***
«Мне очень жаль». Монотонный голос переводчика никак не писался со скорбным выражением лица собеседницы. Александра кивает, понимая, что Маринетт говорит с ней сейчас чеcтно. Они уже успели обсудить проблему с Камнем Пчелы и почему Дракон вернула его с таким опозданием. Теперь ЛедиБаг все поняла и извинилась за свое поведение. Ей следовало сначала разобраться в ситуации, а уже после набрасываться на кого-либо. Похоже, девушка всерьез считала, что акума захватил Дракона из-за неё. Саша вздохнула. Это ведь было не так. Где-то в глубине сердца Александре действительно хотелось дать волю всем своим отрицательным качествам. Устроить погром. И Бражник дал ей эту возможность. Как Герой она этого никогда не признает, но самой себе… Такая отдушина ей очень понравилась. От этой мысли самой становилось страшно…***
— Сашок? — выдергивает её из мыслей голос Матвея. — О чем задумалась? Он подъехал ближе и затормозил прямо у девушки перед носом, заставляя ту вздрогнуть от неожиданности. Она так хотела провести с ним время, но вот теперь катается точно совсем одна и думает о своем. О том, о чем хотела бы рассказать ему, но не была уверена, что парень готов в это поверить. Но решение было принято ещё задолго до встречи. Она незаметно даже для себя сжимает кулаки, готовясь выпалить все на одном дыхании. — Да так… Просто есть довольно неожиданные новости, которые мне хотелось бы с тобой обсудить наедине, — решилась девушка, чувствуя, как внутри все напрягается от волнения. — Знаешь, я… — Наедине уже не получится, — посмотрев куда-то в сторону, говорит парень, виновато улыбаясь. — Ты так закрылась в последнее время, что я даже рассказать не мог. Алену помнишь? Я позвал её покататься с нами. Надо было предупредить… Извини. — Алену? — как оглушенная такой новостью, переспрашивает Саша и чувствует, как это имя мерзким привкусом остается на губах. — С чего бы вдруг? — Мы теперь с ней встречаемся, и мне хотелось бы проводить больше времени вместе, — пожимает плечами Матвей. — Я хотел сказать раньше, но ты куда-то пропала и на связь не выходила. В школе, кажется, вы неплохо ладили? Вот я и подумал, что ты не будешь против провести немного времени в моей компании и в её. Ну и приберег эту новость, чтобы рассказать сегодня при встрече. — Неплохо, да? — ушам своим не веря, вновь переспрашивает Саша, отъезжая от парня спиной чуть подальше, чтобы восстановить дистанцию. — Так это теперь называется… Алена… Их общая одноклассница, про которую Александра предпочла забыть сразу же после окончания школы. Как и о многих других индивидуумах, обучающихся с ней в тот промежуток времени. С этими людьми её ничего не связывало, кроме неприязни. С Аленой особенно. С ней девушка никогда не ладила и с огромным удовольствием прямо сейчас макнула бы лицом в сугроб. Но не при Матвее. Не при нем. Хотя… Александра как-то натянуто улыбается, издавая сдавленный смешок. Опускает взгляд, молчит пару мгновений и… Заливается смехом. Какая же паршивая ситуация. Даже без полного её осознания — паршивая. Девушка смахивает мягкой варежкой выступившие в уголках глаз слезы, списывая их на веселье. — Вот оно как, — наигранно дружелюбно протягивает она. — Что ж… Твои новости намного неожиданней моих, Матвей. Что ж… Я, пожалуй, пойду. Не буду мешать. Совет, любовь, что там еще? Я в её компании находиться не хочу, уж уволь. Мы с ней не друзья и никогда не были, если это вдруг для тебя сюрприз. Александра резко разворачивается и едет к бортику катка, где она оставила свою обувь. Накаталась. Развязывала коньки рывками, наклонившись и низко опустив голову. Она слышала, как Матвей подъехал ближе к ней, но не решалась смотреть на него. И не хотела, чтобы он смотрел сейчас на неё. Поскорее бы уйти отсюда. Поскорее… Ноги протискиваются в холодные ботинки. Пальцы зябко перебирают шнурки, завязывая. Холодно. И мерзко. Наскоро убрав свои