Твоя тень

      Дверь в библиотеку была разблокирована, и больше ничто не мешало Джо открыть её и познакомиться со своим отцом. Но ему не хватало решимости сделать последний шаг.       Его выручил Джим, уверенно оттеснивший племянника в сторону и распахнувший дверь во всю ширь.       Темноту за порогом разбивали вспышки молний, в дыру в потолке обрушивался дождь. И в полумраке библиотеки выделялось лишь одно яркое пятно. Джек. Он лежал на полу среди мусора и обломков книжных шкафов, под прорехой в крыше. И Джо, ещё несколько секунд назад замерший в нерешительности и сумевший подняться по лестнице только с помощью друзей, стрелой метнулся к нему. Он едва не налетел по пути на перевёрнутый столик и упал на колени рядом с отцом. Руку обжигающе куснула боль, но Джо не обратил на неё внимания. Для него в этот миг окружающий мир слился в тёмное размытое пятно, где выделялся лишь один силуэт.       Джек не двигался, не шевелился. Прикасаясь к нему, Джо боялся, что он будет холодным и застывшим. Но он нащупал пульс, услышал тихое дыхание и выдохнул с облегчением.       — Жив, — сообщил спешно принявшийся за осмотр Джим. — Ранен.       Доктор быстро обнаружил источник крови: рваную рану в районе рёбер. Она выглядела опасно, и Джо с отчаяньем и злостью подумал, что Кукловод не имел никакого права так поступать с Джеком.       — Нужно перенести его вниз, — скомандовал Джим подоспевшему Стенли.       — Будет непросто.       Пока они обсуждали перемещение, Джо вцепился в плечо Джека и потряс, стремясь привести его в сознание. Всё вокруг казалось нереальным: синеватая темнота, пропитанная запахом сырой гниющей бумаги; вспышки молний в небе над головой и льющиеся сверху потоки воды. Если бы только Джек пришёл в себя… Всё бы стало реальным.       И это произошло. Джек зашевелился, поморщился и открыл глаза. Джо с робостью взглянул ему в лицо. Он ведь будет рад его видеть? Не оттолкнёт?       Джек мутным взглядом обвёл библиотеку, Джо и Джим помогли ему приподняться и сесть.       — Джим? — брат был первым, на кого он обратил внимание. — Что происходит?       — Долгая история. Потом.       Доктор обернулся к Джо, а тот почувствовал, как отнимается у него язык. Хотя бы пару фраз…       — Отец… — еле произнёс он и на этом, кажется, и выдохся. Только пристально смотрел в распахнутые от удивления, такие тёмные в слезах дождя глаза и не знал, что сказать при встрече, которой ждал всю жизнь. Но по лицу Джека он видел, что тот всё осознал, и этого было достаточно. Теперь можно потерять сознание.       В спальне трепетал полумрак, сырая и продуваемая ветрами комната выглядела вполне обжитой из-за того, что они проводили здесь много времени. Из-за того, что в последний месяц появлялось всё больше раненых.       Одри не любила эту комнату. Именно в спальне прошли первые, самые ужасные часы её пребывания в доме. И где-то в глубине души она считала, что это её и сломало, не дало подняться на ноги. Попади она в особняк другим путём, как остальные до неё, и, возможно, этот ужас не въелся бы в неё так глубоко. Возможно, ей было бы легче взять себя в руки. Одри не хотелось думать, что она и правда настолько слаба, и не хотелось верить, что, в конце концов, особняк сомнёт её и уничтожит. И не только её, но и тех, кто ей дорог.       Сейчас она ненавидела спальню ещё больше, ещё одно ранящее до глубины души воспоминание вплеталось в память. И она знала: время не изгладит его, не смягчит, в ней уже вырезана, отпечаталась эта сцена. Кровать, украшенная бурыми пятнами крови, как и тряпица на руке Джо, и он сам, необычайно бледный, словно призрак. А рука горячая. Она это чувствовала, когда сжимала его здоровую ладонь в своей, теперь уже холодную, как будто тепло вытекало вместе с кровью. Эта мысль почти заставила её привычно залиться слезами, но молча. Ей не хотелось нервировать остальных ещё сильнее в такой момент. И, чего греха таить, она боялась новых советов заткнуться.       И всё, что оставалось, — тихо сидеть рядом с Джо, опасаясь любых изменений к худшему.       Кукловод не дал им никаких медикаментов, даже бинтов. Джиму пришлось обходиться тем, что есть: жгутами, старым тряпьём, горячей водой и мылом. Одри не присутствовала при операции — это было выше её сил — но именно она сидела рядом с Джо, пока он не впал в забытье. Боль не давала ему ни отдохнуть, ни уснуть, а они не могли ничем её облегчить.       