Не мёртво то, что в вечности пребудет, со смертью времени и смерть умрёт. Говард Филлипс Лавкрафт
Спала Келла очень плохо: в бок постоянно впивались ветки и корни, хоть сквозь камни на тропе не проросло ни одной веточки. Чувство, что за ними следят сотни глаз, не покидало даже в состоянии полудрёмы. И вновь вернулись страшные сны — виток спирали времени, или просто воздействие этого места? Для ответа на этот вопрос пришлось бы провести опрос целого отряда, но никто не захотел бы рассказывать о первой ночи в лесу. Что же можно назвать плохим сном? Кто-то когда-то сказал, что сны — это тайные желания нашей души… Что ж. Таких желаний не должен испытывать ни один нормальный организм. «Остановись!», но крик Келлы, словно, проносился мимо колонны воинов, во главе с наследницей трона Кхэгерала. Гномка навсегда запомнит то утро, когда она выехала на собрание к Торину. В тот день стоял пронизывающий до костей холод в горах, хоть и светило солнце как-то по-летнему. Морозный белый свет отбивался от заснеженных вершин, или это был не снег, а облака, спустившиеся с небес, дабы укрыть, словно одеялом, скелеты невиданных зверей, коими казались чёрные горные хребты? Кто-то покуривал трубку, кто-то обсуждал прекрасный при накануне вечером, а кто-то уже предвкушал новый в честь замужества собственной дочери. И никто даже не задумывался о столь угрюмых вещах, как война или смерть: утро не располагало. Но, для равновесия свет должен разбавляться тьмой, так и во сне: картинка сменилась. Теперь единственной точкой света в тёмном отражении глаз гномки был силуэт воина, что отважно отбивался от полчища теней. Мужчина или женщина, отец или дочь, без разницы: в конце оба оказались убиты, а кровь стала держать на себе свет, переплетённый с тьмой, заледенев от холодного дыхания смерти. — Келла! — отчаянный крик заставил отряхнуть слёзы с глаз и вновь воззриться на источник. По снегу, оставляя красные следы на девственной белизне, мчался воин без лица. Он пронёсся мимо и вонзил свой меч за её спину в пустоту, и исчез. — Ты не с-с-спас-с-сёшьс-с-ся! — Мерзкий громкий шёпот лился отовсюду, пробирался до самых глубин. И исчезло всё, кроме запаха хвои. Резко поднявшись на локтях, гномка сперва не до конца осознавала где она и кто. Как бы глубоко она не пыталась дышать, лёгкие будто были закупорены. Или это воздух не нёс в себе положенных 21% кислорода? «Нет, это просто этот чёртов лес». Внезапно всё встало на свои места. Освещение особо не поменялось, но теперь было болотно-серым вместо серо-синего. Большая часть отряда уже проснулась и уныло жевала свой скудный завтрак в целях экономии. Лица не было на всех, словно каждому из них приснился персональный ад. Взгляд скользнул наверх к кронам деревьев, листва шарудела под редкими порывами ветра, но он был настолько высоко, что никак не мог помочь путникам разогнать их уныние вместе с вездесущей паутиной. Она была повсюду: опоясывала каждый столб, каждую травинку за пределами тропы. Словно предупреждающий знак: «Не сходи — убьёт!» Торина и Двалина рядом не оказалось, а нет, вон они, шепчутся в десяти шагах дальше по тропинке. Решив поразмять затёкшие конечности гномка поднялась и стала хрустеть каждым позвонком. Внезапно её взгляд остановился на обскубанном кусте табака, что так любезно вчера им указал время. Дёрнув плечами, она решила не заострять внимание на столь незначительных вещах. И каково же было её удивление, когда она возле своей сумки нашла небольшой букет заботливо перевязанный травинкой. Видимо, что цветов табака гномке никто до этого не дарил, иначе почему она стоит, и, как идиотка, уже секунд 30 пялится на цветы? «Сама же ему говорила, что у вас там ледяные пустоши, вот он и сориентировался. — Да, пустоши». Взяв с сумки хлеб, мёд и яблоко, она