принадлежности, девушка, не оборачиваясь, бросает другу сухое «пока» и удаляется прочь. Идет быстро, по сторонам не смотрит. Через весь спортивный комплекс, где еще несколько месяцев назад на неё напали Полудницы. Кажется, будто прошла целая вечность. И столько всего случилось за это время. Однако такого еще не было. Саша стискивала зубы в гневе и сжимала кулаки. Ну почему вот так вот с ней всегда?! Почему, если плохо, то плохо все сразу? Будто небеса решили вылить на неё все свои дожди и грозы. Впору было бы сейчас поплакать, но мороз итак больно щипал щеки. Потому Александра спешила домой, в тепло. Там, скорее всего, соленая влага сама польется из глаз, как только отогреется и перестанет льдом лежать на сердце. Девушка быстро взбегает по ступенькам в подъезде. Даже не заметила, как преодолела довольно длинный путь за своими думами. А подумать-то, по сути, ни о чем не успела. Она ведь хотела рассказать Матвею про то, что является супергероиней. Что пытается спасать людей и что его присутствие рядом делает её сильнее. А что вышло? А ничего не вышло! Девушка в сердцах хлопает дверью, запоздало вспоминая, что так лучше бы не делать. Да и не подросток она уже, чтобы показывать таким способом свои перепады настроения. Но сейчас хотелось рвать и метать. Быть Драконом. Самым настоящим. Огнедышащим. И чтоб взлететь и сжечь все вокруг. Всё без исключения! Мысли снова вернулись к утреннему разговору с Маринетт.***
«Сложно, когда нельзя никому открыть, кем ты являешься на самом деле». Александра согласно кивает, тяжело вздохнув. Очень сложно. Особенно, когда не можешь возразить людям, что они не правы, когда осуждают своих Героев и приписывают им всякие ужасные поступки. Посмотрят как на сумасшедшую. «Мне бы очень хотелось рассказать родителям все, что меня так беспокоит. Но я не могу…» — Ты сильная, — усмехается Александра и запоздало вспоминает, что Маринетт не понимает её языка. Взяв переводчик, она дублирует эту фразу и нажимает чтение перевода. «Иногда мне кажется, что я не справлюсь. И что из-за моей слабости все могут пострадать. Очень большое давление.» Казалось, будто Александра слышит свои собственные мысли, пересказанные голосом из телефона. Обе Героини чувствовали свою ответственность. Обе боялись не справиться в какой-то момент. «Саша, если ты поймешь, что не справляешься сама, то попроси меня о помощи». Эти слова выдергивают Александру из её дум, заставляя поднять взгляд на брюнетку. Та смотрит на неё серьезно, прямо в глаза. Саша забирает телефон из её рук и пишет ответ. «Хотела бы сказать тебе то же самое, но я боюсь, что в Париж мне теперь дорога закрыта». — Ne dis pas de bêtises! — воскликнула Маринетт и в который раз осеклась, со вздохом протянув руку за телефоном.***
На кухне горел свет. Саша видела его тонкую полоску, пробивающуюся через щель под дверью. Кто-то ходил по маленькой кухне туда сюда. Наверное, мама. До слуха девушки донесся тихий голос бабули. Та приехала в город вместе с ней, сказав, что и у неё тут есть свои дела. Мама с бабушкой довольно часто ссорились по пустякам, но сейчас разговаривали тихо, загородившись от остальной квартиры дверью. Александра нарочито громко скинула на пол сумку с коньками, еще раз предупреждая старших о своем приходе. После сняла ботинки и подошла к двери, положив ладонь на круглую ручку. Помедлила. Думала, что им сказать. И хотелось ли что-то говорить? Вдруг кухонная дверь дернулась от неё сама. Бабушка решила посмотреть, кто там подслушивает их повисшую тишину. — Саш, ты чего так рано? — удивляется мать, стоя у плиты с лопаткой в руке. — Ты ж кататься ушла с Матвеем. Замерзла? — Нет, просто у Матвея есть теперь, с кем покататься, а мне третьей лишней быть не хочется, — цедит девушка, подходя к раковине и наливая себе холодной воды прямо из-под крана. — Все замечательно. Как всегда. — Ну и дурак, — изрекает мама, помолчав. Эта её