Джим покинул спальню с намерением найти медикаменты из старых запасов. Одри подозревала, что он просто больше не может смотреть на племянника, для которого не в силах ничего сделать. Она бы поняла это, но не собиралась лукавить. В конце концов, он — врач, он должен знать, что такой побег — это… это… Одри не сумела подобрать слов, да и не хотела додумывать.       Вскоре пришла Джейн; с её лица спала суровость, печатью лежавшая на нём всё это время, теперь оно выражало сострадание и глубокую печаль. И Одри не могла не спросить, есть ли новости, хотя и знала, что Джейн бы сразу сказала ей, если бы что-то изменилось.       Так и вышло. Она отрицательно покачала головой и присела на кровать.       — Кажется, он перегнул палку, — тихо произнесла Одри. — Раньше он не заставлял нас делать… такое. Он давал шанс.       — Возможно, что-то изменилось, — Джейн встала, резким точным движением поправила юбку и повернулась к камере. — Я собираюсь поговорить с Кукловодом.       — Ты снова проявляешь неблагоразумие, Дженни? — осведомился Кукловод, будто слушал их разговор.       — Я прошу о благоразумии тебя, — голос Джейн и сейчас звучал сухо и ровно, и Одри подумала, что она, наверное, права. Так с ним и нужно разговаривать, не теряя самообладания, — Джо нужна медицинская помощь. Без неё он умрёт.       — Он сам сделал свой выбор.       — Но это ведь вы его заставили! — в сердцах воскликнула Одри.       Наступила звенящая тишина, показавшаяся ей зловещей. Она зажмурилась и втянула голову в плечи.       — А теперь, Одри, хорошо подумай и ответь ещё раз. Это я заставил его отрезать себе пальцы?       Угроза в ледяном тоне его голоса обожгла её, Одри съежилась и обняла себя за плечи. Она заметила предостережение во взгляде Джейн, но подумала, что если согласится с мнением Кукловода, то он только уверится в своей правоте и не захочет помогать Джо. Это тревожило её, но Одри не понимала, почему спорить с ним должна именно она, почему молчит находящаяся рядом с ней Джейн, почему об этом не заговаривали с их мучителем Джек или Джим. Особенно они. Те, кто старше, мудрее. Почему же она, ещё совсем юная девушка, должна пытаться всё исправить? Она же ещё ничего не знает, не умеет, не может принимать решения и нести за них ответственность. Но…       Наверное, именно так и становятся взрослыми.       — Ну так что, Одри? Кто виноват?       Разговор был прерван появлением братьев Файрвудов. Услышав последнюю фразу, Джим резко остановился и обеспокоенно посмотрел на камеру.       — Что здесь происходит?       — Наконец-то и тебя, Джек, заинтересовала участь твоего сына? — Кукловод так легко перешёл на новую тему, словно уже и забыл, что задавал Одри вопрос, да это было бы слишком хорошо для правды.       Джим положил руку брату на плечо, но тот лишь задумчиво смотрел в камеру, будто оценивал, как ему разобраться с насущной проблемой. На его толстой клетчатой рубахе с одного бока запеклась кровь — никто так и не знал, почему Кукловод ранил его, а сам Джек отмахивался, говоря, что сейчас не до этого.       Не получив ответа и, видимо, даже не ожидая его, Кукловод продолжил:       — Признаться честно, меня трогает, как вы все держитесь друг за друга. Взаимовыручка. Я дам вам лекарства, если вы согласны за них заплатить.       Удивлённая Одри повернулась к камере, ещё не до конца поверив в услышанное. Кукловод… согласился? Но что он потребует взамен?       — Я дам вам аптечку, а вы за это отдадите мне малышку Одри.       Эти слова заставили всю комнату затаить дыхание. Ожидаемая плата с неожиданной ценой. В духе Кукловода требовать что-то непростое. Но раньше он не просил взамен людей.       И снова ответственность ложилась на её плечи. Ответственность, которая явно была не по ним, слишком детским и хрупким.       «Если бы всё было иначе, не так», — подумала она.       Однако разбираться приходилось не с возможными вариантами, а с тем, что есть. И Одри отняла ладони от лица и взглянула на Джо, что лежал рядом с ней. Она смотрела только на него, но не вокруг; не хотела видеть выражения их лиц, не хотела знать, что они думают или чувствуют по этому поводу. Момент был непростой, переворачивающий многое, и она, начав разочаровываться в себе, боялась разочароваться и в остальных.       Она понимала, как это решение ей не по силам, но она хотела, чтобы оно было ей по силам. Ей не нравилось то, как это происходит и как она себя ведёт. Пусть лучше будет страшно, только бы не снова ненависть к себе из-за слабости, только бы не насмешки.       