Змеиный поцелуй

Вообще-то большинством ученых «Вейланд-интерпрайзис» хищы считались психопатами. Этакими полуразумными питекантропами, которые только и умеют, что убивать, совершенно не разбирая, кто перед ними. Конечно, кое-какие исследования на эту тему велись… Но так как результаты этих исследований не совпали с желаемыми, всю информацию об этом уничтожили. Конечно, оружие хищев обгоняло технологии людей на многие века, но ученые придерживались теории, что яутжа когда-то давно отняли свое вооружение у какой-то другой, более разумной расы и с тех пор банально воспроизводит украденное их предками. А, как говорится, из автомата даже мартышку можно научить стрелять. Элайн с общим мнением согласна не была. Но она вообще не любила разговаривать с людьми, а уж тем более что-либо доказывать или объяснять, кому. Поэтому эту тему она игнорировала. И уж тем более, она не собиралась обсуждать с хищем, который даже ответить толком не может, причины того, что она покинула свою уютную комнату в Париже ради лечения опаснейшего существа и вместо пребывания в целебной ванне и сладкого сна она выбрала дежурство около него. Выбрала — и все. Клятва Гиппократа и прочее. И кошмары, впивающиеся гнойными щупальцами в мозг каждую ночь, тут совершенно не причем. Но яутжа смотрел прямо на нее неестественно окрашенными глазами и вызывающе-язвительно посмеивался, откровенно показывая, что отлично знает, когда доктор Вальян начинает врать себе и ему. И на него совершенно не действовал привычный взгляд питона, от которого люди замирали перед Вальян, как бандерлоги перед Каа. Пожалуй, в змеиных, немигающих взглядах хищ был несравненно лучше, чем сама Элайн. Очень хотелось сорваться, закричать: «Прекрати меня разглядывать! Не твое дело, почему я согласилась тебя штопать!!!». Сдерживала только старая привычка молчать и проглоченное лекарство. Элайн с усилием отвернулась, взяла тюбик со своей мазью и стала растирать пальцы и запястья, потом локти и колени. Ломота в груди усиливалась, Элайн казалось, что из нее пытается вырваться маленький грудолом. Девушка с трудом откашлялась, пытаясь облегчить боль, максимально выдохнула. Боль унялась всего на пару секунд. Она опять сухо кашлянула и, наплевав на предупреждение, приняла три лишних таблетки, сделала лишнюю ингаляцию. Яутжа, наблюдающий за этим, издал какую-то стрекочущую трель. — Ну что смотришь? — Всё-таки не сдержалась Элайн. Хищ усмехнулся. — Ненавижу людей! Хищ неожиданно понятливо фыркнул, негромко рассмеялся. Смех перешел в болезненное покашливание, и яутжа прикрыл глаза, перестав просвечивать девушку своим пронзительным взглядом. Элайн не сдержалась, все ещё немного раздраженно спросила: — А ты говорить умеешь? Хищ неопределенно повел здоровым плечом. То ли на вопрос ответил, то ли просто пошевелился, устраиваясь поудобнее. — А имя у тебя есть? Яутжа пару секунд помолчал, Элайн уже решила, что ее вопрос проигнорирован. Но вдруг он слегка развел жвала и хрипло стрекотнул: — Шер. Шер. Ра. — Шер-Ра? Хищ кивнул, и Элайн тихо сказала: — Мое имя Элайн. Шер-Ра в который раз кивнул и издал смешливую, звонкую трель пощелкиваний и негромкого урчания на своем родном языке. Девушка слегка качнула головой, показывая, что не поняла, и хищ негромко засмеялся. В смехе явно слышалось — «Тупица! Я твой язык понимаю, а ты мой — нет!». Элайн почему-то эта глупая издевка, которую она додумала за яутжа, показалась забавной. — Я вылечу тебя, обещаю. Хищ мотнул головой и перевел взгляд на столик с инструментами, указал глазами на скальпель. — Опыт, — достаточно ясно выговорил Шер-Ра. — Смерть… Луч… Ше. Элайн грустно, но впервые за долгое время без холода взглянула на живое существо, потирая ладони друг о друга. — Я так думаю каждый чертов день. Не стоит торопиться к Создателю, хищ. Я вылечу тебя. И это не обсуждается.