извечная фраза. Как только что идет не так, как хотелось бы Саше, то у матери все «виноватые» разом оказывались дураками. А если виновата была Александра, то этот титул автоматически цеплялся на неё. Девушка не видела смысла что-то на это отвечать. Смотрела на кружку, которую держала обеими руками и слова так и просились с дрожащих от обиды губ. — Я Дракон, — тихо выдыхает она, опуская взгляд теперь уже в пол. Саша ждала хоть какой-то реакции на эти два слова, но той не последовало. Родители либо не расслышали, либо не поняли, о чем она. Посмотрев на них, Александра поняла, что скорее второе, чем первое. — Я Дракон, — повторила девушка уже тверже, в упор глядя на мать. — Та самая, что столько шумихи вокруг в последнее время подняла со своими «приятелями». Я получаю свои способности через этот амулет и должна с их помощью защищать этот мир от Первоначального Зла. И знаете… У меня настолько хреново это получается, что единственная дура здесь — это я! — Саш, ты чего… Мама откладывает свое «орудие кухонного труда» и подходит к дочери, но та делает шаг назад, уходя от контакта с той. — Не надо меня сейчас трогать, я сильно раздражена, — хмурится девушка, отводя взгляд. — Я говорю это сейчас вам, потому что один раз уже попала в ситуацию, из которой могла не вернуться. Даже не один, но… Не важно! В любом случае, я считаю, что вы должны знать. Я не ЛедиБаг, чтобы держать все в себе. И её работа не так опасна, как моя. Потому я хочу, чтобы вы знали. Как про то, куда я иногда пропадаю, так и о том, что я виновата в смерти Мопса куда больше, чем если бы просто упустила его поводок! Это из-за меня он оказался заражен Ангелом! Из-за меня! И я не хочу, чтобы с вами случилось то же самое! Вы — мое уязвимое место. Прошу, если однажды увидите что-то маленькое и белое, то не заговаривайте с ним. Не тяните к нему руки. Отторгайте и не позволяйте захватить ваши Души! Я не смогу вас спасти. У нас еще ни разу не получилось. И почему-то в это мгновение стало так легко. Больше ничто не тяготило. Александра расстегнула куртку и выпихнула своего Квами из внутреннего кармана на обозрение членам семье. — Крыса! — воскликнула мать, вновь хватаясь за поварешку. — Да какая крыса?! Ящерица, змея… Еще куда ни шло, но крыса… Ну вот, опять, — страдальчески вздыхает и замолкает Лаадон, понимая, что сейчас придется много уворачиваться.***
— Это была подстава, — возмущается Лаадон, сидя на краю стиральной машины. — Нельзя рассказывать никому про то, что ты являешься Героем! — Зато так они точно будут знать, что если о смерти Дракона передадут по новостям, то к ужину меня можно не ждать, — отзывается Саша из-за шторки. — Тебе не сильно половником прилетело? — Жить буду. Похоже, Квами был раздражен таким отношением к великой тайне. Александре же было… так похер сейчас на все. Она лежала в горячей ванне, рассматривая над собой белый потолок и ни о чем больше не думала. Ни о Матвее, ни о Глебе, ни о ЛедиБаг. Ни о чем. Кроме приближающихся экзаменах в колледже. И зимних каникулах. Да и эти мысли тянулись как-то вяло и неохотно, тяжелели, утопая где-то в сознании. Она так устала и хотела спать. Горячая вода разморила, и веки тяжелели. Где-то за стеной спорили мама с бабушкой. Им нужно было время, чтобы принять те факты, что выставила перед ними Александра. Только вот сама она принимать участие в обсуждениях желанием не горела, потому ушла отогреваться после неудачной прогулки.***
