depth of field

Рафаэль стоит, опираясь спиной о высокий правый борт, и внимательно следит за неумелыми медленными движениями чужих рук. Темные глаза прищуриваются, когда матрос протягивает ему узел, и Сантьяго легонько дергает моток, который больше напоминает клубок, чем узел, за свободный конец, и тот распадается. Магнус, не удержавшись, весело хмыкает на обреченный длинный вздох парня, и Алек награждает его обиженным взглядом из-под челки. Заметив, что Бейн на него смотрит, пацан поспешно отворачивается, неловко начиная попытку завязать узел правильно. Чужие бледные пальцы все еще немного подрагивают от слабости, но Алек сам захотел учиться, едва встав с кровати пару дней назад. Использованный на обтирания и спиртовые настойки бочонок рома и камфора, которую Саймон откопал неизвестно где, были использованы вовремя, так как парень едва дышал, когда Льюис в буквальном смысле ворвался в капитанскую каюту со странной просьбой выдать ему бочонок крепкого пойла. Честно говоря, на корабле уже никто не верил, что Алек выживет, но тот всех удивил, встав на ноги в короткие сроки. Возможно, свою лепту внесли Рагнор и Льюис, поочередно дежурившие у кровати больного. Что уж говорить, и сам Магнус изредка заходил к нему, исключительно ради того, чтобы его усилия по спасению не прошли даром. И еще больше Алек удивил команду, когда, шатаясь от слабости, с еще не сошедшим румянцем лихорадки, пришел к Магнусу, напомнив об обучении. Бейн тогда отправил его в постель долечиваться, но упрямец пришел к Рафаэлю, который лишь пожал плечами и тут же назначил время первого урока. Магнус испанцу доверял, и поэтому не стал вмешиваться, лишь наблюдая за их тренировками со стороны. Которые, к слову, проходили хуже некуда: Алек быстро уставал, руки его не слушались, и Рафаэль часто отпускал его уже через сорок минут после начала урока, удивительно тонко чувствуя то время, когда парень уже устал, но еще не вымотан. И вот сейчас Алек хмурится, пытаясь разобраться в какую петлю продевать свободный конец веревки, когда широкие смуглые ладони Сантьяго ложатся на бледные кисти. Магнус испытывает иррациональный всплеск раздражения, который тут же проходит, стоит Рафаэлю забрать веревку у Алека, разрывая тактильный контакт. – Вспомни и повтори все, что я вчера рассказывал о парусах. Зайду спрашивать через пару часов. – Рафаэль никогда не говорил «иди отдыхай», каждый раз придумывая задания, и Магнус видел, как в синих глазах Алека светилась благодарность, когда тот уходил с палубы. – И не заходи к Саймону, он заболтает тебя до смерти! Силуэт парня скрылся в направлении лекарской кладовки, и Сантьяго лишь вздохнул, провожая его взглядом. – Просто признай, что хочешь, чтобы Саймон принадлежал лишь тебе. Магнус похабно ухмыляется в сторону Рафаэля, но тот лишь приподнимает уголок губ в ухмылке. – Кто бы говорил, капитан. – Не понимаю, о чем ты. Сантьяго фыркнул, отворачиваясь лицом к горизонту. Он стоял к нему спиной, но Магнус знал, что сейчас Рафаэль недовольно кривит лицо от солнечных лучей – почему-то тот терпеть не мог ясную погоду. Глядя на крепкую широкую спину друга, обтянутую кожаным жилетом, Бейн почему-то вспомнил другую спину, более худую и костлявую, плавно переходящую в талию и ниже, в более интересные части тела. Черные завитки волос на бледной шее, осторожный взгляд, лишенный теперь животного страха, и тихий голос, который вплетался в песню ветра, гуляющего по палубе дни напролет, редко и едва слышно. Моргнув, Магнус заставил себя сосредоточиться, и направился в каюту. Со стороны лекарской слышался веселый щебет Саймона, прерываемый стуком посуды, и Бейн, поколебавшись пару мгновений, решил заглянуть туда. Все равно неотложных дел у него нет, да и вообще, чего это он стоит тут и сомневается? Раньше за ним такого не водилось. Твердо кивнув самому себе, Бейн