У Али обязательно всё будет хорошо, не так как у неё.
Через пол часа, Маринетт и Эмма уже подходили к особняку Агрестов. — Мамочка, а что мы сегодня будем папе дарить? — вдруг спросила Эмма. Маринетт встала в ступор. — А в честь чего? — спросила она. — Как? Сегодня же 3 апреля, сегодня папин день рождения. Я думала ты помнишь. — с обидой в голосе, проговорила девочка. — Боже, почему ты не сказала мне раньше?! Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Пойдём. — сказала она, заводя малышку в дом. В голове крутились самые разные мысли, но ничего путного она не могла придумать. Отправив девочку наверх переодеваться, Маринетт присела на кресло в гостиной. Как она могла забыть о его дне рождения?! Хотя… Она даже не знала, когда он. Чувство вины накрыло её с головой. Адриан так много для неё сделал, а она… ничего в ответ. Нужно что-то придумать, и как можно скорее. — Мам, так, что мы будем дарить папочке? — снова из неоткуда появилась Эмма. Маринетт взглянула на часы. 20:00. Идти куда-либо было уже поздно. — Так, есть у меня одна идейка. — хитро улыбнулась Мари. — Итак, неси альбом и карандаши на кухню, можешь взять мои, сегодня разрешаю. Будешь рисовать папе картину. — А ты? — А я буду печь ему огромный торт. — со смехом произнесла Маринетт. — Ура! — вскрикнула девочка. — Тогда бегом за карандашами! Вместе они поднялись наверх. Маринетт отдала Эмме свои карандаши для рисования эскизов, а сама переоделась в пижаму. Небрежно заколов волосы заколкой, она поспешила на кухню. Эмма уже сидела за столом с задумчивым видом. Решив не терять лишнего времени, Маринетт быстро принялась за готовку. В чём в чём, а в готовке сладкого Маринетт не было равных. Даже лучший повар в доме Агрестов не смог переплюнуть её круассаны. Через пол часа Эмма, закончив с рисунком, стала помогать маме. В итоге — вся кухня в муке и креме, Маринетт и Эмма тоже. Когда коржи для торта были в духовке, а крем в холодильнике, девочки отправились умываться и переодеваться. — А у меня есть воздушные шары и свечи. Они остались с прошлого дня рождения, мы их так и не зажгли. — рассказывала девочка, пока Маринетт надевала на неё другое платье. — Прекрасно. Ты пока доставай их, а я переоденусь. Переодевшись в лёгкую коротенькую сорочку и накинув сверху тоненький кардиган, Маринетт остановилась у зеркала. — Что с тобой, Маринетт? — спросила она саму себя. — Неужели так быстро влюбилась? Дура! Презрительно посмотрев на своё отражение, она махнула рукой «Будь что будет!» и направилась на кухню. Следующий час девочки доделывали торт и надували шары. На часах было одиннадцать, когда они уставшие завалились на кровать в комнате Эммы.Адриана всё ещё не было.
— Вот, смотри, я нарисовала нашу семью. Это папа, это я, а это ты. — говорила Эмма, показывая рисунок. — Очень красивый рисунок. Лучше, чем ты, меня ещё никто не рисовал. — целуя девочку в голову, говорила Маринетт. На глаза наворачивались слёзы. Так не хочется разочаровывать малышку, стоило сразу сказать, что она не её мама. Ну почему она такая слабохарактерная?! Осталось две недели, и она уедет, но что сказать при этом Эмме? — Мамочка, кажется папа приехал! — восторженно воскликнула девочка, находясь у окна. Маринетт и не заметила как она там оказалась. — Быстро гаси свет, будем делать твоему папе сюрприз. — улыбнулась Маринетт, забираясь под одеяло. Притворившись спящими, девочки мирно лежали на кровати, когда Адриан заглянул в комнату. От такой милой картины уголки губ сами слегка приподнялись. Негромко хмыкнув, он тихонько прикрыл дверь и направился к себе. Почему-то сейчас в его голове появилась мысль, что он скоро начнёт ревновать их к друг другу. «Боже, это же смешно…» В это время девочки быстро вылезли из-под одеяла, и стали зажигать свечи на торте. Покончив с этим, они быстрым шагом направились в комнату Адриана. За сегодняшний день Агрест так вымотался, что чувствует себя сейчас, как выжатый лимончик. Единственное о чём он думал — это о встрече с любимой кроватью. Кое-как добравшись до своей комнаты, он сразу прошёл к кровати, и, сев на край, включил ночник. Шок, который он сейчас испытал, сложно передать словами. По комнате были разбросаны воздушные шары, а на пороге его комнаты стояли Маринетт и Эмма. В руках у Мари был торт со свечками, а на голове Эммы красовался колпачок. — С днём рождения! С днём рождения! С днём рождения! — раздались радостные голоса девочек по дому. От удивления и восторга он приоткрыл рот. Надо же, а он даже и не вспомнил о своём дне рождения. Его взгляд был прикован только к ней. Радостная и озорная улыбка, счастливый блеск в глазах, слегка растрёпанная причёска делала её только милее. Короткая ночнушка открывала вид на стройные ножки, а хрупкие плечи были прикрыты мягкой тканью.Неужели он смог сделать её хоть чуточку счастливее?