Прошла еще неделя. Какая-то совсем ровная, безразличная ко всему. Саша вернулась к своему обычному распорядку дня, напрочь забыв писать на страницу Матвея, хотя тот иногда все же пытался привлечь её внимание фоновыми сообщениями, которые все это время висели как непрочитанные. Она не хотела с ним разговаривать, не хотела ему ничего писать, не хотела о нем думать. Так проще отпускать. Александра спешит с электрички на учебу. Сегодня первый практический экзамен и опаздывать никак нельзя. Она не спала этой ночью. Маришка написала под вечер, что дела у неё не очень хорошо, и девушки проболтали по телефону часов до двух, если не больше. Потом сон не шел, а после было уже слишком поздно ложиться, ведь скоро вставать. Сейчас Саша шла на учебу с тяжелым сердцем. Понимала, что в душевных делах помощником была, мягко говоря, отвратным, но считала своей обязанностью поддержать подругу в сложной жизненной ситуации. Вот только как, если у самой в этом плане не то чтобы не гладко… Вообще никак. Она быстрым шагом добирается до кофейни, в которой работает. Зайти не успевает, потому проходит мимо двери и резко останавливается, когда из окошка для выдачи напитков протягивается рука со стаканом кофе. — Удачи на экзамене, — улыбается ей Олеся, показывая большой палец вверх свободной рукой. — И начинай уже высыпаться, а то любая таможня докопается до твоих мешков под глазами. Кирилла, похоже, на работе не было. Покупателей тоже, потому что Наага вертелась у плеча своей владелицы. Наверное, она и увидела приближающуюся к кофейне Александру. — Спасибо, — устало улыбается девушка и тянется за кошельком. Но быстро оказывается отправлена в колледж без каких-либо обсуждений. И так опаздывает. — Она не рассказала, что там у неё опять такое случилось? — интересуется Наага, когда блондинка быстро отходит от места работы и скрывается за углом. — Знаю, что что-то на личном фронте, — пожимает плечами Олеся. — Предпочту в это не лезть, пока она сама не захочет говорить на эту тему. Однако знаешь… Такое ощущение, будто она покрывается хитиновым панцирем изнутри. Возможно, это даже хорошо, но чем-то мне это Пегаса напоминает. Тот вообще непробиваемый. — Не спешили бы вы так Пегаса ненавидеть, — отзывается Квами, хищно посматривая в сторону вишневой слойки, лежащей на витрине. — Он может и странный, но ситуацию всю видит целиком. Пегас, в отличии от вас, не питает ложных надежд по поводу того, что работа будет легкой и обязательно закончится хеппи эндом. — Так, а не ты ли совсем недавно согласилась помочь выбить всю дурь из этого молодца? — возмущается Олеся, сложив руки на груди. — То, что я считаю, что он прав, вовсе не значит, что ему не нужно было отвесить за его длинный язык, — фыркает змея.***
Александра сидит за рабочим столом, спиной ко всем остальным. Выбрала в этой лаборатории то место, что находилось в самом дальнем углу. Держа в руках инструмент, девушка что-то моделировала воском, погрузившись в свои мысли. Маришка сидела прямо за её спиной, но сейчас не хотела разговаривать ни с кем. Саше казалось правильным дать ей отмолчаться и собрать свои мысли и чувства в кучку, однако связь с Лаадоном позволяла девушке чувствовать, как отрицательная энергия распространяется густым облаком от её лучшей подруги. Если бы они были во Франции, то Бражник тут же отправил бы сюда свою бабочку. Но здесь, в России, такой концентрат негатива мог привлечь рыбку покрупнее. Александре одновременно хотелось этого и нет. Она не могла подвергать опасности своих друзей. И никогда бы не позволила этого себе, но нынешняя ситуация… Ангел не появлялся уже очень долго. Такое затишье девушку пугало. Она подтянула к себе еще не допитый кофе и сделала глоток уже остывшего напитка. Лаадон наблюдал за ней из кармана её же портфеля, лежащего на подоконнике. Если бы она на него посмотрела, то он точно стал бы жестами просить её обратить внимание на собственную подругу и постараться отвлечь ту от грустных мыслей. Но нельзя отвлекаться на экзамене. Им потом ещё билеты отвечать. Но, как оказалось, сегодняшний экзамен сдать спокойно студентам было не суждено. Ангел действительно был привлечен такой сильной отрицательной аурой и показался на глаза очень скоро. Маленький, рыжевато-желтый, с черными глазками и крошечным клювом. За ним волочился длинный птичий хвост, но крыльев