направилась к хоббиту, что сидел и уныло жевал грушу. Бильбо поднял на неё взгляд только когда она села возле него. Она неконтролированно поморщилась: лес всему придавал болотный оттенок. — Тебе что-то снилось? — Взломщик опустил взгляд на свои мохнатые ноги. — Да так, ничего особенного, — соврала Келла. — А как тебе спалось? — Говорили они полушёпотом, чтоб не разбудить дремавшего рядом Балина, или же монстров за следующим поворотом. — Я не смог заснуть, — признался полурослик. — Мысли в голову лезут, как и сем нам. Даже Ори не смог нормально поспать и всю ночь что-то чёркал на своих листочках. — Бильбо раздражённо цыкнул. — Потом проснулся Двалин и сказал, что если он сейчас же не прекратит, то может там калякать своё завещание, ибо оно ему скоро пригодится. Гномка хмыкнула. «Все мы здесь понемногу сходим с ума». Он минутку помолчал. — Келла, можно я задам тебе вопрос? Он покажется тебе странным, но всё же. — Хоббит не поднимая глаз смотрел на свои руки. Келла неосознанно напряглась. — Вот если бы ты имела возможность исчезнуть. Просто раствориться, будто тебя никогда и не было. Это как… — Как умереть? — Голос показался каким-то охрипшим. Дождавшись ответного кивка, гномка задумалась. — Я бы никогда так не сделала. — Она серьёзно посмотрела в глаза Бэггинса. — Ведь тогда ты сам будто признаешь, что вся твоя жизнь ничего не стоит. Что все твои решения и действия были никчёмны. — Кочан от яблока уже начал окисляться на воздухе, и, как нельзя лучше, вписывался в окружающую среду. — На жизненном пути тебя могут поджидать самые разные испытания. Но ты всегда должен идти вперёд. Иначе какой смысл было начинать идти? — Порой мне кажется, что всё в этом мир хочет нашей смерти, посуди сама, — его горящий взгляд, наполненный обречённости, был направлен на гномку. — Всё к ней сводится. — Он приподнял доеденное яблоко и положил рядом с завялой листвой. — Ничто не вечно. «Ничто, кроме борьбы». Тишина повисла над ними. Больше говорить не хотелось, но завершать разговор на столь неприятной ноте не хотелось. — Но тебе и до этого как-то нехорошо было? — Прожевав кусочек хлеба с мёдом под сузившийся взгляд хоббита, Келла продолжила. — Я просто волнуюсь за тебя. От нас ушёл маг, все и так на взводе. Если тебя что-то беспокоит, то ты можешь мне сказать. — Женщина посмотрела в его глаза. — Ты хочешь что-то ещё мне сказать? На мгновение ей показалось, что Бильбо только и ждал этого вопроса. Его глаза наполнились тоской и переживанием, а рот приоткрылся, но слова так и не были сказаны. Он лишь склонил кучерявую голову в знак признания и помотал со стороны в сторону. «Нет». — Итак, — спустя какое-то время подал голос хоббит. — По какому цветку мне стоит смотреть время утром, — он странно ухмыльнулся. — Я бы просто спросил, когда закрывается табак, но боюсь, что этот ориентир у нас отобрали. Щёки предательски начали заливаться краской. — Кто? Бильбо тихо рассмеялся, — Да сам. Я слышал, как он спросил у Двалина, — собеседник приосанился и напустил на себя раздражённый вид, — «Какого чёрта вчера было? Почему я себя чувствую ослом среди бабочек?». Двалин конечно посмеялся, но потом сказал, что и сам не до конца понял, но ситуация была весьма комичная, поэтому он и засмеялся. Торину конечно такой ответ вообще не понравился: он ходил туда-сюда минут 5. Дори даже поинтересовался: не укусило ли его что. — Келла прыснула. Бильбо тоже улыбнулся. «До чего всё-таки способна довести женщина». — А потом он так сильно ударил себя по лбу, что Дори всё-таки ещё раз спросил о его состоянии. Келла хитро посмеивалась, а утро уже не казалось таким угрюмым и мрачным. Хорошо, когда есть человек, что способен провести грань между сном и реальностью. Таким человеком сегодня оказался Бильбо. — Нет, а если серьёзно. — Спросил