быстрым шагом направился в нужную сторону и толкнул дверь, которая с едва слышным скрипом отворилась. Резковатый запах трав ударил в нос, отчего Магнус слегка поморщился, едва не чихнув, но сдержал себя. Саймон, застывший в середине предложения с нелепо поднятыми руками, растерянно на него посмотрел. Алек, сидящий на сваленном в углу мешке с землей, вопросительно вскинул голову, когда Льюис замолчал, и только после этого перевел взгляд на самого Магнуса. В каюте повисла тишина, нарушаемая лишь прорывающимися звуками волн в маленьком окошке. – Капитан? Вам что-нибудь нужно? Саймон опустил руку, отряхивая ее от налипших сушеных листочков вербены, и засуетился, рыская взглядом по многочисленным колбочкам и баночкам. Алек снова опустил голову, крутя в руках сушеную веточку, практически полностью оборванную от листьев. Получается, он помогал Льюису, пока Бейн не нарушил их маленькую идиллию. Внезапно Магнус снова почувствовал себя неуверенно. Сердце немного ускорило свой ритм, но он приказал глупому органу успокоиться и вальяжно прошел в каюту, деловито осматриваясь. – Не мельтеши, Симон, я просто пришел проверить, как вы тут. Не припрятал остатки рома из того бочонка? Саймон улыбнулся, отрицательно качая головой, и поднялся со стула, пытаясь уступить его Бейну, но капитан остановил его, устраиваясь на мешке рядом с Алеком, который тут же замер, переставая крутить в пальцах многострадальную веточку. Тишина начинала ощутимо давить на плечи, но ей никогда не победить, если рядом находится Саймон. – Я готовил ингредиенты для мази, когда Алек пришел. Он вызывался составить мне компанию, и дело пошло в два раза быстрее. Вообще рецепт довольно прост, здесь главное соблюдать пропорции и…нам как раз нужна вода. Да, именно. Я скоро вернусь. Саймон с громким хлопком шлепнул себя по лбу и взял глубокую миску, практически выбегая из каюты. Магнус проводил Льюиса недоуменным взглядом, уж слишком его поход за столь необходимой водой казался побегом. Впрочем, все эти мысли выветрились, стоило только повернуть голову и наткнуться взглядом на черноволосую макушку. Алек продолжал смотреть на свои руки. Даже если бы он и хотел выйти, то не смог бы – Магнус сидел рядом и загораживал проход. Тепло чужого тела приятно согревало бок, и Бейн даже не думал сходить со своего места, бесстыдно сверля чужую, прикрытую волосами, щеку, которая постепенно краснела. Заметив, как подрагивают бледные пальцы, сжимающие сухой прутик, Магнус нахмурился. – Ты меня боишься? Алек резко вздохнул, будто и не дышал вовсе, и отрицательно мотнул головой, отказываясь смотреть на Бейна. Однако, капитана такое положение дел не устроило. Он медленно, все еще помня реакцию парня на резкие движения, протянул руку и коснулся пальцами чужого подбородка, поворачивая его лицо к себе. Синие глаза, предварительно пробежавшись по всей каюте, наконец, остановились на Магнусе. – А теперь говори, в чем дело. Алек попытался отстраниться, но Бейн не дал, смерив парня строгим взглядом. – Я…я чувствую, что теперь должен Вам, капитан. Но мне нечем отплатить, кроме как отдаться Вам. В синих глазах мелькнула искра страха, и Магнус отпустил парня, потирая пальцы друг о друга, будто в желании сохранить ощущение мягкой бледной кожи на их подушечках. Алек отвел взгляд, опустив плечи, но не отстранился, будто в ожидании того, что Бейн прямо сейчас потребует свою «плату». В груди капитана всколыхнулась какая-то иррациональная обида. Он резко встал, отходя на пару шагов к выходу, и обернулся. – Мне была нужна лишь благодарность, Александр. С мрачным удовлетворением Магнус заметил, как дернулся парень от звучания своего истинного имени, после чего быстрым шагом направился в собственную каюту, попутно выкрикивая наказание зазевавшемуся матросу, неправильно закрепляющему канат на нижнем правом конце ведущего паруса.