— Папочка, задувай свечи и загадывай желание! — радостный голос дочки вывел его из мыслей. Слегка ухмыльнувшись, Адриан встал, и пошёл навстречу к ним. Маринетт тоже сделала пару шагов к центру комнаты. Сердце её бешено колотилось в груди, норовя сломать грудную клетку и прижаться к своей любви. Она видела, как дрожат её руки, но упорно старалась не показывать своего волнения. — Хочу, чтобы так было всегда… — тихо шепнул он, и сладко улыбнувшись, задул свечи. Эмма громко засмеялась и вручила папе рисунок. — Ухты, сама рисовала? — целуя дочь в щёку, спросил он. Девочка довольно качнула головой. — А вообще, Адриан Агрест, я вынуждена на Вас обидеться. — ставя торт на кофейный столик, усмехнулась Маринетт. — И тебе спасибо. — засмеялся Адриан, обнимая и целуя девушку в щёку. — Вообще-то, можно было и сказать мне о дне рождения. — обиженным голосом, сказала брюнетка. — Ты серьезно обиделась?! Ну прости, я сам забыл… — виновато ответил он. — Хаха, ладно, это была шутка. — рассмеялась девушка. — Так, мадамы, а почему вы ещё не в кроватях? А, Эмма Агрест? Живо спать! — только и успел сказать Адриан, как Эмма с визгом выбежала из комнаты, захлопывая за собой дверь. — Эй, предательница! — воскликнула Дюпен-Чен, забирая со стола торт. — Открой дверь, пожалуйста, я отнесу торт в холодильник. — спокойно добавила она. Адриан слегка улыбнулся, поспешил к дверь и схватился за ручку. В следующую секунду его глаза широко распахнулись, так как дверь оказалась заперта. — Что такое? — удивилась Маринетт. — Дверь, она захлопнулась. Точнее её кто-то запер с той стороны. — обречённо вздохнул он. За дверью послышалось тихое хихиканье. — Эмма, немедленно открой дверь. — Спокойный ночи, папочка и мамочка! — звонко прокричала она, а потом топот её пяточек стих где-то в коридоре. — Маленькая козявка! — усмехнулся Агрест. — Надо же, до чего додумалась! — скатываясь вниз по дверке, говорил он. Маринетт продолжала стоять по среди комнаты с тортом в руках, и глупо хлопала глазами. — Ээ, а с этой стороны её никак нельзя открыть? — решилась тихо спросить она, на что получила отрицательный ответ. — Может её можно как-то сломать? — Это дорогая итальянская ручка, даже если сильно захотеть, её не сломаешь. Думаю, утром Эмма сама нас откроет. — смотря куда-то вниз, ответил он. — И что теперь делать? Ты же не предлагаешь мне ночевать с тобой? — усмехнулась она, ставя торт назад на стол. В её голове была только одна мысль, она безумно хотела, чтобы эта дверь открылась. Она не сможет ночевать в одной комнате с Агрестом. Не сможет… — Ну извини, другого предложения у меня нет. — иронично всплеснув руками, он поднялся. Было понятно — Маринетт не хочет оставаться с ним наедине, и это его задело. Быстро растегнув одну за другой пуговицы на своей рубашке, он снял её и прошёл к шкафу. Увидев оголённое тело блондина, Маринетт нервно прикусила губу, и с тяжёлым вздохом плюхнулась в кресло. При таком мрачном освещении он был слишком хорош. Открыв глаза через минуту она обнаружила Агреста в своих обычных домашних штанах и футболке, расстилающего постель. — Предлагаешь спать с тобой на одной кровати? — усмехнулась Дюпен-Чен. — А ты хочешь спать на полу или в кресле? — с наглой ухмылкой спросил он, но, заметив её нахмуренные брови, рассмеялся. — Или ты просто боишься спать со мной в одной постели? Маринетт отвела взгляд, думая о том, что она не то что спать с ним боится, она рядом находится боится. — Да ты серьёзно что ли? Как знаешь короче! Я спать. — укрываясь одеялом, сказал он и погасил оставшийся свет. Почему-то он был уверен, что захотев спать, она в любом случае ляжет на кровать, но если перед этим ей нужно построить из себя недотрогу, то пожалуйста! Хоть и свет в комнате был погашен, Маринетт с лёгкостью могла рассмотреть черты лица блондина. Она видела, как тяжело вздымается его грудь, как приоткрыты его губы… как разбросаны его волосы по подушке. Сейчас он такой… такой… такой желанный… Маринетт с силой зажмурила глаза, лишь бы не видеть его и не думать об этом. Какая же она дура! Так, запутавшись в своих мыслях, она и не заметила, как