Ори. Группа гномов уже давно заткнулась и увлечённо слушала рассказ хоббита, от чего у Келлы ещё больше щёки покраснели. — Какие цветочки на этот раз? «Вот ведь. Теперь не отстанут». Гномка стала добросовестно оглядываться вокруг, напоролась по пути на синие глаза Торина. Не задержаться не получилось: его взгляд был каким-то взволнованным и напряжённым. Мягко ему улыбнувшись, словно отвечая, что всё в порядке, она продолжила свои поиски. — Чёртова паутина. — Келла даже знать не хотела сколько здесь пауков, чтоб так всё оплести. «Просто не думай об этом». — Нашла! — Приподняв очередной слой клейкой сети, прокричала Келла. — Ну и что это? — Кили недоверчиво смотрел на беленький цветочек. — Это, друг мой, вербена. А исходя из того, что она ещё не раскрылась до конца, то сейчас примерно часов восемь утра. — Опиравшись о согнутую спину гнома локтем, изрекала с умным видом гномка. — Совершенно верно! — Дори решил напомнить, что он тоже что-то знает в искусстве врачевания, — она хорошо помогает при стрессе, заболевании лёгких и печени, а ещё… — Вот как-только ты начал рассказывать, мне стало абсолютно всё равно. — Фили поморщился и отправился к Торину. — А её едят? — спросил Бомбур с надеждой в глазах.***
В жизни каждого человека бывают минуты, когда для него как будто бы рушится мир. Это называется отчаянием. Душа в этот час полна падающих звёзд. Виктор Гюго
Настроение, которое только начало приходить в норму после утра, достигло отметки «ноль» со стремительной скоростью. «Чем глубже мы заходим в лес, тем сильнее этот дурман». В глазах всё плыло, и казалось, что это на самом деле, а не зрительная кора решила пошалить. Кора… Её было даже не видно под шарфом из шёлка паутины. Последняя напрягала весь отряд всё больше и больше. В редких местах она виднелась словно кожа мертвеца, казалось, что если её отколоть, то станет видно внутренности погибших деревьев. Хотя нет. Поваленное дерево за следующим поворотом остановило на себе заинтересованный взгляд гномки. Кольца покрылись тонким слоем плесени и мха. Всюду пахло прелостью и смертью. — Словно в трясине, — Бофур покачивался, как на волнах, расставив рука в стороны для равновесия. -Хм-м-м-м-м, — Оин неотрывно смотрел на листочек, что поднял с земли. — Ты что-то там увидела? — Торин подошёл и тоже стал рассматривать поваленное дерево. — Сколько всего видел этот лес? — Дерево перед ними было немалых размеров, кольца, словно рёбра, обвивались вокруг бывшего сердца. — Здесь записана история, — она провела рукой по коричневой линии. Палец остался в слизи. Она молча поднесла его к глазам. — Время тут будто остановилось. Теперь ведь здесь почти ничего не растет. Мне мало верится в то, что эти деревья на весне распускают новые листья, что осенью здесь ковёр из ярких красок, а зимой — спокойный сон. Что если история больше не пишется, если мы здесь умрём, и никто об этом не узнает? Внутри похолодело от таких мыслей. Так некстати в глазах помутилось, и она перестала различать лицо, глядящего на неё Торина. — Время не может умереть. — Категорически покачал головой Подгорный Король. — И наша смерть не останется незамеченной. Но мне бы не хотелось умирать вот так. Среди владений этого гоблина. — Он поморщился. — Чего ты больше боишься: того, что есть смерть или того, что ты ничего не можешь с ней сделать? — Он тихо вздохнул. — Будут ли его помнить зависит только от тебя. Дать ему жизнь в сердцах, это ты можешь сделать. Балин! — Он начал тормошить зависнувшего гнома. — Держи верёвку, эй, вы все! Все обмотайтесь верёвкой. «Как петля на шею», пронеслось в голове у гномки, пока Торин обматывал её вокруг талии. Теперь вперёд её заставляло идти только собственное упрямство и натянутая верёвка, что вела по следу из хвои, в места, где был бы виден свет звёзд.