***

С того памятного разговора, оставившего в груди Магнуса неприятный осадок, проходит несколько дней. Бейн больше не ходит посмотреть на уроки Рафаэля, не сверлит взглядом худую спину, и лишь изредка спрашивает у Рагнора, все ли в порядке у команды, чтобы выяснить, не случилось ли чего с Алеком. Без осторожного, смущенного взгляда синих глаз делается как-то тоскливо и пусто, но Магнус убеждает себя, что это пройдет. Да, он всегда быстро привязывался к людям, что нельзя было назвать его сильной стороной, но упрямство все же было крепче чувства какой-то неправильности. Гордость звучала громче шепота собственного разума о том, что Алек, такой молодой, но уже испытавший на себе кошмары этого мира, попросту не виноват в том, что не имеет опыта в чем бы то ни было, и особенно в чувствах других людей. Невесёлые мысли занимают его голову практически все время, поэтому, когда до корабля доносятся далекие раскаты приближающейся грозы, Бейн в какой-то мере даже рад. Небольшой шторм отвлечёт его от угрюмого настроения. Однако, спустя несколько часов, весь вымокший и продрогший, уставший до трясущихся пальцев, капитан больше так не считает. Вой шторма не спутать ни с чем – ветер, будто разгневанный непослушанием подданных повелитель, обрушивает громадные волны на судно, кажущееся на фоне необъятного моря слишком маленьким и уязвимым. Ледяная вода хлещет сверху, с боков и будто бы даже снизу, обдавая своим смертельным дыханием. Крики немногочисленных матросов, снующих по палубе непонятно зачем, едва доносятся до слуха, и Магнус ругается себе под нос, когда видит бегущего за чем-то Саймона. На поясе Льюиса не виднеется веревки, которая просто обязана быть на нем при таком шторме, чтобы его не вынесло к чертям за борт, и капитан бежит вслед за лекарем с намерением отругать, а потом всучить в руки Сантьяго, чтобы следил за рассеянным парнем получше. Когда Бейн нагоняет Саймона, то видит лишь его торчащие под лестницей на капитанскую рубку ноги. Раздраженно зашипев, Магнус давит в себе порыв пнуть оттопыренную задницу Льюиса, и просто орет его имя, стараясь перекричать шторм. Вопрос о том, что, собственно, лекарь тут забыл, отпадает, когда Саймон поднимается, прижимая к своей груди дрожащий серый комок шерсти. – Твою мать, какого черта? Льюис виновато опускает взгляд и пытается что-то сказать, но вокруг все еще бушует стихия, не располагающая к беседам, и Магнус хватает лекаря за воротник, словно нашкодившего щенка, и толкает вперед к каютам. На Саймоне все еще не повязана веревка, и как бы он не доставал Бейна болтовней и необдуманными поступками, смерти парня капитан не хотел. Они преодолевают большую часть пути, когда в корабль врезается огромная по своей мощи волна, сотрясая пол, стены и всю посудину, теперь кажущуюся такой маленькой в сравнении с разгневанной стихией. Их бросает в сторону, словно мешки с песком, и Магнус успевает захватить Саймона в подобие объятия, когда правая сторона его тела врезается в крепкое дерево. Голова взрывается болью, и Бейн трясет ей, только делая хуже, в попытке прояснить зрение. В предплечье вгрызается осколок чего-то острого, и капитан шипит, одергивая руку, только сейчас осознавая, что еще пару сантиметров, и на гвоздь, так неуместно выпирающий непонятно откуда, можно было напороться головой или шеей. Черт бы побрал Курта, который должен был следить за этим! Мысли начинают путаться, и Магнус растерянно моргает, когда кто-то пытается поднять его, обхватив под плечи. Это все еще Саймон, одной рукой прижимающий к себе животное, а второй тянущий капитана на себя. Получается плохо – ладонь соскальзывает с мокрой одежды, и Бейн поднимается сам, опираясь о край мачты. В правом глазу будто что-то мешает, заставляет часто моргать и загораживает обзор, рука горит огнем и почему-то чешется. Саймон затаскивает его в ближайшую от них дверь, отрезая дверью рёв стихии, и последнее, что Магнус ощущает – это жесткий деревянный пол, об который он ударяется коленями.