видно не было. Он все больше приобретал очертания настоящего Квами. Вот только его Сила дорого обходилась тем, кто помогал ему её получать. Малыш своим появлением вызвал всеобщий переполох. Александра обернулась через плечо и тут же, не задумываясь, вскочила со стула, с грохотом опрокидывая тот на плиточный пол. Саша мгновенно оказывается между Ангелом и его новой целью, преграждая путь. В руках девушка держит собственный портфель, которым она замахивается на существо и бьет без предупреждения. Ангел не успевает принять свою неосязаемую форму и летит в стену, впечатываясь в неё спиной. — Ах ты… У него высокий птичий голос, звучащий для Сашиных ушей отвратительнее всего, что приходилось слышать ранее. Она бросает портфель на пол идет к Ангелу, не сводя с него взгляда. Все пространство вокруг сузилось лишь до них двоих. Нет ни однокурсников, поднявших шум, ни преподавательницы, окликающей её, ни Лаадона, который, кряхтя, выкатился из портфеля и рванул за своей хозяйкой со вскриком предостережения. Саша просто не могла больше медлить. Никто не должен страдать из-за этой твари. Никто не должен расплачиваться за её ошибки. Она должна разобраться с этим существом здесь и сейчас. Александра бесстрашно тянет к оглушенному существу руку, сощурившись. Совсем вылетает из головы то, что она даже превращение не скомандовала. Вместо него с губ тихо слетает: «Дыхание Дракона». Лаадон замирает на месте, глядя на свою Героиню, а после, сам того не желая, превращается в золотистое пламя, окутывающее её правую руку от локтя до кисти. Голубые глаза на мгновение блестят жидким золотом, а медальон на шее раскаляется до красна, однако Саша этого всего не успевает заметить. Она крепко хватает Ангела горящей рукой поперек тела и сжимает так, что у того по всем законам должны были переломаться все кости. От этого соприкосновения обоих как током прошивает, выбивая весь воздух из легких. По лаборатории разносится их обоюдный вскрик и все тонет в белом свете, перенося Александру в её собственную душу.***
Раньше, наверное, здесь было много прекрасного. Но сейчас все былое из-за всех последних событий превратилось в руины, на которых и оказалась блондинка. Она беспристрастно пинает попавший под ноги камень и осматривается. Ничего приметного, что могло бы описать её. Остались лишь руины Москвы, которую девушке нужно защищать даже ценой своей жизни. И почему этот провонявший выхлопными газами город теперь характеризует её личность? Пустой, брошенный, никому не нужный. Огни здесь более не горят, фонари разбиты, по улицам ветер гоняет старые газеты, которые никак не могут прибиться к какой-нибудь твердой поверхности. И повсюду мусор из осколков когда-то ярких воспоминаний. Потускневший, грязный, ныне нежеланный. Ну да, это все действительно про неё. И ничего интересного. Она хмыкает и теряет интерес к лицезрению своего внутреннего мира. Оборачивается через плечо на сжавшегося на земле Ангела. Похоже, тому было очень больно. Но так ему и надо. Укола вины не последовало. Даже жалости никакой к этому существу Александра не испытала. Полуптенец что-то тихо бормотал, но девушка не спешила разбирать его слова. Он держался за свою крупную для тельца голову и периодически мотал ею из стороны в сторону, будто что-то сам в себе отрицал. А после резко подорвался с места, тут же поднимаясь в воздух и в гневе кинулся в сторону Саши. — Идиотка! — подлетая к её лицу, кричит он. — Ты даже не представляешь, что натворила! Тебе конец, слышишь? Я уничтожу тебя! Уничтожу! Александра молча пытается схватить его вновь, но сильно обжигает руку о неведомо откуда взявшееся пламя. Эта боль возвращает и её, и Ангела из этого полууничтоженного мира в реальность.***
