотрела вверх на небо, ей было тяжело говорить, но это было необходимо, она ведь не думала об этом уже сколько дней, ей было необходимо выговориться. — И они им воспользовались. Они были повсюду, снег был красным от крови. Оставался лишь один отряд во главе с моим отцом, который бился на одном из склонов, мы поспешили им на помощь, но шансов у нас не было, что сделает горстка гномов против сотен орков? Отец сказал мне где найти мать и двух младших братьев и уходить отсюда, — слёзы начали предательски собираться на глазах, это было начало истерики, — я не хотела его оставлять там! Я не хотела, чтоб он погиб вот так, я не хотела… — Внезапно она почувствовала, как рука легла на её плечо, а другая надавила на спину, заставляя стать ближе. — Я отправилась их искать, и последним, что я увидела на поле боя, была отрубленная голова моего отца. Пришлось остановиться и перевести дыхание, чтоб голос перестал дрожать, а плечи дёргаться в истерике. Никто и звука не издал, лишь взгляды, что менялись с каждым её словом. — Мы бежали, пару раз нас догоняли, были стычки, но мой брат и я всегда отбивались, мы были измотаны. К вечеру нас нагнало орков 20, этого мы уже не вынесли, сперва погибли братья, затем моя мать… Последним, что она мне сказала было: «Беги». — Единственное, что напоминало о том, что это в прошлом, и та картина, что стоит перед её глазами больше не повторится, было частое дыхание Торина и до боли сжавшаяся рука на плече. Только сейчас сквозь всю свою тоску она заметила, что один из гномов что-то молниеносно черкает в книге. «Пускай. Пускай все узнают, что там произошло. Выживших всё равно больше нет». — Я расправилась с оставшимися двумя и уехала. Спустя два часа меня догнали орки на варгах, я выжила только благодаря тому, что Нана хотела жить больше чем я. — Блуждая взглядом по поляне она наткнулась на Двалина и моментально вспомнила почему вообще всё это произошло. Медленно освободившись от рук гнома, Келла сжала в руке меч и неотрывно смотрела в пустые глаза, что словно боялись, что она скажет дальше. — Так что не смейте называть моего отца предателем, или это будет последним, что вы произнесёте в вашей жизни. — Остриё было направлено прямо в его грудь. «Всё таки у него ещё остались крохи совести». Торин неотрывно смотрел на лезвие и не мог поверить в услышанное. «Неужели и этому королевству пришёл конец?» Никто не шевельнулся, чтобы скрутить ей руки и отвести опасную особу подальше от всеми обожаемого брюнета. Это заставило Келлу опустить меч, и пройтись по всем на поляне. — Так что уж простите, что нас не было на вашем собрании, мы были немного заняты, — она смотрела на Двалина, ей было больно, все чувства нахлынули не на неё, словно лавина. Келла просто развернулась и ушла. Гномы слушали её внимательно, порой кто-то смотрел с жалостью, порой с восхищением, но одно было ясно точно: она полностью была оправдана в их глазах. После её ухода воцарилась гробовая тишина, все обдумывали произошедшее. Новость повергла их в шок: ещё одно королевство гномов пало в небытие. Братья притихли, они думали о маме, впервые за время похода они задумались о правильности своего поступка, правильно ли было уйти и оставить её одну? Бильбо так вообще стоял и смотрел в одну точку, не моргая, печальная история вернула ему мысли об опасности этого похода «Она лишилась семьи, всего. Чего уж говорить обо мне, я ведь даже сражаться не умею». Бомбур уныло жевал морковку, Балин уныло на это смотрел. Слово «уныло» вообще как нельзя лучше подходило к их описанию. Только Торин стоял злой: его просто раздирало на части «Сколько ещё эти отродья будут ущемлять нас, неужели мы мало натерпелись? — А она, она не мало натерпелась? Как ты мог такое сказать. — Смотрела, словно готова была и правду прирезать. Но она имела право». Ураган чувств всё никак не хотел стихать. Внезапно, вот так за 10 минут, ему напомнили кто он, и что он сделал. Сколько всего он на себя взял, и о скольком забыл вовсе. Чувство вины зашкаливало, а боль преобладала. Хотелось подойти и упасть на колени пред Келлой, прося забыть все те ужасные слова. Неосознанно подняв глаза он напоролся на Балина и племянников, что буравили его взглядом. Только сейчас он понял, что все его эмоции на лице, что по щеке катится одинокая слеза и что на его груди виднеется малюсенький порез.***