***

В голове вязкий туман, не дающий выплыть на поверхность реальности. Мысли тяжелые, неповоротливые, а веки будто налиты свинцом. Он чувствует, как его поднимают и не особо бережно кладут на что-то твердое. Ощущает, как кто-то аккуратно снимает с него рубашку и болезненно стонет, когда голова словно взрывается от легкого прикосновения. Волна жаркой боли на мгновение очищает сознание, и Магнус медленно открывает глаза, пытаясь вспомнить, что произошло. Холод, бегущий Саймон, удар. Первая попавшаяся на пути дверь. Правый глаз колет ощутимым дискомфортом, и Магнус протягивает руку, чтобы устранить его, но ладонь перехватывают чужие пальцы, удивительно крепко и уверенно. – Не нужно. Это кровь, я сейчас промою. Тихий голос до боли знакомый, но Бейн слишком дезориентирован, чтобы составлять в голове логические цепочки. Все тело болит и ноет, его трясет от холода, в то время, как правая рука продолжает гореть огнем. Магнус скашивает взгляд на конечность и морщится, замечая, что она вся в крови. Здоровую руку отпускают из хватки, и Бейн пытается воспользоваться этой свободой, снова тянется к голове и дотрагивается до лба, чтобы в следующее мгновение застонать от агонии, прошившей мозг. – Тише, не двигайся. Все хорошо. Кто-то снова отводит его руку от собственной головы, легонько сжимая запястье, и спустя мгновение все еще горящего предплечья касается что-то прохладное и мягкое, и Магнус, не смотря на усилившуюся боль, облегченно выдыхает. Тихий голос бормочет что-то успокаивающее, но Бейн не понимает ни слова. Он просто слушает этот голос, как любит слушать плеск волн по вечерам и беззлобное ворчание Рагнора, и проваливается в пустоту, обещающую избавление от боли. Следующее пробуждение куда приятнее: на нем сухая одежда, рука ноет пульсирующими толчками, вторя сердцебиению, но это куда лучше, чем горящая боль, и в глазу нет ощущения чего-то постороннего и мешающего. Голова тяжелая, словно он находится на дне океана, под тоннами соленой холодной воды, и неповоротливая. Где-то поблизости раздается знакомый мурчащий звук, и Магнус слегка поворачивает голову, перекатывая ее на другую сторону, тут же утыкаясь щекой во что-то мягкое и пушистое. Влажный шершавый язык проходится по носу, и Магнус заставляет себя открыть глаза, чтобы увидеть Мяо, старательно вылизывающего его собственное лицо. Коту и самому бы не помешало привести себя в порядок – серая шерсть клоками собралась на боках, еще не полностью высохшая после дождя, усы подергиваются в такт движениям. Бейн почти снова засыпает, убаюканный мерным кошачьим урчанием, успокоенный тем, что кот жив и в безопасности, когда дверь в каюту отворяется, впуская шум воющего ветра и не прекратившейся грозы. Вошедший человек несет с собой ведро с чистой водой и какие-то тряпки, сгружая их у входа, и снимает потрепанный плащ с плеч и головы. Магнус удивленно вздыхает, когда узнает Алека. Тот медленно кладет мокрый плащ на сундук в углу и переставляет ведро поближе к кровати. Садится на стул, начиная складывать тряпки в две равные стопочки и бросает короткий взгляд на Магнуса, только сейчас замечая, что тот на него смотрит. Синие глаза взволнованно расширяются. – Как вы себя чувствуете? Что-то болит? Саймон дал мне обезболивающие, но сказал, что они только на крайний случай. – Что?.. Сиплый выдох, родившийся из горла, оказался таким слабым, что Магнус почувствовал себя ничтожным. Твердая поверхность обычной лежанки была неудобной, давила на лопатки и сковывала движения. Бейн прикрыл глаза на мгновение, а когда открыл их вновь, Алек сидел уже в совершенно другой позе с Мяо на коленях. Длинные бледные пальцы перебирали светлый мех, распутывая свалявшиеся комки. Кот казался довольным сложившейся ситуацией, и дергал усами, когда его время от времени почесывали за ушком. Видимо, он все же издал какой-то звук, потому