И она честно попыталась собраться с силами и задать Кукловоду хоть какой-то вопрос, но её начавшую пробиваться решимость остановила опущенная на плечо ладонь.       — Погоди, — сказал Джек. — Не надо жертв, мы сами справимся.       Он приложил палец к губам, и по его взгляду Одри догадалась, что у него есть какой-то план. Только бы не стало поздно, пока он приводит его в действие.       Джек не устраивал общее собрание, а может, разговор коснулся только старшего поколения. Её туда, в любом случае, не пригласили. Позже Джек пришёл в спальню, где ещё сидела Одри, и тихо, почти незаметно, под видом беспокойства осматривая Джо, обезвредил браслеты. Она не слишком-то вслушивалась в объяснения, но её немного обеспокоило, что браслет напоследок ударил её током. Джек кратко сообщил, что нужно было подать встречное, превосходящее напряжение, больше Одри ничего не поняла. Главное, адский механизм не работал и не мог причинить кому-то из них боль. Разве что её обидчикам, подумала она с оттенком мстительности.       После ухода Джека она легла рядом с Джо, смотря в потолок через прореху в балдахине. Как жаль, что всё снова сложилось так, чтобы помешать ей что-то сделать самой. Если бы… если бы… всё бы повернулось к лучшему?       Джек же, побывав в спальне, направился к ждавшим его Стэнли и Элизабет. Джима, по обоюдному согласию, в происходящее решили не втягивать. В этом месте доктор дороже всего.       — Вы уверены, что мы найдём его? — спросила Элизабет. — Мы здесь всё обшарили, везде, куда могли добраться.       — Я прекрасно знаком с планом этого дома, лучше любого из вас. И все местные дыры мне известны. Как и то, где может обосноваться эта тварь.       — А он не успеет сбежать или спрятаться? — задал резонный вопрос Стенли.       — Поэтому я и выбрал глубокую ночь. Вероятнее всего, он либо спит, либо занят своими делами. В области повадок Кукловодов я спец.       Джек довольно усмехнулся, а Стенли украдкой переглянулся с напарницей. Они ещё не успели хорошо познакомиться с Джеком, и их немного озадачивало его поведение. Но Джим и Джейн, его старые товарищи по второму акту, оправдали доверие. Значит, и на Джека они могут положиться. Впрочем, не без опасений, которые они скрывали глубоко внутри даже от самих себя. Правда, Стенли старался верить, что опасения эти вызваны лишь впечатлениями от рассказов доктора и Кукловода о дерзких подвигах Файрвуда-младшего во имя свободы, не всегда имевших благополучный исход.       — А вдруг он всё-таки попытается нас остановить? — спросила Элизабет.       — Для этого ему придётся выйти из своего укрытия и спуститься.       — А вдруг у него пистолет?       Джек шикнул, заставляя их замолчать.       Они прокрались мимо старых жилых помещений на первом этаже, а потом их проводник углубился в лабиринт комнат и переходов, где скрипели гнилые доски, с потолка капало, а под ногами попадался то мусор, а то и дыры в полу. Из-за темноты они двигались крайне медленно, один фонарик, из числа тех, которые использовали для прохождения ночных режимов, был у Джека.       А ещё у Джека был план дома, наспех начерченный на небольшом клочке бумаги. Сверяясь с ним, они проверяли одно за другим намеченные места, где мог бы устроить своё логово Кукловод.       — Ладно, — наконец произнёс Джек, когда они обошли почти всю заброшенную половину особняка, — это должно быть где-то здесь.       Он подёргал выбранную дверь, ожидаемо оказавшуюся запертой, извлёк из кармана отмычки и принялся возиться с замком.       — Чёрт… — прошипел он.       — Думаю, мистер Файрвуд, здесь потребуется моё вмешательство, — произнёс Стенли, ненавязчиво отстраняя Джека.       Ему самому пришлось повозиться ещё несколько минут — уж слишком хитрый оказался замок. Но и он, в конце концов, поддался. Стенли помнил об осторожности, но всё равно не смог противостоять искушению поскорее распахнуть дверь и заглянуть внутрь.       Этот уголок дома, тоже старый и обветшалый, выглядел вполне обжитым. Здесь действительно кто-то находился, об этом говорил воздух, более сухой и тёплый, чем по ту сторону. Целые обои и пол, потрёпанная, но аккуратная чистая мебель. Запах кофе.       — Думаете, он спит? — прошептала Элизабет. Джек, осматривавший дверь изнутри, шикнул на неё.       — Хорошо укреплена. Даже ток проведён. Защита не включена на полную только потому, что он не ожидал нашего прибытия.       Стенли крепко сжал обломок доски, заранее заготовленный им для обороны, и взглянул на лестницу, ведущую на второй этаж из небольшой залы, в которой они находились.       — Думаете, он там?       — Надо проверить.       — Нельзя разделяться.       Пока напарники спорили, Джек прокрался к ближайшей двери и медленно приоткрыл её. Нахмурившись, он вглядывался в полумрак, затем бросил:       — Библиотека.       — Зачем ему библиотека?       Стенли быстро взглянул на ставшую от волнения слишком болтливой напарницу. Она лихорадочно обводила взглядом помещение, особенно лестницу. Словно Кукловод вот-вот выпрыгнет сверху с ружьём наперевес.       Джек, между тем, проверив следующую дверь, присвистнул.       — Вот это да.       — Что там? — Стенли тут же оказался рядом и заглянул через плечо. — Так это его рабочее место? Мастерская?       Вслед за ними протиснулась и Элизабет, которая с жадным любопытством разглядывала обстановку.       — У прошлого Кукловода таких хором не было, — с видом знатока отметил Джек, он нащупал на стене выключатель, и мастерскую заполнил тусклый свет пыльных ламп.       Внимание, прежде всего, привлекал мольберт. Наполовину занавешенный простынёй, он возвышался в центре комнаты, как король на троне.       «Это точно рабочее место?» — с сомнением подумал Стенли, не обнаружив при беглом осмотре пятен краски или других следов того, что здесь занимались живописью. Тем не менее, кисти и бутыльки с красками находились рядом. И картины. Они были там. Висели, выстроившись в аккуратный ряд. И что-то с ними явно было не так. Яркие, привлекающие внимание искусно выписанными затейливыми узорами и образами, вспыхивающими в химической реакции сочных цветов, они не внушали опасений. Элизабет, заинтересовавшись, подошла ближе — и тут же отшатнулась с отвращением.       — Ну и мерзость!       — Что там? — Стенли мгновенно оказался рядом с напарницей. И ему тут же захотелось сбежать отсюда подальше. Потому что сотворить такое непотребство на холсте мог только действительно больной человек. Оставалось надеяться, что холст — это действительно холст…       И всё же он не мог отвести взгляд от картины, разглядывал её, пытаясь понять, как такое вообще возможно, как оно работает. Шаг назад — и на ней изящная бабочка, чьи лёгкие эфемерные крылья трепещут от порывов ветра, играя удивительно яркими, почти неоновыми цветами. Но стоило наклониться ближе… и его передёрнуло от отвращения, когда затейливые узоры проступили чётче, складываясь в отвратительный лик смерти, внушающий дрожь. Соседняя картина оказалась не лучше: счастливая девушка с дразнящей улыбкой зазывно приподнимает раскрывающийся, будто крылья, подол платья. Но при ближайшем рассмотрении ткань оказывалась лоскутами кожи, приоткрывающими внутренности во всей красе. Слишком правдоподобно и слишком детально. Что бы сказал на это Джим, сглотнув подумал Стенли, хотя и подозревал правду. Для такой по-волшебному точной и впечатляющей передачи анатомии нужна какая-то основа. Натура.       Напарники обеспокоенно переглянулись, обмениваясь нарастающей тревогой.       У Стенли не было желания и дальше рассматривать извращённые творения больного ума, и он сосредоточился на самой комнате. Её странность, её ненормальная опрятность и вылизанность получили объяснение. И он убедился в этом, обойдя всё. На столе лежало в ряд десятка два разнообразных ручек, рядом — новые страницы для… дневника, несколько уже исписанных придавливал «Парфюмер». Но его вниманием тут же завладел иной предмет: человеческий череп у мольберта. Желтовато-грязная кость была в некоторых местах испачкана красками, а из глазниц торчали кисти. Его даже не пришлось ощупывать — по сетке трещин и сколам и так становилось понятно, что он настоящий. Стенли ни за что бы не стал прикасаться к этой мерзости и знать не хотел, где Кукловод его взял.       Содержимое комнаты так их поразило, что они почти забыли о главной цели. Зато она заметила их.       Стенли осознал, как глупо они попались, когда увидел появившегося в дверном проёме человека в плаще с капюшоном. Из-за капюшона не было видно выражения его лица, но он наверняка был в ярости. Элизабет тоже замерла, не зная, что делать. Джек куда-то подевался, но у Стенли не было времени его отыскивать, особенно когда на него смотрело дуло пистолета. Он точно выстрелит…       Распахнутая внутрь дверь дёрнулась, сильным ударом врезалась в Кукловода, заставив выронить оружие. Пистолет тут же подхватил выскочивший из своего укрытия Джек.       — Ну спасибо, — с облегчением выдохнул Стенли, уже успевший подумать, что точно отправится на тот свет. Он подхватил с пола приготовленную для обороны деревяшку. — Пора познакомиться.