Келла шла к поваленному дереву за пределами лагеря, не хотелось видеть никого. Когда пришла новость о драконе, её отец был готов принять всех беженцев, что придут к ним, но таких было всего трое. Им не хотелось идти так далеко, все гномы вернулись в Синие Горы, начали отстраивать то, что от них осталось. Залы Торина… отец однажды навестил их, приехав обратно, он сказал, что крайне удивлён как гномы сильны духом. Когда гномы пошли отвоёвывать Морию, он лишь пожал плечами и сказал «глупцы», там был Барлог, это не несло смысла. Но тем не менее он прислал помощь, Кхэгерал бы никогда не бросил своих. После того, как к ним прибыл гонец с просьбой прийти на собрание, он начал действовать. Быстро собрал воинов и послов, ему и правда хотелось помочь. Она долго напрашивалась в число послов, ей очень хотелось его увидеть, прошло много времени с момента его визита, но она его помнила. Помнила Торина, и хотела увидеть старого друга. Орки люто ненавидят гномов, услышав о том, что Торин Дубощит собирает поход на Одинокую Гору, захотели помешать. Первым на их пути был именно Кхэгерал… После того, как её догнали варги, она раненая ехала целый день, затем, видать, просто заснула то ли от изнеможения, то ли от потери крови, но очнулась она уже среди гномов. Она не знает, сколько дней её несла пони, но учитывая изменения в ландшафте то около двух. Думая о своей семье, она уселась на дерево, у неё не было сил плакать, хотелось просто лечь и лежать так вечность. Келла была ужасно голодна, всё тело ломило как от горячки, рана чесалась от того, что начала заживать, короче говоря, чувствовала она себя препаршиво. Келла услышала шорох за спиной, это был Торин. Теперь она позволила себе его разглядеть. Со дня их последней встречи он изменился: похмурел, опечалился, но лишь глаза остались так же кристально чисты. Он подходил к ней тихо, словно опасаясь, что она вытащит нож, или что убежит, что не сможет смотреть в его глаза… Сколько же страхов было просто от одного взгляда на покрасневшие глаза… Гномка отвернулась и просто не смогла сдержать своих слёз, Торин этого не вынес, он не мог смотреть на женские слёзы. Король-под-горой стал перед ней на колени, — Я хочу попросить у тебя прощения за свои слова. — Она лишь подняла на него глаза, и ей захотелось рассказать ему всё, что чувствует. — Конечно. Я бы тоже так подумала… — Смех вылетел из горла. Не то что бы ситуация располгала, просто… Просто в глубине души она верила в то, что вот сейчас он придет, извинится, скажет, что ему чрезмерно жаль. Затем она сама себя от этого отговорила, и вот он здесь. — Я осталась совсем одна, — смех всё сильнее и сильнее заставлял её плечи содрогаться. Пальцы зарылись в волосы и судорожно начали здирать корку запёкшейся крови у виска. — Всё, всё то, к чему я шла всю свою жизнь исчезло, исчезло под сотней взмахов клинков. Даже смешно, я ведь всю свою жизнь мечтала стать свободной: иди куда хочешь, замуж за кого хочешь. танцуй с кем хочешь… И вот! Теперь даже умереть могу когда захочу… — Услышав хриплый выдох она подняла глаза. — Теперь мы с тобой — два идиота. Два шута, что пляшут, и веселят самих себя сказкой о королевстве. — Я так больше не могу, всю свою жизнь мой отец говорил мне, что я должна быть сильной, что никто не должен и догадываться о моих слабостях. — Гномка заламывала руки и не знала куда ей смотреть: в глаза полные сочувствия и вины, или на кровавый след, что был виден под воротом рубашки. — Это потеряло свой смысл… Я не хотела, я так надеялась, что… — И она просто разревелась, уткнувшись ему в рубашку, а он лишь гладил её по голове, убеждая, что всё будет в порядке, что у неё будет шанс отомстить, что он её понимает. И звёзды подмигивали ей, словно подтверждая его слова.