что Алек отвлекся от своего занятия и пересадил кота в ноги Магнуса, придвигаясь ближе. Намочил конец чистой ткани в воде и провел им по сухим губам Бейна, смачивая. Пару капелек скатилось по щеке на подушку, сооруженную из чьего-то камзола, и Алек осторожно вытер влажные следы сухим концом тряпицы. Магнус, только сейчас осознавший, насколько сильно он хочет пить, протестующе захрипел. – Пока больше нельзя. Вас просто стошнит. Вопреки собственным словам, Алек еще несколько раз провел по чужим губам влажной тканью, неудержимо краснея, после чего взял другую тряпку и, смочив, положил на чужой лоб. Божественная прохлада послала волну облегчения, и Бейн едва подавил порыв снова закрыть глаза, вместо этого силясь сказать хоть что-то. Но Алек его опередил. – Вас сильно приложило о борт во время шторма. Моя каюта была ближе всего, поэтому вы пробудете здесь, пока не утихнет гроза. Саймон сказал, что так лучше, потому что переносить куда-то Вас еще пока не следует. – Алек отвлекся, переворачивая компресс на лбу холодной стороной. – Рагнор помогает чинить что-то в трюме, Рафаэль забрал Саймона, потому что у того поднялась температура, а все остальные следят за тем, чтобы больше ничего не сломалось. Магнус медленно моргнул, рассматривая сидящего перед ним человека. Все те же темные волосы, выпирающие из-под ворота рубахи ключицы и осторожная мягкость, будто у побитого щенка, ластящегося к ласковой руке в надежде, что она не ударит. Под пристальным взглядом Алек снова начал неудержимо краснеть, но взгляда не отвел, заменяя потеплевший компресс на более прохладный. – Я сожалею о том, что тогда сказал. Это Вас расстроило. Я просто…не умею говорить так, как большинство людей. Меня учили молчать и делать, что говорят. Я благодарен, хоть Вы, наверное, и видеть меня больше не хотите. Алек замолчал, уткнувшись взглядом в собственные колени. Сейчас он выглядел таким потерянным и маленьким, что у Магнуса сжалось сердце. Собравшись со всеми силами, какие у него только были, Бейн прохрипел: – Извинения и благодарности приняты. А теперь дай мне что-нибудь от боли.

***

Если бы кто-нибудь дал Магнусу выбор между прыжком со скалы в ледяную воду и бесконечным лежанием на кровати с постоянной, непрекращающейся головной болью, Бейн бы не сомневаясь выбрал первое. Уж лучше быстро кануть в морскую пучину в зените славы, чем валяться бесполезным бревном на неудобном твердом лежаке. Магнус слишком долго был капитаном, уже успел позабыть эти ощущения тяжкой жизни матроса в вонючих трюмах на жестких подстилках. Пульсирующая в такт сердцебиению, разъедающая сознание боль в висках стала его верным спутником, и Бейн каждый день открывал для себя новые горизонты своего болевого порога. Многократные применения обезболивающего могли вызвать привыкание, и в первые дни Алеку приходилось чуть ли не отнимать у мало соображающего Магнуса спасительную бутылочку и прятать ее от капитана. Корабль ощутимо потряхивало еще пару дней, но вчера ночью буря стихла, оставляя после себя лишь редкий дождь и плотный утренний туман. Это означало, что скоро Магнус переберется в свою удобную, мягкую и просто шикарную постель, но, в то же время, Алеку не будет нужды появляться ему на глаза. Бейн тяжело вздохнул, и Мяо, лежащий у его бедра, тут же встрепенулся, бесцеремонно проходя по груди хозяина, чтобы деловито обнюхать его лицо. Кот практически не отходил от него, постоянно находясь неподалеку, и при каждом проявлении дискомфорта со стороны Магнуса рвался его вылизать. Алек, впервые заставший картину спящего на капитанской голове Мяо, тогда тихо рассмеялся с едва заметной улыбкой на лице. Находящийся в полубредовом состоянии Бейн проснулся от этого звука, и, черт возьми, это было одним из самых приятных пробуждений за последние годы, не смотря на боль. Алек постепенно раскрывался с ним наедине: уверенными, отточенными движениями промывал раны; помогал передвигаться в первые дни, удивительно крепко перехватывая готового завалиться набок Магнуса за спину; отвечал на вопросы развернуто и даже иногда заговаривал сам. Но стоило только кому-то появиться рядом, закрывался, словно захлопывая маленькую щель только-только начавшей открываться раковины. И вот сейчас, когда контакт начинал налаживаться, Бейн вернется обратно к себе, тем самым обрубая все, что только успело сформироваться. Капитан этого не хотел, но причин оставаться в тесной каморке больше не видел. Да и вид Алека, спящего на холодном, слишком маленьком для юноши сундуке, сколько бы Магнус не пытался отправить его в более удобное место, оставлял неприятный осадок в его душе. Снова выйти на палубу на собственных, пусть и слегка неустойчивых ногах, оказалось словно вдохнуть свежего воздуха после нескольких недель в темнице. Пасмурная вечерняя погода с серыми дождевыми облаками не должна была способствовать хорошему настроению, но Магнус улыбался всю непродолжительную прогулку до своей каюты, как умалишенный, и даже умудрился возмутиться некачественной починке косоура лестницы, ведущей на капитанский мостик, пока Рафаэль, идущий позади, едва сдерживал себя от подгоняющего пинка. Широкая кровать манила к себе своими мягкими просторами, и Бейн едва успел переговорить с Рагнором о ситуации на корабле и дать указания, прежде, чем аккуратно прилечь на самый ее край. Блаженный вздох сам по себе сорвался с губ, и Магнус прикрыл глаза, намереваясь вздремнуть. Вот только у его организма были другие планы – капитан проворочался на огромной кровати пару часов, силясь заставить себя заснуть, но сон не шел, не уступая упрямством самому Бейну. Уставившись раздраженным взглядом в темный потолок, Магнус пытался понять, чего ему не хватает. «Кого, дурачок», услужливо прошептало подсознание, и капитан тяжело вздохнул, признавая его правоту. Хотелось смотреть на худую спину, прикрытую тонким одеялом, на черные, разметавшиеся по твердой деревянной поверхности волосы и представлять, как бы они смотрелись на мягкой удобной подушке, как ощущались бы на его пальцах, как бы они пахли, заройся он в них носом. Хотелось слышать тихое дыхание у противоположной стены и представлять, как бы оно согревало его кожу при ленивых утренних объятиях. Хотелось знать, что рядом кто-то есть, даже если он так же недосягаем, как и ветер, путающийся в отросших волосах. Просто хотелось Александра. И, черт возьми, Магнус не будет собой, если не попытается заполучить то, чего хочет. Подняться с кровати удается лишь со второй попытки, и Бейн мысленно гордится собой, когда относительно без происшествий добирается до двери и открывает её, осторожно выглядывая наружу. На палубе никого – все слишком устают днём, чтобы разгуливать еще и по ночам, и Магнус беспрепятственно доходит до лестницы, используя стену в качестве опоры. Спускаться по ступеням оказывается сложнее – еще не зажившее предплечье значительно осложняет ситуацию, и Бейн чувствует себя так, будто снова пробежал несколько километров от вездесущего папаши одной из своих молоденьких любовниц, когда сходит с последней ступеньки. Добраться до заветной двери получается на одном упрямстве, и когда кулак чуть слышно стучит по деревянной поверхности, Магнус едва стоит на ногах, делая неутешительный для себя вывод – он совсем расклеился. В малюсенькой щели приоткрывающейся двери виднеется настороженный взгляд чужих сонных глаз, которые тут же расширяются, стоит им увидеть Бейна. Алек удивленно придерживает Магнуса за плечо, помогая дойти до койки, на которой лежит скомканное одеяло. Бейн касается ткани рукой, ощущая пальцами хранящееся в ней тепло чужой кожи, и тяжело сглатывает, стараясь взять себя в руки. Алек кажется взволнованным, когда спрашивает, все ли в порядке. Магнус