— Я уничтожу все, что тебе дорого, Дракон! — вырывается из её руки пленник, поднимаясь под потолок помещения. — Всех, кого ты любишь. А потом приду за тобой, когда у тебя уже ничего не останется! Ты сама разрушишь свою душу. И я захвачу твое тело и буду править вместе со своим отцом этим прогнившим миром! Ты уже пустила в себя тьму, я чувствую её отклик на твоем сердце. Глупая девка! Он метается в сторону Маришки, намереваясь завершить то, что надумал изначально, но тормозит на полпути, не хорошо усмехаясь. — Жди сюрприза, — кидает он в сторону Александры искрометный взгляд и с разгону проходит сквозь оконное стекло рядом с Сашиной подругой, не трогая душу той. Пока что, возможно. Александра проводит его взглядом и смотрит на свою обожженную пламенем ладонь. Вот и началось. Снова. — Саш, нельзя касаться Ангела руками без моего покрытия! — бросается к ней Лаадон, пытаясь вразумить. — Ты теперь в опасности, понимаешь? Он тебя теперь везде найдет! И использование моей силы без превращения тоже чревато последствиями. Что же ты творишь?! Они встречаются взглядом и дракончик понимает, что человечности в его Героине стало куда меньше. В абсолютной решимости была видна нотка безумия, холодом сковывающая сердце древнего создания. Он уже однажды видел такой взгляд. Но те глаза были красновато-карие и радостью они никогда не горели, а эти живые серые вдруг разом утратили всю яркость. — Лаадон, на крыло, — командует она, больше не слушая Квами и не заботясь о сохранности своей личности в тайне. Сегодня они должны выйти на финишную прямую, а там есть ли смысл играть в прятки? Поскорее бы все это закончилось. Она так устала и хотела спать.***
Пары в институте не всегда интересные. Некоторые ужасно скучны и от одной только мысли о них клонит в сон. Иногда студенты даже не пытаются сопротивляться этому желанию и засыпают прямо сидя на лекции. Преподавателям, отдающим своей профессии собственную душу, такое отношения вряд ли было лестным. Математик опустил руку с мелом, которым писал формулы на доске и обернулся на огромную аудиторию, отмечая, как же мало студентов сегодня явились на занятия. А те, что явились, еще и отпросились выйти «ненадолго». Некоторые вернулись спустя полчаса, хотя до уборной здесь от силы минут три хромая. Предчувствуя скорые новогодние каникулы, студенты совсем распоясались и никакие математические формулы им сейчас в голову не забьешь даже молотком. Один экземпляр вон не вернулся до сих пор, хотя пара уже подходила к концу. И где его только носит? Блок студента сиротливо лежит на первой парте. Занял место прямо у преподавателя под носом и слинял! Мужчина тяжело вздыхает и поправляет свои очки. Желание вести эту лекцию с таким отношением пропало еще на самом начале. Вдруг его взгляд выцепляет что-то рыжеватое над своим собственным столом. Маленькое существо уселось прямо на стопку книг, которые преподаватель принес с собой на пару. Малыш сидел вальяжно и все его внимание было обращено явно на того, кто стоял у доски. — Раздражают, да? — вдруг заговаривает он, кивая на оживившихся вдруг студентов. Те полезли за телефонами. — Не понимают важность твоего дела? Забавно, у меня такая же проблема. Хочешь их проучить, а заодно помочь мне? Я дам тебе силу, которая сделает любого, кого ты догонишь, твоим единомышленником. И потом все, кто окажется с тобой на одной стороне, будут переманивать на неё и других. Как тебе такое? Согласен? Мужчина, посмотрев на студентов, перевел взгляд на протянутую к нему ластообразную лапку. Почему все это так походило на сон? Возможно, это он и есть? И тогда стоит поддаться искушению хотя бы здесь, оказавшись правым? Он жмет протянутую руку будущего Квами и тонет в ярком свете слияния. Собственная воля выключается как рубильником, мысли про точные науки как рукой сметает, а из недр сознания всплывает лишь одно чувство: голод. Всепоглощающий голод. И вот его еда — сидит за партой. Преподаватель поднимает на своих учеников невидящий взгляд и подается вперед, разевая пасть, из которой вываливается полуразложившийся язык.