Змеиный поцелуй

— Их слишком много! Тут гнездо! Беги, Шер! — Па, но Охота… — Это приказ, Шер-Ра! Беги на корабль как можно быстрее и тише! Ветки хлещут по ногам, бьют в глаза, по руке, которой он закрывает лицо. Рецепторы цепляются за кусты. Больно. Страшно. Одиноко. Ужас нагоняет, ужас быстрый, невидимый во тьме… В реве взрослого яутжа, оставшегося далеко позади, слышится боль и злость. Маленький яутжа на миг замирает, словно желая развернуться и броситься обратно, но верность приказу важнее. И он бежит… Бежит в сторону небольшого корабля… Их слишком много! Яутжа не должны тосковать о тех, кто погиб с честью. А гибель в центре гнезда ящеров с копьем в руке и мощным взрывом после — это была очень почетная гибель. Но Шер-ра все равно тосковал. И ещё боялся. И ведь не расскажешь никому, не объяснишь. Свои же не поймут, засмеют, задразнят. Самый доблестный охотник этого поколения не желает оставить потомство, потому что ему страшно даже представить, что его сын будет бежать прочь и слышать, как его отца сжирают заживо. Шер-Ра не боялся за себя. Он просто не хотел, чтобы его дети росли так же, как он сам — бесхозными сорняками, общими сыновьями клана. Поэтому, наверное, когда он говорил про Королеву в шутку — в глубине души понимал, что не шутит. Что ищет ту самую, с которой не страшно броситься в пропасть — ведь она подхватит в случае чего, она, эта королева, не даст его сыну или его дочери умереть… …И почему, чтоб ее, в голосе этой уманки слышится не насмешка, слышится… Понимание? Шер-Ра прикрыл глаза. Все равно не поймет… Что она вообще может понимать, глупая уманка со сводящим с ума запахом и холодными глазами? Хищ с намеком щёлкнул жвалами, сделав вид, что пытается укусить ее, но Элайн предусмотрительно держала руки за пределами досягаемости его жвал. Она слегка касалась чешуи Шер-Ра на груди. На этот раз руки у нее были теплые… Неожиданно вошёл ещё один уман, на этот раз самец и обратился к девушке, которая продолжала еле ощутимо касаться пальцами чешуйчатой кожи. — Вы действительно лучший ксенобиолог на нашем континенте, дорогая Вальян! — А ещё я лучший хирург и умею совмещать эти две специализации, — голос уманки прозвучал холодно. — Итак, можете пропустить восхваления моих способностей, я и сама знаю, в чем хороша. Так что сразу переходите к делу. — Образец… — Уман покосился на Охотника и тот раздраженно щёлкнул жвалами. — Кхм… У вас с ним похожие взгляды… — То есть, по вашему, я не только хороший врач, но ещё и чертовски красива? — Язвительно спросила Элайн. Шер-Ра сымитировал смешок, заставив Эрс-Шмидта совсем запутаться в словах. — Я не… Это имел… Не важно! Он не погибнет? — В ближайшее время — нет, потом — да. — Да? — Неприятно удивился доктор. — Какие-то серьезные травмы? — Почти… — Элайн доверительно наклонилась к его уху (Эрс-Шмидт вздрогнул и с трудом сдержался, чтобы не шарахнуться в сторону). — Он тоже иногда хочет есть! — А-а-а-а… — С облегчением вздохнул уман. — Ну, думаю, это не проблема, я его сегодня заберу в научный центр… — Сегодня? У вас неожиданно появилось чувство юмора, Абрахам? — А в чем проблема? — Напрягся уман. — Представьте, что у вас есть одна лягушка… — Со вкусом начала Элайн. — И пока вы ее ловили, вы умудрились наступить на нее! Слизь, переломанные лапы, все внутренности всмятку… И вы начинаете ее исследовать. Какие выводы вы сделаете? Судя по брезгливому выражению лица, Эрс-Шмидт давно сделал вывод, что Элайн больна не только телом, но и на голову. Но он переборол себя и ответил, стиснув зубы: — Что это нормальное строение для лягушки. — Верно! Какой умный! — Девушка даже пару раз похлопала в ладоши. — Так вот, препарировать сейчас этого хища все равно, что ту лягушку. Результатов достоверных вы не получите, а вот ложные вполне могут стоить впоследствии вам и ещё сотням людей жизни. — И что же вы предлагаете? Девушка присела на краешек операционного стола, яутжа чувствовал тыльной стороной руки тепло ее бедра сквозь тонкую ткань джинсов. — Обычный человек от таких ран оправлялся бы… Хммм… Не один месяц. И это в условиях идеального комфорта и полной медицинской помощи. Этому хищу нужно не меньше двух недель, а лучше — месяц, отдельная камера, где он сможет спокойно передвигаться… — Передвигаться?! — Его мышцы пребывают в постоянном тонусе только благодаря движению. Скорее всего, на его родной планете сила тяжести немного меньше, чем на земле, за счёт этого он такой рослый. Но вот свои мышцы он нарабатывал сам, постоянными тренировками. Так что если на две недели, а тем более месяц обездвижить его — опять же, о каких достоверных результатах вы ведёте речь? Он будет пребывать отнюдь не в той форме, в которой прочие хищи оказываются на Земле. — Хорошо… Но как его кормить, обеспечивать медицинскую помощь? — Это, доктор, я возьму на себя. Девушка глянула на Шер-Ра, и на миг прикрыла один глаз, слегка улыбнувшись. И хищ почувствовал тепло. Она обещала вылечить его — и она это сделает. Приятно, что некоторые уманы умеют держать данное слово…