даже не пытается врать. – Я не могу уснуть. Парень, присевший перед ним на корточки, обеспокоенно хмурится. – От боли? Я мог бы взять у Саймона тех трав, что помогли в прошлый раз и… – Мне помогут не травы. – Бейн перебивает бормочущего Алека, неотрывно глядя в синие глаза. – Мне поможешь ты. Алек давится воздухом, проглатывая все слова, которые хотел сказать, и просто смотрит в ответ. Магнус боится увидеть в чужом взгляде страх или отчуждение. Видит Бог, если бы они там появились, он бы просто встал и ушел, но в глубине синих глаз мелькает что-то, похожее на надежду. Бейн протягивает ладонь, ласково проводя кончиками пальцев по бледной скуле и едва не падает на твердые доски от прошившего тело странного ощущения, когда Алек едва заметно поддается навстречу прикосновению. – Полежишь со мной? Голос хрипит и почти ломается, но Магнусу все равно, потому что Алек кивает и помогает ему встать. Аккуратно поддерживает за спину привычным движением, помогая добраться до капитанской каюты, и на этот раз дорога кажется Бейну гораздо короче, потому что так и хочется ощущать тепло чужого тела подольше. Когда Алек, поправив вокруг Магнуса подушки и многочисленные одеяла, собирается лечь рядом на полу, капитан возмущенно хватает его за запястье и тянет на другую сторону постели, стараясь не думать о том, каким образом парню привили привычку лежать рядом с кроватью, подобно собаке. Кажется, пунцовые щеки Алека можно увидеть даже в темноте, но Магнус делает вид, что ничего не замечает, и отворачивается в другую сторону, желая спокойной ночи. На самом деле, он слушает чужое, постепенно выравнивающееся дыхание еще несколько минут, после чего все же засыпает с мыслью о том, что да, сейчас все на своих местах. Следующее утро, как и все последующие на протяжении нескольких дней, приправлены усмешками Рафаэля, красными щеками Алека и непрекращающейся болтовней Саймона. Магнус все быстрее набирается сил, каждый вечер проводя все больше времени на палубе с командой, и спустя полторы недели чувствует себя практически в норме. Он все еще испытывает проблемы со сном, иногда засыпая под самые первые солнечные лучи. В такие ночи Бейн ждет, пока Алек заснет, терпеливо слушая его постепенно замедляющееся дыхание, и для верности только через пару минут переворачивается, придвигаясь ближе осторожно и едва слышно – оказывается, у парня просто невероятно чуткий сон. Он рассматривает умиротворенное юное лицо, едва освещенное отраженными от окна бликами луны, и ощущает себя влюбленной барышней. Сердце сладко замирает, пока взгляд медленно скользит по чужим чуть впалым щекам, не прикрытым одеялом плечам, и Магнусу приходится останавливать себя, чтобы не пропустить через пальцы густые черные волосы. Сегодня как раз очередная бессонная ночь, наполненная размышлениями и переживаниями, роящимися в голове, словно разъяренный улей. Магнус думает о том, что совсем скоро нужно остановиться в порту, так как их запасы почти кончились. Возможно, он вытащит Алека с собой в город за новой одеждой или просто прогуляется с ним по набережной или рынку. Купит ему вкусной выпечки и затащит в какой-нибудь местный паб, чтобы вместе выпить по кружке нормального, не горчащего на языке пива. Они будут возвращаться на корабль поздно вечером, наслаждаясь красивыми пастельными тонами заката, и разговаривать о впечатлениях дня. Магнус хочет этого так сильно, как не хотел еще ни одной встречи во всей своей жизни. И осознание того, что он лучше проведет день в компании тощего молчаливого паренька вместо поиска пышногрудой красавицы, уже даже не удивляет. Бейн подкладывает ладонь под щеку, наблюдая за слегка хмурящимся во сне Алеком, и пропускает момент, когда тот открывает заспанные глаза, сразу же натыкаясь взглядом на лежащего рядом капитана. Они смотрят друг другу в глаза несколько мгновений, после чего