провалилась в чуткий сон. Она не знает сколько спала, только почувствовав, как сильные руки резко подняли её с кресла, она окончательно проснулась. — Агрест, что ты творишь? — сонно пробормотала она. — Несу упрямую Дюпен-Чен на кровать, чтобы она нормально выспалась! — с некой злостью ответил Адриан. — Я не буду спать с тобой на одной кровати! — уже сидя на кровати, проговорила она. Адриан закатил глаза, и приземлился в то кресло, где ранее уснула Дюпен-Чен. — Адриан, я не… — уже вставая с кровати, начала она, но её перебили. — Я не понимаю, я настолько тебе противен, что ты даже не можешь спать со мной в одной постели? — вскипел он, вскакивая с места. — С чего ты… с чего ты это взял? — удивлённо спросила брюнетка. — Да ты показываешь всё это своим поведением! — Что я показываю своим поведением? — в голосе Мари тоже промелькнули нотки злости. — Что я тебе безразличен! Хватит играть моими чувствами! Не хочешь жить со мной, пожалуйста, тебя никто не держит! — кричал он, делая ей шаги навстречу. — Это я играю на твоих чувствах? Это ты мне безразличен? Нееет, тут скорее наоборот! Это я тебе безразлична! Хочешь чтоб я ушла? Я уйду, уйду и из твоего дома, и из твоей компании, из жизни твоей уйду! Понял?! — также крича, она тоже делала шаги ему навстречу. Между ними осталось меньше полметра. Лица красные от злости, дыхание участилось из-за долгого крика. Глаза в глаза. — Какая же ты дура, Дюпен-Чен! — прошипел парень сквозь зубы, и яростно впился в губы брюнетки. Всего одно мгновение, и на смену злости пришла страсть. Без каких-либо сомнений Маринетт активно отвечала на его требовательный поцелуй. Ухватившись за шеи друг друга, они не разрывали поцелуй, пока не закончился воздух. — Какая же ты дура, Маринетт. Как ты не понимаешь, что дорога мне. — выдохнул он, целуя её в мочку уха и опаляя своим горячим дыханием её шею. Его руки отправились в путешествие по её телу, освободили её хрупкие плечи от кардигана, спустились на талию и придвинули девушку вплотную, а после аккуратно перешли на бёдра. Маринетт запрокинула голову назад, открывая ему пространство для поцелуев. Жадно вдыхая воздух ртом, она водила ногтями по его спине вверх вниз, иногда задирая футболку. Его поцелуи перешли с щёк на шею, на тонкие плечи, а потом на изящные ключицы. Он страстно расцеловывал её тело. Запах её бархатной кожи сводил его с ума. Агрест уже точно понимал, что сейчас он не сможет остановиться, он слишком сильно её хочет. А она то и не была против, скорее только за. Руки Адриана вернулись к её плечам, и медленно стянули бретельки от сорочки, оставляя девушку в нижнем белье. Пространства для поцелуев стало гораздо больше, но бюстгальтер по прежнему мешал. Резким движение Маринетт стянула с блондина футболку и отбросила её в сторону. Это послужила для него зелёным светом. Медленными шагами они приблизились к кровати, и Адриан не медля бросил на неё девушку. Быстро нависнув над Дюпен-Чен, он продолжил целовать её грудь, а потом сполз к плоскому животику. Её пальцы легонько исследовали его тело, бродя то по крепкой груди и накаченному торсу, то по сильной спине, а после зарывались в его мягкой шевелюре. Ей нравились его прикосновения, его поцелуи, поэтому её тело тянулось к нему. Страсть и возбуждение накрыло обоих. Сбитое тяжёлое дыхание и полустоны тихо бродили по комнате. Вскоре он избавился и от бюстгальтера, а после и от остальной одежды. В эту ночь она была его. Целиком и полностью. Только его. А его сердце навсегда принадлежит ей, и только ей.Это был лучший секс, что он мог только желать.
Влажные тела резко упали на кровать, восстанавливая дыхание. Обнимая девушку со спины, Адриан продолжал целовать её шею и зарываться носом в шелковистые волосы. Прижимая к себе руки блондина, в этот момент она ни о чём не жалела. Сейчас ей хорошо с ним, а жалеть она будет завтра. А пока, забыв о своих нормах и принципах, она крепко заснула, чувствуя тепло его тела. — Глупышка, Дюпен-Чен. Моя глупышка. Теперь ты точно от меня никуда не денешься! — продолжал бормотать Адриан.Сейчас им обоим хорошо. Им хорошо вместе, но утро уже не будет таким…