Магия любит Темных

Когда я вернулся в школу, Хогвартс только начал просыпаться. Ученики, перебрасываясь фразами, топали умываться, распахивались с приятным шорохом пологи кроватей, включалась вода, и девчачий смех доносился из гостиной Гриффиндора. Фанни сонно надо мной поколдовала, приводя в порядок мой потрёпанный, после недосыпа вид и снова развалилась на Багире. Кошка знала, что меня всю ночь не будет, поэтому блаженно вытянулась на всю кровать в полный рост. Сонные ученики, кто с компанией друзей, кто в обнимку с недоделанным домашним заданием, шли на завтрак. Я подмигнул Северусу, провожающему меня взглядом до Гриффиндорского стола и рядом с ним опустилась записка. " С Волан-де-мортом покончено, жди меня к семи, приду все расскажу. Габриэль." Взгляд Северуса помрачнел, и он немного обеспокоенно оглядел меня с ног до головы, наверняка подметил усталость и мешки под глазами. Но записку спрятал в карман, пока любопытная Мак-кошка не успела сунуть туда свой нос. Быстро допил кофе и вышел из Большого зала. Овсянка в моей тарелке зашевелилась и сложилась в слова, без подписи, разумеется. " В кабинет. Сейчас." Я размазал кашу, как было, спокойно доел и отправился к Северусу. Около двери меня резко втянули внутрь и начали ощупывать и диагностировать заклинаниями. - Переломы, гематомы, раны, проклятия? - в меня упёрся черный взгляд, не ведающему он показался бы угрожающим или пугающим, но я прекрасно видел плескающееся беспокойство на дне его глаз. - Все в порядке, правда, просто не выспался и все. Давай я либо покажу, либо расскажу. - Хочу это видеть. Достал Думосброс и закинул туда чуть урезанную версию событий, опустил ритуал, показав его лишь отрывками. Сел рядом с Северусом, нырнувшим в воспоминания, а потом, немного обнаглев положил ему голову на колени и задремал. Разбудило меня лёгкое поглаживание по волосам. - Просыпайся, - но руку с головы не убрал,- ты молодец. Лежал бы так дальше и лежал. Приятно знать, что за тебя переживают, сразу понимаешь, ты значишь для этого человека больше, чем он это показывает. Я решил пойти ва-банк и, приподнявшись на локтях, поцеловал того, по кому схожу с ума. Поцелуй получился мимолетный, и я попытался ретироваться, но меня легко подхватили сильные руки и посадили на колени к себе лицом. По губам в ласке пробежался чужой горячий язык. Губы мягкие, чуть сухие, накрыли мои. Целовался Северус страстно, отдавая всего себя, пробегал языком по зубам, дразнил, сплетался с моим в жарком танце. Я отстранился, когда начали гореть лёгкие и кружиться голова от нехватки кислорода. - И что это было, Габриэль?- глаза пристально всматривались в меня. - Ты ведь понимаешь, что я тебя никому не отдам, если ты сейчас же отсюда не уйдешь. - А кто сказал, что я собираюсь уходить, мм? - я нахально поерзал на его коленях и прижался к нему своей эрекцией, сдавленно застонав. Горячие руки опустились на мою талию, погладили через мантию и двинулись вниз, исследуя. Мои были заняты расстегиванием пуговичек на строгом сюртуке профессора зелий. А губы целовали, каждый открывающийся сантиметр белой кожи Северуса. Я, пошатнувшись, встал и потащил Северуса, вылизывавшего мою шею, в сторону спальни. Пока дошли до кровати пару раз чуть не упали, запутавшись в одежде, спихнули с полки пару книг и разлили какой-то графин. Последняя вещь, снятая с Принца улетела куда-то под комод. И вот мы голые упали на кровать. Сверху навалилось теплое тело, руки чуть дрожащие ласкали все, до чего могли дотянуться. Пробежались возбуждающе по сгибу локтей, огладили безволосую грудь, чуть сжали соски и перешли на внутреннюю сторону бедер. Стон отразился от стен подземелий. Я аккуратно направил голову Северуса туда, где она была особенно нужна. Вниз к болезненно возбуждённому члену и поджавшимся яичкам. Он облизал головку и насадился так глубоко, как только смог, выписывал языком по стволу зигзаги и одуряюще втягивал щеки, я вскрикнул, приятное возбуждение накрывало с головой, кровь во мне закипала и двигалась огненными реками внутри меня. Я резко подтянул его на себя и подмял вниз, накинулся на его шею поцелуями-укусами и начал спускаться вниз, прямо к конвульсивно сжимающемуся в предвкушении розовому входу Северуса. Я языком обвел поджавшиеся яички и нырнул в проход, поглаживая нежно изнутри, чувствуя атласные стеночки и жар. Ожидание было невыносимо и на смену рту пришли пальцы, обстоятельно подготовили зельевара, который лежал, раскинувшись на кровати, прикусив ребро ладони. Я навис над ним, приставив головку ко входу и ждал разрешения. Черные глаза горели огнем желания и страсти, и он поглотил меня, крышу мою унесло далеко-далеко. Движения медленные и плавные сменились жадными, быстрыми, отрывистыми. Северус извивался подо мной, облик его подо мной произвольно менялся, и он подавался на мой член и, о боже, он стонал, о боже он таак стонал, что я боялся не сдержаться и кончить только от этих звуков. Потом он резко сжал меня в себе и выплеснулся себе на живот, даже не притрагиваясь к своему достоинству, я догнал его за пару толчков в этой тесноте и излился в него, помечая, делая его своим. Фейерверк под глазами, волна смыла все лишние мысли из головы. Магия все ещё кружилась вокруг нас, понемногу успокаиваясь. Я лениво разглядывал татуировку помолвки на предплечье, сама прародительница оставила нам знак. Подглядывала чертовка. - Габриэль, ты тяжелый, - прохрипел подо мной Северус. Я выскользнул из него и лег рядом. Нежась, гладил его тело, расслабленное, такое родное и все равно безумно возбуждающее. Он тоже заметил, что я готов продолжить, и застонал. - Мой зад не выдержит второго раунда. Я призывно встал на четвереньки и отклячил свой, лукаво посмотрел на онемевшего Принца. Опустился грудью на кровать и развел половинки, приглашая. Упрашивать его не пришлось, и вот уже я стонал и извивался под ним. Больно было, но удовольствие, накрывающее волнами, не позволяло на ней концентрироваться. Мы танцевали древний танец любви, а потом был снова взрыв, куда более сильный, страшный, потрясающий все мое естество и выдох полный чувств. - Северус, - на грани слышимости. - Что, больно? - тут же обеспокоенные, с поволокой глаза заглянули в мои. Я покачал головой, поцеловал его красные, как кровь губы и отключился.