Магнус хочет отодвинуться на свою половину, но Алек неожиданно протягивает руку и накрывает своей прохладной ладонью чуть колючую от щетины щеку Бейна. – Можно поцеловать Вас? Хриплый шепот разрывает тишину каюты, и вместо ответа Магнус приподнимается на локтях, перекатываясь по постели, и нависает над парнем, через мгновение склоняясь за поцелуем. Мелкая дрожь чужого тела отдается в прохладных мягких губах, но спустя пару секунд растворяется в удовольствии. Магнус чувствует в волосах неуверенные прикосновения длинных пальцев, и проводит языком по нижней губе, вырывая удивленный выдох. Губы Алека мягкие, чуть обветренные в уголках рта и совершенно точно идеально подходящие под губы Магнуса. Бейн трепетно очерчивает плавные контуры языком, после чего приникает к ним, словно жаждущий после нескольких часов в пустыне. Руки оглаживают чужое лицо, спускаясь к шее и груди, под бедрами чувствуются скрытые тканью выпирающие тазовые косточки, и Магнус медленно пробирается пальцами под рубашку, нагретую изнутри теплом бледной кожи. Алек в ответ лишь прижимается ближе, робко перемещая ладони на смуглые плечи и грудь. Приоткрывает рот, позволяя углубить поцелуй, и слегка дергается, когда Бейн случайно задевает пальцами низ его живота. Мягкая ткань штанов не скрывает наливающегося возбуждения, и Алек пытается смущенно отвернуться, но Магнус не позволяет ему, ловя взгляд голубых глаз. – Если ты не хочешь, ничего не будет. Алек так рьяно качает головой в отрицающем жесте, что едва не ударяется о спинку кровати. – Нет, я хочу, капитан… – Магнус. Просто Магнус. – Бейн мягко касается губами горящей от румянца щеки и улыбается от вида распаленного под ним парня. – Удовольствие можно доставить многими способами, ангел. И сегодня мы попробуем один из них. Магнус вновь целует согретые его собственными прикосновениями губы, спускаясь ладонями все ниже под одеяло. Видеть, как прикрываются от удовольствия голубые глаза, как ресницы отбрасывают едва заметные тени на щеки – в сто раз лучше наигранных стонов его многочисленных любовниц и любовников. Чувствовать дрожащее от желания тело под собой, оглаживать ладонями теплую кожу и зарываться пальцами в волосы так, как давно хотел. Не обращать внимания на себя, целиком и полностью сосредоточившись на другом человеке. Магнус Бейн, ты чертовски влип и тебе это нравится. Алек, тяжело дышащий и цепляющийся за его плечи до остающихся на смуглой коже красных следов, достигает своего пика всего спустя несколько плавных, умелых движений. Тихий стон разрезает тишину каюты, и Магнус позорно быстро кончает следом только от одного этого звука. Либо он уже не так молод и энергичен, как раньше (неважно, двадцать четыре – уже возраст!), либо этот голубоглазый ангел просто медленно сводит его с ума. Бейн прислоняется лбом к чужому виску, глубоко вздыхая, и ложится на бок, приобнимая разомлевшее тело рукой, придвигая поближе, будто в попытке вплавить его себе в кожу. Дыхание Алека оседает теплыми волнами в районе ключицы, и Магнус буквально ощущает на себе его неуверенность и скованность. Капитан вздыхает. – Ну что такое? – Я думал, мы будем делать более…откровенные вещи. Чужой голос слегка ломается от волнения, и Магнус хмыкает в макушку Алека, который удобно устроился на его плече. – Не думаю, что ты готов к чему-то более откровенному, Александр. – Парень дергается, пытаясь что-то возразить, но Бейн не дает ему и шанса на это. – Мы наверстаем все позже. Если захочешь. Он чувствует ответный кивок плечом, и после пары мгновений Алек резким движением обхватывает его поперек груди рукой, задержав дыхание. Будто есть возможность, что Магнус прямо сейчас вытолкнет его с этой кровати. Сердце Бейна накрывает волна горечи, и, засыпая, капитан думает о том, что сделает все возможное, чтобы Александр прекратил чувствовать себя в этом мире лишним.