Драбблы по Году крысы

На спину Альк не столько откатился, сколько упал, раскинув руки. Глаза шалые-шалые, рот приоткрыт, сам чуть дышит, но что довольный — даже спрашивать не надо, и так видно. Рыска и сама была хороша — встрепанная, зацелованная, хорошо помятая (иначе и не скажешь). Смерть какой он тяжелый, чему бы там давить? Но хорошо… даже дышать не получается. Рыска спохватилась и набрала побольше воздуха в грудь, до треска в сведенной пояснице. — Это было… неплохо, — как приятно было слышать, что Альк задыхается и говорит медленно, с расстановкой, потому что это она его… ну, укатала, иначе и не скажешь. — Неплохо, — передразнила девушка его едва живой голос и играючи поймала занесенную в вялом движении ладонь. Это он от нее отмахивается? Нет, как оказалось — метил погладить по щеке, да чуть не достал. — Будешь дразниться — повторю, — с мягкой угрозой произнес Альк. Честно сказать, девушка и сама от повторения не отказалась бы. Придвинулась к нему поближе, провела кончиками пальцев по недовольно дернувшемуся кадыку. Но прикрикивать Альк не стал — сам очень любил, когда она вот так, если еще ноготками, проводила. Явно разомлел и… — Нет, так не пойдет, — резко сел, заставив Рыску разочарованно упасть с подломившегося локтя на постель. — Нас с тобой гости ждут. Вместе со свидетельствами чистоты и непорочности, — кивнул он на простыню. — Руку давай, — деловито произнес он. — А почему сам резать не собираешься? — сдула девушка челку и накинула нижнюю рубашку. — Собираюсь, но после тебя, — терпеливо произнес мужчина, все так же требовательно протягивая ладонь, — чтобы заразу не занести. — Глупостью заразиться не боишься? — со смешинкой спросила Рыска. Но ладонь опасливо подала. — Ничуть, — парировал Альк, делая аккуратный надрез на ее ладони. — Забинтуй, а потом перчатки надеть не забудь. И побыстрее, а то мне кажется, что гости скоро выломают дверь от любопытства. — Мне кажется, они и так услышали достаточно, — невнятно пробурчала девушка в порез. — И восхитились мною, — скромно потупил Альк глаза. — Думаю, хватит, — резюмировал он на россыпь крохотных капелек по белоснежной поверхности. — А ничего, что мы… так? — зябко передернула она плечами. — Невинность и непорочность? — фыркнул саврянин, натягивая перчатку из кожи. — Ерунда. Половина невест здесь этот фокус освоила. Да и у вас, я думаю, то же самое. Это больше дань времени, чем стоящая традиция. Есть другая, поважнее, — неожиданно его лицо стало сосредоточенным. Как будто решалась его жизнь. — А теперь пойдем. — Куда? — Соблюдать действительно важные традиции. — Какие это, например? — Быка помнишь? — мельком спросил он, затягивая пояс на брюках. — Первыми есть начинают жених и невеста. Кто больше осилит, тому и быть в доме хозяином. Судя по серьезности тона… это что, правда? В Ринтаре была другая традиция — соревноваться, кто первый по лбу деревянной ложечкой попадет. Кто бы ни попал, в доме обычно все равно главной становилась шпыняющая пьющего муженька жена. Но судя по тому, как саврянин сопел, он даже в такой ерунде не был намерен уступать — не дай Хольга у домашнего очага встанет главной жена! Еще и с половником наперевес. А в другой руке — скалка. — А это не блажь? — осторожно спросила Рыска. Прекрасно ведь знала, как тот относится к «забобонам». — Нет, — отрывисто бросил он. И в этот момент девушка с попросившейся на губы улыбкой поняла, что Альку на все традиции света, что ринтарские, что саврянские, наплевать. Просто проигрывать молодой жене на глазах у всех старых приятелей и знакомых он не намерен. «Посмотрим, много ли ты сможешь съесть», — тихо посмеялась Рыска про себя. В собственной победе она почему-то не сомневалась. Не просто же так Альк ее дразнил изредка «бездонной ямой». То-то он так взволновался.