Бестии

Она проводит службу, просвещая рекрутов. Рабы, поддавшиеся очарованию спокойного женского голоса, с трепетом внимают, проникаясь скверной и иной верой — верой в Губительные Силы и их власть над всем сущим. Бат-Шева говорит о Ложном Императоре с его секретами от человечества и дарах Богов, которые светят самым преданным за верную службу. Несущий слово уже заканчивает свою проповедь, когда в собор входят её учитель и второй корифей. Вирсавия и Эзра наблюдают за женщиной и слушают её опьяняющие обещаниями речи. Когда служба заканчивается и будущие новициаты покидают один из соборов Сикаруса, Вирсавия решает встать со скамьи у самого входа и подойти к ученице. — Ты не дождалась нас, — спускаясь с подобия сцены, девушка слышит голос тёмного апостола. В нём чувствуется упрёк и скрываемая ярость. — Гомилию должен был читать Эзра. — Пока мой собрат соберётся что-то сделать — я уже успею прочитать десять учений, — Бат-Шева глядит на корифея, с которым они находятся в обучении уже несколько десятков лет. Вышеупомянутый смотрит на девушку исподлобья и имперский глашатай чувствует ненависть, вьющуюся облаком рядом с завистником. — Суть в том, чтобы скауты ждали нас и наших слов, — качает головой Вирсавия. — Ты неисправима и слишком проста, да и судишь о многом поверхностно, не замечая важных деталей. Девушка проглатывает оскорбление, не желая отвечать на него. Она поступила так, как посчитала нужным.

***

Отношение к ученикам и младшим по званию легионерам после падения в Хаос было совершенно иным. Бат-Шева застала конец Ереси Хоруса и успела поймать свой шанс — её приставили к тёмному апостолу в качестве корифея. На тот момент Эзра ещё и не помышлял стать вторым, но с его приходом дева поняла: она никогда не станет такой, как её учитель. За всё то время, что она состояла в Несущих Слово, воительница ещё ни разу не видела капеллана-женщину. Некоторых евангелистов сопровождали двое девиц, но это было лишь неким иллюзорным знаком уважения. Как бы Бат-Шева не старалась — Вирсавия отвергал все её успехи, искажая их, и наоборот — поощрял любые, даже самые ленивые начинания космодесантника-мужчины. Зависть душила, требуя мести и одобрения со стороны. И она нашла его в лице тёмного советника Паристура. В тот день магистра их ордена пригласили в резиденцию Тёмного Совета и главнокомандующий оказал честь им и ещё нескольким капелланам, предлагая составить его свиту. Во время своей речи, рассказывающей о планах легиона на будущее и о нескольких громких кампаниях по разорению миров-храмов, Паристур смотрел на неё скорее голодно, нежели заинтересованно. Сжигаемая стыдом, ученица отводила взгляд и хотела закрыть уши руками, чтобы не слышать ни слова, но правила приличия не позволяли ей этого сделать. Через несколько недель Паристур вновь пригласил апостолов на встречу, а затем, через неделю, ещё раз и ещё раз... В ордене пошли слухи, что несколько других советников тоже заинтересованы в том, почему их сослуживец созывает рядовых капелланов на некие неизвестные встречи. Вскоре Бат-Шеву попросили задержаться и остаться одной, повременив с тем, чтобы догнать своего учителя и собрата по учению. — Я вижу, что ты страдаешь, — Паристур наливает себе в бокал вина и предлагает его гостье. Последняя отрицательно мотает головой, отказываясь. — Мне больно смотреть на это. — Простите, но я не понимаю, — корифей смотрит в пол, и вновь отказывается. На этот раз — сесть на предложенный стул с высокой спинкой, что находится у стола. Они в личных покоях тёмного советника. Он сам привёл девушку сюда, покидая один из величественных залов Первого Дворца. — Вы куда более говорливы, в отличие учеников-юношей, — хаосит в несколько глотков выпивает пылающую прозрачную эссенцию и вновь обращается к девушке. — Страх смещения — единственное, что движет капелланами во время принятия воительниц под своё крыло для дальнейшего обучения. — Прошу меня простить, но я... — Не ври, — тёмный советник цокает языком, останавливая собеседницу, и смотрит на неё с насмешкой. — Ты знаешь, о чём моя персона пытается с тобой поговорить. Не зажимайся, здесь нет никого, кроме нас. Никто ничего не услышит, ибо я и сам не хочу этого. Пока что... Крысы в стенах. Бат-Шева всегда боялась лишних глаз и острых ушей, что могли следить за каждым её шагом и строить козни, требуя жатвы в виде ужаса и беспокойства. Преследование... Она боялась своего учителя. Страшилась, что он увидит, как корифей совершает ошибку, опускающую её в глазах проповедников. — То есть, это делают только из...страха? — нет, она не понимает и не хочет верить в то, что мечта никогда не сбудется. Легионер всё ещё хватается за слепую надежду, но слова тёмного советника запускают когти в её душу и больно ранят, вызывая невольные всхлипы. — Не из страха, а из жалости, — Паристур ставит пустой бокал на стол. Ёмкость тонко звенит, эхом распространяя свою мелодию по всей комнате. Мужчина видит, как из больших янтарных глаз девы начинают течь первые слёзы. Несущий слово подходит к корифею и раскрывает свои объятия, предлагая утешительную близость. Даже несмотря на преграду в виде силовых доспехов, Бат-Шева кидается на тёмного советника и затем начинает рыдать навзрыд, уткнувшись тому в плечо, покрытое лишь простой серой робой. — Поплачь, девочка, — Паристур гладит женщину по голове, успокаивая. — Не бойся показать свою слабость. Наш отец оплакивал многих и не стыдился этого. — Я не знаю, что мне делать, господин, — она шепчет, задыхаясь от слёз и нехватки воздуха. — Спасите меня, дайте совет... — Я не смогу прочесть тебе нравоучение, дитя, — улыбнулся отвечающий. Он терпел боль тисков и обвитых его рук. — Но попробую помочь иначе. Бат-Шева отпрянула от мужчины лишь на минуту, но услышав предложение тёмного советника — начала рыдать вновь уже от радости и из чувства благодарности. — Продолжай плакать, моя дорогая, — Паристур гладит опустившуюся на колени будущую ученицу и коварно улыбается, смотря на девушку, что уже крепко обняла его ноги. — Обещаю, ты свернёшь горы и станешь тем, кем хочешь. Кардинал Завета примет тебя в свой оплот, не глядя на то, женщина ты или нет. Примет и даст в руки не только владение словом, но и предложит оружие, способное свергнуть всех неверных.